Часть 1
12 июня 2024 г. в 18:18
Он слишком долго гонялся за Яном по всей Галактике. Это был тот самый конец пути, миг триумфа. Не разнесенный вдребезги Изерлон, не усыпанный обломками кораблей навигационный коридор, а то, что вражеский адмирал сидел перед ним в кресле и внимательно слушал безумие, срывающееся с его губ. Райнхард сошел с ума вечность назад, сразу после гибели Кирхайса. Сошел, как с тропы в лесу, и так и не вернулся из чащи. А бледный в прозелень, такой мелкий и внешне неказистый человек перед ним был как изменчивый болотный огонек, увлекающий неосторожных путников все дальше и дальше в трясину. Туда, откуда возврата к разуму, выдержке и морали нет и не будет.
Кажется, Ян это понимал. Он сидел неподвижно, как камень, с опрокинутым лицом и совершенно пустыми глазами, только губы были сжаты так плотно, что морщинки собрались в углах рта. Очень хотелось провести большим пальцем по этим губам, разглаживая пока еще бережно, с нажимом легким, но обещающим много большее уже совсем скоро. И Райнхард не стал себе отказывать. Протянул руку, слегка погладил, кончиками пальцев мазнул по щеке. Она была гладкая, как галечный камень, и такая же теплая, как и губы под подушечкой пальца. Казалось, что уже сто лет он никого не касался — так. Полчища огненных мурашек, хлынувших вдоль позвоночника, заставили его резко выпрямиться, почти выгнуться, как от удара током. Член в штанах налился каменной тяжестью. Райнхард сдержал невольный тихий стон. Кажется, он ничего в мире не хотел больше этого человека. Здесь. Сейчас. Локи и Хель, он заслужил продлить это удовольствие. Все равно Ян никуда от него не денется. Сам пришел.
Стыдные жаркие сцены неясными образами носились в голове перед сном еще тогда, после Астарты, когда он наконец достал досье на коммодора, сорвавшего его планы под Тиамат. Он был зол, заинтригован, обижен за пренебрежение, и — о, ётун, по-настоящему возбужден. Прошло много времени, прежде чем Райнхард осознал простую вещь — подчиненные и слуги его не привлекают, и без разницы, какого они пола. Он не сразу связал это с тем, что совершенно не находил сексуально притягательным Кирхайса, хоть порой и позволял себе потрепать его по рыжей челке так, как гладят любимую собаку. Зато быстро доходил до разрядки по утрам в душевой, резко дергая рукой и воображая лохматую черную шевелюру между своих бедер. Ему не нужно было то, что можно получить легко. Его интересовал только равный. И судьбе угодно было преподнести подарок — тот был на другой стороне, единственным врагом и соперником. Где еще его, выкормыша войны, человек мог бы оказаться?
Он много фантазировал о том, как возьмет Яна, когда их вечная гонка по Галактике наконец-то закончится — разумеется его, Райнхарда, победой. Заполучив свой приз, он и не подумал бы нежничать и собирался поиметь проигравшего адмирала так, как в своих горячечных снах, когда липкие простыни скручивались на постели в жгуты. Как победитель берет пленника — под глухие стоны, жестко вколачиваясь в сотрясаемое крупной дрожью, покорно распростертое под ним тело. Но равнодушное застывшее лицо Яна в кресле бросало Райнхарду вызов. Переговоры в целом уже завершились. Император был доволен и щедр — и к жалким эль-фасильцам, и к соратникам Яна. Все эти игры в демократию в огороженных анклавах посреди империи мало интересовали кайзера. Он предвкушал главное, то, ради чего затеял эти переговоры и проявил такую терпимость. Глядя Яну прямо в глаза, Райнхард четко, в нескольких фразах пояснил, что именно от него рассчитывает получить. И, увидев лишь недоуменное пожатие плечами: «Как вам будет угодно, Ваше Величество», почувствовал, как внутри закипает знакомая ярость пополам с вожделением. Ян всегда так действовал на него, и неважно где — за тысячи парсеков на мостике флагмана или на расстоянии вытянутой руки. Никто больше во всей Вселенной не мог заставить его сердце биться настолько быстро в азарте и предвкушении.
Когда-то давно Райнхард ненавидел кайзера Фридриха за то, что тот сделал с его сестрой. Мечтал расправиться с ним, безжалостно раздавить, как отвратительное насекомое. Сейчас же ненависть ушла, осталось лишь презрение, густо замешанное на понимании. Да, теперь он осознавал, что двигает такими, как старый кайзер, в желании заполучить себе необходимого человека. Но Фридрих был просто слабак. Он выбрал незнатную, бедную девушку, за которую некому было вступиться и которая не могла дать ему ничего, кроме красоты и покорности. Коронованное ничтожество не умело ни бороться, ни завоевывать, все страсти давно выродились в нем в жалкую животную похоть. Династия Гольденбаумов должна была умереть хотя бы только поэтому — они давно разучились брать свое с бою. Но всепоглощающее желание обладать — о, теперь-то Райнхард сполна ощущал его. Как это может быть горячо, низменно — и прекрасно. «Бездна вглядывается в тебя…», — всплывали в голове строчки какого-то полузабытого древнего мудреца из нудных занятий в кадетском корпусе. Глядя в черные Яновы глаза, новый кайзер думал, что падение в эту бездну — лучшее, что с ним случилось за двадцать один неполный год.
