Непарадный Петербург

      В ту ночь я лежал, сжимая тело Лекса в руках и зарывшись носом в его влажные волосы на макушке. Сладкая усталость от близости разливалась по моим жилам приятным теплом, но даже она не помогала мне уснуть. Лекс не ворочался, лишь размеренно дышал мне в ключицу, и я подумал, что он давно заснул. Если Бог на свете действительно есть, я должен был благодарить его за то, что в этот вечер он привёл Лекса ко мне, целого и невредимого. Хотя после того толчка в толпе бояться следовало здесь только мне. Я мог поражаться смелости Лекса бесконечно: что бы или кто бы ни преследовал его, он всегда шёл напролом, не лез за словом в карман и мог за себя постоять, даже без меня. Эта мысль неприятно кольнула обидой где-то в рёбрах, но я тут же отогнал её, вспоминая, что благодаря именно мне от Лекса отстали в том деле об убийстве.       В какой-то момент у меня получилось забыться коротким сном, и я даже не заметил этого. Всё было похоже на то, что я просто закрыл и открыл глаза минут через десять, вот только в моих руках больше не было любимого крепкого тела. Я рассеянно приподнялся на локтях, вглядываясь в лёгкий серовато-синий августовский сумрак комнаты, и прищурился, пытаясь увидеть хотя бы маленький лучик света в коридоре. Проморгавшись, никакого лучика я не обнаружил: в квартире не горел свет. Я сел в кровати, разминая затёкшие плечи, и сонно уставился вперёд. Нежно-кремовая занавеска слегка колыхалась из-за слабого ветерка, который дул с приоткрытого балкона. Опустив босые ступни на холодный пол, я направился к балкону, прихватив с собой небольшой плед с кресла. — Не можешь уснуть?       Я сонно протёр глаза, глядя на сидящего на балконе Лекса. Он сидел в одном белье, прямо на голом полу, и курил, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу, заботливо купленную мной на какой-то барахолке. Его пальцы постукивали по деревянному полу, выбивая какую-то мелодию, которую я конечно же не узнал. — Я поспал, — сухо отозвался он, поднимая на меня глаза.       Я подошёл ближе и накинул на его плечи плед. Лекс кивнул и отвернулся, продолжая вглядываться в сумрак опустевшей улицы. Его пальцы всё ещё машинально двигались по гладкой поверхности. От назойливого звука у меня застучало в висках. — Но сейчас ещё ночь, — возразил я, нашаривая мятую пачку сигарет. Я кивнул на неё, спрашивая разрешения закурить, а Лекс просто пожал плечами. — Снова кошмары?       Он выпустил облако дыма в воздух. — Мне снится театр… — Алекс, прости, пожалуйста, но у тебя фамилия не Дятлов? — Сдался я, раздражённо выпуская такое же облако сигаретного дыма.       Пальцы Лекса замерли, и он в недоумении повернулся ко мне. — Что? Это как? — Нахмурился он. — Я с тобой пытаюсь говорить, а ты барабанишь на весь дом. — Я указал сигаретой на руку Лекса, которая готова была снова отбивать странный ритм.       Лекс фыркнул и, убирая руку, закатил глаза. — А у тебя бывало такое, что в голове играет музыка? — Хрипло зашептал он, глядя на чистое небо за окном. Тучи рассеялись, и от дождя не осталось и следа — один из верных признаков того, что завтра будет ясная погода. Хотелось бы так думать. — Ты спишь, а она играет. И так всю ночь. У меня сухие глаза, и я устал так спать.       Я придвинулся ближе и робко положил руку на его плечо. Лекс никак не отреагировал. — Мне кажется, что ты очень хочешь, но не можешь отдохнуть. — Я осторожно подбирал слова. — Не знаю, где ты пропадал, но выглядишь ты не очень хорошо. Я даже не уверен, что ты нормально питаешься. — На мои слова Лекс грустно улыбнулся и прижал сигарету к губам. — Снова отдал все деньги? Много ещё отдавать? — Не очень, — нехотя ответил он, — но тебе не стоит больше за мной ходить.       