Будни в Черноводе или чем часовщики занимались в перерывах между спасением мира и сном

      Василиса открыла глаза (во время перехода через нуль-зеркало она всегда их крепко зажмуривала: морская болезнь проявлялась и в часодейном мире, да еще и при самых неожиданных обстоятельствах), и.....ничего не увидела. Кромешная тьма. Девочка прислушалась и с ужасом поняла, что там, куда она попала, она к тому же находится не одна. "Вот мы и остались одни", - послышался страстный шепот. Только не это... "ЕЛЕНА!" - голос Нортона Старшего прозвучал протестующе, но как-то жалко, чуть ли не писком. "Кажется, наша белобрысая красотка надавила отцу на самое важное...", - мрачно подумала Василиса, надеясь, что пылкие заигрывания не зайдут дальше. Уж очень не хотелось ей стать свидетелем беспредела.       Глаза тем временем начинали привыкать к темноте. Вокруг какие-то шкафы со склянками и банками, здоровенные тюки непонятно с чем... От отца и Елены Василису, судя по всему, отделяла хлипенькая этажерка с неизвестным содержимым на полках. "Подожди, отлепись от меня, ради Астариуса... Я всё понять не могу, почему здесь так темно", - Нортон, кажется, пришел в себя после внезапного нежелательного контакта с озабоченной женской особью, и его голос вернул себе нотки спокойствия. "Может быть, это знак? Судьба?" - самозабвенно проворковала Мортинова. В темноте зашуршало её платье. "А может это кто-то из моих идиотов ассистентов проход неправильно настроил?" - с досадой съязвил Василисин отец, ощупывая стены в поисках двери, - "Если мы опоздаем на собрание, Лазарев опять гундеть начнет... Мол безответственные стрелочники, все дела... Надо оно мне?"       Елена обиженно замолчала и оперлась о стену. Вдруг комната озарилась ярким светом и послышался оглушительный грохот. Василиса осторожно выглянула из-за этажерки. Всё оказалось именно так, как она предположила: Мортинова нашла дверь. Случайно. Своим туловищем. Нортон Огнев закатил глаза и помог окончательно расстроившейся часовщице подняться, а затем уверенно шагнул в коридор. Дверь за ними захлопнулась, и комната, оказавшаяся какой-то кладовкой, снова погрузилась во тьму.       "Надо медленно досчитать до десяти (чтобы отец с этой заразой успели отойти на достаточное расстояние), а затем выбираться отсюда", - решила Василиса. Так она и сделала, и через полминуты оказалась в коридоре с ослепительно белыми стенами и без единого окна.       "Либо я ошибаюсь, либо нет таких коридоров в Лазоре", - подумала девочка, снова и снова оглядывая незнакомое пространство. Послышались шаги, и Василиса поспешно накрылась крыльями, становясь незаметной для окружающих. Мимо важно прошествовал какой-то дедок, тоже весь в белом, и с красным крестом на шапочке. "Капец. Я, кажется, в больничке", - подытожила Василиса, как вдруг услышала бешеный рев. В том же направлении, куда ушел пожилой врач, два санитара в синих костюмах протащили закутанного в смирительную рубашку и орущего благим (и не очень) матом мужика. "Да. Я в псих-больничке", - поправила часовщица сама себя, удивляясь, что и на Эфларе такие бывают. "Пора отсюда сваливать".

***

      Василиса неслась по белому коридору в неизвестном ей самой направлении. Отсутствие окон явно мешало возможности ориентироваться. За углом послышались знакомые голоса, и Василиса уверенно свернула. Перед ней предстала замечательная в своей абсурдности картина: еще два санитара (а точнее, два лысых амбала с волосатыми руками) удерживали саму Елену Мортинову. Она вырывалась и кричала что-то невразумительное, а Нортон Старший, пытаясь ее успокоить, приговаривал: "Ну Лен, надо уметь с людьми общаться... Ты зачем мужчине пощечину влепила? Он нас отсюда вывести собирался, а теперь думает, что ты буйная... А что я сделаю? Пусть уж обследуют, раз взялись, психическое здоровье нынче штука хрупкая, за ним следить надо..." Забыв обо всём, Василиса прыснула. Все стихли и резко развернулись в ее сторону. "А ЭТА РЫЖАЯ ЧТО ТУТ ДЕЛАЕТ?!" - взвыла Мортинова, снова пытаясь вырваться из "объятий" медработников. "Мда, а я думала, она любит внимание крепких накаченных мужчин..." - с показной невозмутимостью хмыкнула Василиса, приближаясь к отцу (за "эту рыжую" нужно же было как-то отомстить...) Нортон Огнев сделал вид, что это СОВЕРШЕННО не смешно (хотя уголок его губ предательски дрогнул) и обратился к дочери: "И правда, что ты-то здесь забыла?" "Давай выйдем отсюда, и я всё объясню", - предложила девочка. Вопли блондинистой часовщицы давили ей на нервы. Отец пожал плечами и зашагал (видимо) в сторону выхода. Через минуту двое уже находились на улице. На здании, откуда вышли Огневы, красовалась яркая табличка "ЛАЗАРЕТ" с припиской "для буйных душевнобольных". "Чертовы ассистенты, опять Лазорь через "а" написали и всю систему спутали, и нас автоматически перенесло вот сюда", - проворчал Нортон и грозно посмотрел на дочь: "А ты потом мне всё объяснишь, некогда сейчас, мы на собрание опаздываем". "А как же Елена?" - Василису разбирало любопытство. "А...Поорёт немного, а потом Астариус снова даст распоряжение выпустить её из палаты для буйных, вот и всё". "Снова?.. то есть она уже была тут?" "Я ничего тебе не говорил", - с непроницаемым лицом отрезал Нортон Старший и свистнул. На его зов тут же примчался благородного вида тонкорог. Не теряя времени, отец и дочь вскочили на него. "В Лазорь! СРОЧНО!" - отдал приказ Нортон Огнев.