Venatio

Настоящее время Стоял поздний летний вечер, и на окраине города, где возвышалось здание монастыря, уже давно все стихло. Сейчас особенно сильно ощущалось величие этого места. Монастырь являлся единственным высоким зданием в округе, отчего стал своего рода указателем, на который ориентировались путники, что путешествовали по королевству, или местные жители, уходящих в лес на охоту или для сбора диких ягод. Он был их символом, защитой, центром, что собирал вокруг себя всех обездоленных и нуждающихся в поддержке. Каждый говорил, что чувствовал себя здесь как-то по-особенному, будто его пронизывал сам свет. Извилистая дорога вела к главным деревянным воротам, враставшим в каменный забор, который окружал монастырскую территорию. За ним разместился внутренний двор, где помимо столетних деревьев находился и небольшой огород, что служил для проживавших там братьев источником свежих овощей к ужину. Вдоль каменных стен можно было увидеть ухоженные цветочные клумбы. Яркие бутоны роз, ромашек, гвоздик вспыхивали в разнообразии оттенков, создавая пестрые ковры, привлекающие взгляды и создающие праздничную атмосферу. Аромат был такой, что каждый раз, когда в монастырь приходили посетители извне, они застывали там, вздыхая носом благоухающий запах. Обычно жилось здесь спокойно, неспешно, и каждый день походил один на другой, но все резко изменилось, когда в монастыре поселился верховный инквизитор вместе со своими подчиненными. В первую очередь сюда перестали пускаться миряне и просящие ночлега бедняки. Иногда братья выносили им еду за ворота, но внутрь заходить им было нельзя. Все стало заметно строже, напряженнее. Во-вторых, здесь почти каждую неделю устраивались собрания, где гостями могли быть члены самой королевской семьи. Поэтому братья всеми силами старались следить за садом и в целом создавали комфортную для посетителей обстановку. Они ухаживали за фруктовыми деревьями, обстригали кусты, вытряхивали от пыли гобелены, протирали разложенные в библиотеке книги и, не переставая, готовили еду, чтобы к каждому завтраку, обеду и ужину всех ждали вкусные блюда. Привычный темп был нарушен, и только поздно вечером, когда все расходились к себе, здесь становилось так же тихо, молчаливо, как и раньше. В темном помещении кельи не было никого, кроме двух человек. Один сидел за столом, внимательно разглядывая лежащие перед ним свитки пергамента, периодически хмурясь и поднося ближе, чтобы лучше рассмотреть. Второй стоял поодаль и глядел куда-то в сторону, то ли на висевшие на стене гобелены, то ли на тлеющий в лампах огонь, и всем своим видом демонстрировал скуку и желание поскорее убраться отсюда. – Мори-сан, вы звали меня, потому что вам одиноко? Сколько мне еще ждать... Мори Огай даже не поднял на него взгляд и продолжил неспешно изучать принесенную ему информацию. Поздний вечер, когда в монастыре уже все спали, был самым идеальным временем, чтобы прочитать накопившиеся за день сведения, и резко прерывать себя из-за чьего-то нетерпения он не собирался. – Так что? – Дазай-кун, ты, как всегда, нетерпелив, – ухмыльнулся Мори. – Сколько тебя ни учи, а с дисциплиной у тебя проблемы. – Какое это имеет значение, если вас устраивает моя работа? – с вызовом спросил тот. – Мне бы хотелось, чтобы все братья Ордена выполняли мои приказы, а не действовали самовольно. И если в данный момент нужно ждать – ты ждешь. Терпеливо и покорно. Все ясно? В этот момент в воздухе буквально ощущалось чужое самодовольство, смешанное с чужим раздражением. Это была вполне обыденный процесс их работы. Прошло уже больше пяти лет с их первой встречи, чуть больше четырех с первой успешной облавы, благодаря которой казнили в два раза больше еретиков, чем обычно, но они все еще не могли окончательно примириться с друг с другом, и каждые раз все балансировало на грани. – Вполне, Мори-сан, – кивнул Дазай и, сделав несколько шагов, оказался ближе. – Но я бы хотел получить уже задание и отправиться по своим делам. Я провел здесь целый вечер и ради чего? Было бы рациональнее решить все побыстрее. Откинувшись на спинку кресла, Мори бросил на ученика насмешливый взгляд. Каким бы вредным и самонадеянный он ни был, но в одном Дазай был прав – он хороший исполнитель, верный пес Ордена, и какие бы трудности в их взаимоотношениях ни возникали, Дазай Осаму никогда