Коллекция бабочек

Сзади скрипнула дверь. Я шарахнулась к Анко, врезаясь в её плечо. Она недовольно пихнула меня обратно к двери, да с такой силой, что я не устояла на ногах и прочесала подбородком пыльный пол. Захотелось выругаться, подняться и дать Анко сдачи с ноги, но я вовремя опомнилась и быстро вскинула голову. На пороге стоял мужчина. На нём был белоснежный, накрахмаленный лабораторный халат. Смолянисто-черные волосы были зализаны назад, а в тёмно-карих глазах плескался интерес. Он быстро протянул свою руку ко мне, я зажмурилась, боясь даже пальцем шевельнуть, и представила, как моё тело пускает корни и я прирастаю к полу так крепко, что даже чёртов трактор меня отсюда не выкорчует. Но, несмотря на мысленные потуги, меня таки отрывают от пола одним легким движением и ставят перед собой на ноги. Вновь поднимая глаза на незнакомца, я, кажется, забываю как дышать. Одним своим взглядом он уже внушает мне страх. — Мито Сенджу, я полагаю? — бледные губы растягиваются в полуулыбке. — Дражайшая наследница Первого, моё почтение, — он едва склоняет голову в вежливом кивке. Всё, что я могу, так это только открывать и закрывать свой поганый рот, не в состоянии вымолвить и слова, и медленно пятиться назад, ближе к Анко. Я чувствую, как каждый нерв в организме прошивает игла немой тревоги и отвращения. Я даже не знаю, откуда берется это омерзительное чувство, скребущееся внутри, просто возникает само по себе, что-то вроде шестого чувства, подсказывающего, что человек прямо передо мной совершенно не тот, кем хочет казаться, фальшивка. Я знаю, у него внутри скрывается кое-что поистине отвратительное, изуродованное, нечто, что в состоянии перетереть мои кости одним своим неосторожно брошенным взглядом. — И что с того? — голос Митараши звучит на удивление твёрдо и сдержанно. Видимо, общение с жутким змеиным санином не прошло для неё даром, и она вынесла ценные уроки. — Юное наследие змея Конохи, — он резко переключается на Анко. Митараши после упоминания бывшего сенсея непроизвольно морщится, как от кислой смородины. Незнакомец же невозмутимо продолжил: — Было время, мы с твоим сенсеем работали вме… — Ты кто такой? — Анко грубо оборвала мужчину. Я же напоролось спиной на стену, прилипая к ней, как к спасательному кругу посреди открытого моря. — Извиняюсь, я не представился, — вновь звучит этот обходительный тон, а у меня в голове, между делом, проскальзывает: «Кажется, я видела выпуск Криминальной России с его участием», — моё имя Суйгин, — он сделал паузу, бросил небрежный взгляд к окну и отдал приказ. — Приведи сюда Шуго, — преступница, подкурившая себе новую сигарету, закатила глаза, запрыгнула на подоконник и сиганула в окно, оставляя после себя дымчатые разводы в воздухе в напоминание о своём недавнем присутствии. — О чём тебе с нами говорить? — пренебрежительно выплевывает Анко. Суйгин ни капли не сменился в лице, просто молча изучал сначала Митараши, затем меня. Анализировал полученную информацию от беглого осмотра, но Анко вновь разбила хрупкую тишину. — Сенсей?! — Выкрикнула Анко, метнув ошалелый взгляд к окну. Суйгин обернулся. Раскладной нож с поразительной скоростью и переливающей через край злобой чуть было не вошел под ребро отвлёкшемуся Суйгину. Но он всё же успел перехватить руку Митараши, выбил из неё холодное оружие и, крепко сжав её запястье в своей ладони, поднял над полом так, что ноги Митараши оторвались от пола. Я сползла на пол, наблюдая за происходящим. В момент стало тяжело дышать, будто воздух стал плотнее, превратился в мутную озёрную воду и заполнил собой лёгкие. Это совершенно точно была выпущенная Ки. Нож, выбитый из руки Анко, по счастливой случайности оказался у носков моих сандалий. Изо рта Митараши вырвался всхлип. Всё внутри меня содрогнулось, времени на долгие раздумья категорически не оставалось. Было только два выбора: воспользоваться подвернувшейся возможностью, и неправильный. Я рывком схватила нож с пола, кинулась на мужчину, огибая Анко и целясь в печень. Глупый страх растворился, как будто я никогда его и не испытывала. В секунду накрыло чувство эйфории, но оно, быстро возникнув, столь же быстро и оборвалось, больно выбивая воздух из лёгких. Суйгин пнул меня ногой. Я отлетела обратно к стене, ударилась затылком о кафель. В глазах плясали цветные круги, комната наполнилась плавающими объектами, в легких кололо. Анко отпустили, она с глухим «бам» упала на спину и больше не шевелилась. Дверь палаты закрылась за ушедшим Суйгином. Раньше я никогда всерьёз не задумывалась о собственной слабости, но сейчас, пока моё тело пыталось оправиться после стресса и удара ноги в солнечное сплетение, у меня было предостаточно времени. А ведь я действительно была немощной по меркам этого мира. Даже сопливый генин вражеской деревни был способен забрать мою никчёмную жизнь. И как бы это по-идиотски ни звучало, меня это устраивало. Ведь всё своё свободное время я обычно проводила либо на смене в госпитале, либо в чайной, либо дома. Эта была моя первая миссия, еще и за пределами Конохи. До этого я покидала деревню только дважды, и то с личной охраной и по совместительству с заботливой матерью — Цунаде. Но сейчас, когда я оказалась одна, привычная пелена защищенности мигом спала, и я осталась наедине со своими скудными навыками самозащиты, которые едва в состоянии меня сберечь. Как только мой разум более-менее прояснился, я подползла к Анко и к своему превеликому счастью нащупала у неё пульс. Она вновь оказалась жива, хоть и валялась без сознания. Я была рада, что она цела, но это и не отменяет её гадскую подставу с пиханием меня под ноги маньяку, конечно же, и, как только мне представится возможность, я обязательно ей это припомню. Дверь палаты вновь скрипнула, в неё зашёл мужчина. Скорее всего, это был тот самый Шуго, которого велел позвать Суйгин. Я сразу обратила внимание на его лицо. Губы Шуго были изъедены специфическими язвами, а лимфоузлы расширены, больше походя на грецкие орехи, зашитые под кожу. Я готова была поспорить — нукенина жрёт сифилис. Тихое, не свойственное мне в подобных ситуациях злорадство сейчас приятным теплом разливалось в груди. Шуго закрыл за собой дверь, переступил через Анко и прошел к окну, точно так же доставая сигареты и закуривая, как это сделала до него женщина. В воздухе вновь завис сигаретный дым, который подхватил порыв ветра с улицы и доставил прямо к моему лицу. Я с раздражением втянула в легкие этот мерзкий запах и поморщилась, а Анко хоть бы хны. — Буди её, — послышался хриплый, прокуренный голос. — Как? — я решила прикинуться дурой и потянуть время: мало ли что он собрался с нами делать. — Да хоть по морде дай, мне плевать, у тебя есть время, пока я курю, — по интонации было легко догадаться, если не я разбужу Анко, это за меня сделает он, и не было никаких гарантий, что обойдется без травм. Делать было нечего, я подсела ближе к Митараши и принялась трясти её сначала едва ощутимо, но с каждой секундой все настойчивее. Она приоткрыла глаза, попыталась подняться, но с координацией у неё были явные проблемы, поэтому я придерживала её за плечи и помогала встать, как учили медсёстры. Лицо Анко сейчас было бледнее, чем халат Суйгина, руки мелко дрожали, а на коже выступал ледяной пот. Как только она встала на ноги, её согнуло пополам и вырвало желчью. Я вздохнула. Такое в моей практике было не впервой, можно даже сказать часто, особенно в инфекционном отделении, и запах рвоты стал для меня таким же обыденным, как и, например, запах зелёного чая. — Тц, — это была вся реакция Шуго. Он молча потушил окурок о подоконник, прошел вдоль стены, переступая через рвоту и обходя нас с Анко. — За мной. Я перекинула руку Митараши себе через плечо, придержала за бок. Она оказалась худее и легче, чем я думала. Отлично, тем проще будет её тащить. Мы вышли из палаты, миновали длинный коридор, далее — ступени. Когда-то у меня уже был опыт скатывания с лестницы, повторять его я особым желанием не горела. Поэтому я покрепче перехватила Анко, чтобы мы вместе не покатились со ступенек. Она особо не сопротивлялась, повисла на мне, как амёба, и молчала. Меня такой расклад вполне устроил, и я просто продолжила молча выполнять свой долг. Мы вышли на улицу. Свежий воздух мощным порывом ударил в лицо, откидывая выбившиеся из хвоста светлые пряди. Я сделала глубокий вдох, размяла шею; спина уже начинала ныть, а ноги — уставать. Это было плохо. В случае опасности я навряд ли сумею сбежать, тем более с Анко на горбу. Из-за моей слабости мы обе обречены. И мне действительно жаль… — Чего встала? — спросил Шуго. Я растерянно помялась на месте: Анко тянула меня вниз, придавливала своим весом к земле, но сказать об этом было бы слишком рискованно, поэтому я просто неоднозначно мотнула головой, вновь перехватила сползающую