Но Райнхард нуждался в отклике. В хорошем сражении. Чудотворцу не уйти в этот раз, и он опять сменил тактику, показывая усталость, равнодушие и холод. Однако Райнхарду совершенно не улыбалось трахать безвольную куклу, с сознанием, улетевшим куда-то в сторону соседнего рукава Галактики. Он собирался продлить бой так долго, как сможет, заставить эти мертвые глаза опять загореться мыслью и ненавистью. Император не обманывал себя, — он никогда не получит от врага любви и привязанности, как бы ни старался. Но у него оставалась еще сила, и вот она по настоящему имела значение. Миллиарды любили его, боготворили и подчинялись, ползая на брюхе. Потому что он был силен и держал их в кулаке. Те же, кто искренне ненавидел, были ничтожны и слишком слабы. Но не человек напротив.
— Я хотел заставить тебя преклонить колени. Что ж, вот мы здесь. Ты можешь сделать это в большом тронном зале, перед прицелом телекамер и с трансляцией на всю Галактику — в имперском мундире гросс-адмирала. За присягу Императору Великого Рейха — пенсион, особняк, любые привилегии — все, что захочешь. Воевать, впрочем, тоже придется. В Галактике всегда будут недовольные, — и Райнхард хищно улыбнулся, меряя взглядом фигуру адмирала. — Или мы можем сделать по-другому. Никакой присяги и публичности. Ты будешь стоять передо мной на коленях в спальне. Обнаженный, с моим членом во рту. Так часто, как я захочу. И все остальное, — что я захочу. Щедрое предложение, ты же понимаешь. Я мог бы потребовать от тебя и того, и другого — просто за жизни твоих людей, даже не за эту твою демократическую автономию. Но я даю тебе выбор.
Выбор без выбора. Публичная присяга кайзеру последнего военного лидера республиканцев окончательно сломит дух сопротивления в Нойе Рейхе. И разумеется, новоиспеченный гросс-адмирал должен будет кровью доказать свою лояльность, подавив какой-нибудь небольшой бунт. Например, вчерашних соратников с Эль-Фасиля. Получилось бы даже символично. Яну понадобилось меньше секунды, чтобы это понять. И Райнхард наконец-то был вознагражден восхитительной яростью, которая на мгновение вспыхнула в его глазах.
— Кажется, я уже понял, что ты выберешь, — Райнхард неторопливо расстегнул ширинку, поглаживая член и не отводя глаз от лица Яна. — На колени!
Рот у адмирала был жесткий, совершенно неумелый. Он давился, пока Райнхард, запустив пальцы в черные волосы и зафиксировав голову, резко дергал бедрами, вбивая член Яну в глотку. Разрядка была острой, почти болезненной. Он излился позорно быстро, как мальчишка, после едва ли десятка толчков. Ноги дрожали, перед глазами плавали черные пятна. Райнхард судорожно втянул воздух и отступил на шаг, глядя как Ян в расстегнутом кителе и сбившемся шарфе, со взмокшими на висках волосами, утирает рот рукавом, опустив голову и занавесив глаза челкой. Последнее кайзера никак не устраивало. Они только начали.
— Думаю, нам все же стоит переместиться в спальню, адмирал.
Наблюдая, как Ян заторможено, как во сне, стягивает с себя китель, Райнхард предвкушал, как сильно он будет сжиматься, тесный внутри, и как сладко будет, ломая сопротивление, наконец-то вставить ему до конца. Райнхард собирался каждый день вылизывать, кусать и вбивать в постель его тело, — единственное, вызывающее такую бурю в голове и пожар в штанах. Интересно, получится заставить Яна когда-нибудь закричать от удовольствия, а не от боли? Получить в ответ настоящий поцелуй, а не неохотно раскрывающиеся под его напором губы? Хотя нет, неинтересно. Глупые, бесполезные, навсегда похороненные мысли.
Конечно, адмирал постарается что-то придумать, как всегда. «Изерлонский флот Яна ты так не разгромил до конца», — предательски промелькнуло в голове. — «Крепость все еще его». «Всего лишь приоритеты. Ян мне был нужен живым», — отмахнулся Райнхард, не отрывая жадного взгляда от пальцев врага, путающихся в пуговицах форменной рубашки. — «Как и этим республиканским ничтожествам. Без него они не удержат ничего из того, что Ян сейчас для них выторговал. И когда он убедится в этом — вот тогда и наступит настоящий конец. И настоящая окончательная победа Империи. Моя победа».