Дрожащие пальцы скользили по сенсорному экрану смартфона, набирая знакомый номер. Каждый гудок натягивал нервы сильнее и сильнее, руки дрожали, и Лексу потребовалось сделать несколько вдохов и выдохов, которые всё равно вышли рваными.
— Я здесь, Алекс, я в пути, — раздался знакомый голос Антона на другом конце, и Лекс почти облегченно выдохнул.
Плохое предчувствие не покидало его. Он воровато огляделся по сторонам, стараясь как можно скорее заметить знакомый автомобиль. Как и договаривались ранее, Макс отдал машину Антону, чтобы тот мог следовать за ними и вовремя подъехать. Что же, момент настал.
— Я тебя не вижу, — почти просипел Лекс и продолжил вертеть головой направо и налево, — скажи, где ты!
Лекс терял терпение и крепче сжимал телефон до побелевших костяшек пальцев. Сердце готово было вот-вот выпрыгнуть из груди, в висках больно пульсировало. Если эта ночь закончится хорошо, Лекс точно уверует в Бога или кого-нибудь ещё.
Из-за поворота показался знакомый автомобиль — единственный на улице в такой поздний час. Он быстро подъехал к Лексу, и последний почти мгновенно запрыгнул на пассажирское сидение. Машина сорвалась с места.
— Я знаю, куда отправился Макс, мы едем к нему, — торопливо заверил Лекса Антон, не давая ему и рта раскрыть, — Только, пожалуйста, не волнуйся, всё будет хорошо…
— Verdammte Scheisse! — Закричал Лекс, запуская обе ладони в волосы и сильно сжимая их, будто собирался выдрать с корнем. — Нихуя не хорошо, чёрт! Зачем я вообще согласился на это дерьмо, ведь теперь…
Лекса била крупная дрожь. Он наплевал на правила безопасности, проигнорировал ремень, который забыл пристегнуть, и просто сидел, прижимаясь к боковому окну автомобиля и глядя на проносившиеся дворы. Антон один раз бросил на друга испуганный взгляд, глухо сглотнул и сжал руль крепче, поворачивая на нужную улицу.
Из арки, куда предположительно зашёл Макс по информации Антона, выбежала тёмная фигура. Она показалась и скрылась так быстро, что Лекс не успел толком среагировать. Он распахнул дверь автомобиля и пулей вылетел из салона, не слыша криков Антона.
Ноги сами несли его вперёд. Короткое расстояние до арки показалось вечным: Лекс даже споткнулся и почти упал в одну из блестящих в свете уличных фонарей луж, забрызгивая свои видавшие виды кроссовки, но упрямо нёсся вперёд. Как только он достиг арки, он тут же извлек из кармана смартфон и принялся светить в темноту. Тусклый луч фонарика сразу нашёл знакомый силуэт, распластавшийся на влажном асфальте.
До ушей Антона донёсся громкий, почти душераздирающий крик. Парень захлопнул дверь машины и даже не потрудился закрыть её. Как же глупо было заверять Лекса в том, что «всё будет хорошо». Хорошо уже не будет, но Антону не хотелось думать об этом.
Перед глазами Антона предстала картина, почти разорвавшая ему душу в клочья. На мокром асфальте на коленях сидел Лекс, а рядом с ним лежало тело Макса. Его руки были раскинуты в стороны, левая нога вывернута под неестественным углом, а на шее виднелся красный след от удара чем-то похожим на шокер. Когда Лекс поднял взгляд на Антона, ему захотелось умереть.
Руки не слушались, пока набирали номер скорой. Звуки рыданий Лекса заглушали почти всё. Антон не мог приблизиться к нему ни на шаг, и всё, что ему оставалось, это просто ожидать приезда скорой помощи и полиции.
Долго пришлось доказывать, что Макс не бездомный, Лекс даже пытался найти документы, но нашел только паспорт на автомобиль. Видя, что Лекс больше не в состоянии что-либо говорить, Антон усадил его в машину, а сам попытался узнать, в какую больницу отвезут Макса. Полиция пробыла на месте чуть дольше, выясняя, кто мог бы быть свидетелем данного инцидента, но допрос двоих мальчишек ничего не дал. И Антон, и Лекс упрямо твердили, что приехали, чтобы забрать друга, который загулял, домой.
