Обитель блаженных

Что-то больно ущипнуло его за руку и с трудом разлепив один глаз, Мадара увидел перед лицом маленького краба с выпученными наглыми глазами, он опасливо приподнял крохотные клешни и некоторое время крутясь вокруг расцарапанной до крови руки, замер. Стоило мужчине немного приподняться на локтях, как вода хлынула из его рта, царапая горло. Откашлявшись, он попытался встать на ноги, но тело дрожало, и он обессиленно упал на песок. Мини-крабы повыскакивали то тут, то там и замельтешили перед глазами. «Какой странный сон», — подумал он и прикрыл веки. Хотелось спать. Вскоре крик и гогот макак, заставили его скорчиться, внезапно вызвав головную боль. Ему тут же захотелось закричать на весь салон: «Кто мать вашу везёт обезьян?!», но на деле, кроме, хриплого бормотания ничего не вышло. «Неужели никто не может угомонить этих животных и почему все молчат! — рассуждал Мадара, искренне не понимая тишины, — даже эта, как её там… Чёрт с ней!». Тут добавился крик чаек или бакланов, и мужчина резко распахнул глаза. Под ним и вокруг — белый песок, осязаемый, позади шумела вода, омывая его по колено, а в трёхстах метрах от него шелестели джунгли, самые настоящие, с перелетающими с ветки на ветку обезьянами. Он что проспал посадку, и его высадили на острове, первое пришло ему в голову, а затем в уши потоком хлынули визги, вопли и плачь — её плачь с полумёртвым бормотанием: «я не хочу умирать!», и его полный страха ответ: «мы не умрём». А потом темнота. Песчаная муха жгуче укусив лицо, дала ответ на следующий вопрос — он жив, и осторожно встав на четвереньки, Мадара неторопливо стал подниматься, пятясь назад. Кое-как удержав себя на дрожащих ногах, сделал шаг. Голова кружилась, прикрыв глаза, перевёл дыхание, медленно приходя в себя. Он обернулся, лазурная вода сонно накатывала на белый песок, пенилась и увлекала за собой мелкие камушки. Будто полупьяный, спотыкаясь и проваливаясь, он брёл по длинному песчаному пляжу, и смотрел по сторонам, выискивая следы людей. Солнце палило и жгло кожу, ослепляло и, сняв с себя мокрый пиджак, Мадара накрыл голову. Жутко хотелось пить и, облизывая пересохшие губы, мужчина со злостью смотрел на воду в двух шагах от него, ропща на её бесполезность. Где-то вдалеке ему привиделось что-то тёмное, похожее на тело, волны подхватили его и отбросили назад в океан. Возможно, перспектива коротать время в одиночестве до прибытия спасателей, заставила бежать со всех ног и броситься в воду. Волны отбрасывали его назад, били в лицо, но годы в спортивной школе не прошли напрасно и вскоре схватив тело девушки, он обессиленный, добрался до берега. — Эй. Очнись. Слышишь. Эй, как тебя там. Ты что померла? — обмер он, хлестая её по лицу, а затем схватив за плечи, начал трясти, как тряпичную куклу. Уложив на песок и с сомнением положив руки чуть ниже солнечного сплетения, надавил один раз, затем второй, третий и зажав нос, нагнулся, чтобы сделать искусственное дыхание, солёная вода хлынула ему в рот. — Твою же… — сплюнул он, брезгливо скорчившись. Изуми повернулась набок. Откашлявшись, она легла на спину и попыталась взглянуть в бескрайнее голубое небо, но солнце больно резало глаза. — Где мы? — рассеянно пробормотала она, посмотрев на Мадару. Лицо его было оцарапано и покрылось пятнами, то ли от солнца, то ли от солёной воды. Он постоянно почёсывал шею и хлопал по ней, пытаясь отогнать насекомых. Ворот и рукав его некогда белой рубашки был в красных разводах. Правая рука оцарапана о риф или о камни и рана припухла по краям. Изуми испугалась, что без должного ухода она в скором времени начнёт гноиться, а влажный климат и агрессивная среда поспособствуют быстрому развитию бактерий. — Хотелось бы мне