Как сложно быть родителем или будни Кли Альберих

      Дни шли, быстро сменяя друг друга, а Дилюк так и не объявлялся. С момента их последней встречи прошло полторы недели, но даже за такой, казалось бы, маленький срок, синеволосый студент успевает сойти с ума, наверное, раза три. Он и сам не может вспомнить, в какой момент почти все его мысли стал занимать Рагнвиндр, внедряясь в сознание, словно бур, вонзающийся в землю. Разум Альбериха никак не хотел выпускать из своих объятий их последний разговор с красноволосым.       Казалось бы, тебе править бал, тебе решать, будут ли существовать эти отношения или же нет. Но груз ответственности беспощадным камнем ложится на несчастные плечи бывшего студента, придавливая того к земле, почти ломая все кости, сжимая их до громкого, противного хруста.       Альберих внезапно вспоминает себя пять лет назад, проводя аналогию, когда ещё долгое время не мог выбирать что-либо сам, доверяя это другим людям. Вот именно так он и чувствовал себя сейчас. Словно вернулся в самое начало, когда всё казалось таким простым и сложным одновременно.       Закапывая себя своими же мыслями, синеволосый сидит на кухне в полном одиночестве, пока Кли ещё сладко дремлет, а Чайлд уехал знакомить Люмин со своей семьей. На самом деле это было удивительно, что его здравомыслящая подруга начала встречаться с… дурачком, если говорить мягко. Нет, Аякс был несомненно хорош собой, да и серьёзным иногда мог быть, вот только—       «Точно, Чайлд!» — словно гром среди ясного неба, яростной мыслью проносится в сознании, врезаясь в стенки черепа. Парень быстро берёт телефон, что покоился на столе, и, чуть не уронив устройство экраном вниз, все же набирает до боли знакомый номер, поднося гаджет к уху. Слышатся монотонные гудки, а после радостный голос его рыжего соседа разрезает ножом по шелку навалившуюся тишину.       — Алло, привет, чего хотел? — проговаривает Аякс, и из трубки слышится копошение, а после скрип двери. Судя по всему, Тарталья вышел на улицу, чтобы лучше слышать Кэйю. Такое поведение заставляет Альбериха слегка улыбнуться, ведь не каждый ради тебя готов оставить всё и вся.       — Я не знаю, что выбрать, — со вздохом сознается синеволосый. — Я в тупике. — Добавляет он слегка обреченным голосом.       Чайлд без лишних слов понимает, про какой выбор говорит его друг, а потому начинает перебирать варианты советов в своей голове, которые можно дать Кэйе. Пусть он и так себе советчик, и в основном все его наставления скатываются в «набей ему морду», оставить своего, почти что, брата в беде он не может.       — Ну Кэй, ты чего раскис-то? Ты сможешь найти себе кого-нибудь еще. Пусть и не такого богатого, но хотя бы адекватного, — говорит Аякс, стараясь поднять чужое настроение. Вот кому-кому, но не Чайлду бы рассказывать, что такое адекватность и с чем её едят. От подобной мысли Альберих почти незаметно улыбается, правда ухмылка эта сквозит горечью замешательства.       В последующий момент слышится звонкий шлепок и громкое «Ай, за что?» со стороны соседа синеволосого.       — Больше слушай этого Купидона на пенсии, — вклинивается в разговор Люмин, судя по всему, отобрав у Аякса телефон, отчего теперь на фоне слышались его недовольные возгласы, что чуть ли не переходили в пищание.       — Не позволяй никому решать за себя, особенно такие важные моменты. — Серьезно проговаривает в трубку девушка, но после поспешно смягчается.       — В твоей ситуации слушать кого-то — глупость несусветная, Альберих. Ты знаком со своим парнем гораздо дольше кого-либо из нас. Если хочешь вычеркнуть его, то откажи и не мучай обоих ожиданиями. Не знаю, монетку брось что ли, знаешь, иногда помогает. Если тебя не устроит выпавший ответ — значит он неверный. — Без запинок чеканит светловолосая спутница Аякса, а Кэйа всерьез задумывается над её словами.       Альберих почти минуту молчит, чуть ли не прокусывая губу до крови. Звонок стоит на громкой и потому, Кэйа может наблюдать ровными буквами название абонента. В голове всё трещит, разрывается, желает убежать, а Альберих чувствует себя загнанным в свою же клетку зверьком.       — Кэйа? — негромко зовёт его мягкий голос, но ответа не следует. Девушка ждет ещё с минуту, после чего громко стучит по деревянной балке крыльца. — Кэйа! Очнись ты уже!       