Находясь в каком-то тумане, как последний зомби, Лекс с трудом переставлял ноги, когда Антон подталкивал его, пытался докричаться и буквально тащил на себе, чтобы привести его в квартиру Макса. Дома состояние Лекса не улучшилось. Сколько бы Антон ни пытался успокоить его, всё было напрасно. Лекс сидел на кровати в спальне, не реагируя на прикосновения к плечам и рукам. Антон попытался присесть перед ним на колени и поймать пустой остекленевший взгляд, но складывалось впечатление, что Лекс вообще смотрит внутрь себя. Он невидящими глазами смотрел на свои руки, на которых остались разводы крови — при падении Макс ударился головой, и эта кровь запеклась на коже.
Весь посторонний шум словно вмиг исчез, и наступил полный вакуум. В голове Лекса прокручивалось роковое воспоминание накануне его совершеннолетия и выпуска из Вагановки, когда произошла самая страшная трагедия, по злой иронии судьбы разыгрывающаяся вновь.
— Нам нужно собрать ему вещи в больницу, — тихо говорил Антон и открыл шкаф. — Не знаешь, где он хранит пижаму или спортивный костюм?
Лекс не знал и, подтверждая это, покачал головой. Через силу поднялся с кровати и отправился в ванную, чтобы помыть руки и умыться. Антон все это время стоял у него за спиной.
— Я ничего не сделаю, — буркнул ему Лекс, уткнувшись лицом в полотенце. — Неужели ты думаешь, что я настолько дурак?
Но Антон совершенно ни о чем не думал, просто хотел, чтобы Лекс не пропадал из виду. Они вместе вернулись в комнату, нашли документы, дорожную сумку, домашние тапки, а вот в вещах Лекс рыться не разрешил. Он хотел именно это сделать сам. Однажды он уже приходил вот так домой, со слезами вытаскивал вещи отца из шкафа, искал чистые, выглаженные его же руками, старался не нарушить стопки, чтобы все осталось именно так, как отец однажды уложил. Он еще не понимал, что это уже никому не пригодится. Только разве что памяти. Только спустя пару лет он отдал вещи в фонд помощи, потому что решил, что пора отпустить.
Вот и сейчас он осторожно достал спортивные штаны, выудил пару футболок и нижнее белье. Не позволял себе плакать лишь потому, что отказывался верить в плохое. Врачи сказали, что Макс потерял сознание от болевого шока, у него оказалась сломана нога в колене. Лекс поднес футболку к лицу, втянул запах знакомых духов, а из груди в то же время рвались слёзы, крики, хрипы.
Перед когда-то искрящимися зелеными глазами снова возникло уродливо изогнувшееся тело отца с неестественно вывернутыми конечностями. Его красные глаза, бескровное лицо, синюшные губы и раскрытая на груди рубаха. Смерть отца наступила мгновенно, казалось, будто он умер еще до столкновения, кровь выплеснулась внутрь тела и там застыла. Прибывшие на место медики механическим голосом назвали адрес морга и попросили не затягивать с процедурой подготовки к похоронам. А ведь для Лекса это был самый дорогой человек на свете — его родной отец. Только кому было до этого дело.
История и судьба, эти две чёртовы сговорившиеся суки, не могли оставить его в покое и безжалостно забирали каждого любимого им человека. Мысли о том, что он, Лекс, может потерять Макса по своей же глупости и наивности — вот так просто согласившись на тупую болванскую авантюру, — не давали ему покоя. Только самый натуральный болван мог придумать такое. Придумать и расплатиться за это.
— Алекс, скажи хоть что-нибудь, — прошептал Антон в очередной раз. Ему хотелось зарыдать, зарыдать как маленькая девочка, но он должен был оставаться сильным и ни разу не показать своей слабости. Он боялся. За Лекса, за Макса, за то, что будет дальше. — Прошу тебя, скажи что-нибудь…
Антон закусил губы и тяжело вздохнул. Лекс был похож на бледную мраморную статую, одну из тех самых, на которые они, будучи мальчишками, любили смотреть в Летнем саду после учёбы. Антон нехотя поднялся с колен и достал из кармана телефон, покидая комнату.
