Venatio

Несколько лет назад Когда Дазай вернулся, Чуя ничего ему не сказал. Точнее, он находился в каком-то необъяснимом оцепенении, все еще осмысляя происходящее. Ода сотрудничает с королевской стражей. Ода зашел вместе с ними в штаб, и он не выглядел как пленный. А значит, Ода – предатель. По телу пробежали мурашки, и Чуя украдкой взглянул на идущего рядом Дазая. Теперь он не мог перестать думать, насколько тот в курсе происходящего. И о том, что, как бы правда ни страшила, с ним необходимо было поговорить. – Ты чего? – спросил его Дазай, наклоняя голову. От неожиданности Чуя дернулся, но быстро взял в себя в руки. – Да, все ок. Я просто устал. Дазая это не убедило. Как бы Чуя ни хотел, он не сможет его обмануть, и поэтому сегодняшний разговор был уже неизбежным. В лагерь они вернулись поздно вечером и ужинали уже в одиночестве, рядом с затухающим костром. Еда не лезла в горло. Чуя сидел уже больше получаса, размазывая рис с бобами по тарелке. Наконец, не выдержав, он отложил ее в сторону и, сложив руки в замок, произнес: – Нужно поговорить. Дазай словно ждал этого. Свою порцию он тоже не доел, хотя он никогда ее не доедал и всегда отдавал остатки тем, кто был более голоден. – Да? Начинать было тяжело. Все слова словно разом обесценились и не могли донести необходимый смысл. Чуя не хотел вываливать все разом и при этом до ужаса боялся, что Дазай уже все знал. Ведь в таком случае причины на это могут быть абсолютно разные, и никакая из них не успокаивала, лишь сильнее тревожила, заставляла нервничать. – Я видел Оду в Версвиторе, – и следом быстро взглянул на него в надежде уловить реакцию. Выражение лица Дазая не изменилось, но Чуя не понимал, притворялся тот или сказанное действительно ничего ему не говорило. – Его вела стража, точнее, он шел вместе с ними, а потом они вместе вошли в башню главы. Ты знаешь что-то об этом? На несколько секунд повисло тяжелое молчание, будто тот обдумывал, что лучше сказать. В конце концов Дазай устремил свой взгляд на Чую и произнес: – Нет. – Но он буквально общается с нашими врагами, это не может… – Я доверяю Одасаку, – твердо произнес Дазай, хмурясь. – Он никогда меня не подводил. Я правда не знаю, с какой целью он ходил туда, но у меня нет причин в нем сомневаться. Он произнес это настолько спокойно и самоуверенно, что от сказанного Чуя почувствовал необъяснимую злость. – То есть, ты считаешь нормальным ходить на встречи с королевской стражей и никому об этом не говорить? – Да, считаю, если этот человек – Ода. Чуя яростно сжал кулаки, будто пытаясь тем самым себя успокоить. – Я тоже доверяю Оде, но не считаю правильным делать подобное, не посоветовавшись с остальными. – А может, это просто ты лезешь не в свое дело, а, Чуя? – ядовито, с почти усмешкой спросил он. – В каком это смысле? – В прямом – это не твое дело. Занимайся тем, что должен заниматься, и не нужно лезть, куда тебя не просят. Слышать подобное было обидно, и на миг Чуя даже поверил в это. Действительно, кто он такой, чтобы с ним кто-то чем-то делился? Всего лишь деревенский мальчишка, который чуть меньше года назад прибился к ним, к их семье, которой они живут долгие годы. Но при этом… Ему не нравился тон, с каким Дазай пренебрежительно отодвинул его и буквально ткнул носом, как маленького котенка, в его неважность. Ведь он действительно стремился во всем помогать, он часто слышал от других, что они считают его близким, и это было так неправильно говорить, что он здесь никто. Особенно Дазаю. – Да, ты прав. Это не мое дело, – кивнул Чуя, ощущая, как из каждого слова сочится горечь. – Кто я такой, чтобы что-то требовать. Оглянувшись, будто проверяя, есть ли кто-то рядом, Дазай пододвинулся ближе. Его пальцы скользнули по волосам Чуи, мягко трогая, убирая их за ухо. – Брось, Чуя, я не это имел ввиду. – А что? – Тебе нужно доверять Одасаку. Он точно не подведет. – Сложно доверять тому, кто заходит в логово к врагу, хотя сам говорил держаться от этих врагов за километр. Внезапно рука Дазай двинулась выше, по-собственнически зарываясь пальцами в его волосы. Было в этом что-то неприятное, агрессивное, отчего Чуя ощетинился и оттолкнул его от себя. – Не трогай меня сейчас! – прошипел он, отпихивая Дазая. Получилось это не с первого раза, тот будто назло пытался прижаться