A Year and a Day/Год и Один День

       20 июня       Дом на Площади Гриммо был затхлым, с протекающей крышей и таким же ужасным местом, каким она его помнила. Гермиона пробыла там уже неделю и так и не привыкла к этим условиям. Первые два дня она провела в слезах, а три последующих — в состоянии легкой депрессии. Она очнулась только потому, что проклятая картина начала выкрикивать в ее адрес непристойности, на что женщина тут же заорала в ответ. Удивительно, но истошные крики на эту ведьму в портрете, заставили узел в ее груди ослабнуть. Поэтому Гермиона начала практиковать это ежедневно, и даже ворчание на Кричера помогало.       Сейчас же она сидела и просматривала объявления о найме, надеясь найти что-нибудь, что угодно, что принесло бы ей достаточно денег, чтобы снять собственную квартиру, чтобы не приходилось сидеть на шее у Гарри дольше, чем это было необходимо, или тратить свои и без того скудные сбережения. Предложений было не так уж много, тем более таких, где бы нормально платили. Она ненавидела все это. Гермиона ненавидела кумовство, ненавидела предрассудки, ненавидела то, что, что бы она ни делала, ее постоянно пытались задвинуть в сторону. Она ненавидела тот факт, что ей приходилось сражаться, она ненавидела, что от этого становилось только хуже, и она ненавидела, что все власть имущие волшебного мира состояли в одном большом «Клубе Влиятельных Мужчин». Отложив газету в сторону, она простонала и потерла лицо. Гермиона никогда не думала, что окажется в такой ситуации. У нее так горели глаза, когда она только окончила университет, она была готова изменить мир, а вместо этого ей из раза в раз указывали на то, насколько жестоким и неприветливым могло быть высшее волшебное общество не только по отношению к маглорожденным, но и к женщинам.       Какая-то часть ее задавалась вопросом, не зря ли она вкладывала столько денег в свои исследования все эти годы. Женщина потратила значительные суммы на подготовку своих исследовательских работ к публикациям, созданию функционирующих прототипов для своих волшебных творений и снова и снова обращалась с соответствующей оплатой с просьбой о рецензировании, но всегда получала отказ. Если бы Битуичер не внес ее в черный список и не сделал так, чтобы она не могла получить и гроша от других волшебников, ей бы не пришлось опустошать свой собственный счет, и к настоящему времени у нее была бы небольшая заначка, на которую можно было бы положиться. Но все же нет, она не жалела о том, что вкладывала деньги в то, во что искренне верила. Ее исследования не были фантазией, они были реальными и перспективными. Ее расчеты были верны, все заклинания и чары, которые она модифицировала, работали идеально. Ее патенты и прототипы не имели себе равных. Они были прекрасны. Хуже всего было то, что она знала, что если бы кто-нибудь, кто угодно на самом деле, взглянул на ее разработки, то увидел бы это. Она заслуживала того, чтобы ей дали шанс, чтобы прочли ее статьи, изучили ее проекты, и помогли с финансированием.       Гермиона вкладывала свои единственные сбережения в достижение конечной цели — сделать волшебный мир лучше во всех отношениях, и в ее глазах каждый галлеон стоил того, даже если она так и не смогла добиться экспертной оценки. Она знала, что это произошло при непосредственном участии Битуичера, волшебница была в этом уверена, потому что в Феникс Райзинг — ее альма-матер, а также место, где работал Битуичер, отказались даже взглянуть на ее исследования, и она точно знала, что ее дипломная работа никогда даже не рассматривалась для рецензирования там, не говоря уже о других университетах. Она также была уверена, что именно из-за него ее статьи неоднократно отклонялись издательствами. Она была так рада, когда независимый журнал «Lockweed Research Journals» согласился опубликовать ее исследование, разумеется, за плату, почти одиннадцать лет назад. Ее не волновало, что тираж был крошечным и скорее рассылался по подписке, но все равно это было что-то, что принадлежало ей, она добилась этого самостоятельно. Это было что-то, что могло бы стать ее наследием волшебному миру, что доказывало бы, что ее жизнь и труды имеют значение.       