Оставленный в одиночестве, Лекс не издал ни единого звука. Антон знал, что он сдерживается, чтобы не зарыдать, но один вид Лекса был красноречивее любых слёз. Лекс плакал беззвучно. Тихо и разбито. Он потянулся к лежавшей у его ног сумке Макса, водрузил её себе на колени и, обнимая её, уткнулся в неё лицом.
От увиденного у Антона разрывалось сердце. Он мягко подошёл к Лексу и, опустив руку на его плечо, тихо сообщил, что пора ехать в больницу.
Антон так же послушно занял водительское кресло. Лекс не возражал, устало уселся рядом и все так же молча пристегнул ремень безопасности. Сумка с вещами Макса покоилась у него на коленях, а сам он обхватил её обеими руками.
— Ты очень сблизился с Максом, и мне он тоже очень нравится. — Антон бросил короткий взгляд на Лекса, но тот никак не отреагировал. — Не в том смысле, что я хотел бы его у тебя отнять, но найти такого же я бы хотел.
Он попытался улыбнуться и снова отвлекся от дороги на несколько секунд, чтобы взглянуть на собеседника.
— А теперь из-за меня он там, — хрипло отозвался Лекс. Его голос звучал с какой-то злобой и издёвкой, но Антон был рад, что Лекс хотя бы раскрыл рот для ответа. — Я приношу всем несчастья. Даже его встреча со мной была в тот день, когда у нас в баре нашли труп.
Он рассмеялся, и от этого дикого смеха одинокого брошенного человека у Антона побежали мурашки по спине.
— Вспомни, сколько радости ты принес людям, зрителям, труппе, — попробовал поддержать его Антон.
— Они даже не вспомнят меня, — выплюнул Лекс, сильнее стискивая сумку.
— Давай говорить честно. — Антон осторожно свернул на очередную улицу. — Ты даже не начинал свой путь артиста, ты только распробовал его. Я уверен, что у тебя все впереди, о тебе обязательно узнают.
Лекс никогда не сомневался ни в поддержке Антона, ни в искренности его слов. И даже если бы он сейчас вышел на сцену, в эту самую минуту, какой бы был в этом смысл, если самый главный человек может этого не увидеть?
— Не такой ценой, — тихо произнёс он. — Теперь, когда Макс в больнице и выйдет оттуда не скоро, я должен продолжить дело. В его телефоне есть контакты, но я боюсь с ними связаться, хоть и знаю, что сделать это нужно.
Брови Антона взлетели вверх от удивления.
— Если хочешь, то это сделаю я, — оживился он.
Лекс наконец-таки соизволил взглянуть на него и покачал головой.
— Он не испугался пойти на такое, а я боюсь набрать номер и поговорить… — Он горько усмехнулся. — Нет, я должен сам.
— Мне кажется, что ты его любишь, — решительно заметил Антон, но всё же старался сделать тон голоса более мягким.
— Думаешь, это случается так быстро? — Лекс бросил на друга испуганный взгляд, словно тот произнёс что-то запрещённое. Руки мелко задрожали, и он сильнее стиснул ткань сумки.
— Мне не кажется, что это случилось быстро, — объяснил Антон, — я хорошо знаю тебя, и ты не очень эмоционален, но сейчас из тебя как будто душу вынули.
Глаза Лекса широко распахнулись, и он на какое-то мгновение замер. Оказывается, прочитать другого человека может быть вот так просто.
— Любить больно, — буркнул Лекс, отворачиваясь.
— Но когда тебя любят в ответ, то очень даже приятно, — многозначительно заметил Антон.
— Приятная боль? — Лекс поморщился от того, насколько странно это звучало.
— Лучше подумай сейчас о том, что надо закончить то, что мы начали, иначе эта жертва была напрасной.
От этих слов Антона Лекс нахмурился, возвращая себе привычное угрюмое выражение лица.
— А будет время, когда не будет жертв? — Огрызнулся он.
