Вижу я сон

Девять лет прошло со срыва Собрания Союза Бессмертных, а заклинатели так и не оправились от страшного удара. Состояние рабочего кабинета Юэ Цинъюаня ясно свидетельствовало об этом. Столы и полки были забиты и завалены письмами, жалобами, прошениями, отчётами, предложениями. Стопки бумаг, каждая "главе школы Цанцюн лично в руки", создавали тоскливую атмосферу в помещении одним своим видом. За все это время прийти к единому мнению об изменениях в процедуре проведения мероприятия не удалось. Все сходились на том, что усилить меры безопасности и степень контроля было бы разумно и правильно. Но рабочего способа придумать пока никто не смог. Сперва было принято решение сократить до минимума количество людей, знающих где и как будет проходить состязание. В результате, доставка материалов и возведение мест для наблюдения, ловля монстров, оповещение участников: все погрузилось в хаос. Месяц спустя от запланированной даты приготовления были завершены. Тогда соревнование, может, и началось бы, да половина адептов успела разъехаться по домам. А в прошлом году попытка ввести патрули из опытных заклинателей привела к небывалому количеству случаев мошенничества с очками. Церемония награждения победителей превратилась в свару прежде, чем толком началась. Естественно, Юэ Цинъюань выходил главным виновным в трех срывах подряд. И демон его раздери, если он знал, как заставить всех поработать вместе хотя бы час, не то что все время соревнования! Не хотелось стать главой школы Цанцюн, прервавшим многовековую традицию, но другого выхода он пока не находил. Вот над чем стоило думать, вот для чего искать верный ответ. Но беспокойные мысли Юэ Цинъюаня продолжала притягивать совсем другая проблема. Сяо Цзю, эх, Сяо Цзю. Что же с ним делать?.. Юэ Цинъюань всегда чутко следил за изменениями в окружающей обстановке. Стремился уловить опасность до ее наступления: привычка выработанная годами скитаний по улицам сперва и сражений с демонами впоследствии. Она не так уж хорошо срабатывала в повседневной мирной жизни, но общественные настроения Юэ Цинъюань обычно улавливал, даже того не желая. Недовольство главой пика Цинцзин среди заклинателей школы вздымалось волнами и затем опадало, растворяясь в гладкой ряби повседневных забот. Сейчас Юэ Цинъюань наблюдал третью такую волну. Впервые подобное произошло после смерти Лю Цингэ. Тогда горячие головы с пика Байчжань то и дело нападали на Цинцю с обвинениями, выражая вслух то, о чем прочие шептались по углам. Их можно было понять, Юэ Цинъюань знал. Но на все просьбы расследовать дело подробнее, отвечал решительным отказом. Шиди Му пришел к выводу: Лю Цингэ погиб от искажения ци. И его слова Юэ Цинъюаню хватило, чтобы не сомневаться самому и развеивать сомнения других. Со временем его усилия возымели успех. Адепты Байчжань успокоились после десятка-другого лекций о принятии горя и смирении с действительностью от приглашенного монаха, а главы пиков признали заключение Му Цинфана достаточно весомым доводом для снятия с Цинцю подозрений. Новым поводом для сплетен стало несчастье, случившееся с тем его учеником, Ло Бинхэ, что блестяще проявил себя на Собрании Союза Бессмертных, получив посмертно звание лучшего. По странному стечению обстоятельств тело адепта и половина его меча оказались утеряны. Из чего вытекало, что учитель, несомненно, убил нежеланного ученика половиной его же меча и скинул труп в Бесконечную Бездну. В самой дикой вариации слуха Цинцю сам же и стоял за нападением, создавая себе прикрытие для грязного дела рук своих. Недаром же глава пика Цинцзин так много знал о монстрах. Юэ Цинъюань массировал виски и старался дышать ровно. В те дни только благословенный целебный чай с пика Цяньцао спасал от головной боли, что