I want you next to me

если юджи нигде не находится и на связь долго не выходит, то последнее место, где можно проверить, точнее, желательно, наконец, найти его, иначе эти двое поднимут на уши всех и перевернут все вверх дном, — подвал. так что годжо и гето одновременно вздыхают с облегчением и толикой радости, когда до них доносится едва слышимый шум телевизора, — итадори однозначно тут. и сатору, заведенный с пол-оборота, с сияющей широкой улыбкой и задорным, отчасти даже детским блеском в глазах резво минует ступеньки, за раз перепрыгивая по три. сугуру не может сдержать смешок, наблюдая за этой картиной, и поддаваясь настрою годжо сам стремится побыстрее сократить расстояние, разделяющие его и юджи. — ю-д-ж-и! — сладко нараспев тянет сатору на самое ухо, резко обнимая итадори, сидящего на диване, за шею. — сатору! напугал! — юджи вздрагивает сильно и таращится на годжо немного испугано, но проклятая игрушка в его руках едва ли дрогнула: она лениво открыла один глаз и сразу же его закрыла, абсолютно незаинтересованная в происходящем. — ну если бы правда напугал, то это маленькое исчадье ада тебя бы уже в нокаут отправило, — сатору смеется и ластится к юджи еще сильнее, словно хочет в него вплавиться. — так и скажи, что просто очень-очень ждал нас! положительным ответом для сатору послужил легкий румянец, который так очаровательно припылил щеки юджи. — какой же ты душка, юджи! — радостно щебечет годжо, пятерней взлохмачивая розовые волосы. гето в это не вмешивается, только садится рядом с юджи и кидает быстрый взгляд на стол, заваленный дисками, и на телевизор, где воспроизводится какое-то кино с инопланетной тематикой. вообще все, что здесь было из фильмов, — совершенно не скромная коллекция годжо, и сугуру охарактеризовывал ее как «дорвался». ну, когда тебе в детстве что-то запрещают, совершенно нормально в возрасте постарше заработать гиперфиксацию на том самом запретном — запретный плод действительно сладок. так что и сатору, которому в фамильном доме много чего запрещали, потихоньку свои гештальты закрывал. и гето более чем уверен, что большая часть фильмов и не просмотрена даже, годжо было достаточно на оборотной стороне диска прочитать синопсис, чтобы оставить свою критическую оценку картине и в целом решить, достойна она его полтора-два часа времени или будет просто пылиться дальше. но знал наверняка, что любимые жанры сатору — пост- и апокалипсис, его цепляли многие фильмы с теми же климатическими катастрофами, а еще нравились такие, какой сейчас смотрел юджи, — с пришельцами, инопланетными вторжениями и прочее из этого разряда. даже если это был настоящий треш, который в народе часто нарекают авторским кино. сугуру морщится, замечая на экране отдаленно знакомую сцену: кажется, это тот самый фильм, хронометраж которого он использовал с большой пользой для себя — тупо проспал, но иногда сатору тряс его и будил со словами «щас такая сцена будет, ахуеть!». и это одна из них — сейчас небеса страшно развергнутся и НЛО спустится за главным героем. боже, гето бы хотел не запоминать это. он переводит взгляд на юджи, который максимально напрягся в этот момент: приоткрыл рот в изумлении, словно это не самая клишированная сцена из всех возможных, и затаил дыхание. годжо позади него стоял с аналогичным выражением лица, что забавляло вдвойне. наверное, эта сцена была в фильме лучшая, так как на ней он и заканчивался, гето искренне не помнил — открытый финал или задел на продолжение? — круто, скажи, юджи?! — годжо отмирает первый на появившихся титрах. — вторая часть тоже есть! ладно, сугуру должен признать свое поражение — у него нет вкуса. — круто! — юджи кивает активно. — надо будет и ее посмотреть! гето находит вторую часть в одной из стопок дисков и под благодарственные ликования обоих запускает фильм, возвращаясь обратно. сатору не спешит садится к ним, стоит сзади, все еще обнимая юджи за шею, и елозит подбородком по розовой макушке. иногда он норовит позабавиться: пускает в кончики пальцев