— Без жертв нет победы. — Антон ойкнул, когда Лекс толкнул его локтем в бок. Он чуть выкрутил руль от неожиданности, но всё-таки удержал.
— Звучит страшно, — заметил Лекс. — Ты поедешь домой или останешься со мной?
— Как тебе будет удобно.
Лекс закусил нижнюю губу и уставился куда-то в пол на свои всё ещё сырые кроссовки.
— Я бы не хотел, чтобы ты спал на его месте. — Он произнёс это так тихо, но, даже несмотря на это, Антон всё ясно услышал.
— Я могу остаться в гостиной, чтобы завтра утром мы сразу поехали по делам, — мягко улыбнулся он в ответ.
— Подходит.
— Правильно говорить: «идет». — Антон покосился на Лекса и заметил лёгкую, едва заметную улыбку в уголках его губ.
— Не будь Максом, ты все равно его не переплюнешь.
Почти забытый запах больницы живо пробуждал в памяти повторяющиеся картинки, которые Лекс пытался забыть всю свою жизнь, но так и не смог. Он крепко держал в руках сумку Макса, сжимая её тонкие ремешки. Все необходимые разговоры и заполнение бумаг легли на хрупкие плечи Антона. К счастью, мальчишка обладал не только красотой, но и природным обаянием, и ему удалось расположить к себе сотрудников и врачей, чего нельзя было сказать о его мрачном спутнике.
Стоило Лексу броситься к дверям палаты, как его тут же остановили и попросили подождать снаружи. Одному Богу известно, каких трудов стоило Лексу сдержаться и не ударить кого-нибудь или что-нибудь. К счастью, оказавшийся рядом Антон мягко отвел Лекса в сторону расставленных вдоль стены кресел. Расставаться с сумкой Макса Лекс не пожелал, и поэтому Антон оставил все свои попытки её забрать. Находясь в больнице, Лекс снова превратился в Лекса, и напрасно Антон надеялся на продолжение произошедшего в машине разговора. Сейчас из Лекса нельзя было вытянуть ни единого слова. Он упрямо сжимал чужую сумку в руках и невидящими глазами смотрел впереди себя.
Ладони Антона накрыли ледяные руки Лекса. Они даже не дрогнули, словно Антона не было рядом, словно никого не было рядом. Если бы не открытые глаза Лекса, его ровно вздымающиеся от едва слышного дыхания плечи, можно было бы подумать, что он спит или находится в отключке.
Чуть позже показался дежурный врач. Лекс резко поднял голову, всё ещё сжимая сумку Макса в руках. Пришлось отдать её в чужие руки. Доктор сухо поблагодарил Лекса и на все вопросы о самочувствии Макса отвечал таким же сухим тоном, но довольно охотно. Одно стало точно ясно: с Максом было всё в порядке. Операция на его ноге прошла успешно, а сознание он потерял от болевого шока. Это очень успокоило Антона, и он покосился на Лекса, проверяя его реакцию. Друг действительно будто бы просветлел, но всё равно выглядел нервным и расстроенным. Как бы он ни пытался уговорить врача на хотя бы короткое посещение, последний оставался непреклонен. Сегодня к Максу не пускали. Антону и Лексу ничего не оставалось, кроме как покинуть больницу.
По пути домой Антон попытался завязать ещё один разговор, но Лекс совсем отказывался идти на контакт. Оставив свои безуспешные попытки, Антон довёз Лекса до дома Макса, припарковал его машину во дворе и немного задержался на ночной улице. Сейчас ему была жизненно необходима минута тишины. Ему предстояла ночёвка в чужой квартире, ведь оставлять Лекса одного было крайне рискованно. К тому же Лекс сам не был против чужого присутствия: одиночество сейчас только усугубит его положение. Антон боялся таких ночей.
Лекс, как оказалось, совершенно не шутил, когда говорил, что не хочет, чтобы Антон спал на месте Макса. Они договорились оставить все двери открытыми, чтобы Антон из гостиной мог услышать любой шум и среагировать на него.
