Разыграй карту

— Занимательно. Тебе так не кажется, Аннетт? Дядя приблизился к картине, на которой была изображена сцена в саду. Двое молодых влюблённых. Художник сделал акцент на трость, лежащую на столе, на прижатое колено к колену барышни. Девушка склонила голову, разрешая себя поцеловать. В столицу привезли работы французских живописцев, среди которых можно было найти работы Фредерика Сулакруа. Выставка открылась сегодня. Пётр Иванович находил работы Сулакруа интересными, ему нравились сцены из жизни восемнадцатого столетия, а особенно он любил художника за внимательность к деталям. Андрей Петрович, узнав о слабости Миронова, любезно предложил составить компанию и приобрёл билеты по случаю. Внимание Анны привлекла другая картина с названием «Pushy ami». Действия навязчивого поклонника вызвали отклик в ее душе и понимающую улыбку. Она долго рассматривала картину, пока к ней не присоединился Клюев. — Вам нравится? — Думаю, у них ничего не выйдет. — Почему? — Как бы ни старался ami, девушка не питает на его счёт иллюзий. Мне кажется, они разные, и она это понимает. Клюев загородил собой картину и заставил тем самым посмотреть на него. Анна вопросительно сложила брови домиком. — Полагаете, ее мысли заняты другим? — Возможно... — Даже если и так, мы сами решаем, сдаться или нет, позволить счастью ускользнуть из наших рук. — Уверена, Андрей Петрович, вы дали бы фору любому поклоннику. Она и не заметила, как он завладел ее рукой, сжал на миг пальцы, словно не в силах выдержать близость ее теплой кожи. Клюев наклонился, скользнул губами по костяшкам и, приподняв голову, тихо сказал: — Я бы искал вас в тысячах жизней, пока не нашёл. Анну будто ледяной водой окатили. Она выдернула ладонь — слишком резко, слишком грубо — и сделала шаг к стене. — Меня? В тысячах жизней? В десятках, сотнях перевоплощений? Неужели они... родственные души? — Если бы я потерял вас, Анна Викторовна. Никакая бы сила меня не остановила. В висках запульсировало, заныло в затылке. Кажется, у неё от волнения подскочило давление. — Андрей Петрович... — ее голос предательски задрожал, и она сделала паузу, успокоилась и продолжила: — Андрей Петрович, пожалуйста, вы говорите такие вещи... в конце концов, нас могут услышать... и неправильно истолковать... мне бы не хотелось стать предметом сплетен, поймите меня правильно. Клюев улыбнулся, тронутый ее скромностью и чистотой. Именно такая, как в его снах, только вместо средневекового европейского платья в платье девятнадцатого века, пошитом в Париже. В ее волосах нет жемчуга, они уложены совсем по-другому, чем во снах, но его тело отзывается на ее прикосновения все так же, ему с трудом удаётся совладать с собой и не стиснуть в объятьях тонкое, гибкое, девственное тело. — Я не хотел вас задеть или оскорбить. Чувства мои искренни, но вы правы, говорить о них здесь неуместно. Она заторможенно кивнула. Клюев поджал губы. — Анна Викторовна, вы сегодня какая-то рассеянная. Что с вами? С последнего убийства прошло чуть больше недели. Пусть газеты и молчали, но в столичных гостиных только и делали, что обсуждали личность Робин Гуда и бесполезность полиции, ее неспособность защитить граждан. Вчера так вообще разразился страшный скандал. Краем уха Анна услышала, как один из гостей высказался о нерасторопности градоначальника, такими темпами их здесь всех перережут, столицу пора покинуть. Вместе с тем Анна с удивлением вчера обнаружила, что у Робин Гуда нашлись свои почитатели и даже почитательницы. Удивительное дело! Убийца снискал симпатию в глазах