знать. — Болит? — поднявшись, осторожно спросила девушка, аккуратно коснулась пальцами его руки. — Больше щипает…эти комары достали, — зло шикнул он, хлопнув себя по лицу. — Это песчаные мухи. — Какая разница, кусают как комары. — Кто-нибудь ещё…вы… — Ты первая, кого я нашёл. Помнишь, что случилось? — Немного, — затихла девушка, — мы начали падать…помню крики, панику…они все плакали, — обхватила она себя руками, — неужели только мы… — с ужасом прошептала, взглянув ему в глаза. Мадара съёжился. — Я думаю, они живы, — выдавил из себя мужчина. Он не знал никого из них, но мысль, что все эти люди погибли, заставила содрогнуться, — наверное тоже где-то выбросило, — криво улыбнулся, сжав в руке горсть песка, — обойдём остров, поищем. Может тут живут люди. — Сомневаюсь. — Почему? — Они бы заметили, как самолёт упал. Если всё ещё никто не пришёл, значит, никого нет. — Логично, — согласился Мадара и посмотрел вдаль. — Тогда ждём спасателей. — Спасателей? — усмехнулась Изуми, — Вы думаете, нас быстро найдут? Людей ищут месяцами. Мы умрём раньше, от жажды, — потом она замерла и с ужасом прошептала: — а будут ли вообще искать? — Пфф, конечно. Моя семья сразу же включится в поиски, — уверенно сказал Мадара, смотря на неё, как на дуру. — Ваша семья даже не знает, куда вы летели! — вскрикнула Изуми, осознав их положение, — мы никому не сказали. Нас даже на борту по документам не было! А были ли вообще документы хоть на кого-то! — начала заливаться слезами девушка, размазывая сопли по лицу. — Моя семья, — озадачился Мадара, доля правды в её словах была. — Ваша семья будет искать иголку в стоге сена! Мы не попали на рейс, а потом исчезли где-то в Маниле. Нужно было вернуться…я должна была сказать Итачи! — прошмыгала Изуми, уронив на колени голову, завыла. — Моя семья даст объявление в СМИ и за информацию предложит вознаграждение. Тот старик, он расскажет, — ободряюще сказал Мадара, похлопав её по плечу. Девушка приподняла голову, втянув сопли, с надеждой посмотрела на него, а затем снова заревела. — А если не расскажет. Испугается. Увидит, что разыскивают иностранцев, которых отвёз. Узнает, что это влиятельные люди, и заляжет на дно, испугавшись, что могут дать тюремный срок…я не уверена, что вся деятельность была законной. — Но за этими же людьми отправят спасателей! — посмотрев на спокойный океан, воскликнул Мадара, вытянув ноги. Макаки, услышав громкие звуки, загоготали в голос. — Может — отправят, может — нет, — рявкнула она, продолжая всхлипывать, — вертолёт покружит несколько часов. Скажут, что самолёт сгинул где-то в океане, если вообще он существовал официально. — Прекращай реветь! В уныние вводишь, — разозлился он, стараясь закрыть глаза на правду. — Хочу и буду, не указывайте мне, что делать. Не нравится уходите. — Я между прочим тебе жизнь спас, — возмутился Мадара. — А не надо было. Лучше умерла сразу бы! И вообще, всё это из-за вас. Если бы вы не договорились, мы бы не полетели! Я чувствовала что-то неладное… — Я по-твоему виноват! А кто проспал рейс?! — крикнул он, ударив рукой по песку, тем самым испугав случайно пробегающего краба. — А кто мешал мне спать! — Что так сильно слышно было? — довольно ухмыльнулся он. — А вы прям не знали? — Если мешал, могла постучать, я бы был потише. — Да что вы? — сгримасничала она, резко встав с песка, зашагала вперёд. — Эй, ты куда? — догоняя прокричал Мадара, схватив по пути брошенный пиджак. — У меня есть имя, — резко остановившись, повернулась Изуми, отчего он чуть не врезался в неё, — прекратите звать меня «эй». — Хорошо, напомни, как тебя зовут… — Вы это серьёзно! — задыхаясь от возмущения, округлила и без того большие глаза, — Вы…вы ужасны! — Если бы я каждого помнил поимённо, то с ума бы