его не подведет. В их первую встречу Дазай скалил зубы и напоминал дикого зверя, необузданный еретик, ведьма, чья судьба должна была закончиться на костре. Но Мори не согласился и пошел Совету наперекор. По его мнению, казнить того всегда успеют, а вот попробовать приручить, чтобы потом еще легче поймать других – может оказаться полезным. Мори взял ответственность на себя и не прогадал. Теперь новые требования короля казались вполне выполнимы, и если так пойдет и дальше, то через пару лет все королевство будет очищено от ведьм и еретиков-предателей. Порывшись в разложенных на столе свитках, Мори взял один из них и протянул его Дазаю. – Недавно мы получили информацию о нахождении лагеря ведьм к северу от Вальхейма. Они скрываются в тех лесах, где недавно устраивались облавы, но найти их непросто. По последним сведениям, они прячутся на деревьях, под самыми кронами, а когда к ним подходит враг – нападают и перерезают глотку. Или убивают с помощью своей силы. – И это все? – удивленно протянул Осаму. – Дайте мне пару дней, и там будет все чисто. – Не все так просто, Дазай-кун. Среди них есть человек, самоназванный лидер, который уже полгода как объединяет ведьм по всему королевству. Они кучкуются, и, судя по всему, замышляют восстание против Короля и Ордена. И единственный способ остановить их – уничтожить лидера. Он их голова, их сила, без него они далеко не уйдут. – И кто же он? – Имя нам неизвестно, но здесь, – Мори кивнул на пергамент, что Дазай держал в руках. – Можно прочитать его описание, которое поможет сориентироваться. Развернув свиток, Осаму пробежался взглядом по тексту, и чем дальше спускались его глаза, тем сильнее хмурились брови, а пальцы крепче сжимали бумагу. – Рыжие волосы, бледная кожа, невысокий рост, способность поднимать и перемещать предметы, а еще сбивать людей с ног, – прочитал Дазай с напускным хладнокровием. – Думаю, его не составит труда найти. Мори цепко следил за каждым его движением, будто желая разглядеть реакцию, и в этом равнодушии видел исключительно желание Осаму спрятать свои истинные эмоции. Это отражалось буквально во всем. Ему было даже обидно, что не мог читать его как открытую книгу, потому что ситуация представлялась невероятно комичной, и Мори хотелось прочувствовать ее целиком. Но Дазай закрылся, и теперь на его лице невозможно ничего прочитать, кроме лжи. – Ты меня никогда не подводил, но не стоит быть таким самоуверенным. В данном случае все довольно серьезно. Король требует его казни, и чем быстрее мы разберемся с этой головной болью, тем быстрее королевская гвардия перестанет наведываться к нам с визитами каждый месяц. – Неужели! – воскликнул Дазай. – Жду с нетерпением. Мне они донельзя надоели. – Так что разберись с этим, и мы все вздохнем спокойно. И, кстати, доставь его живым, а не как в прошлый раз, – предупредил он. – Нам нужна информация, чтобы раз и навсегда со всем покончить. – Я все сделаю, Мори-сан, – и, свернув пергамент, Дазай убрал его в свисающую через плечо сумку. – Дайте мне неделю. Может, десять дней, и он будет у вас. – Десять дней? – удивился он. – Если сделаешь все так быстро, то получишь награду от самого короля. – Не вижу ни одной причины сделать это позже. Мори не мог сдержать победной улыбки. Все же тогда, пять лет назад, он не ошибся. – Тогда начинай. Несколько лет назад Рыжие волосы ярким блеском сияли на солнце. Они были словно пылающий огонь в камине, что разжигали холодным зимним вечером. Красивые и привлекающие внимание, даже когда он так старательно прятал их в капюшоне, они струились вдоль его бледных скул, шеи и лишь кончиками касались открытых участков плеч. Все это особенно сочеталось с россыпью веснушек на носу и щеках, а также с голубыми, как само небо, глазами. – Ты красивый, – часто в прошлом повторяла ему мать, мягко поглаживая по затылку, и от этих слов становилось нестерпимо неловко. Но в них было столько любви, заботы, что он просто прижимался к ее ладони, жмурясь от бесконечной нежности. Тяжело выдохнув, Накахара Чуя прислонился к стене находившегося позади дома в попытках хоть немного перевести дух после долгой дороги. Ноги неприятно гудели, кожа была липкой, одежда запылившейся, а есть хотелось так, что живот болезненно сводило от спазмов. Прошло больше пяти суток как он вышел из своей родной деревни Ханамори и