Venatio

Несколько лет назад Рассветное солнце яркими лучами расползалось по утреннему лесу. Большое и красное, оно неприятно слепило глаза и медленно, неспешно поднималось к небу. Начинался новый день. Чуя сидел на одной из ветвей высокого дерева, всматриваясь вдаль. В последнее время они часто стали замечать здесь чужаков, которые заходили на их территорию. Обычно это были местные охотники, забредавшие сюда охотиться на лисиц и птицу, но слепо верить этому было нельзя. Поэтому Чуя сидел здесь, крепко держась одной рукой за ствол дерева, а другую держа наготове для активации способности. С момента, как они перешли в новый лагерь, прошло больше года. Но Чуя не чувствовал этого времени. Все будто слилось в единый бесконечный период, где не было ни дня, ни ночи. Он действовал словно по инерции, толком не понимая, что происходит. И так было легче. Чуя пытался как можно сильнее завалить себя делами, чтобы просто не думать, ничего не чувствовать. Первые ночи были тяжелыми. Стоило закрыть глаза, как его сознание уносило в кошмары, от которых он просыпался, тяжело дыша и истекая холодным потом. Порой Чуя сразу же забывал, что ему только что привиделось, но тревожащее чувство никуда не исчезало. И так повторялось раз за разом. Почти не спя, Чуя помогал всем, как мог, чтобы просто чем-то занять руки, а потом так истощиться и устать, чтобы уснуть без снов. И ничего, совсем ничего не видеть. На новое место перебрались не все. Некоторые решили пойти своей дорогой. Например, Куникида. Как выяснилось, он давно планировал вернуться к своим родителям в родную деревню и после произошедшего еще больше убедился в своем желании. – Мне правда надо идти, но, если вам нужна помощь, я могу остаться настолько, насколько надо, – объяснил Куникида. Но никто удерживать его не стал. Чуя чувствовал, как ломается его мир, но это будто больше не удивляло. Казалось, все плохое случилось и дальше будет только хуже. И ему нужно быть к этому готовым. Он не мог больше позволить обстоятельствам сломать себя. Как не позволил одиночеству, что окатило его так плотно и душно, когда Дазай ушел. Дазай. Дазай Осаму. Все еще от его имени внутри все стягивало в тугой узел, и воздуха будто начинало не хватать, из-за чего тошно становилось уже от самого себя. Чуя ненавидел себя за то, что так привязался, ненавидел за то, что поверил, ненавидел за то, что так сильно полюбил. Еще никого и никогда. И, когда Дазай был рядом, это не ощущалось настолько катастрофично, но стоило ему исчезнуть, и весь мир пошатнулся. Каждое утро – невероятное усилие проснуться и начать просто жить. Чуя вставал и просто делал, забывался, не думая о смерти Оды и уходе Дазая. И лишь по ночам он долго лежал, обнимая себя за плечи, пытаясь бороться с колкими воспоминаниями. В такие моменты он старался думать о маме. В последнее время она все чаще приходила к нему во снах, притягивала к себе и мягко обнимала. Чуя тянулся к ее ласке, словно котенок, ложась головой, как раньше, на колени и наслаждаясь тонкими пальцами, что перебирали его пряди. Словно так она защищала его от кошмаров. – Мой хороший мальчик, – нежно говорила она. – Самый лучший. Мой дорогой Чуя. А потом он просыпался, находя себя в темной комнате в пустой кровати, и тогда ему больше всего на свете хотелось почувствовать чужие объятия. Перейдя на новое место, они начали потихоньку обживаться. Здесь лагерь располагался на земле, прямо за озером. Жили они в небольших землянках, что скрывались за раскинувшимися холмами и густыми кустарниками. Внутри было холодно, спать приходилось в плащах, и под утро они все равно просыпались с замерзшими конечностями. Особенно сейчас, поздней осенью. И страшно представить, что будет зимой. Поэтому все силы они бросали на то, чтобы утеплить здесь все. А еще добыть еду. С ней тоже приходилось худо. Мимо пролетела птица, и внезапно раздавшийся шум заставил Чую