сильнее, чтобы не дать возможности освободиться. В конце концов Чуя вырвался, оттолкнув того, и, резко поднявшись, пошел прочь. Ему было невыносимо обидно от происходящего. Он не понимал Дазая, не понимал его отношение ко всему и больше всего не понимал, почему даже после всего, что между ними было, тот ставил Оду на первое место, а его будто специально задвигал назад, желая показать, что он на самом деле для него ничего не значит. И правда, что я значу для тебя? Внутри все жгло раскалённым огнем, и как бы Чуя ни старался, невозможно было успокоить это невыносимое чувство. Оно почти разъедало изнутри. И ко всему этому примешивалось тошнотворное липкое одиночество, которое он в последний раз испытывал после смерти мамы. Будто снова все, что его питало и поддерживало, исчезло, оставив одного посреди безразличной толпы, где никому в ней не было до него дела. Прежде, чем зайти в дом, Чуя остановился и посмотрел туда, где они только что были вместе. Дазай все еще не ушел. Он продолжал сидеть на скамье, неотрывно наблюдая за тлеющими в костре красными углями. И в этот момент особенно остро ощутилась зияющая пропасть, что разрасталась между ними. На следующий день Чуя не встретился с Дазаем. И в последующие дни тоже. Казалось, что он растворился, и никто не знал где он. Чуя пытался выяснить у остальных, но те лишь растерянно пожимали плечами и говорили, что это нормально для него так вот исчезать. Но это объяснение не успокаивало. Все это время Чуя не мог найти себе место. Сначала он переживал, потом злился, затем начал чувствовать тупую тянущую тоску где-то внутри, которая расползалась по телу подобно смертоносному яду. Ему не хватало Дазая. Он безумно скучал. И вкупе с произошедшим это все усилилось, приукрашивалось невыносимым чувством вины. Чуя уже действительно начинал думать, что тогда сказал что-то не то, полез не в свое дело, и вообще, ему стоило быть более аккуратным в выражениях… И это пугало. Он не мог поверить, что настолько позволил себе быть зависимым от другого человека, из-за чего когда тот вел себя отвратительно, он начинал винить себя, а не его. Так протекли дни, в которых Чую бросало от одного состояния в другое и все время преследовало все то же мерзкое ощущение одиночества. С ним пытался поговорить Ацуши, но он не смог открыться ему, поэтому просто отшутился и сказал, что все хорошо, просто немного приболел. Ага, приболел, – горько хмыкнул Чуя, смотря вдаль на опускающее на горизонте солнце. Дазай вернулся неожиданно. Был поздний вечер, Чуя лежал в своем временном жилище один, пока остальные остались на дежурстве. День сегодня выдался трудным, и он уже почти засыпал, как внезапно услышал звук открывающейся двери. Сначала он подумал, что это вернулись Ацуши с Кенджи, но в следующий миг кровать прогнулась под чужим весом, и его кожи под рубашкой коснулись чьи-то пальцы. Чуя вздрогнул и резко повернулся, буквально врезаясь в Дазая, который уже вовсю стремился прижаться к нему ближе. – Ты что тут забыл, –нахмурился он. – Забежал в гости. Голос его звучит спокойно, лишь по немного тянувшим нотам можно расслышать его возбуждение. Все же Дазай тоже скучал по нему. Чуя чувствовал это, когда тот прямо сейчас прижимался к нему и жадно утыкался губами в районе шеи, отчего уже по его коже бежали мурашки. – Только сейчас? Дазай ухмыльнулся, снова целуя. – Только сейчас. По-хорошему, по-правильному, нужно было врезать ему и оттолкнуть, чтобы не смел больше так делать. Потому что все эти дни Чуя чувствовал себя ужасно, действительно ужасно. Но Дазай этого не понимал или не хотел понимать. Поэтому продолжал, даже не собираясь разжимать свои объятия. На мгновение Чуя дернулся, желая последовать «правильному», но внезапное чувство тоски укололо где-то внутри – он не хотел быть один. Не хотел. И он так соскучился по Дазаю, поэтому велся на эту ласку, что тот дарил ему, сдаваясь, переступая через свою гордость и принципы. Ты жалок, – насмешливо прозвенел в его мыслях собственный голос. Чуя прикрыл глаза. Возможно, так оно есть, но сейчас, пока есть возможность, он просто хотел быть рядом и брать от этого счастливого настоящего все, что возможно. Поэтому, больше не думая, он накрыл своими ладонями руки Дазая, мягко касаясь и вжимаясь спиной в его торс, желая почувствовать