Обитель блаженных

— Так это правда?! — хохотал без умолку Изуна в трубку, чем сильно подбешивал брата. — Я думал, отец пошутил. — Может, ты прекратишь ржать, живот надорвёшь, — рявкнул Мадара, отчего тихо сидящие в бизнес-зале люди в деловых костюмах, обернулись и недовольно смерили его взглядом. А бармен взяв три крупных апельсина, и вовсе чуть не выронил их, внезапно подпрыгнув. — Ха-ха, просто, — не унимался братишка, — я не могу представить, — и дальше катился со смеху. — Прекращай! Как видишь, отец не шутил. Так что будь начеку, однажды на пороге твоего дома может появиться жена, и прощай свободная холостяцкая жизнь. — Сплюнь! — Тогда-то наступит мой черёд смеяться, — сказал он, приняв стакан свежевыжатого сока. — Как можно быть настолько злым, — кое-как успокоившись пропищал Изуна, немного задумавшись. — Какой уж родился, — девушка в строгом синем платье и бело-красном платочке наискосок, бантом повязанным на шее, улыбнувшись ему, прошла мимо, и подойдя к пожилой чете, пригласила на посадку. — Можно подумать, ты у нас ангелочек с нимбом над головой, — ухмыльнулся Мадара. — Так когда обратно? — В пятницу в девять утра буду. Хотел попросить об одолжении. — Ты знаешь цену. — Хорошо, — недовольно пробурчал Мадара, выпив апельсиновый сок, и глянув на часы насупился. Его личного секретаря всё ещё не было. «Бабы», — чертыхнулся про себя он и продолжил: — схожу с тобой на воскресный ужин с отцом. — Что нужно сделать? — довольно промурлыкали на том конце. — Есть кое-какие проблемы в отделе маркетинга, можешь поделиться парочкой толковых ребят до четверга. — Без проблем. — О, явилась, — язвительно прошипел он в трубку, критически оглядывая девушку, — я позвоню, как долечу, — он помахал ей рукой, привлекая внимания и приторно улыбнулся, как показалось ему. Изуми робко подняла руку, увидев его злобный оскал. «Не успел день начаться, а он уже злой как собака. И что же ему нормально не живётся? Наслаждался бы жизнью», — думала она, медленно идя к нему навстречу и оглядываясь по сторонам. Она ни разу не была в бизнес-зале и поэтому ей было интересно, как он выглядит и как проводят часы богатые люди ожидая свой рейс. Ей понравилась уютная тишина, разбавленная тихой неспешной музыкой, белые кожаные кресла, элегантные стойки, приятный терпкий запах кофе. Издалека доносился глухой голос диктора, объявляющий номер рейса, ненавязчиво напоминая сидящим здесь за стеклянной стеной людям, что там настоящий пчелиный улей. — Ты без багажа? — удивлённо спросил он, ожидая увидеть огромный чемодан. — Я сдала. — Зачем? — закатил он глаза, представив сколько они будут ждать его. «Это тупая курица, явно везёт целый дом, на три дня», — Я же сказал — только ручная кладь. — Я и взяла, — начала защищаться Изуми, и тут же замялась, — но я…положила туда маникюрные ножницы, поэтому сдала. — Зачем? — еле сдерживался Мадара, чтобы не заматериться. «Какого хуя ей они нужны? У неё что за три дня ногти отрастут». — Не знаю, — пожала она плечами, — на всякий случай. — Их можно было бы взять с собой, они же у тебя не размером с нож! — Да, но, — заикнулась девушка, пытаясь не смотреть на нависшего как скала начальника, — я ещё взяла зубную пасту, — они с Итачи покупают тюбики в двести миллилитров, и вчера ночью она совсем упустила это из виду, — больше обычного. — Может, ты ещё полотенца с шампунем и постельное бельё захватила! — кипел от ярости Мадара. — Полотенца нет, но шампунь — да, — просто ответила девушка, вжав плечи и вцепившись в плотный ремешок сумки от ноутбука. — Ты идиотка, зачем? — Ну, — протянула Изуми, — вдруг там не будет. — В пятизвёздочном отеле?! — Ну всякое бывает, — нахмурилась она, а Мадара в недоумении почесал подбородок. Изуми никогда не останавливалась в пятизвёздочных отелях, а вот в трёхзвёздочных и ниже — всегда чего-то не хватало, потом иди и рыскай по магазинам. Конечно, она была наслышана о невероятном сервисе в пятизвёздочных, но в жизни бывают непредвиденные ситуации — поставщик зубных паст мог объявить забастовку, или коробки с шампунями раздавят другие коробки. Это же нетрудно перестраховаться и свести риски к минимуму. — Дура, купила бы в ближайшем торговом центре. Теперь, не пойми сколько, ждать багаж. — Мы же бизнесом