двинулся на север по лесной дороге в сторону Столицы. Из-за отсутствия лошади Чуя всю дорогу шел пешком, лишь иногда пользуясь добродушностью крестьян, что соглашались за бесплатно подвести его на своих телегах. Позади половина пути, впереди ожидало столько же, но ни денег, ни еды у него собой не осталось. Он планировал перебиваться подработкой то тут, то там, но, как назло, никому во встречных деревнях не нужна была помощь, и приходилось уходить ни с чем. Так он и оказался здесь, уставший, измученный от жары и лесных насекомых, желающий лишь плотно поесть и хорошо поспать. Это место называлось Икигая – северо-восточный город, который являлся родиной лучших гончаров и самых красивых осенних ярмарок. Чуя слышал о нем много хорошего, но совершенно не представлял, где здесь искать работу и куда лучше податься. Вообще, это был первый раз, когда он ушел так далеко от родного дома, и теперь, глядя на незнакомые здания и многолюдные улицы, он чувствовал лишь опасность, не зная, чего ждать. А еще голод. Есть все еще хотелось нещадно. Внезапно в ноздри ударил запах свежеиспеченного хлеба, и Чуя замер, не имея сил двинуться дальше. Перед ним расположилась небольшая пекарня, где прямо сейчас сквозь открытую дверь можно было разглядеть пекаря, раскладывающего на прилавок свежеиспеченные булки, пироги, кексы. Аромат стоял непередаваемый. Его можно было учуять даже здесь, через дорогу, а еще почувствовать жар печи, которая, видимо, работала все утро и протопила собой маленькое помещение. Не найдя ничего лучше, Накахара пересек улицу и, оказавшись совсем близко, втянул носом воздух. Вкусно, очень вкусно. В голове сразу всплыли воспоминания из детства, когда он, будучи маленьким, постоянно вился вокруг матери, пока она готовила к празднику пироги. Вокруг летала мука, и Чуя каждый раз чихал, стоило ей попасть ему в нос. Гладя на это, мама усмехалась, отвлекалась от своих хлопот, чтобы притянуть его к себе и обнять. Тогда все было таким спокойным, мирным, правильным, отчего реальность казалась еще отвратительнее. Пекарь в тем временем закончил свою работу и, отложив в сторону поднос, ушел вглубь дома, скорее всего на кухню, даже не подозревая, что все это время находился под чужим наблюдением. Воровать – плохо. Чуя знал об этом с малых лет, но сейчас просто невозможно противиться желанию. Поэтому, будто находясь под наваждением, он двинулся ближе, подходя к двери и заглядывая во внутрь. Никого, только горячий хлеб. Ему достаточно протянуть руку, чтобы взять один из них, а потом убежать, что есть силы. Бегает Накахара хорошо, и его не пугает возможность быть пойманным, к тому же, всегда в крайнем случае можно воспользоваться силой. Все равно больше нет никого, кто мог бы мне запретить. Но уроки прошлого все равно неприятно давили и заставляли ощущать себя плохим. А плохим быть не хотелось. Всю жизнь Накахара воспитывался на книгах о хорошем, светлом, на рассказах матери о том, что есть жизнь и как важно оберегать ее, а еще уважать чужую неприкосновенность. Ее слова так плотно засели в голове, что даже сейчас, умирая от голода, приходилось себя пересиливать, буквально ломать. Потому, еще немного помучавшись, он просто понадеялся, что она сможет его простить за этот поступок. К тому же я возьму совсем немного, они не обеднеют. Выждав еще немного времени, он проскочил во внутрь пекарни. Здесь никого не было, пустой зал, а вот прилавки ломились под тяжестью свежеиспеченного хлеба. Сделав пару шагов, Чуя резким движением схватил несколько булок и сразу же бросился обратно, но в тот же момент услышал позади грозное: – ВОР! ЛОВИТЕ ЕГО! Накахара рванул вперед, выбегая из пекарни на улицу и сразу же заворачивая за угол, чтобы затеряться в толпе. Дома здесь стояли близко к друг другу, а поток людей был таким плотным, что приходилось протискиваться сквозь них, оббегая, чтобы не врезаться или не попасть под повозку. Это невероятно нервировало. Если бы здесь было не так многолюдно, Чуя бы давно скрылся вдали, но приходилось извиваться, метаться туда-сюда, менять направление, чтобы никого не задеть и не сломать расставленные вдоль дороги прилавки. Сердце стучало как бешеное. Казалось еще чуть-чуть, и оно выпрыгнет из груди. Оказавшись на узкой улочке, Чуя хотел было бежать вперед, чтобы через несколько поворотов выйти к рынку, где его