Глаза Лекса впились в меня. — Ты серьёзно думаешь, что я не случайно упал?       На мой вопрос он только хмыкнул и покачал головой. — Я уверен в этом.       С тяжёлым вздохом я положил недокуренную сигарету в пепельницу и убрал руку с плеча. Ступни Лекса выглядели синими от холода, но он не обращал на это никакого внимания, впрочем, как обычно. — Алекс, а уверен ли ты в том, что, когда ты отдашь долг, то сможешь вернуться в театр? — Прямо спросил его я. — Нет, — решительно ответил Лекс, поджимая под себя колени и устраивая на них свой подбородок, — но что ещё остаётся? — Просить помощи, — предложил я. — Ты и так залез куда не должен. — Лекс снова фыркнул. — Влез… — Тихо заметил я. — Пожалуйста, Макс, поправляй не меня, а свои трусы.       Лекс кивнул вниз, и я заметил, что моё тело в очередной раз подвело меня, выдавая естественную (или нет) реакцию на Лекса рядом. Я честно пытался бороться с этим, пытался отгонять эти мысли, думать о совершенно посторонних вещах, но всё это летело к чертям, стоило мне увидеть Лекса, особенно обнажённым. Я вконец сдался. — Раз уж я и так влез, то расскажи мне все. — Я повернулся к нему, говоря максимально прямо. Прятаться я больше не мог, да и Лекс обо всём догадался. Больше скрывать было нечего. — Многое я уже знаю, но кое-что не могу понять.       Лекс тяжело вздохнул, и я приготовился к очередному потоку брани и упоминанию того, что я болван. — Что ты не можешь понять? — Устало спросил он. Я не слышал в его голосе и толики раздражения, хотя я, скорее всего, производил впечатление человека, которому бы не помешало врезать. — Как хорошего танцора могут выгнать из театра? Да проще лёгкого!       Он поджал губы и опустил голову на колени. — Я понял, что он поставил своего племянника вместо тебя, — медленно начал перечислять я, — но неужели нельзя было танцевать вместе? Может, я мало понимаю в вашем деле. — Ты очень мало понимаешь, — буркнул Лекс. — Оба сразу не могут быть первыми. — Это принципиально?       Лекс покачал головой и взглянул на меня. Ему приходилось объяснять мне очевидные вещи, и чем больше он это делал, тем больше я чувствовал, что он может встать и уйти. Однако Лекс не двинулся с места, лишь плотнее закутался в плед, которого наконец-таки коснулся. — Это престиж и деньги. Иногда очень большие. — Он намеренно выделил слово «большие». — Тебе могут платить за рекламу, ты можешь быть лицом бренда. А я стал только лицом Думской. — На этой фразе он криво усмехнулся, ожидая моей аналогичной реакции. Но смеяться мне совсем не хотелось. — Иногда не очень трезвым лицом… и всегда окутанным туманом от сигарет. — Мне грустно, когда ты так говоришь. — Я снова захотел коснуться его, но сдержался. — Я буду настаивать, что ты танцуешь лучше, и я готов отстоять тебя. — Лекс снова криво усмехнулся, а мне не понравилось, что он воспринял мои слова, как реплику какого-нибудь пафосного американского героя из фильмов. — Я найду того, кто нам поможет.       Лекс снова уставился на ночное небо, а потом поднялся на ноги, скидывая плед. Он мягко упал на холодный пол, не издавая ни единого звука. Лекс тем временен встал ко мне спиной, расправляя плечи. Он отставил одну ногу назад, поднимая руки вверх, как крылья, и красиво изогнулся, становясь ко мне вполоборота. — Я действительно танцую лучше, но я слишком беден.       