насторожиться. Осмотревшись по сторонам, он никого не увидел. Вокруг было все так же тихо. Лишь звуки леса вперемешку с собственными ударами сердца. Внезапно вдали действительно появилась фигура в белом плаще. Приглядевшись, Чуя почувствовал, как по телу побежали мурашки. Такую одежду носили только одни люди – служители Ордена. Инквизитор! Это был определенно один из них, и сейчас он шел прямо сюда. При помощи своей силы Чуя слевитировал на землю, сжимая кулаки. Теперь он сделает все, чтобы не подпустить чужака и, если нужно будет, убьет его на месте, чтобы тот не убежал и не выдал. Если раньше он в глубине души жалел их, то сейчас любая жалость будто стерлась напрочь. К Ордену он питал чистую ненависть, а заодно ко всем, кто его окружал – королю, придворным, стражам. Пусть они не были напрямую связаны с произошедшим, Чуя считал, что во всем виноваты в том числе и они. Если бы не их желание уничтожать их, то им бы не пришлось идти на те чертовы переговоры. Все было бы как раньше. Мы бы остались в том лагере. Мы бы остались бы вместе. Все было бы хорошо. Незнакомец приближался, и Чуя приготовился действовать. Он мог положить его одним ударом. Всего лишь резким движением отбросить в сторону, заставляя рухнуть на землю. А затем дело уже будет за малым. Можно забить его камнями или замарать руки – перерезав горло. Выбор широк, но главное – он справится и не позволит никому подойти ближе. И вот сейчас он хотел уже дать отпор, как вдруг… От ужаса Чуя отступил назад, теряя бдительность, теряя хоть какую-то сосредоточенность. Это невозможно. Никак невозможно. – Привет, Чуя. Вижу, ты все взял в свои руки. Это хорошо. Молодец. Прямо перед ним стоял Дазай. Одежда его была белая, как только что выпавший снег, а на плаще, на спине, располагался кроваво-красный герб. Чуя видел такие множество раз, но впервые при одном взгляде на него все его тело заледенело от ужаса. Это было похоже на падение с горы, когда летишь вниз, беспомощно дергая руками в осознании неизбежного конца. – Не хочешь разговаривать? – спросил он, наклоняя голову с интересом разглядывая его. – Понимаю. Но Чуя не хотел, скорее просто не мог. Его буквально пробрало оцепенением без возможности двигаться и дышать. Хотя больше всего на свете хотелось убежать. Но он продолжал стоять, замерев, как загнанный в западню дикий зверь. – Что на тебе надето… – на выдохе проговорил Чуя. Даже не спрашивая, а утверждая, неотрывно смотря на белый плащ. Дазай, будто не понимая, повел плечами и наигранно осмотрел себя с ног до головы. – И правда, что это? – Не строй из себя дурака! – рявкнул он, делая выпад. Руки буквально трясло и невыносимо трудно было подавлять желание наброситься на него прямо сейчас. – Я никого не строю, Чуя, но на глупые вопросы отвечать не собираюсь. Ты прекрасно знаешь, чей плащ на мне, – и, ухмыльнувшись, обнажая зубы, он сделал шаг вперед. – И чей герб я теперь ношу. Может, лучше спросишь что-то существенное? – О чем мне тебя спрашивать? – огрызнулся Чуя, сжимая кулаки. Шок прошел, и теперь пришла лишь ярость. – Я и так все вижу, предатель. – Разве я первый тебя предал? – Что ты несешь, придурок! Ты бросил нас в самый тяжелый момент и ради чего?! Чтобы работать на Орден? – из его рта вырвался нервный смех, это даже звучало абсурдно. – И после этого ты называешь меня предателем? Я, в отличие от тебя, остался здесь, с нашей семьей. Дазай смотрел на него с какой-то неестественной для него холодностью. И, когда их взгляды пересеклись, в его глазах Чуя увидел лишь ледяную сталь, которая ножом прошлась по нему. Никогда раньше Дазай не смотрел на него так. Никогда. – Все сказал? От его голоса внутри все пробрало, и Чуя действительно замолчал. Скорее от неожиданности нежели от реального страха. Дазая он не боялся, но его поражало, какие изменения в нем произошли. Он выглядел совсем другим человеком, чужим, незнакомым, не тем, с кем