точно никто не найдет. Это был отличный план, и он даже поверил, что опасность миновала и все получится, но вдруг чья-то рука крепко сжала его плечо, не позволяя двинуться с места. – Ага, попался! – голос принадлежал мужчине, был ли он пекарем или неравнодушным прохожим, Чуя не знал. – Думал, можешь просто так воровать, щенок? Он был огромным как скала. Настоящая махина. Дернувшись, Чуя попробовал скинуть чужую руку, но тот держал так крепко, что не получалось даже пошевелиться. Черт. Затравленно оглянувшись, он предпринял последнюю попытку освободиться, после чего схватил мужчину за кисть. Выбора не было. Возможно, это и есть та самая критическая ситуация, о которой всю жизнь твердила ему мать. В следующее мгновение под пальцами возникло красное свечение, и тело удерживающего его человека резко откинулось в сторону. Он отлетел на несколько метров, ударяясь об стену стоящего рядом дома. Звук был таким громким, что прохожие начали оборачиваться и взволнованно подходить к ним, пытаясь выяснить, что произошло. Чуя понимал, что нужно уходить и как можно скорее, но внезапно его начали обступать люди. Они появились словно из неоткуда и будто оцепили вкруг, не позволяя сбежать. – Вы видели?! Он колдовал! – Да, определенно, это было красное свечение! – Нужно сообщить епископу! – Ведьма! Ведьма! – Лучше сразу инквизиторам! Они как раз вчера проезжали мимо нас… Толпа вокруг становилась все плотнее, и Чуя не знал, куда деваться. Они подобно коршунам слетались со всех сторон, грозно смотря, готовясь в любой момент разорвать. И голоса вокруг звучали оглушительно громко. У него не оставалось выбора кроме как снова использовать силу. Ее точно хватит, чтобы раскидать их в стороны, а потом скрыться там, где его никогда и никто не найдет. Накахара уже начал чувствовать знакомое покалывание в теле, которое появлялось в момент активирования способностей, как внезапно кто-то схватил его за ладонь и потянул на себя. Зарождающаяся в нем сила исчезла как по щелчку пальцев, оставляя после себя непонятную пустоту. Что только что произошло!? – Ты чего встал!? Бежим! –и Чуя побежал следом сквозь толпу, крепко сжимая чужую ладонь. Из толпы они выбрались быстро. Тот просто растолкнул ее, а потом, обогнув наиболее нахальных, бросился вперед что есть мочи. Незнакомец тянул его через город, по маленьким улицам, но не в центр, а к окраине, где возвышались огромные деревья. Чуя не знал, была ли за ними погоня, но старался не тормозить и прикладывал все усилия, чтобы побыстрее оказаться как можно дальше от злополучной пекарни. Мимо проносились дома – крошечные, высокие, зажиточные и полуразрушенные, казалось, этот город совместил в себе абсолютно все и невероятно богатое, и до невозможности бедное. А еще много людей. Очень много людей. Никогда раньше Чуя не был в столь шумных и громких местах. В его родной деревне он знал буквально всех, а те знали его. Все было как в большей в семье, где все вынуждены были сосуществовать друг с другом, даже если это им не нравилось. Здесь же все было по-другому и ему хотелось это понять, исследовать, а приходилось убегать что есть мощи, надеясь, что его не убьют в первый же день прибытия. Наконец, центральные улицы остались позади, и обстановка резко сменилась, став для Накахары более привычной – одинокие деревянные постройки, раскинутые сады и огороды, а еще резкий запах хвойных деревьев. Они остановились у самого леса, там, где рядом с покосившимися от старости домами ходили одинокие исхудавшие козы. Тяжело дыша, Чуя уселся на землю. К горлу подкатывала тошнота, и ему казалось, еще немного и его вывернет наизнанку от перенапряжения и усталости. – А ты быстро бегаешь. Подняв взгляд, Чуя впервые увидел лицо спасшего его незнакомца. Им оказался ровесник, высокий, худощавый, с темными волосами и повязками в районе рук-шеи. Он выглядел совсем обычно, но при этом отчего-то притягивал взгляд, его хотелось разглядывать, поэтому Накахаре потребовалось усилие, чтобы долго не всматриваться в темно-карие глаза. – Хотя я думал, что с твоими короткими ножками сделать это будет непросто, но ты меня удивил. – Что ты только что сказал!? – буквально задохнулся Чуя от возмущения. – Сказал, что для такой мелочи ты достаточно быстро бегаешь, – парировал тот, гадко улыбаясь. – Так что можешь считать это комплиментом. – А удар