Недовольный громкий крик девушки заставляет Альбериха, наконец, вспомнить, что он сейчас не один, а с человеком на проводе. Который, к слову, пытается ему помочь.       Он. Не. Один.       Данная мысль почему-то сначала бьёт сильно, словно кинжал в незажившую рану, но после распространяется странным теплом по всему телу. Кэйа негромко угукает, возвращаясь из своего подобия транса окончательно.       — Спасибо, — почти шепотом проговаривает синеволосый, расфокусированным взглядом смотря перед собой. Кажется, чужие слова впиваются в сознание гораздо сильнее, чем планировалось.       — Не за что, — лучезарно проговаривает Люмин, и Альберих буквально видит, как она улыбается по ту сторону экрана своей чарующей улыбкой.       Ещё немного они тратят времени на то, чтобы поболтать обо всём неважном. О родителях Аякса, о том, как Тевкр расстроился, узнав, что брат приехал без Кли, о том, как Тарталья чуть ли не обжегся кипятком, когда пытался сварить себе в три ночи замороженные пельмени. Но вскоре, по ту сторону экрана, слышится мужской голос с акцентом, что зовёт парочку в дом завтракать, прерывая тем самым их непринуждённую беседу. Люмин с Чайлдом поспешно прощаются и следом сбрасывают трубку.       После данного разговора Кэйа сидит несколько секунд неподвижно. Думает непозволительно долго для того, кто уже получил совет. А после тянется в карман, доставая оттуда монету. Он задумчиво крутит её в руках, осматривает, а после прикрывает глаза, выдыхая.       «Орёл — прощаю, решка — прощаюсь» — проносится в голове, и монета подлетает вверх, делая множественные обороты, после чего ложится аккурат в руку бросившего её парня.       Кэйа боится смотреть на монету, а потому несколько секунд просто держит её в кулаке, нервно сжимая. Но всё же мучающие его вопросы сильнее страха, и синеволосый разжимает кулак. Перед глазами слегка кружится беспорядочным пятном отблеск железа. Но совсем скоро Кэйа фокусирует собственный взгляд, видя, что монетка упала решкой.       «Бред» — думает Альберих, хмурясь как-то злобно. Кэйа ещё раз бросает металлический кружочек в воздух, переворачивая его обратной стороной. На этот раз с монетки на Кэйю смотрел орёл и сам синеволосый невольно начинает задумываться, что не хочет прощаться. Не сейчас. Не потом. Не когда-либо. Но в то же время его тяготит чувство опасности и ответственности за свой же выбор.       Он тяжело вздыхает, массируя рукой переносицу и прикрывает глаза, что блестят безграничной грустью. Кэйа напрягается, словно тетива на луке, метаясь между двумя целями. Но, в конечном итоге, мысли приводят его пойти против первого броска, давая надежду величественной птице.       А если говорить о глазах, то с самого начала разговора по телефону, за ним через щель следили два маленьких красных самоцвета. Но это осталось незамеченным из-за невнимательности и рассеянности Альбериха. Так как в то утро вся концентрация ушла на собственные мысли, размышления с выбором единственно правильным решением. Потому девочка осталась утерянным пазлом в гнетущей картине.       Весь следующий день Кли вела себя на удивление тихо — и это не осталось незамеченным. Сначала Кэйа списал всё на сонливость, но ближе ко второй половине дня к горлу приблизился комок сомнений. Малышка не прыгала, не бегала, не рассказывала тысячу и одну идею, как можно провести день. В принципе никак не активничала, выражая полную пассивность в действиях со словами. Вместо этого она всё время о чем-то думала.       Да, именно думала, подперев голову рукой и прикрыв глаза. Нередко, с её стороны слышались тяжелые вздохи или недовольные сопения, причину которых малышка не хотела обсуждать. В голове девочки творился самый настоящий шторм, что поднимал огромные волны мыслей, в которых Кли попросту тонула, не зная, какая из этих идей правильная, какой нужно следовать, а какую отбросить.       Главной фигурой этого мозгового штурма стал, как ни странно, Альберих. Кли думала над его утренним разговором с Чайлдом и Люмин, думала над советом девушки и над тем, что монета выпала изначально решкой, а на решку, как она знала, Кэйа всегда ставил самые худшие исходы. У него была такая привычка.       «А правда ли Кэйа будет счастлив с Дилюком? Он хоть и придурок, но Кэйа его любит…» — мыслей, подобных этой, малышка перерыла сотни три, не меньше. И в том, что Альберих до сих пор испытывал какие-то чувства к виноделу, она не сомневалась. Потому что Кэйа однолюб — вцепится так крепко, так безответно, что его не отскребешь никаким шпателем. И даже если сам будет пытаться себя вывести из чужой жизни, то не сможет. Сил не хватит бороться с самим собой. Свихнется скорее, чем примет ситуацию. Будет терзать себя до последнего, особенно если исход зависит только от него.       Да, ей не нравится Дилюк, да, ей не нравится, что Кэйа всё ещё рвется к нему, но больше всего ей не нравится видеть Кэйю несчастным. Но вопрос в том: а будет ли Альберих счастлив без этого винодела, что всегда вызывал у него искреннюю улыбку с радостью? Ответа, к сожалению, Кли не знала, а потому не оставалось ничего, кроме как спросить у опекуна лично.

***

      Следующий день встретил синеволосого не очень уж и радушно, отзываясь ужасной усталостью. Кэйе пришлось взять ночную смену, чтобы не оставлять Кли днём одну, и сейчас его эксперименты выходили ему же боком, заставляя силой держать глаза открытыми. Обычно у них с Чайлдом смены чередовались таким образом, что кто-то да оставался с ребёнком. Но сейчас Аякса нет и не будет ещё минимум недели две. А может вообще три, если он захочет отпраздновать свой День Рождения с семьёй вместе с Люмин.       Масла в огонь, на данный момент, подливает и тот факт, что когда Альберих возвращался домой, то случайно уронил с тумбочки металлическую лопатку для обуви, разбудив тем самым малышку, которая сейчас сидит перед ним, сурово глядя на свою кружку с какао. Кэйю, честно говоря, напрягает такое поведение со стороны девочки, так как обычно она всегда полна энергии, а сейчас будто потухла, как спичка. Или же намеренно утихомирила свой пыл. А это, обычно, ни к чему хорошему не приводит.       — Искорка, у тебя всё хорошо? — мягко спрашивает Альберих, переведя свой уставший взгляд в сторону ребенка.       Но, на удивление Кэйи, ответа на свой вопрос он не получает. Фраза Альбериха полностью игнорируется, будто произнесена была в кромешную пустоту. А девочка, тем временем, озвучивает собственный вопрос, что уже продолжительное время терзает детский разум.       — Ты будешь счастлив, если Дилюка не будет в нашей жизни? — меткий взор самоцветов впечатывается в лицо опекуна, который, казалось, даже слегка опешил от такого неожиданного контрвопроса в свой адрес.       Парень резко замолкает, будто воды в рот набирает, долго подбирает слова, задумывается, меняется в мимике, хмурится. А малышка следит за каждым мимолетным движением, за каждым блеском, что показывается в чужих глазах и без слов понимает, что нет. Кэйа не будет счастлив без него.       — Я не знаю, — отвечает вместо правды, после затянувшейся паузы, синеволосый, вставая со своего места.       Врёт. Самому себе врёт и Кли это видит. Недовольно хмурится в ответ на такую ложь, но молчит. Потому что по сожалеющему взгляду тёмного ночного неба видит, что он сам себе честный ответ дать не может, что уж говорить о посторонних.       — Я пойду немного посплю, не буянь тут, — наставляет он, уходя с кухни и напоследок треплет девочку по волосам. Нежно, со всей своей щемящей любовью от которой сердце каждый раз сжимается не то болезненно, не то в сладостной истоме.       Догадки малышки подтверждаются в чужом ответе скрытой монетой, когда фигура опекуна исчезает из виду. Девочка слегка кривится в лице, когда единственная мысль вспыхивает в сознании зажжённым факелом понимания. Счастье её родителя зависит от Рагнвиндра, как бы ей не нравилось это умозаключение.       «Кэйа - однолюб» - напоминает она себе, жалобно поджав губу.       Кли еще долго после этого думает, сидя на кухне с уже пустой кружкой в руках, но в итоге приходит к одному простому ответу. Оно отзывается в лёгких неприятной пульсацией, заставляя девочку тяжело вдохнуть, а затем выдохнуть. И Кли четко для себя решает, что благополучие её опекуна намного важнее личной неприязни к виноделу. Да и в конце концов, каждый заслуживает второго шанса. Ведь так?

