Правосудие не только слепо. Оно безмозгло и бессердечно.
— Мне точно не нужно остановиться? Всё хорошо, Господин Верховный Судья? — ведь и голос не дрогнул, и темпа не сбросил. Ризли прекрасно всё понимал, но играть на чужой гордости, всё ещё приятный бонус. — Продолжай, быстрее, — зубы смыкаются на плече тюремщика, да с такой силой, что рычание Ризли было слышно не только на ухо Невиллэ. Иметь настолько острые клыки, обычному человеку — невозможно. Сложить простые, самые простые факторы у тюремщика вышло после первого же соития. — Как скажите, — ещё один сильный толчок, очередной удар по бёдрам, что украшено узором из чешуи. Тонкими пальцами поддевая кончики чешуек, вызывая тихий скулёж вишапа, который наконец от плеча отпрянул. Здесь нет никого кроме них двоих, ведь, это кабинет Верховного судьи до куда могут добраться далеко не все элитные сословия общества Фонтейна. Запутанные коридоры дворца, способны явно свети с ума. Ризли же это не волнует, он будучи почти слепым на оба глаза, всегда находит Судью. Где бы Невиллэ не был, за ним всегда есть смрад из железа и кричащих о пощаде душ, от чего тюремщик по началу нос воротил. Сейчас же уловить можно и бриз морей дальних, глубины той загадочной, что волк никогда увидеть не сможет. Да и за многие года привыкнешь и не к такому, правда, к резким предложением переспать, видимо, Ризли никогда не привыкнет, как бы не пытался. Каждый раз Невиллэ появляется резко, либо вызывает к себе. От чего на пути в кабинет Судьи часто есть побитые плитки, ибо сапоги тяжёлые, увешанные массивными цепями явно не предназначены для ходьбы по дорогим материалам дворца. Ризли прикусывает собственную губу, следом сжимает край стола, кажется, на нём останутся царапины, но это не его ведь проблемы. Чужие ноги вздрагивают, пальцы поджимаются, а ногти царапает спину, что же, такие раны не оставляют шрамов. Тюремщик и против ничего сказать не может, лишь носом зарывается в волосы пушистые, прикусывает кончик заостренного уха, да делает очередной глубокий толчок, выбивая из излишне сдержанного Невиллэ стоны. Кто-то другой был бы давно устранён, лишь бы не порочить честь судить, но… Ризли же не видит всей картины? Как удобно, ведь то пошлое лицо — покрасневшее, с растрепанной шевелюрой, что так старательно укладывается постоянно, как статно сидящая одежда, в очередной раз мнётся и портится её прилежный вид. Как после очередной кульминация по телу растекается семенная жидкость, а тело судьи на руках обмякает, даже укусы силу теряют. Тюремщик не видит, но у него есть намного больше возможностей. Даже сама Фурина рога не трогала, когда Ризли наглаживает их постоянно. Особенно когда после очередного суда и скандала Фурины, судья заваливается уставший и падает лицом в колени, а рядом бегает «русалочка», да лишь успевает приносить таблетки от головы. Ризли не видит с каким лицом Невиллэ после обрабатывает раны, которые сам и оставил. Как наносит мазь на следы укусов, а на царапины бинты наматывает, после обработки. Об этом волк жалеет, ведь многие укусы, перед обработкой целуют. Невиллэ прекрасно знает, что Ризли будет потом не до обработки ран, а кто-то из его помощниц точно может заметить раны, особенно та маленькая девочка-лекарь, что постоянно крутится в кабинете Тюремщика. — Вы закончили, Верховный судья? — Ризли поправляет перчатку, а следом уже тянется за своей рубашкой. — Почти, подожди ещё немного, — поймать чужую руку, не отводить взгляда… — Я ощущаю ваш взгляд, он слишком пристальный, вы в курсе? — он ухмыляется, а голосе читается самодовольство и гордость, что каждый раз бесят судью. — Оу, прошу меня извинить, — следом тонкие пальцы вплетаются в пушистые короткие волосы, что так не послушно торчат клоками в разные стороны, словно… Шерсть дикого зверя. Мелодия скрипки после звучит в тех самых пустых коридорах, Ризли никогда не против сыграть для такой публики, как верховный судья, который рак любит заглядывать вовсе в пустые глаза щенка.Кто из них точно уж слеп?
Человек, что не видит мир вовсе, или сущность, что так слепо в него влюблёна?Слепое правосудие — худшее,
что могло случится с судом Фонтейна,
но в этом виноват далеко не только один судья…