больше проклятой энергии и касается ими игрушки, которая тут же активизируется, метает взгляд от итадори к годжо, словно прикидывая, кому первым вмазать или вообще разом обоим, но юджи быстро ее успокаивал, восстанавливая нарушенный баланс своей проклятой энергией, а потом в отместку неугомонные пальцы прикусывал. годжо тогда ойкал и тянул покусанные конечности к гето, просил на них подуть, по-детски надувая губы. воля сугуру — откусил бы вообще, но он дул на них под приятный смех итадори. гето аккуратно привалился к плечу юджи, и его волосы, выбившиеся из слабого пучка, прошлись щекоткой по лицу сатору, который сразу зафыркал театрально, но нежно поправил их. едва ли годжо был вообще на фильме сосредоточен — он видел его раз с десять, — у него под кожей и коркой мозга просто зудело желание с юджи быть как можно дольше. но «быть» всегда было мало потому, что годжо сатору равно смертоносная тактильность. правда, это утверждение распространялось исключительно на юджи и сугуру. поэтому он зарылся в волосы итадори носом, вдыхая полной грудью приятный пряный запах шампуня, и следом губами прижался к первому позвонку под затылком. юджи никак не отреагировал, слишком погруженный в события фильма, и гето это улыбнуло потому, что у сатору была одна черта — желание получать внимание безоговорочно и сразу, а если это внимание от юджи, то это желание множилось на сотню в квадрате. сугуру глушит смешок в голове игрушки, прижимаясь уже к груди юджи и представляя, какое озадаченное выражение сейчас на лице годжо. сатору хмыкает больше недовольно, чем как-либо еще, и между зубов перекатывает позвонок, следом оставшиеся глубокие следы зализывая. он увлажняет собственные губы языком и оттягивает воротник футболки юджи, прокладывая на открывшейся коже дорожки легких мокрых поцелуев, но эти влажные причмокивания так будоражаще бьют по ушам, что даже гето затаил дыхание в ожидании реакции итадори. юджи реагирует только тогда, когда на плече красным пятном расползается жгучий засос: стонет томно, сжимая игрушку крепче, и сугуру щекой чувствует, как по ней бежит дрожь, но она не просыпается. какой же итадори удивительный. — сатору… — шипит-шепчет юджи и тянется накрыть ладонью место метки. — ммм, — годжо улыбается самодовольно и снова щекой льнет к макушке, — у меня предложение. итадори и гето одновременно поднимают на него взгляд — пытливый, заинтересованный. — я же придумал для тебя эту тренировку, верно? — издалека начинает сатору, улыбка пляшет на его губах. — что, если я ее и усложню? он ничего больше не говорит, просто вкинул удочку, а там уже должно само клюнуть. гето сразу понимает, на что сатору-тот-еще-извращенец-годжо намекает и с интересом наблюдает за следующей картиной: годжо в лицо ему улыбается — пошло и гаденько, — и гладит юджи по шее нежно и едва касаясь кожи, поцелуями обрушиваясь за ухо, на одну из особо чувствительных зон итадори. сугуру снова ощущает, как кукла дребезжит в чужих руках и сразу успокаивается, не очнувшись толком. юджи прерывисто вздыхает, зажевывая нервно губу, и жмурится сильно-сильно. с осознанием предлагаемого к его щекам стремительно приливает кровь. — сатору… нельзя, — судорожно выдыхает итадори, — это новая игрушка яги-сенсея… и если и с ней что-то случится… — ты так в себе сомневаешься, малыш? — сладкий шепот забирается в самую подкорку сознания. — по-моему, твой контроль просто великолепен, а мы закрепим результат, ну? гето когда-нибудь попозже себя отчитает за то, как легко вступает в грязные игры годжо, но сейчас он тянется прямиком к истерзанным губам юджи, накрывая их своими в томном медленном поцелуе. итадори сначала долго хлопает стеклянными глазами, но сдается, уступая главенствующее место зараждающемуся где-то внутри возбуждению: он прикрывает глаза, зажимая игрушку между бедер, и обнимает лицо сугуру подрагивающими ладонями, отвечая ласкам его языка и губ и постанывая тихонько всякий раз, когда годжо припадал ртом к плечам. сатору наконец пристраивается на диване, и