***

      Сидя в автобусе, девочка серьёзным взглядом пепелила вид за окном. За тонированным стеклом находилась целая сеть роскошных домов. Какие-то одноэтажные, какие-то двух, а порой, девочка вовсе замечала трехэтажные дома, которые своим размером удивляли, вызывая смешанные чувства. И зачем кому-то настолько огромные здания? Это же сколько нужно мыть полы в день уборки…       К слову, чтобы добраться до этого района, пришлось делать, как минимум, шесть пересадок, если не больше, а потому почти все собственно накопленные сбережения ушли только на поездку в один конец. И это было немного грустно. Потому что Кли хотела купить для Чайлда какой-нибудь подарок, в честь его возвращения и прошедшего Дня Рождения.       Но, в какой-то момент, малышка резко встряхивает головой, стараясь не думать о всякой ерунде, такой как дома пижонов или цена автобуса, а сконцентрироваться на цели своей поездки. Взгляд, тем временем, выцепляет знакомую улицу с клумбами, и Кли поспешно встаёт со своего места.       — Остановитесь тут! — громогласно произносит она, держась за поручень внутри транспорта, чуть ли не обнимая его двумя руками, дабы не упасть. Автобус резко останавливается, и малышка поспешно благодарит водителя, выбегая из транспорта в ту же секунду.       Красные самоцветы блестят слепой решимостью, когда Кли видит перед с собой двухэтажный дом с пристроенным гаражом. Она, недолго размышляя, ловко перелезает через забор, чтобы поскорее подбежать к входной двери.       Девочка пару мгновений с сомнением смотрит на гладкую поверхность, после чего прикрывает глаза и тянется, дабы постучать в нее. Есть ли у неё другой исход? Обязательно ли сейчас встречаться с Дилюком? А нужно ли это? Эти вопросы жужат надоедливыми мушками, мешая схватить всю свою храбрость в маленький кулак.       «Делать нечего, денег на обратный путь всё равно не хватит. А потому второго выхода просто напросто не существует» - успокаивает себя девочка, стараясь избавиться от ненужных мыслей в голове с помощью собственных убеждений.       Конечно, всегда можно было бы дойти до дома пешком, но эта идея даже звучит крайне сомнительно. Пока она таким способом вернётся, Кэйа наверняка проснётся, что очень нежелательно. Лишние волнения ему ни к чему.       Кли тяжело выдыхает, будто принимает особо важное решение, от которого вся жизнь разделится на «до» и «после», следом уверенно стуча по двери. Через пару минут на монотонный, частый стук выходит сам хозяин дома. Он злобно хмурится, смотря вперёд, но никого не замечает, пока не опускает взгляд вниз.       Рубины винодела сразу же округляются в немом шоке, когда он встречается взором с красными самоцветами малышки. Дилюк ещё раз оглядывается, предполагая, что вместе с девочкой пришел и её опекун, но никого поблизости не оказывается.       — Я одна пришла. Кэйа не знает, — словно прочитав чужие мысли, говорит Кли, поджимая губы в сомнении.       Рагнвиндр, получив данную информацию вовсе уходит в прострацию. Его уставший мозг достаточно долго обрабатывает новую информацию, которая словно поток холодной воды окутывает, ударяя по голове. Но Кли его не торопит, спокойным взглядом осматривая косяки двери, стены дома, ступеньки и коврик у порога. А через пару десятков секунд мужчина сам приходит в себя, глухо моргнув.       