сошёл. Ты знаешь сколько у меня сотрудников. — Изуми. Меня зовут Изуми, — вновь развернувшись, прокричала она. — Так куда ты идёшь Изуми? — Вперёд. Хочу обойти остров. — Не кажется ли тебе, что нужно оставить здесь какую-то метку. Пейзаж одинаковый. Изуми кивнула в согласии, соорудив из камней небольшую пирамидку, они двинулись вперёд. Солнце палило с удвоенной силой, парящие над ними ястребы изредка что-то выкрикивали, заставляя их вздрагивать. Вскоре их шаг замедлился, тело обессилено и бездумно плелось, изнывало от жажды. — Тебе лучше снять свою рубашку и покрыть голову. Меня видом женщины в лифчике не удивишь, — промолвил Мадара, облизывая пересохшие губы, — твоё лицо уже красное как помидор. — Я не могу, — закусив губу, стыдливо прошептала девушка: — у меня под ней ничего нет, — она и без него понимала, что помимо солнечного ожога, может схлопотать солнечный удар. Но идти топлес, рядом с начальником было слишком. — Да ладно, — усмехнулся он, — мне настолько всё равно — хоть нагишом ходи. — Я не могу. — Держи, — протянув ей пиджак, изрёк он. — А вы? — У меня есть ещё рубашка, — сняв её, он накинул на свою голову, — как думаешь, тут есть пресная вода? — Где-то в глубине джунглей может быть, — пожала она плечами, смотря в сторону тропического леса, который заманчиво шелестел, приглашая на опасную прогулку, — тут есть кокосовые пальмы. Если умеете по ним лазать, то вполне можно питаться ими какое-то время. — Никогда не делал этого, — констатировал он, смотря на высокие макушки с зелёными крупными гроздьями. — Можно поискать упавшие плоды под ними, если их не разгрызли обезьяны или пальмовые крысы. Пройдя немного вглубь и спугнув разоравшихся обезьян, они начали поднимать кокосы, осматривая их на целостность. Здесь было более прохладно и солнце не пробивалось сквозь плотную листву, то тут, то там что-то шелестело, шипело и трещало. Казалось сделай шаг немного вглубь, как с ветки упадёт ядовитая змея, или из-за зарослей нападёт хищный зверь. — Что-нибудь нашла? — поинтересовался Мадара, отбросив гнилой кокос в сторону. — Три. Я пока отнесу их на пляж. — Я пройду немного вглубь. — Только осторожно ступайте и смотрите на ветки, тут явно водятся змеи, — предупредила Изуми, положив в рубашку три кокоса и ещё один, только что упавший перед её глазами. — Умеешь ты желание отбивать, — криво улыбнулся он, и перешагнув через ветку, двинулся вглубь. Вокруг снова всё зашелестело, зашуршало и он боязливо поморщился, отгоняя кружащихся вокруг него москитов. Большие стволы деревьев были обвиты зарослями лиан, и белыми цветами, зелёный мох свисал с веток, как в сказках. Ярко-салатовая резная листва была покрыта паутиной, и огромные с размером с палец пауки с аппетитом пожирали пойманных в сети мух и жуков. Когда один из этих гигантов возник перед глазами, Мадара отшатнулся, чуть не угодив в неглубокую рытвину, но быстро схватившись за ветку какого-то дерева с зелёными грушевидными плодами, спас себя от падения. Они ему что-то напомнили и сорвав, на свой страх и риск, надкусил. — Гуава, — вяжущий сладко-кислый вкус растёкся на языке. Этот фрукт Мадара не любил больше всех на свете, но сейчас мужчина был настолько голоден и обезвожен, что уплетал плод за плодом, не понимая, почему раньше, видя его на столе, корчил рожу. Сняв пиджак, он начал бросать всё на ткань, а затем завязав, стал наполнять карманы брюк. Когда он вышел из джунглей, продолжая поедать фрукты, то увидел Изуми на берегу, бьющую со всей силы кокос о камень. Неподалёку, были сложены мелкие ветки, сухие листья пальмового дерева, небольшие камни. Девушка протирала лицо рукой и недовольно кряхтела, каждый раз видя на зелёной кожуре лишь небольшую вмятину. — Лови, — сказал