Лекс уставился в потолок, не переставая менять положение рук. Он делал это плавно, будто его руки действительно походили на крылья. Ноги оставались практически неподвижны, двигались только его руки и спина. — Тебя окружают хорошие люди, — сказал я немного тише, — даже если ты этого не замечаешь. — Я все замечаю. — Лекс развернулся ко мне лицом и прогнулся в пояснице. Он встал на пальцы и сделал движение левой рукой. — Когда отец умер, платить за моё обучение стало некому, но наш бывший хореограф, который занимал руководящую должность в театре, предложил мне много ролей, даже самых незначительных, чтобы я работал. Он платил за моё обучение, а я отрабатывал. — Он продолжал медленно кружиться. — Проблема была в том, что он был уже стар, и однажды его подвинул с места господин Дунаевский.       От знакомой фамилии у меня неприятно резануло слух. То, с каким отвращением произнёс эту фамилию Лекс, было трудно не заметить. Держу пари, что он даже скрипнул зубами. — Который тут же захотел поставить своего племянника вместо тебя, — закончил я мысль.       Лекс отозвался гулким «угу». Он снова опустился на ступни с глухим звуком и подошёл ближе к окну. — Нужна была причина. — Он взялся рукой за оконную раму, поднял ногу и опустил другую руку на голень. — Без причины никого не убирают. Люди не очень хорошо идут на спектакли, если артисты им не нравятся.       Пока Лекс говорил, его нога медленно поднималась вверх. — И тогда он, прикрываясь клиникой сестры, сделал на тебя фальшивые справки, — подытожил я, завороженно улавливая каждое его движение       Лекс тем временем вытягивал ногу выше, фиксируя её в вертикальном шпагате. — А потом заставил вернуть все гонорары, а помимо этого заплатить за два года обучения, которые я, оказывается, отучился бесплатно. — Лекс глядел куда-то вверх, придерживал ногу одной рукой, а потом отвёл руку в сторону. — Сумма получилась великолепная, — пробубнил я. — Он сказал, что возьмёт меня обратно, как только я отдам все деньги. — Лекс снова согнул ногу в колене, держась за оконную раму. — На место премьера я могу не рассчитывать, но хотя бы смогу работать. Сейчас меня не берут ни в один театр. Фальшивые слухи разошлись быстро.       Он горько усмехнулся и замер. Я поднялся на ноги и сделал маленький шаг к нему, сохраняя между нами небольшое расстояние. — Он не возьмёт тебя обратно, даже если ты выплатишь все. — Я тоже сначала так думал, — кивнул Лекс, опуская ногу на пол, — но Антон… он заставил меня поверить, что я неправ.       Лекс снова встал ко мне вполоборота и взглянул на меня из-под ресниц. — Нет, Алекс, ты был с самого начала прав. — Я почти шептал это, приближаясь к Лексу. — Тебе нужна помощь. Если мы докажем факт получения взятки, то Дунаевский пойдёт под суд. — Брови Лекса было приподнялись, но на лицо вернулась та же привычная хмурость, и он покачал головой, будто не веря. Хотя, он скорее всего и не верил мне. — Власть сменится. Мы все это сможем… но только вместе. — На губах Лекса появилась слабая, отчего-то виноватая, рассеянная улыбка. Наверняка мои слова звучали для него как бред безнадёжного наивного романтика. — Он все ещё думает, что ты никому ничего не сказал. Он боится. А ты нет.       Лекс смотрел в окно, будто не слыша меня. Он молча поднял ногу, опуская её на подоконник, почти натягиваясь струной. Я видел, как натягиваются мышцы его ног под светлой кожей, видел свежие розоватые следы моих губ на внутренней стороне его бедра. Лекс не смотрел на меня, а я подошёл к нему вплотную. Опустившись на колени перед ним, я коснулся ладонью его напряжённого бедра. Лекс повернул ко мне голову.       Сидя на коленях перед Лексом, я провёл пальцами по коже на его ноге, очерчивая рельеф его мышц. Я всем телом подался вперёд и просто прильнул губами к его обнажённому бедру, снова и снова, а потом прижался к нему щекой, глядя на Лекса снизу-вверх. — Я хочу остаться с тобой, — прошептал Лекс. — Мог бы и не спрашивать. — Я улыбнулся ему в ответ. — Ты уже давно знаешь, где лежат ключи.