И остаток ночи действительно проходил спокойно. Лишь под утро можно было услышать слабое копошение. Лекс не кричал и не рыдал, но отчаянно рылся в сумке, пытаясь залезть почему-то в подкладку вместо кармана. Присевший рядом сонный Антон помог достать из маленького кармана пачку сигарет и протянул ее другу.
— Ты в порядке? — На всякий случай спросил он, пока Лекс дрожащими руками выдергивал фольгу и доставал сигарету.
Лекс не отвечал, пыхтел и старался, чтобы руки не дрожали, но помощи не просил. Он мельком указал на прикроватную тумбу и кивнул. Антон не переспрашивал, подошел ближе и заметил опрокинутый стакан, в котором была вода, а рядом согнутый пополам блистер от таблеток.
— Где ты теперь их будешь доставать?
Качая головой, Лекс справлялся с пачкой, но очень скоро зарычал, швырнул ее в угол и шлепнулся на полу, раскинув ноги в стороны.
— Мне это больше не нужно, — проговорил он тихо и нашел взглядом пачку сигарет. — И это тоже не нужно.
Антон тихо рассмеялся, подошел ближе и присел на полу перед Лексом, обнимая его за плечи.
— Ну хоть я тебе все еще нужен?
Ничего не ответив, Лекс просто обнял его и уткнулся носом в волосы. Сейчас он просто хотел спать, а еще очень хотел, чтобы Макс был рядом.
— Ложись со мной, — улыбнулся он, — только на моей половине кровати.
***
Утром, проводив Антона, Лекс, кое-как справляясь со своим волнением, уселся на диван в гостиной и принялся вертеть телефон Макса, который удалось спрятать в карман до приезда полиции и скорой помощи. Разблокировать его не составило труда, ведь однажды они договорились поставить одинаковый пароль.
Брови Лекса взлетели вверх, когда он заметил фоновое изображение экрана блокировки Макса. На этом фото был изображён сам Лекс, в той самой голубой толстовке, которую он надевал во время их с Максом поездки к господину Шварцу. В руках Лекс держал бумажный стаканчик с горячим американо и смотрел куда-то поверх зелёного леса. Сердце забилось быстрее, Лексу пришлось зажмуриться и изо всех сил закусить губы, чтобы прогнать слёзы. Нужно собраться, а все чувства он сможет выразить позже.
Лексу потребовалось какое-то время, чтобы изучить длинный список контактов в телефоне Макса. Все фамилии и имена звучали незнакомо, пока Лекс не дошёл до буквы «Н». Сочетание слогов в форме знакомой фамилии «Никешина» вызвало отдалённые воспоминания. Макс точно когда-то упоминал эту фамилию. Даже если Лекс ошибался, ему всё равно нужно было сделать хотя бы одну попытку.
Когда в телефоне раздались длинные гудки, Лекс будто перестал дышать. Все окружающие звуки как будто выключились, и он принялся считать про себя, ожидая ответа.
— Здравствуйте, Максим Владимирович, — пробасил чужой голос на другом конце. Лекс даже подпрыгнул на диване от неожиданности. — Что-то случилось, что вы так рано?
Голос звучал твёрдо и без малейших колебаний. От нервов у Лекса начала дёргаться нога, а ладони мгновенно вспотели. Он мысленно сосчитал про себя до трёх на немецком и постарался тщательнее подобрать слова.
— Максим в больнице, — проговорил он робко, чувствуя, как дрожит его голос. — Я могу с вами поговорить? Меня зовут Алекс. — Собеседник на другом конце кашлянул. — Я немного волнуюсь. Вы понимаете немецкий?
— Он ведёт ваше дело? — Сразу последовал вопрос.
— Да, это так. — Лекс сглотнул и сжал телефон крепче.
Несмотря на то, что он провёл много лет в России и свободно владел русским языком, в особо трудные моменты жизни все слова на обоих языках как будто покидали его. Он не мог выдавить ни единого русского слова и сейчас, разговаривая с явно суровым и серьёзным человеком, да ещё и представителем закона, который мог бы помочь Максу, Лекс катастрофически нервничал.
— Я постараюсь вас понять, — спокойно и решительно проговорил Никешин.
Лекс снова сделал глубокий вдох и собрал волю в кулак.