летим, — нервно икнула девушка, заправляя прядь за ухо, — мне бирку такую красную повесили, — она очертила пальцем квадрат, — priority. «И откуда такое чудо свалилось на мою голову. Priority ей повесили. Осталось на лоб прикрепить стикер — silly girl. Да, так и сделаю, когда прилетим. Пусть позорится — будет уроком», — прошептал про себя Мадара. — Почему опоздала? — Не опаздывала. Вы сами сказали подойти за сорок пять минут до вылета к бизнес-залу. — Хорошо, — махнул он рукой, вспомнив, что действительно такое говорил. — Садись, — поправив чёрный пиджак, он уселся в кресло и положив ногу на ногу, ослабил ворот, расстегнув верхнюю пуговицу дорогой рубашки, постучав по белому стеклянному столику, сказал: — доставай планшет, или…что у тебя там. Будешь записывать, продолжим в самолёте, — девушка вытащила небольшой блокнот с ручкой из сумки и неудобно сев, вся скрючившись, начала писать. — Связаться с «Фольц» — закупить сталь, асбестотекстолит, — Мадара немного наклонился, чтобы убедиться, записывает ли она. Почерк был мелкий — красивый, — Ты тупая, асбестотекстОлит. Изуми поджала губы, посмотрела бы она на него, написал бы без ошибок — усатая малакоптила. Раз на то пошло, она вообще не понимает о чём речь, пишет какую-то несусветицу. Нужно будет потом, этому Обито всё скинуть. — Дай сюда, я проверю, что ты понаписала. Не успела она опомниться, как он вырвал блокнот из-под рук, пролистав на первую страницу, прищурился, рассматривая красиво нарисованную птицу, а затем внизу в самом углу, была рожица с клыками и рогами, в которой он узнал себя и подпись: «кретин-обыкновенный». От увиденного Мадара зашёлся кашлем, а Изуми тут же спохватившись вырвала блокнот, проклиная себя за то, что нарисовала вчера, возвращаясь, домой в метро. Покраснев как рак, девушка заёрзала в кресле и оглянулась по сторонам в поисках спасения. Администратор подошёл к ним и улыбнувшись, пригласил проходить на посадку. Изуми молча идя по телетрапу, молила, чтобы её сиденье было сломано и её отсадили —желательно в эконом. Мольбы, к сожалению, не были услышаны и стюардесса, мило улыбаясь, указала на их места. «Он теперь точно меня убьёт где-то на Филиппинах и бросит в море к пираньям», — проскулила про себя Изуми, мечтая, чтобы самолёт не взлетел. — Садись у окна, — буркнул он, — пропустив её, а сам поднял свой небольшой чемодан. Они уселись молча, — значит, кретин-обыкновеный, что-то большее придумать твой крошечный мозг с размером горошину, неспособен, — Изуми молчала, попеременно смотря на стюардессу, которая рассказывала, что делать в случае крушения, и в иллюминатор, как убирают трап и колодки. — Что молчишь, сказать нечего? — Не знаю, что сказать, — пробормотала она. — Написала гадость и стало лучше, может, в лицо скажешь или кишка тонка, — продолжал он на неё наезжать. — Если бы я знала, что вы нормально к этому отнесётесь, то сказала бы. И отбирать чужие вещи и читать — некультурно. — А писать такое — культурно, — взбеленился он. Его обидело не то что его назвали кретином, сколько то, что — обыкновенным. Что-что, а обыкновенным он не был. — У каждого есть свои потайные мысли, которые он не хочет озвучивать. И забирая личные вещи, готовьтесь увидеть что-то неприятное. — То есть ты считаешь меня кретином-обыкновынным. Если я кретин, то кто ты? — Что вы хотите от меня услышать — уже переходя в истерику, пищала Изуми, — что я дура, идиотка и ослица. Вы ни разу ко мне нормально не обратились, всё оскорбляете и оскорбляете! Вы даже имя моё запомнить не удосужились. Что вы хотели там увидеть — великий Мадара, спаситель всей планеты, лучший начальник, гений! Из-за этого он ненавидел работать с женщинами, они всегда делали виноватым кого-то другого, не признавали свою правоту и не знали, когда лучше всего промолчать и склонить голову. Самолёт начал разворачиваться и выехал на взлётную полосу, все разом пристегнули ремни. Изуми вцепилась в подлокотник, когда судно начало набирать скорость, и тут же прекратила верещать, зажмурив глаза. — Ты что боишься летать? — ухмыльнулся он, изучающе смотря на неё. — Нет, — процедила, сквозь зубы. — Очень странно, — настаивал он, наблюдая за её реакцией, — потому что твои побелевшие от страха пальцы, вцепились в подлокотники как