***
Распахнув тяжёлые веки, девушка поморщилась. Затылок раскалывался, словно вот-вот норовя разойтись у шейного отдела позвоночника в стороны. Возможно, будь она ранее стереотипным подростком, то смогла бы сравнить столь жгучее неприятное состояние с похмельем. «Голову надо оторвать тому, кто не научил тебя группироваться во время прыжка», — повторила Белла, тяжко вздыхая. По спокойным, но явно недовольным ноткам в голосе, Уильямс была не удивлена подобному исходу. Чувствуя мандраж невольной подопечной на подоконнике, девушка молилась Всевышнему, чтобы прыжок прошёл для них обоих как можно гладко. Воспоминания о последних подвигах Софьи в госпитале были свежи. К сожалению, всё надежды вспыхнули в пламени реальности, когда та подстреленной птицей рухнула наземь, беспечно не прикрываясь. Поглощённая тьмой вместе с девушкой, Мирабелла была в гневе. София глупо улыбнулась, потирая порезанные о стекло ладони. Отвечать было бессмысленно. Плотный туман скрывал женское тело, белесым полотном скрывая беглянку от чужого хищного взора. Он холодил пальцы и едва прикрытые тонкой тканью загорелые бёдра, вызывая мурашки. Атмосферное явление, казалось, создавало вакуум, не пропуская во внутрь не только невольно зашедшего, но и любой источник шума. Вокруг стояла мёртвая тишина. Не было слышно ни шагов, ни птиц, ни происходящего ужаса в лечебнице. Находясь продолжительное время в атмосфере паники и смерти, Софья свыклась с криками и звоном сирены из изношенных динамиков, искривляющих чистоту звука. Сейчас же тишина больше напрягала, нежели успокаивала, врываясь в уши пронзительным звоном. Ощущая прилив паники, девушка, хрипя и постанывая, поднялась на ноги. Её вело из стороны в сторону. Мышцы ног отказывались подчиняться. «Когда выберемся отсюда, я запишусь в зал, помня наши приключения». Мирабелла хихикнула, не веря в сказанное. Они обе понимали, что после пережитого ни о каких физических нагрузках более и речи быть не могло. Но это «когда», а не «если», грело души, настраивало на хороший конец в их истории, давало стимул двигаться лишь вперёд. Столь маленькая ложь явно необходима сейчас, когда силы были уже на исходе. Неестественно перебирая конечностями, будто ими сверху управлял начинающий кукловод, Софья побрела к еле видимым очертаниям забора. Паранойя развивалась сильнее, подкрепляемая отвратительной видимостью. Разыгравшаяся фантазия рисовала перед глазами красочные картинки, как нечто лысое в рваном замызганном тряпье выпрыгивает на неё из тумана, впиваясь острыми клыками глубоко в глотку и разрывая кожу. Мерзость. Белла прыснула, находя яркие мысленные образы спутницы крайне смехотворными. «Чушь. Ты пересмотрела «30 дней ночи», куколка?». «Возможно. Чувствую себя персонажем фильма ужасов, который умрёт вначале», — буркнула девушка, огибая длинные ветви голых деревьев. Если попытаться отключиться и не задумываться о том, где находишься, Софья видела в окружающей обстановке даже нечто греющую душу. Влюблённая в искусство с раннего детства, девушка вспомнила, как в младших классах с блеском в маленьких озорных глазках всматривалась в миниатюру картины Алексея Саврасова «Грачи прилетели», нанесённого на бумагу учебника по литературе. Туман представлялся ей тем самым грязноватым снегом, застилающий всё на своём пути за исключением деревьев, рвущихся из захвата ввысь на свободу прохладному ветру, довольно играясь своими тонкими ветвями с порывами. Она не могла рассмотреть, к какому классу или отряду принадлежали эти могучие представители флоры. Поэтому деревянистые растения виделись ей родными берёзками. Подушечками пальцев проводя по прутьям забора, Софья прикрыла глаза и глубоко вдохнула воздух, представляя, как сладковатый древесно-сочный аромат ласково прикасался и играл с вкусовыми сосочками на языке, скользя дальше вниз и обволакивая внутреннее естество. Вспомнилась мелодия, услышанная во сне женским скрипучим голосом. Почему-то сейчас она казалась не столь пугающей, а наоборот – навевала воспоминания о матери в те времена, когда не было развала в семье, пьющего отца и гнетущей атмосферы в доме. Невольно с губ сорвалась фраза, которая засела глубоко в подкорке мозга: — Manokoxteka pitelontsin, makochi kochi noxokoyo... «Остановись, — прервала её Белла, нервно бубня под нос на непонятном для девушки языке. — Откуда ты знаешь эту колыбельную? Я не видела в твоих воспоминаниях ни одного мексиканца». «Мексиканца?» — неуверенно повторила сказанное София, открыв глаза. Она терпеливо ожидала ответа, спускаясь по ступеням вниз в более освещённую