Просто было так тяжело осознавать, что о ней судят не по ее заслугам, а скорее потому, что один-единственный волшебник решил, что она не стоит внимания. Уилбур Битуичер посчитал, что она того не заслуживает, что она какая-то маглорожденная, выступающая за радикальные идеи, несущие опасность для волшебного мира. Не то чтобы он когда-либо говорил ей это в лицо, но она слышала от третьих лиц, что он заявил, что не может поверить, что она поступила в Феникс Райзинг на полную стипендию, и что это, должно быть, было из-за ее крошечной роли в войне, и им следовало отказать ей в стипендии уже по одному по статусу крови.       Было просто невыносимо это слышать, и она пыталась пожаловаться на него за эти высказывания, но ее жалобы были восприняты как месть за его отказ, и что такой уважаемый волшебник никогда бы не повел себя таким постыдным образом. Это добавило еще одно черное пятно на ее профессиональной репутации. Дошло до того, что она даже не могла присоединиться к исследовательским группам за пределами своей области, потому что одно лишь ее присутствие могло привести к прекращению финансирования. Никто не хотел так рисковать, и ей отказывали только на основании ее имени. После того, как она положила на науку столько сил и почти два десятилетия, женщина просто устала. Это был тот тип усталости, который пронизывал до костей и высасывал из тебя всю душу.       …Гермиона закрыла газету, и заголовок заставил ее с отвращением отпрянуть. ЗОЛОТАЯ ДЕВОЧКА ОПОРОЧЕНА? ГЕРМИОНУ ГРЕЙНДЖЕР УВОЛИЛИ СО СВОЕГО ПОСТА В ХОГВАРТСЕ! БЫЛО ЛИ ПРИЧИНОЙ НЕПОДОБАЮЩЕЕ ПОВЕДЕНИЕ ПО ОТНОШЕНИЮ К ПРОФЕССОРУ ГЕРБОЛОГИИ? Прочтите страницы с третьей по пятую, чтобы узнать!       Это, черт возьми, тоже не очень-то помогло ее репутации. Скитер была такой же злобной стервой, как всегда, и решила наброситься на Гермиону после того, как она перестала вступать в бой с этим жуком при каждом нападении на себя. Она подумала, а не следовало ли ей все же ответить этой жалкой журналистке, по крайней мере, это заставило бы утихнуть некоторые слухи? Но опять же, это была Скитер. Гермиона была уверена, что даже если бы она что-то прокомментировала, подлая ведьма вывернула бы это наизнанку, чтобы нанести ей удар в спину.       Конечно, среди обычных людей у Гермионы была блестящая репутация, если не считать нападки Скитер. Было бы трудно забыть о том факте, что она помогла выиграть войну. Она нравилась людям, они действительно любили ее, но к сожалению это не решало ее проблем. Гермиона тяжело застонала, протирая глаза. Каждый раз одно и то же: шаг вперед, десять шагов назад, и она так чертовски устала от всего этого…       — Ты еще не ушла? — Кричер выпалил это, выходя из своей маленькой лачуги, и Гермиона повернула голову, чтобы сердито посмотреть на него.       — Нет. И если ты будешь продолжать в том же духе, я отдам тебе свои носки и никогда не уйду, — прошипела она, отчего Кричер ужасно оскорбился, и она едва могла сдержать смех от его ошарашенного вида. Возможно, она и была несогласна с тем, как волшебный мир относился к эльфам, но огрызаться с Кричером было слишком весело, чтобы она могла остановиться, к тому же у нее было такое ощущение, что ему и самому нравились эти стычки. Был кто-то, на ком можно сорваться за свое плохое настроение, ну и опять же, хоть с кем-то поговорить. Это хоть как-то отвлекало ее от погружения в себя и свои проблемы.       — Грязнокровка! Ты не можешь подарить мне носки! Ты не моя хозяйка! — он задрал свой большой нос, и Гермиона закатила глаза, возвращаясь к газете. Эльф прошел мимо, что-то бормоча себе под нос, и она покачала ему вслед головой, взяла ручку и, рассеянно пожевывая кончик, продолжила изучать объявления. Ей нужно было найти хоть что-нибудь, хотя бы на первое время.       Почти полчаса спустя раздался стук в дверь, Гермиона нахмурилась, но все же встала и направилась в коридор. Открыв дверь, женщина обнаружила на крыльце Нарциссу Малфой, нервно оглядывающуюся по сторонам.       — Вы… вы не ошиблись дверью? — она медленно задала этот вопрос, и грациозная и элегантно выглядящая ведьма покачала головой. Гермиона нахмурилась еще сильнее. — Вы уверены? — она подчеркнула каждое слово, и Нарцисса чопорно кивнула.       — Вполне. Могу я войти? — волшебница поправила свою, скорее всего, дизайнерскую сумочку, и Гермиона медленно кивнула и отступила от дверного проема, шире открывая дверь, придерживая ее для белокурой ведьмы. Нарцисса вошла внутрь, оглядываясь по сторонам с легкой гримасой на лице. — О Боже, — она прошептала это себе под нос, и Гермиона вздрогнула, закрывая за ней дверь. Она не была уверена, почему ей стало неудобно. В конце концов, это был не ее дом, и ей нечего было стыдиться. Это было на совести Гарри, но вид элегантной ведьмы в сыром и мрачном интерьере дома только еще больше подсветил его… проблемы.       