по твоей глупой башке будет считаться комплиментом? – огрызнулся Накахара в ответ. – Эй, разве так разговаривают со спасителем, – с наигранной обиженностью протянул он, усаживаясь рядом так, чтобы они оба были скрыты от лишних глаз в поросших вокруг кустарниках. – Если бы я вовремя не остановил тебя, и ты воспользовался силой, то через пару часов на тебя бы открылась охота, а к вечеру уже бы казнили. – Ты сделал что? Остановил… В каком смысле? – Пока ты можешь красным свечением раскидывать людей и предметы, я могу останавливать таких как ты и легким касанием выключать ваши способности, – и будто желая доказать, внезапно коснулся пальцами макушки Чуи, растрепывая его волосы. – Довольно полезная штука. Помогает предотвратить непоправимое. – Плевать. Я бы все равно от них убежал. Тот в ответ насмешливо хмыкнул. – Слишком самонадеянно. Сразу видно, что ты никогда не имел дела с Орденом. А сейчас еще ситуация ухудшилась, так что нужно быть осторожнее вдвойне, поэтому, – его взгляд внезапно переменился, становясь серьезнее и холоднее. – Не используй силу на людях. Если хочешь жить. – Ты кто вообще такой? – Чуя нахмурился, внимательно всматриваясь в его глаза, будто пытаясь самостоятельно найти ответы на вопросы, но тот будто специально выстраивал стену, через которую невозможно пробиться. – Как грубо. Вижу, никто не учил тебя манерам, маленькая невоспитанная собачка. Чуе казалось, что еще слово и он разорвет этого парня на куски, настолько сильно раздражала нахальная улыбка и тупые, абсолютно детские подколы. Но он сдержался. Просто смерил его презрительным взглядом, злобно сжав кулаки. Сейчас не самое лучшее время бить друг другу морды, сначала нужно убраться отсюда и как можно скорее. – Старайся быть дружелюбнее, а то найдешь себе много приключений на одно место. – А ты, как я вижу, большая невоспитанная псина, которая какого-то черта учит меня жизни, – не выдержал Чуя, буквально выплевывая фразы. – Почему ты вообще… – Пригнись! – внезапно воскликнул он, нагибаясь ниже к земле и заодно утягивая за собой Чую, чтобы их головы полностью скрылись в ветвях кустарника. В этот самый момент на дорогу выехало несколько всадников, одетых в длинные белые плащи. Их лица скрывали капюшон, а на поясе у каждого висели длинные спрятанные в ножны удлиненные кинжалы. Чуя никогда не видел их в Ханамори раньше и вообще не представлял кто они, но, судя по позолоченным крестам на одежде, мог предположить, что служили они тому самому Ордену. Или королю. Тем временем всадники осмотрелись по сторонам. Их взгляды пробежались по окрестностям, выискивая что-то или кого-то. Один из них подъехал к другому и что-то сказал, экспрессивно взмахивая рукой и указывая в сторону Икигаи, а другой в ответ упрямо замотал головой. Завязался спор. Они о чем-то громко разговаривали, почти ругались, пока в один момент не затихли и, подстегнув лошадей, не поехали из чащи в сторону города. Только когда белые плащи скрылись за поворотом, его новый знакомый осмелился подняться. – И кто это был? – спросил Чуя, отряхиваясь от пыли и травы, которая прилипла к одежде, пока он лежал на земле. – Те, с кем лучше никогда не встречаться. – А подробнее. – Святая инквизиция, служители Ордена Истины или, как их еще называют, «борцы с нечистью». Ловят еретиков и перешедших на сторону дьявола. – И какое это отношение имеет к нам? – Самое что ни на есть прямое. Ты, – его рука коснулась груди Чуи, а потом переместилась к волосам, слегка задевая их пальцами. – Да и я тоже, должны быть сожжены на костре. По приказу Ордена и Короля. Поэтому нельзя попадаться им на глаза и использовать свои магические штучки у всех на виду. Здесь везде есть уши. И глаза. Этот парень все еще раздражал. Чуя буквально не мог спокойно на него смотреть, настолько сильный гнев тот вызывал в нем. Накахаре всегда было сложно найти язык с подобными типами, это он еще понял, пока жил в Ханамори. Но в любом случае, жив он только благодаря ему, этому самодовольному засранцу, поэтому недолго думая Чуя решил закончить перебранку и, снова окинув фигуру своего нового знакомого заинтересованным взглядом, спросил: – Как тебя зовут? – Дазай. Дазай Осаму, – улыбнулся он, слегка наклоняя голову и внимательно разглядывая его из-под спадающих на глаза темных прядей. – А ты? – Накахара Чуя. – Ну, будем знакомы, Чуя.