Точки Лагранжа

00. Пролог — Да чтоб тебя, Ким Юнсок! Снова взял мои носки? — открыв дверь своей комнаты, что есть сил заорал Юнджо на весь дом. Мама повернула голову на крик. Она сидела в гостиной перед телевизором и чистила яблоко. — Ну что такое? — Ух, этот придурок Юнсок снова надел мои носки! А я собирался пойти в них сегодня, — негодовал Юнджо из-за старшего брата-близнеца, который постоянно зарился на его вещи. Гадкий злоумышленник сейчас с ухмылкой сидел, скрючившись в углу дивана. В свои двадцать лет он всё ещё сутулился и лениво уплетал яблоки, которые чистила для него мать. По одному кусочку за раз. По мнению Юнджо, двадцатилетнего парня, чавкающего кусочками яблока, можно было легко принять за степенную даму в возрасте, которая с неохотой что-то жуёт. Он снова ведёт себя как придурок. Ещё только полдень, а он уже, забив на учёбу, прохлаждается дома, хотя в читальном зале ещё сидеть и сидеть. Недоумок. — Бл... — Юнджо! Что за дурная манера так разговаривать со старшим братом? Ёщё и с руганью?! Да у тебя таких носков навалом! Не успел Юнджо договорить, как мать, прежде молчавшая, взмахнула ножом, которым чистила фрукты, и разразилась бранью. Основной темой был его старший брат, родившийся раньше Юнджо практически на целых десять минут. — Я вообще не об этом. Почему обязательно надо... Чёртов придурок. — Ким Юнджо! — Всё, проехали! Юнджо, игнорируя мать, засунул босые ноги в кроссовки. До назначенного собеседования на подработку оставалось не так много времени, поэтому думать о других носках было некогда. — Ты куда собрался? — Не знаю. В универ, — Юнджо зашнуровывал кроссовки, резко отвечая на её вопросы. — Ты ведь знаешь, что в последнее время Врата открываются когда и где угодно? В выходные можно и дома побыть. — Какие ещё Врата в самом центре Сеула? Тем более есть же система обороны. — И всё же. Ты ведь знаешь мою подругу, тётушку Миэ? Её дочь гуляла недалеко от места, где внезапно открылись Врата, и так она и погибла. — Уф, да я сто раз об этом слышал. Буду весь внимание. Юнджо, обувшись, выпрямился в полный рост и поправил штаны. — Тем более, почему уходишь, раз тебе всё известно? — Тогда и тебе должно быть известно, что те ребята без разрешения вышли за пределы системы обороны, поэтому и попали под удар. А я иду в университет. Университет Сэён. Ты что, не в курсе, где он? Мать прекрасно знала, что университет находится в центре Сеула. Пусть он и не был самым лучшим учебным заведением Кореи, его престижный статус позволял Юнджо с гордостью заявлять о месте учёбы. Но тем не менее где-то глубоко внутри он понимал, что это место не для него. На душе до сих пор камнем лежали слова преподавателя со вступительных экзаменов о том, что если бы он приложил немного больше усилий, занимаясь дома, то смог бы поступить в университет Хангук. — Плюс моя специальность — оборонная инженерия. Только услышав упоминание специальности, на которой Юнджо успел проучиться всего один семестр, мать попридержала язык. — Если там опасно, то дома ещё хуже. Здешняя оборонная система слишком устарела для замены деталей, а у универа находится её новейшая модель специального назначения. Система обороны, сконструированная ещё при строительстве жилого комплекса, сейчас действительно считалась изрядно устаревшей. Не так давно на выборах в органы местного самоуправления на место районного главы был выбран кандидат, пообещавший провести модернизацию. По слухам, работы должны начаться не позднее конца этого года. По сравнению с другими учебными заведениями, университет, в котором учился Юнджо, всегда поддерживал качество системы в окрестностях, сотрудничая с другими местными университетами. Более того, существовала инструкция, согласно которой в случае чрезвычайной ситуации все местные жители должны эвакуироваться в Сэён. Хотя, безусловно, нет никаких причин для возникновения чрезвычайной ситуации посреди мегаполиса с тройной системой защиты. — Я опаздываю. — Ты что, так и уйдёшь? Не извинившись перед братом? Тогда я всё передам отцу. Запоздалое ворчание матери осталось у него за спиной. Отмахнувшись от всего, Юнджо толкнул входную дверь и выскочил наружу. Бах! Железная дверь с грохотом захлопнулась. «Какие ещё Врата в центре Сеула? А хотя, если уж они и решат открыться, то, надеюсь, прихватят с собой таких придурков, как Ким Юнсок», — мысленно ругаясь, Юнджо походкой, в которой читалось раздражение, направился к автобусной остановке.