И если уж на то пошло, Гермиона сейчас сама скорее соответствовала интерьеру и почувствовала себя неряхой. На ней были ее пятнистые фланелевые брюки, которые, она стащила у Гарри много лет назад, и старая потрепанная футболка. Ее волосы были в беспорядке, а палочка стягивала их в пучок. У нее возникло совершенно безумное желание попытаться разгладить одежду руками, как будто от этого был бы какой-то толк.       Нарцисса прошла в дом, сворачивая по коридору, чтобы пройти в гостиную.       — О, Цисса! — завизжал Кричер, когда появился в поле зрения прямо перед ней, резко остановив ее движение: — О, какая радость встретить настоящую хозяйку Блэк в этих стенах! Как хорошо, что Вы пришли! Все, что я вижу здесь, — это грязь, грязь и еще раз грязь! — на секунду показалось, что эльф был готов разрыдаться, когда поклонился ей, его нос и уши почти коснулись испачканной древесины.       — Спасибо тебе, Кричер, — голос Нарциссы был ровным и сдержанным, и Гермиона была уверена, что на лице эльфа возникло выражение полного экстаза. — Не мог бы ты принести мне чай? — это была вежливая просьба, и Кричер яростно закивал, его обвисшее лицо задергалось, как пакет с желе.       — Да! О да, госпожа! Я принесу Вам чаю! — он поспешил мимо нее на кухню и бросил на Гермиону мрачный взгляд. — Грязная. Мерзкая грязнокровка! — пробормотал он ей, на что Гермиона нахмурилась.       — Я подарю тебе носок! — она прошипела ему эти слова, уперев руки в бока, и эльф юркнул на кухню. Гермиона прочистила горло, ее лицо слегка покраснело, когда она повернулась и жестом пригласила Нарциссу пройти в гостиную. Она наблюдала, как женщина осматривается по сторонам, прежде чем осторожно устроиться на самом краешке самого симпатичного дивана в комнате. Гермиона была уверена, что Гарри купил его на уличной распродаже в маггловском районе, но в этом старом доме он смотрелся не так уж плохо.       Гермиона медленно прошла в комнату, прежде чем устроиться в своем любимом кресле. Оно было ужасного зеленого цвета, но зато удобным, и как только она села в него в первый раз, волшебница де-факто решила, что оно теперь принадлежит ей. Волшебница обнаружила, что сидит немного ровнее, чем обычно, и почувствовала себя совершенно нелепо. Воцарилось тяжелое молчание, которое прерывалось лишь слабым и довольно зловещим тиканьем напольных часов. Гермиона потерла колени, глядя куда угодно, только не на ведьму, сидящую на диване.       Раздался волшебный треск, за которым последовало дребезжание тонкого фарфора. Она оглянулась, когда Кричер осторожно поставил чайный поднос на кофейный столик, кланяясь.       — Прекрасной хозяйке. Я так рад, что Вы пришли в наш дом. Так рад, так рад!       Гермиона прищурилась, глядя на заискивающего эльфа. Если бы он не выглядел так нелепо, она бы рассмеялась, потому что они с Кричером оба знали, каким он был капризным, суетливым и совершенно безумным. Он бросил на нее острый взгляд, как будто услышал ее мысли, и она слегка ухмыльнулась, а его маленькое обвисшее личико скривилось, прежде чем он щелкнул пальцами и исчез.       Гермиона наблюдала, как Нарцисса грациозно налила себе чашку чая, а затем подняла ее, осторожно подула, прежде чем сделать глоток, и слегка поморщилась, мягко заявив, что чай еще слишком горячий. Вся эта ситуация заставила ее почувствовать себя немного неловко, и она заерзала на своем месте. Гермиона определенно не была из тех, с кем обычно проводила свое время миссис Малфой. Сама она скорее залпом пила свой чай, закусывая печеньем, когда выходила отдышаться во время исследовательского проекта. Эта мысль кольнула ее изнутри. Сейчас она мало что могла исследовать, ей нужно было сосредоточиться на поиске работы со стабильным доходом, чтобы иметь крышу над головой.       — Вас нелегко найти, — Нарцисса произнесла это ровным голосом, осторожно ставя свою чашку с блюдцем на кофейный столик. Ее голубые глаза остановились на Гермионе, взгляд ее был не то чтобы осуждающим, но в целом неуютным. — Я пыталась найти вас через Макгонагалл, но директриса сообщила мне, что финансирование вашего курса по созданию заклинаний было сокращено, и вас уволили. Я не нашла известного адреса за пределами Хогвартса, поэтому не могла вас найти, — тот факт, что ведьма пыталась выследить ее, заставил Гермиону почувствовать себя немного неуютно. История показала, что обычно ничего хорошего ждать не стоит, если тебя ищет Малфой.       — Мммм, — Гермиона уставилась на ведьму, медленно моргая, не зная, как реагировать.       — Мне пришлось отправить сову мистеру Поттеру и попросить у него ваш адрес. Я даже заявила, что, если он сообщит мне ваше место жительства, я освобожу его от Долга Жизни, который за ним числится, — эти слова удивили и одновременно рассмешили ее.       — Это было бы пустой тратой долга.       Особенно долга Гарри, — подумала она. Было не так уж много того, чего он не мог бы сделать для кого-то в волшебном мире. И для Малфоев, вышедших из Финальной битвы в основном невредимым, но определенно изрядно потрепанными, это было не мало. Так что тот факт, что эта утонченная ведьма была готова обменять Долг Жизни на ее адрес… это было подозрительным. С какой стати она понадобилась матриарху семьи Малфоев?       — Это то, что ответил мне мистер Поттер, — Нарцисса снова взяла чашку с блюдцем, еще раз подула на чай и сделала глоток. — Намного лучше, — она поерзала на своем месте и сделала глоток побольше.       — Так почему же вы пытались найти меня? Не то чтобы я не была польщена, но я не совсем понимаю, как реагировать, учитывая то, на что вы были готовы пойти ради этого, — Гермиона ничего не могла поделать с волнением в своем голосе, ее рука с волшебной палочкой дернулась, чтобы сжать древко крепче, просто в качестве надежного утешения.       — Я хотела поблагодарить вас за то, что подождали со Скорпиусом на платформе. Вы не обязаны были этого делать, и я благодарна за это, — слова были сказаны быстро, и брови Гермионы поднялись немного выше.       — Вы разыскивали меня, чтобы поблагодарить… за то, что я посидела с вашим внуком в общей сложности пять минут, — это не было вопросом, и она наблюдала, как Нарцисса сделала еще один глоток чая.       Ведьма осторожно отставила чашку и сложила руки на коленях, прежде чем повернуться, чтобы получше рассмотреть ее.       — Мне ужасно жаль. Я забыла спросить вас, не хотите ли вы, чтобы я налила вам чаю, — это вежливое заявление заставило Гермиону моргнуть.       — Чаю? — спросила она и наклонила голову, и Нарцисса кивнула.       — Да, не хотите ли чашечку? — она искусно поставила еще одну чашку и повернула чайник, выжидающе глядя на Гермиону.       Гермиона тяжело вздохнула.       — Кричер приготовил его для вас, так что шансы на то, что он будет отравлен, равны нулю. Так почему бы, черт возьми, и нет? — если у старшей ведьмы и были какие-то симптомы проклятия, она этого не озвучила. Нарцисса грациозно налила чай, прежде чем предложить ей сахар и выжидающе посмотрела на нее, оставив ее предыдущий вопрос без ответа. Гермиона покачала головой. — Мне подойдет простой, — женщина кивнула и, взяв блюдце и чашку, протянула их ей. Гермиона приняла чай, осторожно поставила на стол перед собой. Кричер убил бы ее во сне, если бы она разбила прекрасный фарфор.       У нее не было возможности оценить аромат или вкус напитка, когда она сделала обжигающий глоток. Гермиона проигнорировала боль на языке, посмотрев на Нарциссу.       — Почему вы здесь? — она ничего не могла поделать с тем, как отрывисто это прозвучало, но опять же, эта женщина приложила немало усилий, чтобы найти ее. Не то чтобы Гермиона пряталась, но все же.       Этот вопрос, казалось, немного смутил утонченную ведьму, и она заерзала на своем месте, крепко сжав руки. Она потерла простое золотое обручальное кольцо на пальце и сделала глубокий, хотя и немного дрожащий вдох.       — Я пришла с предложением, — она произнесла это медленно, и Гермиона изогнула бровь, поднимая свою чашку и делая еще один глоток. — Разумеется, вы получите щедрую компенсацию, — Нарцисса уставилась на свои руки, и Гермиона слегка нахмурилась.       — Компенсацию за что именно? — она подняла чашку с чаем, когда Нарцисса сделала судорожный вдох и дернула плечом. Гермиона слегка ухмыльнулась, делая еще один глоток.       — За то, что выйдете замуж за моего сына, Драко, — слова слетели с губ Нарциссы, а из рта Гермионы выплеснулся чай.       Она уставилась на ведьму широко раскрытыми глазами.       Что.       За.       Блядская.       Хрень.