фонарями часть. По всей видимости, ноги привели их к задней части госпиталя, окружённого каменными стенами и высоким забором, с пущенной колючей проволокой поверху него. По всей видимости, путницы были на верном пути к тюремному блоку, а не к залу отдыха. Сев в более тёмном углу тупика на грязную разломанную скамью, Софья подтянула колени в груди, вслушиваясь асинхронное с Беллой дыхание. — Бель? — ласково прошептала девушка, упираясь плечом и виском о холодную кирпичную стену. — Не хочешь поговорить? Мирабелла промычала нечто неопределённое. Пускай София мало чувствовала спутницу, более того не могла прочитать её мысли, она чувствовала, что было что-то не так. Картинка происходящего складывалась сама собой – приснившееся ранее не было последствиями пережитого, что спровоцировало кошмар. Увиденное связано напрямую с Беллой. Девушка продолжила увереннее, в успокоении поглаживая острые колени. — Знаешь, мне приснился сон... очень красивый. Там незнакомка с тёмными волосами играла с ребёнком, мальчиком, и напевала эту песню. Ложь уверенно сорвалась с девичьих уст. Богатое воображение тотчас нарисовало счастливую картинку. То, как подросток с взлохмаченными волосами лежал на тёплых женских ногах, скрытых хлопковой длинной сорочкой, и слушал чарующий голос, напевающий ту самую колыбель. Девочка широко улыбалась, прикрыв глаза, явно наслаждаясь происходящим. Женщина нежно поглаживала её по волосам худощавой рукой, пальцами перебирая короткие тёмные пряди. Сквозь дымку воображения послышался тихий всхлип, перебиваемый успокаивающей мелодией. Теперь Софья чувствовала, что была на правильном пути, благодаря всех и каждого ныне живущего за столь буйную фантазию, считавшейся ею ранее бесполезным навыком. Она закрыла глаза, напрягаясь. Изображение сменилось. Незнакомка исчезла, а вместе с ней и завораживающая песнь. Однако на место неё пришёл маленький кучерявый ангел, который радостно кинулся в хрупкие девичьи объятья. Подросток с невероятной любовью во взгляде любовалась мальчиком, на манер женщины ранее расчёсывая мягкие кудрявые волосы, пока в на неё в ответ смотрели искрящиеся очи этого звонкого чуда, которое беззаботно лепетало о прочитанных историях из детской книжки с яркими картинками. Они обе были безгранично счастливы видеть огромную жажду жизни в этих глазках-бусинках. Софья открыла глаза, привыкая к бьющим лучам уличного фонаря и вслушиваясь в нарастающий горестный плач, перетекающий в едва слышный крик, явно сдерживаемый Беллой. В глазах девушки у самой стояли слёзы. Пускай плачет. Пусть из неё выйдет всё то, что явно накопилось. А она подождёт. Подождёт и будет прятать, и охранять слабость Мирабеллы ото всех вокруг, пока той не станет легче. «Это не правда...» — шептала Уильямс, пытаясь восстановить дыхание. — Да, — подтвердила девушка, потирая очи. — Говорят, что ложь – источник бед и несчастий, но я так не считаю. Иногда ложь может спасти человека, помочь ему, уберечь. Нужна ли нам, людям, «горькая правда»? Зачем? Зачастую есть те вещи, о которых можно догадываться, но дабы не сойти с ума мозг может видоизменять воспоминания, а некоторые и вовсе блокировать, чтобы несчастный не сошёл с ума. Я точно знаю, что когда выберусь отсюда, то забуду многие детали моментов погони или увиденного. Так будет лучше. Всхлипы затихли. Вновь наступила тишина, разрывать которую никто не хотел. Ветер приятно трепал вьющиеся локоны, касаясь своей прохладой горящих от повысившегося давления щёк. Софья сама обдумывала свои слова, упираясь взором в бетонный пол. Всё, что было сказанное ей ранее буквально вырвалось из груди, подкрепляемое желанием помочь Белле, поддержать. Они были невероятно похожими. Не судьбой, нет. Но словно общие проблемы, страхи и стали катализатором их связки, а также нежелание слышать «сладкую ложь». Многие люди, имевшие дело с отцом, называли его тяжëлым человеком. Резкий в словах и действиях, не скупой на нецензурную брань и импульсивные поступки, Он ярко создавал разрушительный тандем вместе со своей эмоциональной женой. Женщина нередко рассказала дочери, как соседки по комнате в общежитии и одногруппницы, знавшие отца Софьи, активно отговаривали ту связываться с «неуправляемым и диким», предсказывая Галине тяжкое будущее у разбитого корыта. Она была непреклонна, по уши влюбляясь в молодого хулигана с тягой к спиртному, пока ещё в умеренных количествах, с каждым днём. Софии было сложнее. Девушка не знала этого мужчину. Она не знала его мечт, желаний и стремлений. Не ей приходилось растягивать с ним в суровые девяностые на неделю