с меня Митараши и уверенным, насколько это вообще было возможно, шагом направилась вслед за нукенином. Он привëл нас в небольшую столовую, где был до невозможности спертый воздух, жутко воняло тухлятиной, медикаментами и гарью. Людей здесь было так много, что не всем хватало мест за столиками — некоторые, держа в руках тарелку с супом, сидели прямо на полу. Деревянные окна закрывали наспех прикрученные ржавые решëтки, а стены были окрашены уже облупившейся в некоторых местах жёлтой краской. Шуго пихнул меня в спину, когда я в растерянности застыла в дверях. — Вперëд, жратву брать там, — он указал на тучную женщину, разливающую суп за длинной стойкой. — И без лишних телодвижений. Какие еще, к черту, лишние телодвижения? Тут хотя бы до раздачи доползти, не то что побег устроить. Я кивнула и поковыляла в конец очереди, теряясь в толпе. Анко уже не так откровенно висла на мне, старалась перебирать ногами самостоятельно. Это, несомненно, был плюс, который не мог не радовать. — Мне уже легче, — вяло подала голос Митараши. — Что он с тобой сделал? — Задавил Ки, — с раздражением выплюнула она, а мои догадки подтвердились. Суйгин действительно воздействовал на неё своей Ки — даже я это почувствовала. Теперь мне было ясно: он не просто какой-то лабораторный псих — Суйгин действительно опасен. Постепенно очередь продвигалась вперёд. Анко уже не держалась за меня, стояла на своих двух и старательно что-то обдумывала. Мне было интересно, что сейчас творится в её голове, ведь выражение лица было до безобразия ехидным и довольным. — Ты что-то придумала? — с опаской поинтересовалась я, ведь, если у неё действительно созрел план, это стопроцентно была какая-то опасная авантюра, а не то, чем должно являться. Анко оставила мой вопрос без ответа, расслабила лицо, помолчала и наклонилась ближе к моему уху, шепча: — Ты ведь забрала мой нож? Внутри всё оборвалось. Нож. Он остался где-то под пыльной койкой, в забрызганной рвотой палате. Анко буравила меня взглядом, пока я медленно бледнела. Она всё поняла без слов, жахнула себя рукой по лбу, сцепила зубы и тихо простонала. Я чувствовала, как она кроет меня всеми существующими матами этого мира, как чешутся руки, чтобы мне врезать напитанным чакрой кулаком. Но она сдержала себя, выдохнула, закрыла глаза. Женщина, стоящая в очереди перед нами, забрала свою порцию голого бульона и удалилась. Теперь была наша очередь. Мы сделали шаг к поварихе, выжидая. Она глянула сначала на нас, затем на огромную кастрюлю, в которой можно было запросто сварить человека, закатила глаза, погремела половником по дну и разлила в жестяные плошки суп. Я бросила брезгливый взгляд на мутную жижу с кусочками морковки и лука. Было похоже на рвоту Анко. Я сглотнула, взяла двумя руками недосуп и пошла за Митараши вдоль густо засаженных рядов. Мест за столом не оказалось. Это было вполне ожидаемо. Но вместо того, чтобы сесть на пол у стены, Анко взяла уверенный курс к самому громкому столу, за которым я разглядела нукенинов. Быть может, Митараши хотела сесть ближе к ним и послушать, о чём те ведут разговоры? Но уже спустя пару секунд мне стало ясно: она идёт буквально прямо к ним. Я рефлекторно схватила её за локоть, чуть было не расплескав свой и её супы. — Анко, что ты задумала? — напуганно зашипела я. — Не путайся под ногами, немощь, — шикнула она на меня и грубо оттолкнула от себя, уверенно продолжая движение. Тошнотворная тревога скрутила желудок. Я быстрым шагом направилась вслед за Анко. Митараши остановилась у стола нукенинов, резко поставила тарелку на стол. Часть её содержимого расплескалась, обливая стол, а громкий звук привлек внимание преступников. Все шесть пар глаз в мгновение устремились на неё. — Чего надо? — отозвался мужик сидящий ближе всех к Анко. Его зелёные глаза сверкнули недобрым огоньком. Я же замерла в двух шагах позади Митараши, напряженно наблюдая за происходящим. — Ты своё пойло уже дожрал, освобождай место, — меня перекосило в унисон с нукенином, а Анко хоть бы хны. Я была уверенна: она наверняка ещё и ухмыльнуться не забыла. Остальные же, сидящие за столом, с интересом следили за разворачивающейся сценой, как и добрая половина столовой. — А больше ничего не хочешь, сопля? — нукенин начал подниматься из-за скамейки, вырос перед Анко, как чёртова скала, вполне способная обрушить на Митараши шквал булыжников, забьющих её насмерть. — Хочу, чтобы