Мадара, бросив в неё гуаву, которая попала прямо ей в лоб, — забыл, что ты медленная, — засмеялся он, когда она зло взглянула на него и потёрла лоб. — Это же гуава, — её гнев тут же исчез, как только она взяла в руки плод и жадно, с хрустом надкусила. В блаженстве она прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом, а затем охнула, когда он развернул пиджак, — боже мой! — До уровня бога я пока не дорос, но если тебе так хочется, можешь меня так называть, — Изуми бросила в него гуаву, которую он с лёгкостью поймал, — кидаться едой в нашем положении безрассудно. — Зачем ты притащила сюда весь этот хлам? — поинтересовался он, указывая на ветки. — Попробую разжечь костёр, вечером мы замёрзнем. — Только не говори, что умеешь добывать огонь? — расхохотался он, — ты кокос разбить не можешь. — Умею, когда жила на Галапагосских островах нас учили. А на кокос у меня просто не хватает сил. И не смотрите на меня так. Вот, — она подошла к кучке камней, — главное — выбрать нужный камень, не каждый подходит, — перебрала в руках и выбрав два чёрных, показала ему, а затем взяв скатанную в кругляшок сухую траву, схожую с волокном, приложила пальцем к камню, — а теперь нужно высекать искру, пока трут из пальмы не загорится, — она стала бить камень о камень, и вскоре сухая трава стала тлеть, осторожно положив её на песок, она нагнулась и начала поддувать, а затем подкидывать мелкие сухие листики, пока всё не разгорелось в небольшой костёр. Мадара внимательно наблюдал за каждым движением, а затем, схватившись за голову, расхохотался. — Изуна, сукин ты сын! Изуми в недоумении посмотрела на мужчину, подкинув пару крупных веток. — Всё, я раскусил тебя Изуна! Заканчивай, пока твой розыгрыш не зашёл слишком далеко. Ну, где ты камеру прячешь? — спросил Мадара, смотря на Изуми. — Какую камеру? — непонимающе нахмурилась Изуми, потыкав палкой свой маленький костёр. — Не прикидывайся дурой. Хочешь, чтобы я поверил, что мы чудом спаслись, и со мной оказалась девушка, которая с первой попытки разжигает костёр. Ты мне что-то вколола во время полёта, да? Ты подружка Изуны? Он любит такие розыгрыши. Он проиграл мне вино и теперь хочет обратно. Забирай, я его даже не пил! — Вы кроме гуавы что-то ели? — с осторожностью спросила Изуми, — Я не понимаю, о ком вы говорите? — Это не смешно, — рыкнул Мадара и привстав, подбежал к ней, с силой схватив за локоть, затряс, — поиграли и хватит. Где съёмочная группа? Там в кустах. Изуна, выходи мать твою! — потащив её к зарослям, толкнул на песок. Изуми упала на четвереньки, вовремя успев подставить руки. — Вы совсем больной? — с трудом встав, и потирая руку, крикнула она. — Сколько тебе заплатил Изуна? — Да кто такой Изуна? — Не делай из меня идиота, — грозно рявкнул он, нависая над ней, — где ты научилась разжигать костёр, отличать песчаных мух от комаров и знать о каких-то кокосовых крысах! — Я жила на Галапагосских островах и знакома немного с тропической флорой и фауной. — Что дочь слесаря потеряла на чёртовых галапагосских островах. — По-вашему, дочь слесаря не может позволить себе… — Я думаю, это ей ни к чему. Кто вообще едет на Галапагоссы? Есть же Сайпан, Гавайи, Мальдивы! И зачем учиться добывать огонь? Мы что в каменном веке? — Нас иногда оставляли в лесах, и у нас могли отсыреть спички. — Это что за отдых такой? — нахмурившись спросил он. — Какой ещё отдых? — А что ты там делала? — Спасала альбатросов. — Кого? — поперхнулся он, — эта же птица? — Ну да, я же орнитолог. — Ты кто? — прищурился мужчина, слегка к ней наклонившись. Его тёмные волосы упали на лицо. — Орнитолог — это специалист изучающий птиц, — вкрадчиво прошептала Изуми, прислонив руку к груди. — Это шутка такая? — непонимающе сморгнул