буханку хлеба и глиняную потрескавшуюся плошку куриного супа, совместно преодолевая трудности и сближаясь. Контакт между дочерью и отцом не был сложен изначально. Он пропадал месяцами на заработках, пытаясь прокормить семью в начале двухтысячных. Воспитанием девушки полностью занималась Галина, объединяя в себе роль строгой матери и защитника-отца. А постоянные ссоры и взаимные упрëки в школьные годы не давали возможностей для развития крепких отношений. Мужчина не знал, как вести себя с дочерью, он также попросту не знал еë. Обида и разочарование об упущенных возможностях травили души обоих. Глава семьи выражал это в постоянных придирках к готовке и уборке, видя в малейшей ошибке дочери возможность к поучению и воспитанию. Ежедневные откровенные придирки опустошали девушку, заставляя ночами лить от усталости и накопившейся злобы горькие слëзы. «Раньше надо было воспитывать», — детская обида душила, крепко сжимая ледяными пальцами тонкое горло и вереща. Даже маленькая мышь, стоит загнать еë в угол, попытается всеми силами перегрызть горло обидчику. Софью не устраивал статус «жертвы», особенно после рождения сестры. С криками и упрëками она бросалась на отца, не давая себя в обиду. — Не выноси сор из избы, — сердито бормотала на ухо мать, дёргая дочь за плечо и нервно впиваясь ногтями в её пухлое плечо, словно боясь, что кто-то услышит их разговор. — Отец деньги в дом приносит, одевает тебя, кормит, любит, а ты на него бросаешься. Будь благодарна. — Да, мамуль... любит, — безучастно кивала Софья, сверля собственное отражение в кружке недопитого остывшего чая, не лезущего в горло. Если женщина так сказала, значит это – неоспоримая истина. Любовью там и не пахло. Правда губила, рвала на части, но и ложь в её голове не оставалась надолго, испаряясь под холодным взором любимых голубых отцовских глаз. «Спасибо, куколка». Шёпот вырвал девушку из задумчивости, возвращая в реальность. Робкая улыбка коснулась сухих обветренных губ, отчего тонкая кожица ощутимо потрескалась, вызывая мимолётное пощипывание. Она рада была слышать спокойное, умиротворённое дыхание попутчицы. Счастье приятным светом грело душу от осознания того, что благодаря ей человеку стало легче. Тем более это касалось столь понравившейся ей взрывной девчонки с языком без костей за время совместного приключения. — Я рядом, — пропела довольно девушка, вставая с прогнившей деревяшки и потягиваясь. — Пойдём искать выход, Бель. Не хотелось бы заразиться бешенством, туберкулёзом, трихинеллёзом или... чем-то ещё, что могут переносить крысы и трупы «Вариантов». «Волрайдерёз?», — рассмеялась Мирабелла. Под предлагаемые девушкой многочисленные варианты болезней, исходные исходные от имени главного антагониста этого мира, они продолжили путь.***
— Почему в Маунт-Мессив я не видела ни одной женщины? Ноги вязли в сточных водах канализации. Дно были липким и мерзким. Нечто мешало продвигаться дальше, цепляясь за голые стопы и щиколотки Софьи. Её передёрнуло, а по всему телу мигом пробежался табун мурашек. Гадость. Тумана здесь не было. Это радовало девушек. Плохая видимость сказывалась на них удручающе, несмотря на относительно спокойное расположение духа. Даже Белле, скептически настроенной ранее к паранойе спутницы, начали казаться шорохи и силуэты, которые виделись только ей. Во время плутания дамы не встретили ни единой живой души. Окружаемые многочисленными трупами людей и птиц, они мечтали и представляли, что на этом их приключение окончено. Что Билли истребил всех в этом Богом забытом месте, и теперь им оставалось лишь беспрепятственно покинуть его. Девушки много разговаривали. Узнавали друг друга по чуть-чуть, разрывая тишину тихим смехом и нелепыми шутками. Даже Софья, являясь самой трусливой из них двоих, заметно расслабилась в данной обстановке, разрабатывая голосовые связки рассказами из университета и запоминающиеся своей нелепостью подвигами Артёма в делах сердечных. Говорить об ужасах насущных было под молчаливым запретом. Исследовав доступную территорию от и до, они по чистой случайно наткнулись на открытый канализационный люк, заваленный досками и частью металлического забора. Выбора не оставалось. Тяжёлый влажный воздух заставлял задыхаться в приступе кашля, с каждым вздохом втягивая в лёгкие амбре из гнилостного аромата тухлых яиц, едкого и сладковато-острого запаха. София поморщилась, без стеснения поднимая края больничного одеяния к лицу, пытаясь укрыться от зловония. Холодок вмиг прошёлся по нагим ягодицам и лобку, заставляя волосы зашевелиться на коже. «Как будто кто-то