ты мою подошву облизал, — волосы на моём затылке начали жить своей жизнью, а ноги приросли к полу. Было такое чувство, что всё это сейчас происходит не с Анко, а со мной. Морда нукенина обезобразилась от злости. Он занёс руку, чтобы дать Анко по лицу. Я дернулась вперёд на чистых рефлексах, размахнулась и бросила в лицо мужику тарелку с жижей, которую всё равно не рискнула в себя заливать. Плошка перевернулась в полёте, всё её содержимое окатило нукнина, а она сама с глухим «бам» ударила его по носу и свалилась на пол. Анко дёрнула меня за локоть, и мы побежали чертовски быстро сквозь толпу ошеломлённых пленников. — Ах ты паскуда! — заорал мужик и кинулся за нами. Анко сильнее разогналась, оттолкнулась ногами от пола, утягивая меня за собой. Мы перелетели через стойку, рванули на кухню, закрывая за собой тяжёлую деревянную дверь и молниеносно подпирая её тележкой с грязной посудой. — Ну ты и придурошная! Я просто хотела свиснуть у него один кунай, — прокричала мне Анко. Я не была уверенна наверняка, но, кажется, она смеялась, — а ты ему по морде тарелкой зарядила. Она разразилась хохотом, схватила со стены молоток для отбивания мяса, бросилась к двери, ведущей на улицу, ныне закрытой на амбарный замок, и с размаху долбанула по нему. Я уже ничего не соображала, просто истерично смеялась, будто за нами не гнался разъярённый нукенин, способный свернуть наши шеи. Телега с грязными плошками опрокинулась, разбивая кафельный пол. Тяжёлая деревянная дверь зарядила по стене так, что с потолка посыпалась штукатурка. В кухню влетел облитый супом нукенин. Анко не растерялась, запустила в него молоток через всё помещение. Нукенин шарахнулся назад, прицепился к опрокинутой тележке. Молоток пролетел мимо, врезался в стену, оставляя в ней вмятину. Анко снова потянула меня за собой к двери, ведущей на задний двор. Только сейчас я смогла взглянуть на Митараши по-другому, не как обычно, со смесью раздражения и неприязни. Сейчас в моих глазах она выглядела, скорее, как крутая героиня боевика. И мы определённо больше не были врагами. Теперь точно нет. Не успели мы как следует втянуть в легкие запах призрачной свободы, как были пойманы за шкирки, за них же и подняты над землёй. Ворот сдавил горло, я подавилась воздухом. — Что вам было непонятно во фразе «без лишних телодвижений»? — сквозь плотно сжатые зубы процедил Шуго, жестко встряхивая нас и швыряя на землю. Я прокатилась по сухой, колючей траве, собирая все занозы ладонями. — Если бы не главный, я бы не думая всадил каждой по кунаю промеж глаз, — рявкнул он и, схватив нас по очереди за предплечья, поволок за собой. Так мы волочились за ним больше десяти минут, пока не дошли до какого-то дома, находившегося в более-менее приличном состоянии. Он протащил нас по ступеням на веранду и вновь швырнул. Я ударилась позвоночником о деревянную стену и едва слышно завопила. Анко повезло больше: она успела перегруппироваться и избежала столкновения. — На этот раз это последнее предупреждение, — его губы, облепленные язвами, искривились, — если еще раз что-то выкинете, я лично отправлю в Коноху коробку с вашими потрохами. И пусть там уже сами голову ломают, где чьи кишки. Я сглотнула; перспектива оказаться в коробке с содержимым, перемешанным с кусками Анко, меня отнюдь не радовала, скорее, вгоняла в животный ужас, но мысль, пульсирующая на подкорке, отчаянно нашёптывала «дешёвый блеф». Так оно на самом деле и было. Я была в этом уверенна наверняка. Он бы не убил нас ни при каких обстоятельствах, скорее, защищал бы ценой собственной шкуры. Ведь мы же так сильно нужны его главному. Я вдруг поймала себя на абсурдной мысли, что ещё вчера бы не сомневалась в правдивости угроз преступника и покорно исполняла все его приказы. Ещё вчера я всей своей душой ненавидела Анко. Ещё вчера боялась нукенинов до нервного тика и панических атак. Ещё вчера, но не сегодня… Сейчас, сейчас я ощущала, будто способна на все. Будто я могу прямо в эту секунду встать и врезать Сифозному между ног, и мне за это ничего не сделают. Сейчас во мне больше не осталось ни грамма ненависти по отношению к Анко. Сейчас я чертовски хорошо прочувствовала эту пьянящую безнаказанность и была готова пользоваться ею на всю катушку. Я искоса глянула на Анко. На её лице не отразилась ни одна эмоция; она просто молча прощупывала взглядом нукенина. Видимо, в её голове уже зрел новый безумный план.