* * *

Шлёп! — Агх! Резкое движение прервало его мысли о прошлом, и уже в следующее мгновение Юнджо вернулся в реальность. В реальность, где не было ни его равнодушной матери, ни раздражающего брата. В погружённый во тьму, без единого источника света, гостиничный номер. Юнджо лежал на огромной кровати, и прямо над ним возвышалась мощная человеческая фигура. В отличие от Юнджо, который был хоть высоким, но несколько худощавым, крепость тела этого человека была совсем на другом уровне. Рельефные мышцы перекатывались под кожей, выдавая колоссальную физическую силу своего владельца. Удерживая запястья Юнджо, он ожесточённо двигал бёдрами. Они проникли в отель, который давным-давно навсегда закрыл свои двери для постояльцев. Забытая всеми кровать, будучи нетронутой уже долгое время, пронзительно протестовала, не в состоянии выдержать развернувшееся на ней безумие. Скрип. Скрип. Отличного качества пружины звонко поскрипывали. Но комнату наполняли и громкие, исступлённые крики, доносившиеся с кровати. — Агх... Ах! Каждый раз, когда его дыхание прерывалось, раздавался полный боли короткий стон. Этот мужчина взял его уже несколько раз. Огромный член входил, разрывая узкий вход. Из-за этого давления казалось, что внутренние органы подступают к лёгким. На сильно закушенной губе уже красовалась рана. — Ха-а... А-агх!.. — Слишком шумишь, — донёсся холодный голос до бледного, запуганного Юнджо. Раскрытые губы вновь плотно сомкнулись. Прерывистое дыхание, запертое внутри, теперь сократилось до еле слышных обрывков. Жаркое ощущение, которое теперь не могло найти выход в стонах, сильно давило на барабанные перепонки. Притуплённый слух образовал тонкий занавес между происходящим и чувством реальности. Казалось, что ужасающая боль в промежности принадлежит кому-то другому. Шлёп. Толк. Шлёп. Раздавались отрывистые звуки ритмично вбивающейся плоти. Белые, стройные голени были закинуты на широкие и твёрдые плечи, увитые мышцами. При каждом смачном столкновении плоти о плоть необычайно белые ступни колыхались. «Смотреть противно», — подумал Юнджо, глядя на свои ноги и ступни. Двадцативосьмилетний взрослый мужчина. Профессиональный военный в звании сержанта. Однако светлая кожа выше и ниже колен, между которыми сейчас находилась мощная шея, была такой же мягкой и белоснежной, как у младенца. Вид этих ног не вязался с ногами взрослого человека, мужчины и тем более военнослужащего. Эластичные мышцы собственных бёдер, красиво выделявшиеся на фоне чужого загара, теперь исчезли из его поля зрения. Колени были вздёрнуты и плотно прижаты к белоснежной, как снег, коже живота. Упругая кожа мужчины выглядела полной противоположностью понятия белизны. Грубые руки вцепились в кожу бёдер, притянутых к талии. Кончики стальных пальцев глубоко впились в мягкую плоть, оставляя болезненные пятна. Бледные участки переплелись с росчерками раскрасневшейся от прилива крови кожи. Было тяжко смотреть на полностью обмякшие ноги, физическая сила которых когда-то была предметом его гордости. Юнджо повернул голову. По «счастливой случайности» на ближайшей стене он заметил широкое зеркало. В нём среди глубокой тьмы отражалась кровать, на которой лежало причудливо согнутое пополам белое тело, а над ним возвышалась массивная фигура, заметно превосходившая его размерами. Больше, чем разительный контраст цвета их тел, выделялась поза, в которой они находились. Она напоминала длинный