они когда-то целовались до сумасшествия и перед кем он представал в самом откровенном свете. – Понимаешь, Чуя, после всего, что произошло, после всего, что ты сделал – быть здесь, на этой стороне – единственный правильный выбор. Я его сделал. Потому что это все, что есть правильно. Чуя с трудом верил, что слышит нечто подобное. – Что ты несешь… – Нет, ты послушай! – Дазай сделал еще несколько шагов, приближаясь. – После твоего поступка все стало так просто… Все буквально встало на свои места! Ты, Чуя, ведьма, а у ведьм одна дорога. И если хочешь жить – играй по правилам. Ведьма. Они никогда так себя не называли, это было глупое унизительное прозвище, данное им королем, инквизицией. Это было донельзя абсурдно использовать по отношению к своим. Своим? – А ты, Дазай, кто? – нервно ухмыльнулся Чуя. – Надел плащ и смыл с себя все? Но ведь они знают, кто ты, и мы знаем. – Я принял правила и поэтому пришел сюда, чтобы исполнить свой долг, – и в следующий момент он достал из-под плаща длинный кинжал. Разглядев его, покрутил в пальцах. – Мне нужно было время, чтобы научиться ловко с ним управляться, но теперь… Знаешь, сколько крови уже на нем, Чуя? И знаешь, чья будет следующей? Дазай звучал, как сумасшедший, но, что бы он не говорил, намерения у него одни – уничтожить их всех. А это значило, что нужно было действовать первым. – Сделаешь шаг, и я убью тебя, – прошипел Чуя, слыша себя будто со стороны. – Пошел отсюда, мразь. – Да? А раньше ты говорил другие вещи, – произнес он, продолжая напирать. – Ты тоже, – Чуя не двигался, стоя на месте, чувствуя, как активируется сила, готовая вырваться. – Видишь, как много у нас общего! И в следующий момент Дазай сорвался с места, бросаясь прямо на него. Чуя в последний момент увернулся, но кинжал все же успел его зацепить, разорвав плащ у плеча. Кровь начала расползаться уродливым пятном, а рана пульсировать. Зажав ее рукой, он развернулся, резким движением заставляя землю содрогнуться и приподняться, сбивая Дазая с ног. Тот упал, но тут же поднялся и в момент, когда Чуя хотел уже сбить его с ног, налетел на него, аннулируя способность. Они смотрели друг на друга, с яростью и злостью, Дазай все еще сжимал нож, а Чуя не только потерял возможность использовать силу, но и активно двигать рукой. – Все же ты многому научился, – улыбнулся Дазай как-то совсем по-дикому, жадному. – Делаешь все так, как мы с тобой отрабатывали. Кровь просачивалась сквозь пальцы, и плечо свело мерзкой болью. Чуя сделал шаг назад, чтобы создать между ними дистанцию, но Дазай снова начал наступать, приближаясь медленным шагом. – И что дальше? Покажешь, что еще умеешь? И Чуя показал. В нем все же было много мощи. Он бросился прямо вперед, сбивая Дазая с ног и заваливая его на землю. Раньше они часто боролись, и каждый раз Чуя одерживал вверх. Сейчас у Дазая было преимущество в виде кинжала, но резким толчком ему удалось выбить его из рук. Пусть и упустив несколько ударов, из-за чего на руках образовались новые, более глубокие раны. Но, главное, он завалил Дазая и теперь смотрел на него сверху вниз, одержав победу. Дазай несколько раз дернулся под ним, но сделать ничего не смог. Он полностью был под его контролем. Фиксируя его, Чуя потянулся за лежавшим рядом булыжником. Пальцы сжали холодный камень, ощущая всю его тяжесть. Ублюдок. Какой же ты ублюдок. Ненависть, обида кипели в нем, почти выплескиваясь через край, но он медлил. А ведь нужно было сделать все быстро. Неизвестно, сколько он сможет удерживать его вот так. Замахнувшись, Чуя замер, глядя на распахнутые карие глаза под собой. – Чего ты ждешь? – выдохнул Дазай. – Сделай уже наконец то, о чем я так мечтаю. Закончи мои страдания, Чуя. Ненавижу. Ненавижу. Как же я ненавижу тебя, предатель. Камень холодил руку, вонзаясь в пальцы острыми краями. Ему нужно было всего лишь один раз с силой опустить его тому на голову, и эта