Дилюк глянул на ребёнка, чуть выжидающе и хмуро, отходя от двери, дабы незваная гостья прошла. Кли понятливо кивает, заходит внутрь, чуть ли не забыв разуться, после чего молча проходит на кухню. Рагнвиндр следует за ней по пятам, будто это не он тут хозяин, и не он резко заявился без предупреждения в чужой дом.       Девочка, тем временем, как ни в чем не бывало, залезает на стул, чтобы сесть, взглядом указав Дилюку на место напротив. Винодел безмолвно кивает, быстро достаёт какие-то кексы, наливает виноградный сок в два стакана, а после присаживается за стол, на указанный малышкой стул. Дилюк протягивает один бокал Кли, и она с благодарным кивком принимает напиток.       — Яйца были лишними, — спокойно прерывает нейтральную тишину винодел, пока малышка сербает из стакана сок. После она ставит посуду на поверхность стола, слегка хмыкнув в ответ. Девочка не отвечает на фразу собеседника прямо, но по данному действию в купе с чуть нахальной ухмылкой читается лишь одно слово: «заслужил».       — У меня есть к тебе разговор, — строго чеканит она, уловив взором самоцветов чужую заинтересованность.       — Я тебя всё ещё недолюбливаю, после предательства моего доверия. Да и не только моего, — начинает Кли свой монолог, смотря в чужие рубины глаз. И, кажется, в них блеснула еле заметная вина.       — Но Кэйа, в отличие от меня, слишком быстро прощает таких, как ты. И как бы мне это не нравилось, идти против тебя означает идти против его счастья, — стараясь как можно равнодушнее проговорить эти слова, девочка не замечает, как сжимается, чуть вздрогнув в конце своей фразы. Думать об этом оказалось гораздо легче, чем говорить.       — И поэтому я даю тебе второй шанс. Пригласи его куда-нибудь. Со мной обязательно. А дальше, если что, я помогу, чем смогу, — чуть напряжённо сжимая двумя руками стеклянный стакан, что был уже наполовину осушен, произнесла Кли. Собственный голос иногда срывался на дрожь, выдавая всё волнение хозяйки с головой.       Дилюк пару секунд молчит, удивленно моргая. Его глаза сейчас выглядели как два огромных блюдца, что со стороны смотрелось забавно. И Кли бы обязательно посмеялась с этого. Но не сейчас, когда в груди малышки два урагана перекрикивают друг друга, а одновременно с этим собственное сердце накрывает цунами, заставляя его заполошно биться в попытке выжить.       — Но третьего шанса тебе никто не даст, запомни это, — добавляет девочка сурово, хватая небольшой кекс, когда собственный монолог подходит к концу.       Рагнвиндр в ответ на это серьёзно кивает, отмахнувшись от своего удивления на редкость быстро. В рубинах зажигается праведным огнём недосказанность напополам с уверенностью в своих последующих словах.       — Я больше такого не допущу, — обещает Дилюк, и девочка на мгновение теряется от этого настойчивого и даже грозного тона. Кому на самом деле предназначена эта фраза, ей или самому себе, не знает даже сам Дилюк, но оба понимают друг друга кристально четко.       — Не разочаруй меня и моё доверие вновь, — произносит Кли, спрыгивая со стула, чтобы подойти к мужчине и протянуть выставленный мизинчик.       Дилюк на это кивает, сцепляя их пальцы в подобии пожатия, после чего с улыбкой говорит самым нежным голосом, которым он порой отвечал Кэйе:       — Конечно, рыцарь Искорка.