***

      Однажды я вернулся после работы и услышал дома шум, возню и слабый шепот. Я и раньше подозревал, что Антон будет нашим частым гостем, а вот теперь убедился в этом. В коридоре стояли коробки, дорожные сумки, чемодан со старой биркой из аэропорта и уже распакованная обувь Лекса, которая была свалена горой. Я тихо разделся и заглянул в гостиную, стараясь не мешать. Дверь была прикрыта, но я всё равно мог видеть всё, что происходило в комнате.       Лекс растянулся на полу в привычном моему глазу положении шпагата, наклоняясь вперёд. Антон сидел рядом с ним по-турецки, поставив перед собой коробку, и аккуратно выкладывал из неё вещи. Я узнал потрёпанный альбом, который когда-то видел в коммуналке на Большой Морской. От этого вида в груди разлилось приятное тепло. Застыв в дверном проёме комнаты, я продолжил наблюдать. Ни Лекс, ни Антон меня не видели. — Твоя настойчивость достойна восхищения, — прошептал Антон, беззастенчиво разглядывая раскрытые ноги Лекса. В ответ ему лишь хмыкнули. — Я горжусь всем, чего добился ты. Ты многим пожертвовал, чтобы быть там, где ты есть. — Мне всё равно, как будет складываться дальше, — пробубнил Лекс, прижимаясь лбом к полу и вытягиваясь ещё больше. — Я всё равно буду заниматься. — В тебе столько огня для жизни и искусства. Ты очень скромный, трудолюбивый и заботливый человек. Кто бы там что ни говорил. Ты можешь не волноваться, я всегда буду за тобой. Мы будем вместе.       Антон отложил альбом в сторону и поднялся на ноги. Он подошёл к Лексу, становясь позади него, опустил ладони ему на спину, слегка сжимая, и немного надавил.       Они провели в таком положении некоторое время, замерев, пока Лекс не сделал Антону знак и тот не отстранился. Я, завороженно глядя на них, улавливал старые знакомые движения Лекса, которые видел ещё в его коммуналке. Он всё ещё оставался в шпагате. Антон с таким же интересом разглядывал его. — Ты прекрасен, Алекс, ты знаешь об этом? — Прошептал он, двигаясь ближе, но не касаясь Лекса. — Ты много помог мне стать таким. — Лекс тепло улыбнулся, разворачиваясь к Антону, и сверкнул зелёными глазами. Антон расплылся в довольной улыбке. — Что бы я делал без тебя…       Антон прижался ближе к Лексу и опустил голову на его плечо. Я проследил за маленькой рукой Антона, которая опустилась на ягодицы Лекса, обтянутые узкими шортами. Их губы соприкоснулись в коротком поцелуе, потом еще раз, и еще. Наверное, мне уже стоило к этому привыкнуть.       В этот момент раздался грохот, и оба парня резко обернулись, наконец заметив меня. Виновницей шума была коробка, которую я, забывшись, благополучно задел ногой. Теперь она лежала на боку, в раскрытом положении, и из неё вывалилась какая-то одежда. — Помогаешь с переездом? — Беззаботно спросил я, поднимая опрокинутую коробку.       На счастье, в ней лежали только некоторые кофты и спортивные штаны. Ничего хрупкого там не было, и содержимое не пострадало. — И не только. — Антон лукаво взглянул на Лекса, и тот ответил ему соблазнительной улыбкой. — Ты слишком поздно пришёл.       Улыбка Лекса стала шире, обращённая теперь ко мне. Он снова принялся за своё «издевательство». Антон с радостью подыгрывал ему. Я уже научился не обращать на это внимание, но уколы ревности всё ещё чувствовал. — Всё нормально, мышонок шутит, — небрежно пояснил Лекс, а у самого на лице сияло выражение довольства. — Если ты не против, то нам нужно ещё время, чтобы закончить занятие.       Я прошёл в комнату, разглядывая разбросанные вещи. — Планируешь возвращение в театр? — Плюхнувшись на диван, я уставился на парней.       Антон тем временем поднялся на ноги и вернулся к альбому, чтобы подобрать его с пола. — Я и без этого занимался каждый день, — огрызнулся Лекс. — Я ведь не обидеть тебя хотел. — Я поджал губы.       Некоторые реакции Лекса всё ещё слегка обижали меня. Я завидовал Антону, который наверняка никогда, или очень редко, получал от Лекса вот такие ухмылки и слушал грубый тон. Казалось, что Антон ни разу не сказал Лексу ни одного неправильного слова.       Антон хитро заулыбался. — А ты что же, думал, что мы тут контент снимаем? — Он извлёк из заднего кармана узких джинс телефон и повертел его в руках, делая вид (или он был серьёзен), что что-то там всё-таки есть.       Я пожал плечами, изо всех сил изображая равнодушие. — Ты именно поэтому раньше пришёл? — Продолжал он смеяться надо мной. — Может, даже плётку купил, чтобы быть третьим?       