все его тепло, близость. Чтобы вытравить одиночество до самой последней капли. Прошло несколько месяцев и наступила переходящая в зиму осень. Снова стало холодно, неуютно, отчего большую часть времени хотелось оставаться дома или греть руки о костер, который они теперь жгли, не переставая. В целом, все было спокойно. После ремонта крыши они, наконец, съехались и продолжили жить вместе. Это помогло вернуть рутину на круги своя. Все же теснота, которая царила в их спальнях, была приятна, только когда соседом был Дазай. В других же случаях это было тяжело, и как бы Чуя ни любил Ацуши и Кенджи, ему не хватало личного пространства. Особенно того, которое они могли разделить вместе с Дазаем. Чуя не заметил, как все больше буквально физически нуждался в его близости – поцелуях, объятиях или хотя бы невинном прикосновении руки. Ему хотелось быть рядом и просто ощущать, что он здесь, с ним. И это все еще пугало, казалось чем-то ненормальным. Прошлая ссора так и осталась не проговорённой. Они просто перестали обсуждать Оду и всю ту ситуацию. Периодически Чуя мысленно возвращался к ней, и его буквально разрывало от желания обсудить ее с кем-то, но в итоге вовремя себя одергивал. Ему не хотелось разносить слухи, а вся та ситуация со стражей и Одой была слишком странной. У него не было доказательств, чтобы обвинять его в чем-то, и при этом не хотелось создавать волнения на ровном месте. Поэтому он просто прятал свои беспокойства подальше и переключался на другое. На то немногое, что дарило истинное счастье. Сегодня после ужина, когда они уже собирались уходить к себе, Ода внезапно попросил их задержаться. – Будет небольшое объявление, – пояснил он. Все снова уселись на места. Чуя начал осматриваться в поисках Дазая и увидел его рядом с Одой. Они о чем-то быстро переговаривались, после чего Осаму на пару шагов отошел назад, сложив руки за спиной. Чуя пристально смотрел на него, пытаясь поймать его взгляд, но тот как назло смотрел вперед невидящими глазами, будто что-то обдумывая. – Все здесь? – уточнил Ода и, мазнув взглядом по присутствующим, продолжил. – Как вы знаете, ситуация сейчас непростая. Инквизиция все чаще прочесывает леса в поисках ведьм, и есть риск, что наше укрытие может быть обнаружено. Чувство жгучей ненависти пронзило подобно удару молнии. Чуя знал, что все ухудшается. Например, совсем недавно он видел королевскую стражу совсем недалеко отсюда, и это напугало. Раньше они никогда не заходили так далеко. И если уже стража начала приходить сюда, то появление инквизиции было лишь вопросом времени. А это значило, что все важное, ценное, весь его новый мир были под угрозой. – Я долго думал об этом, не знал, что делать, пока не получил письмо. Оно было написано главным инквизитором Мори Огаем, которое передали мне через посредников. В нем говорилось о сотрудничестве между нами и королем. Дело в том, что на смену старому королю пришел новый, его старший сын Франциск II, и он боится бунтов и мятежей, и поэтому ему нужны сильные союзники. И мы, кто обладаем способностями, можем стать этими самыми союзниками. Взамен инквизиция больше нас не тронет, и мы сможем спокойно ходить в города, не бояться, что нас поймают. От услышанного Чуя обомлел. Он не мог поверить, что Ода действительно думает о сделке с ними. С этими ублюдками и убийцами. С теми, кто убили так много их общих друзей, теми, кто живут лишь одной мыслью о том, чтобы стереть их с лица земли, называя грешниками и еретиками. Нет, в это просто невозможно было поверить. Зато теперь все встало на свои места, и Чуя понял, с какой целью Ода ходил тогда к главному стражнику. Да, все встало на свои места, но стало в сто раз хуже. – Подумав, я ответил согласием. Это лучшее, что мы можем получить в текущей ситуации, – сказанное прозвучало так резко, что тот будто провел черту. – Что? – произнес Чуя вслух, привлекая всеобщее внимание. – Но мы не можем… Они наши враги. Они хотят нашей смерти. Ты же сам об этом говорил!? Ода нахмурился. – Да, говорил. Но все меняется, и мы в не в том положении, чтобы выбирать. А я… Я не хочу больше кровопролитий. Мы и так потеряли слишком многих, и пора положить конец этому бессмысленному противостоянию. И, развернувшись, Ода пошел прочь, тем самым давая понять, что решение уже принято.