кусок хвэ, лежащий на чхопаб. «Точно, я и есть безмозглый идиот», — в его голове внезапно всплыло бранное слово, которое он когда-то услышал. Сам того не осознавая, он практически засмеялся от абсурдности ситуации, но смех подавила вспышка боли, поэтому Юнджо лишь немного приподнял уголок губ. В этот момент громадный член, сотрясавший всё внутри, полностью выскользнул наружу. Головка вновь прислонилась к истерзанному входу. Сквозь покалывающую боль от онемения в отверстии жаром растеклось приятное ощущение. Стремительные движения прекратились. Юнджо внезапно пришёл в себя. Он пристально посмотрел на мужчину, который сердито разглядывал его с близкого расстояния. — Весело тебе? Грубый, холодный вопрос повис в воздухе. В ту же секунду Юнджо прокашлялся, чтобы ответить. — Прошу прощения. — Правда, что ли? Было ясно, что мужчине пришлось не по душе рефлекторное извинение Юнджо. Он на мгновение приподнялся и презрительно оглядел пространство вокруг. В поле зрения Юнджо попала острая линия его челюсти. Ниже шла крепкая шея. По лицу разгневанного мужчины прошла судорога. Одновременно с этим лицо Юнджо окаменело, а душа ушла в пятки. — Что ж, по всей видимости, выдающийся господин Проводник находит моё состояние смешным, — от низкого, равнодушного голоса с прохладными нотками по коже побежали мурашки. Растерявшись, Юнджо немедленно стал всё отрицать: — Нет... я не... «Сильнейший. Национальный герой. А как он всегда важничает-то. И теперь этот самый извращенец, растратив все силы, циклится на моей заднице. Чокнутый тип, который постоянно со мной ругается, а у самого при виде меня каждый раз встаёт». — Нет, вы не так поняли. Я смеялся вовсе не поэтому. Юнджо на автомате покачал головой. Его волосы, чёрные как смоль после недавней покраски, коснулись влажного лба. — Теперь ты даже не отрицаешь, что смеялся, ха, — фразу, произнесённую дерзким, свирепым голосом, завершила лёгкая насмешка. Ощущая, как засосало под ложечкой, Юнджо приподнялся на локтях и предпринял попытку как следует объяснить ситуацию. Что это была насмешка над самим собой, а не над человеком напротив. Как вдруг... Толк! Член, всё это время пребываший снаружи, стремительно толкнулся вперёд. Одним движением и до упора — так, что твёрдая головка проступила сквозь очертания плоского живота. — ?! Перед глазами Юнджо вспыхнули искры. Голова резко откинулась назад, задранный подбородок зашёлся крупной дрожью. Из широко открытого рта, хватающего воздух, не доносилось ни звука. Шлёп! В ту же секунду вышедший член стремительно толкнулся обратно. Головка прошила его нутро одним махом. — А-ах... Ы-ым... Голосовые связки Юнджо мелко задрожали, пальцы ног поджались в агонии. Откинутая макушка врезалась в слежавшуюся, дурно пахнущую подушку. Его бледная талия приподнялась, а гладкая спина выгнулась назад. Ягодицы с глубокими ямочками на пояснице расположились поверх массивных бёдер мужчины. Шлёп-шлёп-шлёп. В отличие от прошлого раза жёсткость движений усилилась. Юнджо заставил себя сжать зубы, чтобы не прикусить язык из-за ходящей ходуном челюсти. При каждом толчке из сдавленных лёгких Юнджо вырывался сдавленный возглас. — Ах! А-ах! А-а! Белая пелена, застилавшая зрение, стала сменяться тьмой. Режущая боль разлилась по всему телу. Противник, источающий леденящую ненависть. Ненависть к себе за то, что раздвинул ноги, абсолютно не в состоянии отказать. Это было последним, что Юнджо запомнил.