молоденьких, хорошеньких, но страшно глупеньких девиц. — Я не перестаю думать об убийце, — шепотом ответила Анна и глянула в сторону дяди, он уже нашёл компанию и неплохо проводил время. — Он вас пугает? Пугал ли ее образ жестокого убийцы? Да, разумеется. Боялась ли она стать одной из его жертв? На подсознательном уровне Анна чувствовала, что он не выберет ее, пройдёт мимо, лишь его тень коснётся ее нежного лица. Она написала утром Штольману, но он, как водится, не ответил, однако Анна рассчитывала, сыщик воспользуется ее подсказками и соображениями. — То, что он делает, это ужасно, — произнесла Анна и обошла Клюева, направляясь к следующей картине. Людей в залах набилось невыносимое количество, у неё промелькнула внезапная мысль об отсутствии на выставке городовых, но какая глупость, сразу же одернула себя Анна, на подобных мероприятиях полиция раньше не присутствовала, да и что может случиться средь бело дня, в толпе? — Его методы достучаться до народа отвратительны, да и что он хочет всем этим сказать? — продолжила она. — Вы поэтому помогаете Штольману в расследовании? У полиции нет ни одной догадки. Анна застыла на месте, почувствовав, как неприятно засосало под ложечкой при такой явно низкой, насмешливой оценки действий полиции. — Я не удивлён. Правда, дело ведёт Штольман. Мне казалось, он толковый следователь, но раз следствие привело его в мой дом, то он явно сбит с толку. Я также был сильно удивлён, когда увидел вас, Анна Викторовна, рядом с ним. Анна обернулась. — Отчего? Почему я не могла быть в его обществе? — Обычно полиция скрывает свидетелей. — А вы часто проходите по делам, раз знаете, как всё обстоит «обычно»? — вспылила Анна и сразу пожалела о своей резкости. Андрей Петрович хороший человек и не заслуживает такого обращения. — Извините. Простите меня, пожалуйста. Не знаю, что на меня нашло. — Она виновато протянула ему ладонь, и Клюев, не колеблясь, сжал пальцы. — Вы можете располагать мною, дорогая Анна Викторовна. Я не хотел вас задеть, я только переживаю о вас, ведь это опасно, совсем не для молодой девушки занятие — расследовать преступления, пусть и в компании такого сыщика, как Яков Платонович. Анна высвободила руку и коротко улыбнулась. Взгляд ее потеплел и снова скользнул по полотну. — Вы ведь не думаете, что я стою за всеми убийствами? — спросил тихо Клюев. Он подошёл совсем близко со спины и наклонился к уху. — Мне бы не хотелось, чтобы вы думали обо мне так плохо. Анна снова повернулась и на сей раз отошла вправо. Его близость действовала на неё странным образом, словно тени наползали и подбирались к горлу. Давило чувство тревоги, отчего внутренности скрутило в тугой узел. Да что же с ней такое? — Вас никто не обвиняет, Андрей Петрович. Яков Платонович всего лишь задал несколько вопросов. Вам не стоило так реагировать. — Вы на его стороне, — заключил Клюев и сцепил руки в замок за спиной. — Я не сделал ничего, чтобы заслужить такое к себе отношение. — Вы друг друга не так поняли. — Штольман велел мне не покидать город. Думаю, я понял его предельно ясно. Анна подавила вздох и бросила взгляд исподлобья в поисках дяди. Он стоял у той же картины и, потягивая шампанское, непринуждённо вёл беседу с двумя господами. — Анна Викторовна? И вы здесь. Нина Аркадьевна буквально выплыла из толпы, как русалка из морской пены, тем более что ее наряд по цветовой гамме как раз напоминал море в момент грозы. В отличие от Анны, подобно только распустившейся розе, нежной и невинной, Нежинская была ослепительно прекрасна и столь же опасна. Фрейлина скользнула