сдох», — ворчала Мирабелла, брезгливо фыркая. Девушка была с ней абсолютно солидарна. Бредя вдоль стен, покрытых блестящей влажной плёнкой и зеленовато-голубыми узорами растущей плесени, она старалась не зацепиться за гнилые трубы и железные обломки непонятного происхождения. Им было не к чему подцепить заразу и умереть и какого-нибудь бактериального заболевания. «Потому что мы единственные женщины в этой грёбанной лечебнице, куколка», — просто ответила спутница. София представила довольно ярко, как Белла пожала плечами, закатив глаза. В голове раздался одобрительный смешок. «Что ты знаешь о Волрайдере?» Девушка задумалась. Откровенно говоря, лор игры был ей непонятен ещё во время прохождения вместе с другом. Было ли дело в том, что Артём попросту игнорировал поиск записок и документов организации, хватая те лишь когда они оказывались прямиком перед его носом, или из-за того, что Софья явно не являлась их целевой аудиторией – не ясно. Из всего того, что было услышано и увидено ей лично создавалась, как ей казалась, не совсем надёжная и полная информация. — Насколько я поняла, то идеи проекта «Волрайдер» возникли во времена Второй Мировой Войны и тесно связаны с «ангелами смерти» третьего рейха, — обняв себя руками, девушка продолжила после утвердительного мычания. — Вернике придумал извращённый вид морфогенеза – впустить в тело ослабленного безумием человека особые клетки или нано-рой, которым «Вариант» мог бы управлять во сне. Оттуда и пришло название «Волрайдер». Так называли демона, вызывающий кошмары у людей и истязающих их... «Я рада, что тебя не придётся посвящать в тайны корпорации Меркофф, — перебила спутницу Мирабелла, не давая той вдаваться в излишне глубокие размышления. — А теперь подумай, если морфогенетический двигатель вызывал у многих пациентов галлюцинации и ведения, повышал уровень агрессии и сводил с ума многочисленными кошмарами, играя на самых потаённых страхах и желаниях «Вариантов», то что происходило с женщинами? Что гласит Библия про обязанности женщины?» — Подчиняться мужу? — неуверенно произнесла Софья. «А ещё?» Девушка молчала, тщательно обдумывая услышанное. В мыслях не было ни единого предположения, как именно эксперименты могли подействовать на женскую часть пациентов. — Только рожать детей, но это глупо ведь блоки разделены, мы сами... о Господи! — она руками невольно обхватила плоский живот. — Они заставляли их беременеть?! Это совсем бесчеловечно даже для науки! Мирабелла прыснула со смеха. «Не совсем, куколка, — она замолчала, явно погружаясь в воспоминания о прошедших днях. — Я попала сюда незадолго до этого инцидента, что меня и спасло. Сначала это коснулось более безумных из пациенток. Они начали подвязывать живот и ноги, объясняя это тем, чтобы не навредить ребёнку. Я посмеивалась, а иногда вовсе крутила пальцем у виска, делясь с Джереми о произошедшем. Тот не принял сказанное мной всерьёз, да и я тоже, честно говоря, куколка. Посуди сама. Весь блок даже обедал в другом месте. Встреча с мужчиной не просто была минимальна, а сводилась к нулю за исключением медицинского персонала и учёных». — То есть, это... «Психосоматика, — подтвердила догадки Белла, шумно вздыхая. — Только потом их живот действительно начал расти, а грудь набухать. Тошнота, головокружение, сильный аппетит и перепады настроения, считавшиеся странными даже в лечебнице – все признаки беременности на лицо. Однако всё дело было в опухоли, изменяющий кардинально гормональный фон «Вариантов». Всё бы ничего, ведь это неплохое поле для исследований, согласись, куколка? — девушка горько рассмеялась, понижая свой голос. — Но не все были рады беременности. Аборты делались чем придётся, что под руку попадётся. Женщины массово начали умирать от потери крови и инфекций. После руководством было принято решение отменить планы на дальнейшее исследования феномена психосоматической беременности, так как они не могли обеспечить безопасность всем. Блок расселили по другим точкам Меркофф, даже убрали женский персонал». В глаза Софьи ударил свет, прервавший еë дальнейшие размышления. Подняв голову вверх, она увидела открытый нараспашку люк и небольшую лестницу, металлические прутья которой были скрыты слоем плесени, тины и иных склизких дурно пахнущих осадков. Это был единственный путь, впереди небольшого туннеля их поджидал тупик из крепкой изгвазданной стены. Многое ныне становилось понятным после услышанного, однако большего она знать не желала. Это еë не касалось. За исключением лишь одной детали. — А ты? Превозмогая отвращение и брезгливость, девушка