— Ich versuche es Ihnen leichter erklären, — Лекс откашлялся. — Max ist jetzt im Krankenhaus, er war in der Straße geschlagen. Es ist meine Schuld. Aber das ist wegen solches Falls passiert. — Почти на выдохе закончил он.
Собеседник молчал, и Лекс продолжил.
— Jetzt weiß ich schon, wer es gemacht hat. Dieser Mann erprisst mich, dass ich ihnem Geld bringen soll. Aber Max hat versucht mir zu helfen und deshalb hat er sich in Gefahr gebracht. — Решительно произнёс он, немного сбавляя тон. — Jetzt glaub’ich, dass nur Ihnen mir helfen können. Hat er Ihnen solches Video geschickt?
На другом конце по-прежнему молчали, и Лексу пришлось даже отстранить трубку от уха, чтобы проверить, не пропала ли связь.
— Такие вещи не решаются телефонным звонком, — произнёс Никешин, не задавая лишних вопросов. Походе, к величайшему облегчению Лекса, он всё понял. — Мы должны встретиться. Когда вам удобно?
— Я ничем не занят. — Лекс вскочил с дивана и бросился в коридор.
— Тогда пришлю вам адрес, — отчеканил Никешин, — будьте осторожны.
Лекс кивнул, но на другом конце уже отключились.
Под вечер Лекс уже валился с ног. Во время встречи с Никешиным он пытался как-то отвлечься, но всё равно не переставал проверять телефон, вспоминая слова врача из больницы о том, что Макс должен позвонить на следующий день. К вечеру никакого звонка не случилось.
Сейчас Лекс буквально ввалился в квартиру, скинул немытые пыльные кроссовки в угол и сполз по стене, прикрывая глаза. За последние сутки произошло слишком много, Лекс почти не спал, и сил практически не осталось. На экране смартфона появилось тусклое оповещение о том, что необходимо было подключить зарядное устройство, и Лекс лениво последовал в комнату за зарядкой. Стоило ему опуститься на диван, как воспалённые красные глаза сами закрылись, и Лекс даже против своей воли погрузился в дрёму.
Когда лежавший возле бедра телефон завибрировал, Лекс среагировал не сразу. Сначала ему показалось, что он всё ещё спит, но, приоткрыв глаза, он вскочил с дивана и поспешно прижал телефон к уху.
— Guten Abend, meine Liebe, — раздался до боли знакомый и любимый голос в телефоне. Лекс сжал смартфон изо всех сил. — Я очень надеялся, что мой телефон у тебя.
Это был не сон. Макс, живой и настоящий Макс, звонил ему, Лексу, на свой же телефон с больничного стационарного телефона. Когда Макс произнёс незабытое немецкое приветствие, Лексу даже показалось, что тот на другом конце телефона улыбнулся.
— Где твой мозг?! — Закричал Лекс и тут же прикусил язык, крепко зажмуриваясь.
До его слуха донёсся тихий смех. Если бы Макс сейчас оказался рядом, Лекс бы точно придушил его.
— Все же в порядке, зато теперь мы точно сможем все доказать. — Лексу захотелось швырнуть телефон Макса об стену. А Макс наверняка слышал скрежет Лексовых зубов.
— Когда к тебе можно приехать? — Лекс постарался успокоиться, спокойно проговаривая свой вопрос.
— Завтра уже отпустят домой, — Макс немного помедлил. — Только не говори, что соскучился.
Этот болван ещё смеет флиртовать в такой момент…
— Я тебе при встрече все скажу, — отчеканил Лекс.
После завершения звонка Лекс прижал ладони к лицу и тихо засмеялся. Наконец-то у него отлегло от сердца. Захотелось поделиться этой радостью с Антоном, и он тут же принялся набирать ему сообщение. Спустя несколько сообщений Лекс почувствовал тяжесть в теле, словно вся накопившаяся усталость в один миг парализовала его конечности. Он поспешил попрощаться с Антоном, с какой-то лёгкостью отправился в их с Максом спальню и, завалившись на не застеленную кровать, заснул практически мгновенно.