за спасательный круг и твоё лицо, — скривил он рожу, ткнув её пальцем в щёку, — сморщилось как финик, — девушка раздражённо отвернулась и шумно выдохнула воздух. Ей со всей дури хотелось заехать ему по лицу и послать к чёрту на кулички, но хорошее воспитание, и страх взлёта, не давали этого сделать. — Признай, что боишься летать, — не унимался Мадара, найдя её слабое место. — Я не боюсь, это вы меня раздражаете и я пытаюсь успокоиться, — возразила она, пытаясь звучать более уверенно, но страх проскальзывал в голосе. — Признание страха, поможет преодолеть его, — наставленчески сказал он, положив свою руку поверх её, и крепко сжал, когда самолёт задрожал, поднимаясь в небо. Она зажмурила глаза до разноцветных кружочков и стала что-то шептать под нос. — Ты молишься? — с интересом спросил он, наблюдая за движущимися губами. — Пожалуйста, помолчите, — чуть не плача, взвыла девушка и он умолк, продолжая сжимать её холодную руку. Как только самолёт набрал высоту и стюардессы забегали по салону, Изуми отдёрнула руку, и обхватив себя за талию, начала смотреть в иллюминатор. — Я боюсь взлёта, — понуро прошептала она, — полёт и посадку, переношу нормально. — Странно. — Добрый день, — доброжелательно улыбнулась стюардесса, показывая ровный ряд белоснежных зубов, и слегка наклонилась, вытащив из кармашка брошюру. Мадара фыркнул, почувствовав навязчивый запах сладких духов, Изуми улыбнулась в ответ, слегка поклонившись, — прошу ознакомиться с меню и барной картой. И пока вы ожидаете, не хотели бы вы чего-нибудь выпить? — Яблочный сок, — сказал Мадара, отчего Изуми поперхнулась. В её представление он должен был заказать виски или на худой конец — содовую, но вот яблочный сок, совсем не вязался с его грозным образом. — А вам? — всё так же продолжая улыбаться, спросила красивая как куколка, девушка. Мадара зыркнул на Изуми и заметив её ухмылку, явно направленную в его адрес, быстро сказал: — Ей воду, без газа, — и быстро словил недовольный взгляд. — Я слежу за своим здоровьем, — хмуро прокомментировал мужчина, протерев руки тёплой салфеткой, которую предоставили. Перед глазами тут же всплыли воспоминания безрассудной юности, когда они пили с Хаширамой не просыхая, совсем не думая о бедной печени. — Так чья ты дочь? — спросил он, пытаясь вспомнить друзей и знакомых отца, но не припоминал, что у кого-то были дочери её возраста, там были совсем малявки, либо ровесницы, либо старушки. — Исиды Араи, — сказала она, принимая стакан воды, и передала стюардессе меню, отметив блюдо. Мадара нахмурился, пытаясь вспомнить кого-то с такой фамилией, но в его памяти не всплывало ровным счётом ничего. Сплошная пустота. — Кто он? — Мой папа? — Конечно, твой папа, о ком мы сейчас по-твоему говорим? — Слесарь. — Слесарь? — удивлённо вскинул бровь мужчина и отпил кисло-сладкий сок. Слесарем, они называли между собой людей, которые подчищали за семьёй Учих тёмные делишки: заметали следы незаконных сделок, расправлялись с обидчиками, давали взятки, тушили скандалы. Поименно он их не знал, и никогда не видел, но у каждого в телефоне был человек с пометкой — слесарь. Теперь Мадаре стало понятно, откуда у этой девчушки рубашка за семьсот тысяч йен и сумка не меньше миллиона, и с ней действительно нужно быть осторожней, кто знает, папеньке расскажет, а тот разозлившись сдаст всю семью с потрохами властям. Хотя слесарями были надёжные и проверенные люди. Поэтому отец поставил недалёкую дочь — надёжного человека. Чтобы все секреты не уходили за территорию. Отец — умён, — рассуждал Мадара, — и не стал бы рисковать. Значит, ему с ней надо быть немного помягче. Только зачем в первый день она оделась в дешёвый костюм? Чтобы отвлечь внимание? Запутать? — И давно? — Уже лет тридцать. — Тридцать лет? — поперхнулся Мадара. — Да с восемнадцати лет начал, — мужчина вздёрнул брови, — мама, бухгалтер. «Да, это семейка почти в курсе всех секретов!» — Мы будем ещё что-то писать? — Нет, пожалуй, отдохнём. Самолёт приземлился мягко, бизнес-пассажиров выпустили первыми, и багаж они ждали всего-то ничего (минут пять), но Мадара успел пофыркать, попыхтеть, закатить глаза и проклясть женщин всего мира за их глупость. За исключением недовольства по поводу багажа, Мадара, к удивлению