В тот момент я действительно расхохотался. Снова представил себе домашнее видео с собой в главной роли, где на моей кровати лежали бы двое мальчиков. Перспектива была заманчивой и смешной одновременно. Нет, я бы на такое никогда не пошел. Уверен, что и Лекс тоже. — Нет уж, — закончил смеяться я и вытирал мокрые глаза, — если бы я её купил, то во всей России плётка была бы только у меня и у оренбургского казачества. Пойду лучше приготовлю ужин, потому что вы наверняка ещё даже не обедали.       Мне пришлось собрать в кучу все свои навыки повара-импровизатора, которых у меня не было. Я долго медитировал перед раскрытым холодильником, прикидывая, что можно приготовить из оставшегося скудного набора продуктов — сходить за покупками я не успел, а тут ещё один «рот» в лице Антона появился. На мои тяжёлые вздохи сожаления явился Антон, заботливо предложивший мне помощь. На мой вопрос о Лексе Антон ответил, что тот не голоден.       Совместными усилиями мы приготовили незамысловатое блюдо из курицы, которая чудом отыскалась в морозилке, помидоров и сыра. Во время готовки я не переставал коситься в сторону коридора, в конце которого, в спальне, наверняка сидел Лекс. Антон разговаривал мало, и мы готовили молча, но никаких неловких пауз между нами не было. Он спокойно относился к тому, что мы были бывшими любовниками — а считал ли он нас вообще любовниками? — и совершенно не переживал насчёт того, что его самый близкий друг находился в отношениях с его бывшим любовником. От этих мыслей у меня закружилась голова, и я даже не сразу услышал, как Антон окликнул меня, чтобы я перемешал закипающий соус.       Готовое блюдо мы разделили на три порции, даже несмотря на то, что, по словам Антона, Лекс отказался. Однако не тут-то было: отказавшийся, словно почувствовав нашу предстоящую трапезу, сам появился на кухне. Он подошёл к Антону вплотную и, почти приобнимая, заглянул ему через плечо (Антон стоял у плиты и раскладывал курицу по тарелкам). Я пригласил Лекса присаживаться за стол, и он с довольным видом двинулся ко мне. Не успел я произнести и слова, как Лекс плюхнулся мне на колени. На нём по-прежнему были только тренировочные шорты. Я удивлённо заморгал глазами. — Ты же просил меня присаживаться, Dummkopf, — сладко проворковал Лекс и немного поёрзал на мне.       Я машинально схватился за его талию, думая, что он собирается упасть, но Лекс улыбнулся ещё шире. — Это мои колени… — Рассеянно пролепетал я. — Я знаю.       Лекс закинул руку мне за шею.       Антон, стоявший возле плиты, не скрывал смеха, глядя на нас. Через пару мгновений мы втроём уже сидели за столом и наслаждались наскоро приготовленным блюдом, которое вышло на удивление вкусным.       После ужина мы дружно переместились в спальню и развалились втроём на кровати. Антон, судя по всему, не привык ходить в гости с пустыми руками и принёс пару бутылок какого-то явно не дешёвого вина. В шкафу для посуды я отыскал три бокала, и теперь мы, как богемные герои какого-то странного арт-хаусного фильма, попивали вино то из бокалов, то прямо из бутылки, передавая её друг другу. Вспоминая недавнюю странную «вечеринку» у друзей Есении, я подумал, что всё ещё не окончательно состарился. — Ну и какой у нас план? — Поинтересовался Антон, когда бутылка уже была наполовину пуста, и мы слегка захмелели. — Будем соблазнять Дунаевского и записывать это на видео? — Слишком просто, — отозвался я. — Уверен, что у тебя получится это без труда.       Антон заулыбался. В этот момент я почувствовал тяжесть на своих ногах: Лекс положил голову мне на бёдра, вальяжно разваливаясь, словно подчёркивая своё особое положение в качестве моего… парня? Антон и я по-прежнему полусидели, прижавшись спинами к мягкой стенке кровати. — Дунаевский не такой идиот, — на выдохе произнёс Лекс, — он каждый раз называет место в последний момент. — А как ты обычно отдавал деньги? — Поинтересовался я.       С каждым днём интересных фактов в этом деле становилось всё больше и больше. Я не удивлюсь, если в итоге к нам прилетят инопланетяне или в городе появится какая-нибудь Годзилла. — В людном месте, — устало вздохнул Лекс, отхлебывая вино прямо из горлышка. — А следили за тобой тоже всегда? — Я нахмурился. — Дунаевский таким образом пытается проконтролировать тебя? — Я думаю, что больше обезопасить себя. — Лекс поморщился и протянул бутылку Антону. — Он нанимает кого-то, но я никогда не видел этих лиц. Дунаевский хорошо знает, что я сильнее физически, а еще то, что у меня есть друзья. Вот поэтому он оберегает свою старую задницу. Макс, ты не сам упал, я тебе это уже говорил.       