оценивающим взглядом по Клюеву и улыбнулась. Вместе с ней остановилась ее знакомая. — Какая встреча! Андрей Петрович? Вы тоже здесь. Позвольте представить мою хорошую знакомую, Наталью Львовну L. Вы должны быть знакомы с ее мужем, он берется за одни из самых сложных дел. Он едва коснулся губами руки фрейлины и Натальи Львовны, и встал рядом с Анной, всем видом обозначив, кто его спутница. — Да, мы не так давно обсуждали последний законопроект. — Клюев выразительно посмотрел на Анну и продолжил: — Решили посетить выставку, познакомиться с новомодными тенденциями. Нежинская сузила глаза. Увиденное ее порадовало. Тяга Мироновой к Якову, пусть и плохо скрытая ещё на перроне в день знакомства, для фрейлины не была тайной, а бесстыжее вмешательство в жизнь следователя и его дела начинало беспокоить Нину все больше. Замечательно, если Миронова выйдет замуж в скором будущем. Клюев — выгодная партия, из него выйдет хороший муж. — Вам нравится? Я думаю приобрести одну из картин в подарок хорошей знакомой, — поделилась фрейлина. — Что вы думаете, Наталья Львовна? — Мы как раз обсуждали с Анной Викторовной картину «Pushy ami», — поддержал разговор Андрей Петрович, — но дарить ее я бы не рискнул. — Боюсь, мой муж далек от такой стороны искусства, — отозвалась Наталья Львовна. — Остается любоваться в галерее или уже у вас, Нина Аркадьевна. — Вы правы, Андрей Петрович. Я присмотрела другую, находится в следующей зале. Анна Викторовна, ваш дядюшка здесь? — Он у картины «Galant cavalier». Нежинская обратила взгляд на компанию мужчин и быстро нашла среди них Петра Ивановича. Значит, дядюшка сопровождает Миронову, но предпочитает держаться на расстоянии, позволяя тем самым сблизиться двум голубкам. Помолвки не избежать. — Пётр Иванович находит выставку весьма интересной, — заключила Нежинская. — Не знала, что вам нравятся работы Сулакруа, — сказала Анна. — Не ожидала вас здесь увидеть. — Да, вы правы. Мы, если и видимся, то при странных обстоятельствах, Анна Викторовна, — улыбнулась одними губами Нина, — в остальное же время мы с вами вращаемся в разных кругах, светским приемам вы предпочитаете прозекторскую, а вот с Андреем Петровичем я имею удовольствие часто видеться, как и с вашим дядей. Нежинская замолчала, уловив, с каким пренебрежением Наталья Львовна посматривала на пожилую пару, стоявшую от них в нескольких метрах. На мужчине был опрятный, но потертый сюртук, а дама надела простое, скромное коричневое платье, что свидетельствовало об их затруднительном материальном положении. Наталья Львовна задумалась, а затем едва ли не нараспев произнесла: — Она вращалась в кругу, к которому он по своему положению мог лишь приблизиться, но в который не мог войти. Все с удивлением на нее воззрились, даже фрейлина и та на миг опешила. — Вальтер Скотт, — невозмутимо ответила Наталья Львовна и пожала плечами, — это мой любимый писатель. Я на нем выросла. Не понимаю, почему на выставку пускают абсолютно всех. — Они дворяне, — холодно заметил Клюев, — возможно, разорившиеся, а даже будь крестьянами, искусство должно быть открыто для всех. Очень жаль, что билеты раздают не бесплатно. Наталья Львовна вскинула брови. — Бесплатно? Да вы смеётесь! Только представьте, что бы здесь творилось. Mon dieu! Клюев снисходительно посмотрел на неё, отчего женщина сразу почувствовала себя неуютно, у неё промелькнула мысль, что не такой уж Андрей Петрович и приятный человек, каким хочет казаться. — Да, — ледяным голосом начал Клюев, — теперь я понимаю, почему в нашем обществе появился Робин Гуд. Лицо собеседницы