Изуми, притих и особо не разговаривал. Это было немного странно, но она подумала, что он попросту устал ворчать. Вызвав такси, они тут же отправились в отель, который находился в центре города. Машина остановилась около высотного застеклянного здания, окружённого пальмами, лианами и розовыми фуксиями. На улице было душно и влажно, рубашка неприятно липла к телу. Не успел водитель опустить чемоданы, как к ним подбежал швейцар в красном костюме и фуражке, и поздоровавшись на английском, поклонился и приветливо улыбнувшись взял багаж. В здании было прохладно, на белом рояле у входа играл пианист, везде витала атмосфера роскоши и богатства: огромная хрустальная люстра свисала с потолка, витиеватая лестница из белого мрамора была покрыта красным ковром, большие зеркала в пол в обрамлении позолоченных рам смотрелись безумно дорого. Изуми первый раз видела такую красоту и раскрыла рот замерев. — Не клюй носом, — щёлкнул Мадара перед глазами, и они подошли к стойке регистрации. Администраторы, словно сошедшие с обложек журнала звёзды, приветливо улыбались. Изуми растерялась, увидев такое количество красивых людей, — Ты что потекла, увидев симпатичного парня, — ухмыльнулся он, заметив, что она уставилась на молодого человека в накрахмаленной рубашке. — Дашь ему чаевые и придёт к тебе в номер, — шепнул он, отчего она покрылась краской смущения, надеясь, что там за стойкой никто не понимает японский. Мадара узнав про её родителей расположился к ней, признав в ней своего человека, и позволил немного вольности, — говорят они хорошо лижут. Подумай, пару сотен баксов, и ты в раю. Изуми выпучила глаза и пошла пятнами, не зная, что сказать на такую пошлость. Ей хотелось, чтобы он перестал говорить и она наступила на его ногу. Он охнул недовольно её толкнув. — Вы говорите по-английски? — спросил парень, взяв их паспорта. — Да, но если вы говорите на испанском, было бы здорово? — сказала Изуми, нервно кусая губы. — Ты говоришь на испанском? — удивлённо спросил Мадара, немного выпучив глаза. — Да, — ответил администратор и посмотрел из-под лобья, изучая гостью. Изуми стеснительно улыбнулась, и попыталась отвести взгляд. — Медовый месяц? — улыбнулся ресепшионист, сканируя их документы. — Нет! — вскрикнула она, отшатнувшись от Мадары, — деловая поездка. — Извините, — тихо хихикнул парень, всё так же улыбаясь во все тридцать два. — Надолго к нам? — На три дня. — Хватит тут флиртовать, — начал раздражаться Мадара, он не любил, когда чего-то не понимал. А девушка вела себя странно, расплывалась в улыбке, краснела и периодически шарахалась от него, смотрела как на чёрта, — договариваться будешь без меня. Я хочу в номер, или переходите на английский. — Ключи от пентхауса, — сказал парень, поставив их на стойку, — ваш 3003, а ваш 3005, — Приятного отдыха, будут вопросы, звоните — ноль один. — Спасибо, — расплывшись в мечтательной улыбке, сказала Изуми. Пентхаус, крутилось в голове, она будет жить в пентхаусе. Хотелось визжать, кричать и прыгать от радости. Если исключить за спиной вечно недовольного Мадару Учиха, то поездка уже ей нравилась. «Точно договорилась с ним, — подумал Мадара, — довольная. С виду вроде монашка, а в душе извращенка. Наверное, в постели ничего так, хотя, — оглядев её, недовольно фыркнул, — тощая». Мадара любил женщин — исключительно в постели, и предпочитал женщин в теле, чтобы было, что пожамкать и пошлёпать. А вешалки — так он называл худых, его не привлекали. — Через четыре часа у нас встреча с партнёрами в ресторане. Никаких брюк, поняла? — сказал он, стоя у двери номера, — если не взяла, дуй в ближайший торговый центр, и покупай, что-то приличное. Время есть. Я не хочу позориться. — Да, — кивнула она, мысленно обрадовавшись, что запихнула в чемодан, втайне от Итачи, платье и туфли. Она сможет пройтись в нём по городу. — А мне обязательно, присутствовать? — спросила Изуми, подумав, что было бы хорошо прогуляться без вечно бурчащего в спину Мадары. «Вот проныра. Хочет уже начать, не дождавшись ночи. Ну, попляшешь ты у меня. Я тебе просто всё обломаю. Будешь всю ночь мне презентацию делать. Мы сюда не блядствовать приехали, а работать». — Обязательно. — Хорошо. — При параде, поняла, — девушка кивнула, и проскользнула в номер.