обхватила пальцами ступеньки, задержав дыхание. Софья ползла вверх навстречу к свежему воздуху, приближаясь к свободе. «А я чертовски везучая, куколка. Хотя это как посмотреть, ведь это моя сестра трахалась с Джереми, я господин этого мира, Блэком», — по-детски нелепо хихикнула Мирабелла, вызывая у собеседницы невольную улыбку. Глаза заслезились, застилая обзор. Свет прожекторов заставил зажмуриться и слегка попятиться, неприятно ударив по чувствительному зрачку, значительно расширившегося в слабоосвещённой обстановке. Всё поплыло перед глазами, смешиваясь в кашу из различных красок. Вдали слышались приглушённые звуки: неразборчивая речь, топот, грохот, лязганье металла. Отвыкшая от живых за часы блуждания в окружении трупов, покачивающихся деревьев и скрипучих калиток, практически лежащих на мёрзлой земле, девушка замерла. Вонючее и влажное техническое сооружение теперь не считалось таким уж невыносимым местом, даже больше – угроза отёка лёгких, вызываемая канализационными газами, казалась не более чем детской байкой. Всяко она считала лучше, нежели очередная встреча с обезумевшими пациентами. Аккуратно открыв правый глаз, Софья стала осматриваться. Тумана было значительно меньше. По крайней мере, девушка могла видеть дальше своего носа на несколько метров вперёд. Она находилась на перегороженной территории, отведённой, по всей видимости, под место для трапезы на свежем воздухе. Поблизости никого не было. Это радовало девушек, нормализуя их сердцебиение до приемлемого состояния. Радовало и то, что здесь находилась кладезь для самообороны – кирпичи, деревянные обломки от столов и скамеек, стекла, металлические деформированные трубы и ржавые гвозди. Софья наклонилась, поднимая с пола небольшой осколок, пряча его за длинным рукавом. «Куколка, зная тебя, то ты умрёшь от этой же стекляшки. Выброси его от себя подальше, пока не порезала свои нежные ручки», — насмехалась Белла. Она тоже отчасти находила это смешным, но так намного лучше, нежели совсем без какого-либо оружия. Мелкие камни больно впивались в ноги, от чего приходилось идти крайне медленно, осторожно ступая на пустые и гладкие участки дороги. Девушку напрягало то, что при всём желании не смогла бы пуститься в бегство. Действие могло закончится плачевно и не приводило ни к чему хорошему. Поймают её сразу или чуть погодя – было вопросом времени. Перешагнув через препятствие в виде насильственно сложенного пополам забора, она вышла в узкий коридор, созданный множеством «комнат» подобных увиденной ранее. Фонарные столбы, свет которых проходил сквозь прорези перегородки, прорывали своими лучами плотную стену тумана, рассеивая его перед ногами. С одной стороны, это успокаивало, давая девушке мнимое ощущение контроля над ситуацией. Софья уверяла саму себя в том, что проще придумать выход из ситуации, смотря противнику в глаза, нежели в темноте и атмосфере неизвестности. Но с другой стороны, был ли толк от осведомлëнности, если расположение территории и еë устройство не играло на руку – она не знала. Сквозь решётчатый забор хорошо виднелся спортивный инвентарь. Брусья, рукоходы, сделанные вручную из дерева силовые скамьи для пресса, турники – всё это выглядело ухоженнее всего, что встречалось ей на пути. Для девушки было удивительно, как «Варианты» ещё не успели добраться до этого места, так как эта была самая приближённая территория к тюремному блоку. «Никогда бы не подумала, что психи могут испытывать трепетные чувства к чему-то? Понимаю, я сначала тоже была ошарашена, когда впервые пришла сюда», — тёплым голосом говорила Мирабелла, явно улыбаясь. По всей видимости, она вспомнила нечто приятное, что могло греть ей душу даже в такой обстановке. Софья уточнила, что та имела в виду, вопросительно промычав. «Когда всех женщин увезли, меня упрятал Блэк в самой дальней палате, несколько дней договариваясь с руководством насчёт моего нахождения здесь, — вся радость сошла с неё, оставляя лишь отрезвляющую холодность с нотками брезгливости. — Не помню, как долго я там просидела. Но этого было достаточно, чтобы мои ноги онемели, а живот постоянно сводило судорогой из-за голода. Тяжело вспоминаются эти дни, потому что вокруг постоянно была темнота. Если честно, я даже думала, что меня здесь и похоронят, от Джереми Блэка можно было этого ожидать, — с женских губ сорвалась горькая усмешка». Девушка ласково погладила себя по тыльной стороне ладони, едва касаясь кожи мозолистыми кончиками подушечками, а затем переплелась пальцами с этой рукой, уверенно сжимая. София знала, что Белла всё