пошло пятнами. — Может быть, вы поддерживаете его? Любопытно. Уверена, полиции будет интересно услышать вашу точку зрения о череде загадочных, жестоких убийств. — Я уже имел удовольствие разговаривать со следователем Штольманом, — сухо ответил Клюев, — как видите, пока ещё не за решёткой. Тут Нина Аркадьевна, поняв, что разговор принимает не тот оборот, который ждала, широко улыбнулась, взяла за руку знакомую и миролюбиво сказала: — К чему ссориться? Мы здесь, чтобы полюбоваться на красоту, отдохнуть душой. Не будем тратить время и силы на склоки. Наталья Львовна смерила взглядом сначала Андрея Петровича, затем Миронову и процедила сквозь зубы: — Прошу меня извинить. Анна видела, как Нежинская подошла к дяде, лучезарно улыбнулась и о чем-то защебетала. — Кто такая эта Наталья Львовна? — поинтересовалась Анна. — Откуда вы знаете ее мужа? — Столичный адвокат и довольно успешен в делах. Мы сталкивались на собраниях. Приятный человек, вот только я никак не предполагал, какой антипод его супруга, а говорят, муж и жена из одного теста. — Для удачного союза так и должно быть. — Что для вас удачный союз? — Если я и выйду замуж, то по любви, как мои родители. Для меня в союзе двух людей главное — взаимное чувство. Мой дядя... Она внезапно умолкла. Ее внимание привлекло появление... Штольмана. Он появился в зале неожиданно, вошёл, сосредоточенно осматривая помещение, зацепился взглядом за Нину, коротко кивнул ей и пошёл дальше. Похоже, картины интересовали его меньше всего. Клюев заметил, куда смотрит Анна и нахмурился. — Что здесь делает доблестная полиция? Злостный преступник, по их мнению, решил посетить картинную галерею? — Если Яков Платонович пришел сюда, значит, так нужно. — Вы слишком благосклонны к нему. — Мы живем в то время, когда регулярно совершаются убийства. Присутствие полиции благотворно повлияет на собравшуюся публику. Клюев посмотрел на Анну так, будто последнее, что могло случиться сейчас на выставке — это убийство, но спорить не стал, а предложил бокал шампанского. Анна была рада минутному уединению и отвернулась к картине. — Думаю, нынешний сезон будет одним из запоминающихся, — поделилась своими мыслями Нежинская. Она закончила разговор с Мироновым почти сразу, как в галерее появился Штольман. — С чего ты это взяла? — Сезон только начался, а уже образовалась первая пара. Они прекрасно смотрятся. — О ком ты говоришь? — Как? Об Анне Мироновой и г-не Клюеве, конечно. Блестящая партия. Штольман слегка нахмурился, что не укрылось от Нины. Она прижалась к его руке сильнее. — Пустые толки. Не слышал об объявлении помолвки. — Вполне возможно, Андрей Петрович не сказал пока главного. Уверена, все решится на Новогоднем балу. Новый год — время чудес, волшебства. — Ты придаёшь большое значение этому празднику. Всё-таки я бы хотел, чтобы ты уехала, — понизил Штольман голос. — Тебе нужно уехать. Уехать немедленно, — продолжал он настаивать и сжимать ее тонкие пальцы, обтянутые угольно-чёрным тонким кружевом. — Мой милый Якоб, ты ведёшь себя просто возмутительно, — с довольной улыбкой пожурила она его. Ну, какая глупость отсылать ее в какую-то глушь только потому, что ему на прошлой неделе прислали игральную карту! Она была совершенно спокойна. Во-первых, у неё есть он. Во-вторых, на фрейлину императрицы просто не посмеют совершить покушение. — Убили! — заверещали из другого зала. — Убили! Толпа хлынула на Штольмана и Нину, оттолкнула их друг от друга, оттеснила по разные стороны. Сыщик и не заметил, как людской поток толкнул в его объятия испуганную Анну.