***
Я сидел в светлом больничном коридоре и разглядывал загипсованную ногу. Ощущения были очень странные, когда часть моей ноги сразу потяжелела на несколько килограммов. Одной рукой я обнимал выданные мне костыли, а другой печатал сообщение. Лекс и Антон обещали забрать меня. Перед выпиской врач дал мне краткие инструкции, рассказал, что в гипсе мне придётся провести пару-тройку месяцев (к моему величайшему сожалению о своих тренировках я мог забыть), а также строго запретил какие-либо напряжения или приключения, наподобие тех, в которые я ввязался в одну из прошлых ночей, из-за чего в итоге здесь и оказался. Я лишь мог кивать ему с виноватой улыбкой на губах.
— Макс! — На звук своего имени я резко обернулся, глядя на двух парней в начале коридора, а один из них радостно махал мне рукой.
Я незамедлительно помахал им в ответ. Махавшим конечно же оказался Антон. Рядом с ним с неизменно угрюмым выражением лица стоял Лекс. Я не видел его всего лишь пару дней, но успел чертовски соскучиться. Опираясь на костыли, я поднялся со стула, и в тот момент выражение лица Лекса изменилось.
Антон подбежал и почти бросился ко мне на шею, но вовремя остановился, извиняясь. Мы всё же обнялись, и он даже не постеснялся присутствия Лекса: чмокнул меня в щёку. Лекс же стоял, напротив, руки по швам и сверлил меня взглядом, полным гнева и негодования. Я же отвечал ему простой улыбкой, той самой, которой впервые поприветствовал его в баре.
— Ты молчишь, но смотришь на меня матом, — попытался отшутиться я. — Что случилось?
Глаза Лекса широко раскрылись на какое-то мгновение, но тут же его лицу вернулось прежнее состояние гнева.
— Что случилось?! Рубаха в жопу засучилась! — Закричал он на весь коридор.
Какие-то посетители вместе с пациентами и медсёстрами, находившиеся неподалёку от нас, повернулись к нам в испуге. Лекс никак на это не отреагировал.
— Где ты это услышал? — Растерялся я такому «приветствию» и рассмеялся. — Ты хоть знаешь, как это?
— Нет, — буркнул он смущенно и потупил взгляд.
— Не злись. — Я попытался смягчить тон. Антон тем временем положил Лексу руку на плечо, пытаясь поймать его взгляд в какой-то слабой попытке успокоить. Лекс никак не реагировал, а только продолжал сверлить во мне дыру своим ледяным взглядом. — Я же справился, все хорошо.
— Какой ты молодец, давай я пожму тебе горло! — Снова закричал он, скидывая руку Антона.
В тот момент я собирался ему что-то ответить: наверное, я хотел попросить его быть тише или пытался выдумать какую-то колкость в ответ, но Лекс опередил меня. Он шагнул ко мне, оказываясь совсем близко, закинул руки мне за шею и крепко обнял. Я слегка растерялся, а Антон подбежал к нам и подхватил мои костыли. Я практически стоял на одной ноге, но освободившимися руками крепко обнял Лекса в ответ, положил ему ладонь между лопаток и ласково погладил.
— Ich bin so glücklich, dass du hier bei mir ist, — прошептал я ему на ухо и мягко коснулся губами виска.
Лекс сильнее прижался ко мне.
— Не прощай меня за все гадости, не прощай меня за то, что бил тебя, за то, что делал больно и обзывал. Прости меня лишь за то, что ты нужен мне. — Лекс проговорил эти слова так быстро, прямо мне в ухо, с моим любимым акцентом на шипящих звуках.
Не давая мне договорить, он прижался своими губами к моим губам, совершенно не думая о посторонних взглядах, которые мы успели собрать.
— Ich liebe dich, mein Dummkopf, — быстро прошептал он в мои губы и снова поцеловал.
Отстранились мы друг от друга только тогда, когда Антон сообщил о неприлично затянувшихся нежностях и напомнил о «зрителях». Мы тихо засмеялись и отправились к выходу. И хотя я уверенно шёл на костылях, по крайней мере пытался, Лекс всё равно пытался помочь мне преодолеть весь путь до машины.