чувствует. Она слышала горячее сиплое дыхание, эхом разносящееся в голове, от чего на душе становилось тепло. Мирабелла смущённо захихикала, продолжая немного увереннее, нежели раньше. «Кхм-кхм, в общем, куколка, этот парень всё же помнил обо мне. Он явился, принеся с собой тёплый суп и небольшую бутылку газированной воды, по всей видимости, отдав собственную, а дальше начал вводить меня в курс дела. Если кратко, то ему дали согласие на моё присутствие лишь с целью наблюдения феномена... произошедшего ранее, — девушка поморщилась. — Сначала меня сильно ограничивали во многих вещах, например, в физической нагрузке, питание также было изменено. Думаю, ты понимаешь, что всё это происходило, чтобы по большей мере я сама накручивала и мучала себя мыслью о беременности». Она не понимала и не желала понимать. Для неё роль матери являлась святой, а рождение ребёнка – наивысшим чудом, которое дано сотворить человеку. Поэтому мысли о данном эксперименте вводили в ужас, заставляя тело натурально онеметь. К горлу подкатывал противный ком омерзения. «Однако прошло полтора года, а эффекта их действия не возымели, поэтому меня вновь причислили к «Вариантам», полностью игнорируя то, что я женщина, применяя те же процедуры. Единственной радостью для меня стала территория зала отдыха. За хорошее поведение нам дозволялось приходить сюда каждый вечер и тренироваться по часу-два до принятия лекарств и отбоя. Наверное, в нас закрепилось то, что спортивная площадка – спасение, даруемое лишь избранным. Ты бы стала уничтожать собственную святыню? Вот и они, какими бы чудовищами не были, чтят это место наравне с родной матерью». «Ты права. Это многое объясняет», — Софья покачала головой, задумываясь над словами спутницы. Невольно на ум пришла история Сергея Головкина, находя некоторую схожесть между ним и пациентами, активно занимающихся воркаутом. Несмотря на бэкграунд мужчины, который сделал из него чудовище, он любил лошадей, ставя их значительно выше людей. Она вспоминала спокойный и тёплый мужской голос, завораживающий её через выпуклый экран старого телевизора советских времён. Малышка Соня, оставшаяся под опекой отца-трудоголика в вечер пятницы, с упоением слушала под громкий мужской храп криминальные хроники. Тогда в её крохотной головке не сходились две стороны личности, так называемого, Фишера. Девочка не понимала, за какое преступление мужчина был взят под стражу, но верила, что доблестные милиционеры никогда бы не навредили честному гражданину. — Я с любовью ухаживал за лошадьми на ипподроме, собирал литературу, изучал их анатомию и биологию. Общение с лошадьми доставляло мне огромное удовольствие. Знаете, иногда у меня создавалось впечатление, что действительно понимают меня, чувствуют, относятся как-то по-доброму. Но больше я любил жеребят. Они всегда пахли по-особенному – тёплым молоком и чем-то сладковато-кожаным. После тяжёлого дня было приятно уткнуться в их тёплую шерсть... Её сердце дрогнуло. Детская вера разрушалась также стремительно, как вытягивались в улыбке углы пухлых мужских губ. Перепрыгивая с места на место, девушка стремительно добиралась до конца, блуждая не только по неизведанной территории, но и в своих мыслях. Однако довольно отчëтливый шëпот заставил еë замереть, напрягаясь всем телом. Голос был мужским, лишëнным приятных оттенков из-за выраженной басистости и безэмоциональности. Девушка прислушалась, как можно незаметнее садясь на корточки. — Кто это? — Крадётся... кажись, нервничает. — Я бы его грохнул, бро. — Да, я бы тоже. Сквозь туман прослеживались очертания двух крепких мужских фигур. Они стояли, словно мраморные статуи, не подавая никаких признаков жизни за небольшим исключением. «Это... это же Братья, верно? О чём они шепчутся?» «Спорят о том, кому всё таки достанется язык, а кому печень», — всплыла в голове Софьи реплика близнецов-каннибалов. Она сглотнула поморщившись. Последнее, что ей хотелось сейчас, так это столкнуться именно с ними. Медлительные, но не менее опасные «Варианты» оставались загадкой на протяжении всей игры. Мужчины были самыми спокойными враждебно настроенными антагонистами в истории, вызывая панику при каждом своём появлении. В отличии от остальных пациентов, бездумно гоняющихся за Майлзом, Братья шли на хитрость, придумывая различные тактики для поимки. Впереди раздался шорох. Подняв взгляд, девушка увидела, как зловещие фигуры двигались в её сторону. «Стой!» Не слыша Мирабеллу, Софья вбежала в ближайшую дверь, громко захлопывая её. Пульс ускорился. Сердце стучало бешеным ритмом, отдавая в виски. В