юджи растягивается между ними: годжо вжимает его в грудь гето, а сам присаживается между разведенных ног. итадори отчаянно хватается за игрушку, поднимая ее повыше, и глубоко дышит, стараясь не дать разбушеваться своей проклятой энергии. — молодец, — годжо улыбается, — ты просто умничка. теперь уже он льнет к юджи за поцелуем, проскользнув между его поднятых кверху рук. исступленно сминает его губы, языком жадно исследуя полость горячего рта, и закидывает бедра итадори себе на талию, вжимаясь в него как можно ближе, сильнее, чтоб ни продохнуть. юджи стонет в поцелуй, отчаянно поддерживая незамысловатую игру сплетающихся языков, а потом вовсе судорожно клацает зубами по пухлым губам сатору, когда на грудь ощутимой тяжестью ложатся руки. гето массирует грудь неспеша, щипает и сдавливает соски, и дополнительное трение от футболки кружит итадори голову. он поднимает взгляд на игрушку, ему стыдно и хорошо одновременно, и тысячу раз извиняется — заранее репетирует. годжо помогает гето задрать футболку итадори и руками припадает к горячему телу: гладит бока, часто вздымающийся живот. языком обводит все попадающиеся на пути мышцы и ртом накрывает зажатый между пальцами гето сосок: прикусывает его, мнет губами и слюной обволакивает вместе с пальцами. сугуру потом пропихивает их ему в рот, давит на язык, пока губы не сомкнутся вокруг. и юджи совершенно потрясен этой картиной: во рту сатору пропадают все фаланги разом и снова показываются на виду, он обсасывает их, собирая всю слюну и сглатывая. игрушка в руках брыкается, распахивая глаза и резко их закрывая, — итадори это стоит многих усилий. — продолжай в том же духе, — похвала от гето обрушивается на юджи дрожью, — умничка. сатору от груди отлипает разве что за тем, чтобы заполучить сначала поцелуй от юджи, потом — сугуру. он впечатывается в его губы слишком остервенело, требовательно, и гето сгребает в крепкий кулак волосы на его затылке, корни ноют болезненно, но недостаточно, чтобы рассеять наваждение, впрочем, не то чтобы кто-то этого хочет или пытался. итадори наблюдает за их поцелуем с восторгом и в особенно сильном пике возбуждения начинает нетерпеливо притираться к годжо — тело кричит о жажде заполучить внимание. — ха-ха, — ехидство сквозит в немного охрипшем голосе годжо, — не терпится, да, малыш? юджи кивает заторможено, он, словно зачарованный, наблюдает, как сатору смахивает челку со лба и ухмыляется. — тогда напрягись немного, — годжо щелкает по лицу игрушки, она сразу же встрепенулась, — будешь хорошим мальчиком, — он наклоняется прямо к красному лицу и пальцами щекочет лобок под бельем, — мы тебя так же хорошо оттрахаем. юджи сглатывает слишком громко и годжо с ухмылкой на лице целует его в нос. гето где-то сверху по-лисьему улыбается и опрокидывает голову юджи себе на плечо, пальцами прихватывая подбородок и накрывая губы в глубоком поцелуе. сатору наблюдает за ними пару секунд, слишком очарованный тем, как сугуру гладит гуляющий кадык, обводит скулы и как у итадори ресницы трепещут, румянец расползается по всему лицу и как он нетерпеливо елозит всем своим телом, ища утешительного трения в гето и годжо одновременно. юджи перехватывает игрушку в одну руку, все еще удерживая ее опускает на пол и освободившейся рукой хватается за спинку дивана, нещадно шкребнув ногтями по обивке, когда годжо ртом опускается на его член и сжимает бедра. сатору его яркой реакции только улыбается и громким стоном наслаждается, а для итадори это слишком. все было слишком: влажный жар рта, плотное кольцо розовых губ, юркие ласки нежного языка, скольжение сомкнувшихся на пульсирующей плоти пальцев и давление на бедрах. юджи вжимается в гето с какой-то неконтролируемой силой и стонет в полном блаженстве и забвении, а обивка дивана надрывно скрипит под его рукой. — я не… не могу… — сбивчиво бормочет юджи, которого, кажется, впервые окатило таким сильным возбуждением. — сатору… сугуру… итадори игрушку выпускает из рук, она начинает бесноваться, а когда подскакивает, то