уродливая история закончится. Он освободится, сможет жить, дышать свободно. Но Чуя продолжал смотреть на него сверху вниз, замерев, не имея сил двинуться. Почему ты… Сердце сводило тошнотной тоской. Это было невыносимо. – Так что, Чууууя? Слышать свое имя от него – удар похуже ножа. Раны на коже словно перестали существовать. Чуя больше не чувствовал боли, кроме той, что затопила его сердце и душу. Как же я тебя ненавижу. И пальцы разжались, роняя камень рядом. Его хватило лишь на то, чтобы врезать ему пару раз по лицу, чтобы стерпеть эту самодовольную улыбку, насколько это возможно. Но легче не стало. Он видел кровь Дазая на своих руках, и от этого становилось лишь хуже. – Слабак, – послышался рядом голос. И Чуя был с ним согласен. Слабак. Настоящее время С каждым мгновением становилось все тяжелее. Ногу сводило невыносимой болью. Приложив все усилия, Чуя с помощью силы дернул цепь на себя, вырывая ее с корнем из земли. Получилось не сразу, но вот, после нескольких попыток, он, наконец, был свободен. Теперь нужно было убираться. Но не получалось даже двинуться. Стиснув зубы, Чуя хватаясь за растущие рядом ветви, попытался подняться. Тело не слушалось, а пальцы скользили по холодной коре. – Черт, черт… Поднявшись, он двинулся вперед, стараясь не наступать на ногу. Получалось плохо. Кровь лилась все быстрее, сильнее, страшнее. Ее, казалось, было так много, и она пачкала собой все вокруг. Чуя брел по лесу, слишком медленно. Он пытался поддерживать себя при помощи силы, чтобы не упасть, но с каждым разом ее становилось все меньше. Словно его тело теряло последнюю возможность справляться с полученными ранами. Внезапно позади послышался собачий лай. Они рядом. Чуя ускорил шаг, почти не чувствуя поврежденную ногу. Боль словно отошла на второй план. Он просто двигался вперед, как можно быстрее. Собачий лай слышался все громче и громче. Ускорившись, Чуя с трудом переступал через выглядывавшие из-под земли корни, каждый раз спотыкаясь. В какой-то момент его нога все же зацепилась за один из них, и он кубарем полетел вперед, падая на сырую после дождя траву. Казалось, копье вошло еще глубже, разрывая и без того травмированную плоть. Из его рта вырвался непроизвольный крик. Не стой! Иди вперед. Иди! Собрав оставшиеся силы и поднявшись, Чуя снова сделал несколько шагов вперед, добираясь до небольшой возвышенности. Прямо под ним раскинулся лес. Глубокий, бездонный и такой красивый на фоне заходящего за горизонт солнца. Казалось, это был самый красивый закат его жизни. Никогда еще Чуя не видел его настолько ярким и живым. И в следующий миг на его плечи упала веревка, обвиваясь вокруг шеи. – Попался. Чуя попробовал стянуть ее, но не успел, и, резко потянув, она впилась в кожу, после чего потащила за собой, заставляя упасть назад. Удар пришелся на затылок. Быстро задышав, он попытался прийти в себя, но получалось плохо. Перед глазами все плыло. В момент, пока сознание отчаянно рвалось к свободе, его тело полностью отдалось в чужой плен. – И все же ты быстро бегаешь, – услышал он голос рядом. Людей вокруг становилось все больше. Чуя слышал их шаги, хриплые голоса и тявканье собак. Подняв взгляд, он увидел перед собой несколько фигур в белом. Из-за удара он не мог сфокусироваться и разглядеть что-либо, пока один из них не присел на колени и, запустив руку ему в волосы, не притянул к себе. – Рад нашей встрече, Чуя. Голос – снова как удар под дых. Эти глаза будто из прошлого. Он помнил этот взгляд, улыбку, лицо, что сейчас выглядели совсем чужими, отстранёнными. Так страшно было видеть столь родные и любимые черты, осознавая, что теперь они принесут тебе только смерть. Сейчас он понял, что окончательно проиграл. Еще тогда, несколько лет назад, когда позволил ему уйти. Чуя смотрел на него и ничего не говорил, но в голове крутились два слова, которые будто выжглись в его сознании навечно. Дазай Осаму.