донимала его всякий раз, стоило ему краем уха уловить подобные логические рассуждения. Такое отношение к учителю, потерявшему ученика, было неприемлемым. Не раз, не два и не двести повторял Юэ Цинъюань эту нехитрую истину всем, кому только мог. Помогало слабо. Однако, и эта волна схлынула. Со временем нашлись другие темы для пересудов, и злодейские намерения главы пика Цинцзин снова оказались забыты. Пока не случилось следующее. В один из дней барышни с нескольких пиков сидели и болтали о всяком. О чём именно зашла речь, когда любимая ученица Шэнь Цинцю вдруг расплакалась и выбежала из комнаты, после сотен пересказов вряд ли кто-то мог сказать точно. Но тема обсуждения точно была неприличной, и вроде бы Шэнь Цинцю упоминался достаточно часто, чтобы все свидетельницы сделали однозначный вывод, коим не замедлили поделиться со всеми желающими. Приставал! Домогался! Собственной ученицы! То-то он ее так обхаживал. И ученика своего поэтому же убил, и в Бездну! А кстати, помните, глава Байчжань вечно осуждал его распутный образ жизни? Вот! Все один к одному! Ложь, повторяемая годами в умах многих обернулась правдой. Непреложной истиной. Всем, оказывается, много лет было известно, что Шэнь Цинцю совершил два убийства. И если бы не покровительство главы школы, готового закрыть глаза на любой проступок своего шиди, то порочный человек был бы наказан за свои злодеяния давным давно. Мерзость, мерзость и гнусь, а поделать ничего было нельзя. Хорошо ещё, сам Цинцю относился к слухам с равнодушием небожителя, не позволяя им себя беспокоить. Адепты его пика то и дело затевали драки, заступаясь за учителя. Как-то раз Юэ Цинъюань наблюдал, как глава пика Кусин в своей неповторимо бесстрастной манере отчитывал адептов за нежелание думать своей головой. Да и сам глава школы не всегда мог сдержать возмущение. А Цинцю все это будто и не касалось. А значит, волноваться было не о чем. Сколько бы ни мели ерунду злые языки, Юэ Цинъюань оставался главой школы, а Шэнь Цинцю его правой рукой. Так что пусть себе болтают, вреда от этого никакого. Так он думал. И ошибался. Причиненный вред стал очевиден, когда на одном из собраний Цинцю встал и обвинил главу пика Аньдин в связях с демоническим миром, шпионаже и срыве Собрания Союза Бессмертных. Его не стали слушать. Подняли на смех жалкую попытку отвлечь от себя внимание. Так и не дали перейти к аргументации. Юэ Цинъюань успокоил шиди и шимэй. Побоявшись вызвать новый неконструктивный взрыв возмущения и насмешек, предложил перейти к другим делам. А про себя тем временем решил поговорить с Цинцю наедине, подав знак задержать главу пика Аньдин после собрания. Снова ошибся, конечно. Жизнь научила Юэ Цинъюаня терпению, но Шэнь Цинцю ненавидел ждать. С давних времён шиди предпочитал ожиданию действие. В зале присутствовало немало опытных, закалённых в боях, известных на весь мир заклинателей. И тем не менее, Шэнь Цинцю почти преуспел. Вероятно, он и не рассчитывал быть услышанным. Всегда чувствовал такие вещи лучше Юэ Цинъюаня. Жизнь главы пика Аньдин спасло практически чудо. Му Цинфан в этот день заполучил редчайшее лекарственное растение, и до собрания не успел его законсервировать. А в свежем состоянии цветок сохранял целебные свойства, только непрерывно подпитываясь энергией ян, потому Му Цинфан решил придержать его при себе до конца собрания. Вряд ли он мог предположить, что использовать его придется так скоро. Юэ Цинъюань вздохнул и отогнал мрачные мысли. Он был главой школы Цанцюн. И не мог позволить эмоциям влиять на свою работоспособность. Сейчас требовалось сохранять спокойствие, отрешённое состояние сознания. Необходимые меры были приняты. Теперь настало время ждать. Уж это Юэ Цинъюань умел как никто. Однажды пришлось научиться.