ушах вновь загудело. Рывок. Ещё один. Девушка, игнорируя боль в ногах из-за впивающихся камушков, в припрыжку влетела в небольшую комнату, огороженную крепкой кирпичной стеной со всех сторон. Всплеск адреналина не утихал, однако здесь она чувствовала себя более защищённой. «Погоди, куколка! Успокойся!» — Что?! — рявкнула София вслух, тут же закрывая в панике рот. Крик эхом разносился дальше, будто зазывая. Девушка одеревенела, буквально не имея возможности свободно пошевелить пальцами. Она не заметила, как в порыве эмоций слишком сжала руку, от чего подобранный ранее осколок впился в кожу, разрывая ту. Алая кровь маленьким ручейком скатывалась вниз, оставляла после себя напоминание на тонкой ткани в виде ярких пятен и в конце концов падала на пол. Место пореза, на удивление, не щипало. Страх блокировал боль, заставляя работать лишь мозг, чтобы тот искал пути спасения. «Помнишь, я как-то сказала, что устраивала с Братьями спортивные соревнования?» — игнорировала грубость Белла, оставаясь более чем спокойной. До Софьи внезапно дошло. Попутчица не раз упоминала свою старшую сестру, используя в основном пренебрежительные интонационные нотки, явно не испытывая к родственнице позитивных чувств. Мирабелла с теплотой относилась к младшему брату и матери. Однако ни о каких «братьях» ранее и единого слова не было произнесено. «Постой-постой! То есть, ты имела в виду этих Братьев?!» — девушка пыталась мыслить здраво, однако эмоции, рвущиеся на волю на фоне паники, сдерживать становилось сложнее. Ответом ей послужил скрип металлической двери позади и шаркающие приближающиеся шаги. Не долго размышляя о дальнейших действиях, София хотела было уже кинуться со всех ног вперёд, но и там её поджидали. Дёрнувшись, она подняла взор, цепляясь глазами за высокий силуэт у противоположного выхода. Это западня. Софья закрыла глаза, вжав голову в плечи. Вдали раздался еле слышное позвякивание кончика мачете об твёрдое покрытие. Чем больше приближался один из сиамских близнецов сзади, тем громче за спиной раздавалось тяжёлое учащённое дыхание. Создавалось впечатление, что громила испытывал сексуальное удовлетворение от погони. «Ты не должна их бояться, куколка. Они ничего тебе не сделают», — горячо настаивала Мирабелла. Её тихое довольное мурлыканье больше настораживало, нежели успокаивало. «Чокнутая!» — пищала про себя девушка, сжимаясь сильнее. Жар от чужого тела стал ощутим наяву. Носа коснулся кислый запах пота с металлическими нотками. Сознание писклявым голосом кричало: «Он рядом, он здесь, он прямо за твоей спиной! Беги! Беги и не оборачивайся!» Бежать было некуда. По спине пробежал холодок. Софья ощутила, как небольшую прядь отделили от копны тёмных вьющихся волос и подняли вверх. Над головой раздался шумный вздох, заставивший девушку невольно задрожать, но не сдвинуться с места. — Сладко... ты пахнешь иначе, кошечка. Мужской бас оглушал. Белла радостно запищала, явно довольная встречей со старым приятелем, и что тот её узнал. Только девушке было абсолютно не радостно. Ужас окончательно сковал тело. Единственное, что оставалось Софье – тихо расплакаться, роняя горячие слёзы на холодный пол. В носу неприятно засвербело. Она терпела, не смея шелохнуться или издать малейший звук. — Кошечка...? — неуверенно уточнил мужчина. Не дожидаясь ответа, он стремительно двинулся к брату. В такт его движению раздавались глухие шлепки. Осознание того, что одной из особенностей Братьев была тяга к эксгибиционизму, девушка скривилась, опуская подбородок ещё ниже. Теперь представление пыток в её голове становилось более красочным, обретая сексуальную подоплёку. От обиды на несправедливость судьбы влага из глаз стала вытекать интенсивнее. Глазное яблоко болело, от напряжения. К горлу подкатывала истерика. Внезапно массивная ладонь обхватила мокрые щеки и, слегка сжимая их, подняло женское лицо вверх. Софья столкнулась взором с карими глазами, моментально бледнея. На неё уставился незнакомец с тёмными волосами, казавшиеся в свете фонаря иссиня-чёрными, и грубой массивной челюстью. Его мимические морщины меркли на фоне резких лицевых черт, дарующие их обладателю воистину грозный и устрашающий вид. Один из близнецов пристально вглядывался в неё, замирая на мгновения. Он не давал отвести взгляд, не давал закрыть веки, недовольно порыкивая при каждой попытке. Это была последняя капля. Всё началось с всхлипа. Тихого и едва заметного, если не заострять внимание. Однако после него девушку словно прорвало. София разревелась. Разревелась громко, жалостливо поскуливая приплюснутыми в