он, она отрицательно качнула головой. — Вы разве не знали? — осторожно спросила девушка, отступив от него на шаг, и взглянула в сторону костра, — чёёёрт, сейчас потухнет, — и быстро подбежав, подбросила несколько веток. — Что орнитолог забыл у меня в компании, и как он стал личным секретарём? — То есть вы не в курсе, как я оказалась в вашей компании? — Нет, посвяти. Изуми тут же высказала ему всё скопившееся негодование, рассказывая о внезапно возникших странных условиях со стороны родственников жениха, о скорой свадьбе, которая сорвалась из-за Мадары и его отца, о неком Итачи, которого он в помине не видел и не знал о его существовании до этого времени, о своей любви к этому парню, и завершила свой рассказ слезами и воем, что больше его не увидит. Он понял, как сильно заблуждался на её счёт, и внутренне посмеялся над всеми своими догадками. Она была из простой семьи, и не имела никакого отношения к его, и ещё она безумно любила своего жениха и его домыслы, что она не прочь была с ним переспать, теперь казались до абсурда нелепыми. — Тебе надо было всё мне рассказать, — сев на корточки, произнёс Мадара, вытянув руку над огнём и почувствовав жгучие язычки на коже, тут же убрал. — Я думала вы в курсе и решили так подвергнуть меня испытаниям. Но если вдруг я и сказала, стали бы вы меня слушать? — Нет, — ухмыльнулся он, виновато на неё посмотрев, — послал бы наверное, или сказал заткнуться. — Значит, идея была вашего отца, неужели он так всех контролирует. — Мой отец, человек жёсткий, но ему без разницы, кто на ком женится. Обычно все, кто относится к нашему фамильному древу, стараются спекулировать фамилией и находят выгодные партии. Ты просто подвернулась в нужный момент. — В каком смысле? — наклонила она голову набок и тыльной стороной ладони потрогала горячие щёки. — Обо мне ходили слухи, что я сексист. — Разве это слухи? — Если бы это подтвердилось, — засмеялся он, потирая левый глаз, в который попала мошка, — то мне бы пришлось бросить свою компанию и акции тут же упали. Отец подумал, что если взять в личные секретари девушку, то шумиха вокруг меня поутихнет. — То есть моё финансовое положение никак не влияет… — Нет, это по-видимому была уловка и явно не со стороны отца. Он просто бы предложил тебе деньги. Такие условия выдвинула сторона жениха, может, даже твой Итачи и предложил. — Что? Нет! — возмутилась Изуми, и подняла продолговатую оранжевую ракушку с песка. — Я не утверждаю. Просто мне он кажется странным. — Потому что он орнитолог? — И это тоже, — криво улыбнулся Мадара, — он не говорил тебе о своей семье, как будто боялся, что ты будешь с ним из-за денег. Вы жили в съёмной квартире, делили все счета пополам, разве любящий мужчина так делает. — За квартиру платил он, — встала в защиту Изуми, гневно на него посмотрев, — и у семьи он не брал деньги. — Но он бы мог обеспечить тебя лучшей жизнью. — Тогда ему пришлось бы бросить любимое дело, а он гениальный учёный. — Как знаешь, я просто предположил… может он тебя проверяет, а не его семья. — Итачи не такой! Если бы вы знали его, то не говорили так, — пробормотала она, зарывая пальцы в песок. — Жарко, не хочешь в воду? — Нет. — Я, пожалуй, поплаваю, — сказал Мадара и сняв штаны, побежал к воде. Изуми долго размышляла над сказанными словами и отгоняла любые сомнения на счёт Итачи. Ей вначале было обидно из-за того, что он скрывал от неё всю правду о своей семье и, по правде говоря, её это коробило. Порой она ловила себя на мысли, что он её проверял, прежде чем сделать предложение, но стоило ей заглянуть в чёрные, тёплые омуты глаз, как любые тревоги тонули в любви к нему. «Значит, на то были причины», — говорила она всегда себе, обнимая его. Она прошлась вдоль берега