Я задумчиво кивнул. — Лексу нельзя отдавать долг с кем-то вместе. — Антон повернулся ко мне, заглядывая в мои глаза и опуская руку мне на плечо. — Однажды я хотел пойти с ним, но я даже не успел дойти до места… Лексу позвонили и сказали, что, если он ещё раз приведёт кого-то сопровождающего, то последствия для того человека будут ужасными. — Он тихо протянул мне бутылку, но я не притронулся к ней. — И Лекс запретил мне ходить с ним. Всё, что я могу, это только помогать финансово, держась на расстоянии.       Вся ситуация Антона больше чем печалила. Я не успевал поражаться ему и его искреннему желанию вытянуть Лекса из этой бесконечной долговой ямы. И это несмотря на то, что его отец обеспеченный и довольно известный человек. Что-то мне подсказывало, что при других обстоятельствах ради Лекса он бы даже смог ограбить своего отца. — Мне кажется, у меня есть одна идея… — На меня уставились две пары глаз: зелёные и карие. — И какая же? — Недоверчиво поинтересовался Антон. — Я должен буду затеряться в толпе и заснять на камеру момент передачи денег, — оживлённо начал я, чуть ли не произнося слово «эврика». — Да, мне придётся рискнуть, но зато у нас будут доказательства, и…       Но Лекс не дал мне договорить, резко поднимаясь на кровати. — И как ты докажешь, что это взятка? — Почти выкрикнул он. — Запишем аудио. Тебе же не сложно будет прицепить микрофон и заставить его говорить? — На моём лице отразилось непонимание. Антон закусил губу. — Это едва ли не единственный способ доказать, что этот старый хрен вымогает у тебя деньги!       Я не заметил, как повысил голос. Лекс тем временем верхом уселся на мои ноги. Его взгляд метал молнии. Держу пари, что мне не послышалось, когда я услышал будто бы скрип его зубов. — Ты еще не понял, что не сможешь потеряться в толпе? — Процедил Лекс сквозь зубы, толкая меня в плечи, и крепко сжал мои бёдра своими ногами. — Ты даже в адской давке Невского не смог потеряться.       Я проигнорировал гнев, стойко выдержал взгляд и мягко убрал руки Лекса со своих плеч. — Может быть, мы попробуем меченые деньги? — Я повернул голову к Антону, надеясь на поддержку. Но его взгляд рассеянно бегал между мной и Лексом.       С тяжёлым вздохом я понял, что спорить с Лексом мне придётся одному. — А где ты их достанешь? — С тем же раздражением, вперемешку с гневом, выплюнул Лекс. — Обратимся в ОБЭП. — Я пожал плечами, спокойно глядя ему в глаза. — Помогать они нам вряд ли станут, пока не открыто дело. Но мы придем с неопровержимыми доказательствами.       Лекс на мгновение задумался и присмирел. — Так он же поймет, что деньги не настоящие. — Они настоящие, но покрыты краской, которую глазом не увидеть, — пояснил я. — А если он успеет сдать деньги в банк или даже просто потратить? — В разговор наконец-то вступил Антон. Лучше поздно чем никогда. — Я думал, что с такими вещами берут на месте. — Вообще ты прав. — Я потёр подбородок и уставился в потолок. — А если я попробую сидеть в машине и записать вашу встречу? — Я тут же покачал головой, словно вёл диалог сам с собой. — Нет. Ерунда. Все записать и принести на блюдечке может только сам Лекс. Но как на нем спрятать камеру?       Я не замечал, как менялось выражение лица Лекса. Просто продолжал придумывать разные идеи и тут же озвучивать их. — Никак, — снова выплюнул Лекс и несильно стукнул меня по плечам.       Я не обратил на него внимания. — Придется мне идти где-то рядом и изменить внешность, — продолжал перечислять я, — может быть, даже переодеться в бомжа. Что он может мне сделать? — Не он сам. — Лекс сильнее толкнул меня.       Мне показалось, что у него пар из ушей пойдет, настолько рассерженным он выглядел. — Они меня не узнают! — Воскликнул я. — Я сказал — нет! — Заорал Лекс и влепил мне пощёчину.       Я испуганно схватился за щёку, попытался что-то возразить, но Лекс быстро схватил меня за шею и прижался своими губами к моим губам.       Я слышал, как Антон обречённо вздохнул, ухмыльнулся, а после забрал у меня бутылку, которую я всё ещё, оказывается, держал. Он ничего не сказал, лишь снова приложил горлышко к губам. Кажется, я единственный, кто не понял, что я не так сказал.