трубочку губами, закрывая глаза и уши. Сквозь закрытые ушные раковины слышался чей-то разговор, а в голове отчётливо разносилось нервное: «Д-дура! Ты чего ревёшь?! Милостивый Господь... куколка... успокойся! Они тебя не тронут!» — паниковала Мирабелла. Софье не было никакого дела до её слов. Они попросту не доходили до неё из-за выстроенной истерикой стены. «Страшно», — единственное, что вертелось на языке в тот момент. Загорелых щёк коснулся палец. Осторожно и медленно некто собирал влагу с кожи, приглаживая места прикосновения. Следом девушка ощутила неуверенное поглаживание по макушке, которое становилось более напористым, видя, что Софья не дёргается от прикосновений. До слуха донеслось протяжное: — Тс-с-с... Она неуверенно опустила руки вниз, обнимая себя. — Кошечка... нет, настоящий котёнок, — бормотал близнец впереди. — Испугалась? — Похоже на то. Мужчины говорили довольно тихо. Теперь их грубые голоса не врезались в барабанные перепонки, а наоборот – успокаивали. Неуверенно помявшись на месте, Софья распахнула очи. Лицо громилы выражало крайнюю степень беспокойства, исходя из напряжённой складке между бровями. «Вариант» буравил знакомую взглядом, явно абсолютно не понимая причину подобного поведения. Второй брат не рисковал вмешиваться в данный процесс, по всей видимости, понадеявшись на другого. Лишь иногда они «говорили» друг с другом, бегло переглядываясь. — Кто-то тебя обидел? — через время разорвал тишину мужчина, вытирая сопли под носом девушки. — Н-нет... — А почему плачешь? — П-потому... — всхлипывала София, чувствуя, как истерика вновь накатывает. — П-потому что в-вы... убьёте м-меня... Между троицей воцарилась тишина, прерываемая женским шмыганьем. Братья уставились друг на друга. — Я слышал, что бывает амнезия от удара в голову. — Амне... ты предлагаешь её ударить, бро? Ты жесток, — раздалось позади. — Аккуратнее со словами. Котёнок испуган и может после слёз показать коготки, — мужчина слегка наклонился вперёд, забирая стекло с застывшей кровью на поверхности из ладони. Лысый громила вытянул руку, мягко касаясь пореза фалангой пальца, задумчиво обводя края с застывшей сукровицей. Возникла небольшая пауза. По всей видимости, лысый громила тщательно обдумывал сказанное. — Бро, это, типа, она глотку себе вспорет? «Идиоты», — хихикнула Белла, чувствуя, как своими действиями приятели смогли успокоить расшатанные нервишки её невольной соседки по телу. И правда. На лице расплылась лёгкая улыбка, встреченная Братьями очень положительно. Было видно, как они боялись трогать девушку, не решаясь разрушить тонкую нить доверия, но не смогли удержаться от синхронного поглаживания по кучерявой макушки. Их пальцы переплетали локоны между собой, с ощутимым удовольствием играясь с прядками. «Я не знаю, почему им нравятся мои волосы. Возможно потому что у них их в избытке... на голове». Шутка была принята на славу Софьей, от чего та невольно прыснула от смеха. Ведь действительно, близнецы не могли похвастаться своей шевелюрой. Волосяной покров на голове иронично уступал тому, что был на груди. Особенно это ярко выделялось на фоне лысого мужчины, явно уступающего место лидера своему брату. Чувствуя, что на неё смотрят, девушка подняла свой взор, сталкиваясь со взглядом мужчины. На тонких сухих искусанных губах промелькнула довольная ухмылка. — У нас есть небольшое дело, котёнок. Отец Мартин поручил нам сопровождать апостола... «Майлз Апшер», — подкинуло воспоминание. Пожалуй, он был единственным человеком, с которым хотелось бы пересечься. — Да. Но сначала надо истребить всех крыс, собравшихся здесь. — Расчленить. — Распробовать их печень. Братья явно увлеклись. Девушке становилось дурно. — Поэтому мы сейчас выведем тебя к профессиональному блоку, а потом заберём, как только закончим с делами. — Мы всё проверили, котёнок. Там пусто, — Близнецы замерли в ожидании ответа, замолкнув. Выбора не было. Мужчины явно не были настроены к ней враждебно, более того оказывая признаки неумелой заботы. Их туповато-грубоватые лица забавно кривились, стоило девичьей грусти или иным негативным эмоциям оказаться в зоне видимости. Откровенно говоря, девушке льстило подобное внимание особенно в данной обстановке. Софье на ум невольно приходили слова матери о том, что сердце настоящего мужчины может быть разбито лишь женскими слезами. Немного погодя, она кивнула Братьям, неуверенно улыбаясь. «Сильный мужчина не нуждается в том, чтобы самоутверждаться за счет женщины, имевшей слабость его полюбить. Ему и без того есть где проявить свою силу», — пропела Белла.