гето и годжо одновременно ее касаются — она лопается, как воздушный шар. юджи даже не обращает на это внимание, все его тело охвачено мелкой дрожью, перед глазами пелена. но сатору медленно возвращает его к ним: прекращает какие-либо ласки и обхватывает член у основания. — эй, малыш, — зовет он, — ты как? — юджи, — гето гладит его по мокрой щеке, привлекая внимание, — ты в порядке? юджи стоит многих усилий, чтобы сфокусировать взгляд на одном из них, — на гето. — странно… хорошо… — итадори хватает ртом побольше воздуха и теперь опускает взгляд на годжо. — простите… — удивительная эта ваша вещь — проклятая энергия, — сатору хохочет и осторожно касается губами головки члена. — ты готов продолжать? юджи кивает, дрожь постепенно перестает так сильно сотрясать тело, и годжо, абсолютно восхищенный таким разбитым из-за возбуждения итадори, дорожкой поцелуев добрался до его лица, коротко чмокая в губы. — ты так хорошо постарался, — шепчет он, осыпая лицо поцелуями, — заслужил награду. годжо тянет его вниз, так, что юджи теперь лицом на уровне паха гето, и копошится в карманах своих брюк, выуживая смазку, — ну, на сугуру надейся, но сам не плошай, как говорится. он размазывает ее по пальцам, разогревая, и огладив влажными пальцами член скользнул к часто сокращающейся дырочке. итадори спокойно принял один палец, поэтому второй вошел незамедлительно, через какое-то время внутри были все три. сатору двигал ими неторопливо, ласкал пульсирующие стенки, расцеловывая вздернутые коленки и наблюдая, как юджи, потерянный в стонах, трется щекой о бугорок на штанах сугуру, губами его касается и взглядом умоляет дать ему член. и потакать ему — их самое сильное желание. итадори ловит губами головку, вылизывает уздечку и кружит кончиком по уретре. гето довольно стонет, опрокидывая голову, и зарывается рукой в розовые волосы. юджи толком в рот не берет — неудобно, — но член так приятно лежит на языке, а головка иногда упирается в щеку, что сугуру вполне достаточно. когда сатору начинает вставлять, итадори прижимается влажными губами к яйцам и облизывает их короткими мазками языка. он держится за диван и бедро гето, а стоит годжо войти до конца, шлепнуть бедрами по заднице, как его тут же выгибает в пояснице. — вот так, хорошо, — выдыхает годжо куда-то в шею юджи и облизывает точку пульса. итадори стонет и послушно шире открывает рот, когда гето членом давит на его губы, скользит головкой между ними. годжо не торопится наращивать темп, он медленно выходил, задерживаясь внутри только головкой, и так же медленно входил до упора. юджи не знал, куда деть свои руки, царапал себе грудь, живот, сжимал до боли бедра, пока одну руку не схватил годжо, а вторую — гето. они переплели пальцы и начали размеренно двигаться, переглянувшись. дрожь снова начала накатывать волнами, когда сатору стал двигаться быстрее и их тела все чаще и чаще сталкивались, звонкие шлепки будоражили слух, а гето продолжал неторопливо трахать раскрытый рот, и эта разница в темпах сводила юджи с ума. у него под веками белые пятна ребят искрами от удовольствия. он даже не сразу осознает, что парни меняются, только когда падающие руки снова ловят, входят мучительно медленно и к губам льнут губы, распахивает глаза и давится стоном. сатору натягивает его рот на свой член, толкаясь в глотку, и сам работает его головой, за волосы притягивая и оттягивая. у юджи глаза закатываются, он на грани, и беспорядочные быстрые толчки гето сотрясают все его тело. сатору спускает ему прямо в глотку ровно тогда, когда сам итадори кончает и судороги прошивают его тело от кончиков пальцев ног до рук. сугуру выходит резко и кончает, зажав член между чужих дрожащих бедер. юджи прячет лицо в ладонях, все его тело все еще ломит, а гето и годжо сидят по обе стороны от него и как ни в чем ни бывало обсуждают фильм. — вы… — итадори показывает красное лицо миру. — с ума меня сведете… сатору и сугуру смеются в этот вечер последний раз потому, что от яги прилетает потом очень сильно.