и увидев, что Мадара заплыл слишком далеко, помахала ему рукой, крикнув, что там могут быть акулы. Он её не слышал и продолжал плыть, по пути ей встретилась парочка морских ежей, аккуратно взяв их, положила на песок, в паре шагов, на небольшом камне, Изуми заметила тёмные наросты мидий, и кое-как отколупав несколько штук, повредив ногти, бросила в костёр. Через несколько минут мидии стали раскрываться и Изуми взяв палку, стала их вытаскивать из огня. Как только всё закончила, она взяла одну раковину и полностью раскрыв, оторвала упругое мясо, не успела девушка как следует переживать, как услышала вопль. Мадара бежал по берегу что-то выкрикивая. — Жжёт…как жжжжет! Изуми, меня ужалила какая-то хрень! — кричал он, подбежав к ней, повернулся спиной. Кожа покрылась мелкими волдырями и пошла розовыми пятнами. Изуми в ужасе охнула, чем сильно напугала Мадару, — Что там, говори! — Похоже на то, что вы столкнулись с медузой. — С медузой? Ты уверена? — Я не знаю, говорю же, похоже на сильный ожог от медузы. — В смысле ты не знаешь? — в панике спросил Мадара, до крови кусая губы. Спину жгло так, словно с него сдирали кожу. — Я орнитолог, а не ихтиолог. — Сделай что-нибудь, я сейчас умру от боли. На Галапагоссах не учили, что делать в случае укуса медузы?! — Нет, — нервно ответила девушку, заламывая пальцы и ища в голове нужную информацию. — Вспомнил, нужно помочиться, — он резко лёг на песок животом, и шипя, почти умоляюще простонал, — никогда не думал, что это когда-нибудь кому-то скажу… помочись на меня. — Что? — в ужасе раскрыла глаза Изуми. — Что слышала! Повторять не буду. — Но с чего вы взяли, что это поможет… — В детстве мы часто говорили: «ужалила медуза, помочись и всё пройдёт». — Это какой-то бред. — Изуми. Я бля…я умираю, сделай дело, и это останется между нами. — Но я не могу… — Я тебя спас! Ты мне задолжала! — Я только недавно сходила. — Мать твою, Изуми! Я бы для тебя выдавил из себя пару капель. Ну же! — Солёная вода, — пробормотала она, — нужно убрать остатки медузы, промыть солёной водой, и приложить холод, — быстро сев около него, девушка стала осматривать кожу, нигде не найдя склизких кусочков, побежала к воде и поняв, что ей нечем зачерпнуть воду, сняла с себя рубашку и окунула. Подбежав к нему стала выжимать, несколько раз повторив действия, она собрала мелкие камушки и, сделав кулёчек, приложила к ожогу, — теперь нормально? — Всё равно жжёт, но не так сильно. Спасибо, — пробубнил Мадара в руку. — Лекарств у нас нет. Боль придётся терпеть. — Может, всё-таки… поссать. — Нет! Я нашла морских ежей, — пытаясь отойти от темы, сказала девушка. — Надеюсь, не съела без меня. — Нет. Они вон там видите? — Мадара приподнялся на локтях и прищурился, заметив что-то чёрное на песке, кивнул, — и ещё мидии, запекла на костре, хотите? — Хочу, — сказал он, повернув голову, а затем присвистнул, увидев её обнажённую грудь, — Это что награда за все мои страдания! — Можно, наверное, и так сказать, — проговорила Изуми, совсем забыв в этой суматохе, что на ней нет рубашки и не поняв странный взгляд Мадары направленный на неё. Только когда она подошла к костру и положила в ладонь уже поостывшие мидии, то её лицо и без того красное, стало ещё краснее и взвизгнув, она бросила всё на песок и прикрыв небольшую грудь руками, резко отвернулась. Мадара покатился со смеху. — Ты видела мой член, я видел твои сиськи. Мы в расчёте. — Я вас ненавижу! — После такого, думаю, можно переходить на ты, — ухмыльнулся он, накинув на её плечи мокрую рубашку, — а грудь ничего так, — прошептал он ей на ухо, — красивая. Оттолкнув его, Изуми побежала со всех ног куда глаза глядят, и остановилась лишь тогда, когда перестала слышать его издевательский смех.