Перекрёсток судьбы

— Зачем тебе эти свитки? - Янь Ю смотрел настороженно и своим видом пытался показать, что не горит желанием отдавать сундук, который прятал у себя за спиной. - Я не знаю, что в них, но определенно что-то в высшей степени отвратительное. Жунь Юй вздохнул и с силой потёр переносицу. Голова раскалывалась, и это было новое и очень неприятное чувство, от которого теперь он не мог избавиться. Это злило, и оттого голова болела ещё сильнее. — Я уже говорил тебе, что не собираюсь использовать ничто из того, что найду в этих свитках, - монотонно и явно не в первый раз произнёс он, пытаясь сосредоточиться на чём-то, чтобы унять боль. - Но мне необходимо найти одно-единственное заклинание и узнать, какова цена его использования. — Зачем? Он поднялся из-за стола и медленно подошел к брату. Наверное было странно видеть его таковым, но сегодня он сменил своё привычное белое одеяние на темно-синее ханьфу с замысловатой вышивкой серебряными нитями, которое больше соответствовало его внутреннему состоянию и особенно выгодно оттеняло бледность его лица. Жунь Юй особенно тщательно застёгивал пояс на талии, чтобы не думать о Куан Лу, временно отстранённой от работы в его дворце приказом Императора, о чём ему сообщил её отец, когда пришёл в тот день разбираться с делами. — От этого зависит жизнь дорогого мне человека, - ответил он, смотря в глаза напротив. - Мы однажды договорились говорить друг другу правду, я не собираюсь отступать от этого обещания, - добавил он с лёгким вздохом. - К тому же сейчас я не способен ни на какие заклинания. Янь Ю выразительно фыркнул, пряча собственное раздражение. Повелитель Ночей мог лишь с улыбкой вспоминать тот момент, когда названный брат узнал о случившемся. Не так давно в порыве бешенства Жунь Юй разнёс на осколки зеркало, которое впоследствии заменили. Но кто же знал, что и оно примет печальный конец от вспышки гнева Повелителя Змей. — Как ты можешь быть так спокоен? - Янь Ю покачал головой и передёрнул плечами. — Кто сказал, что я спокоен? - и они снова встретились взглядами. Выработанная за столетия привычка держать всё в себе, оставаться спокойным в любых обстоятельствах помогала теперь как никогда не сорваться. Ему казалось, что он становится похожим на ледяную глыбу, настолько его замораживала необходимость продолжать играть роль идеального Первого принца. Ему казалось, что ещё немного, и он сорвётся в сторону покоев бессмертного Тайсы и выкрадет у него Куан Лу, тёплого спокойствия которой ему так не хватало. Ему казалось, что по ночам, стоя на Балконе Звёздной Россыпи и не имея возможности ничего сделать, он готов действовать как простой смертный и от бессильной ярости крушить всё вокруг себя. Останавливало лишь одно: сделай он что-либо подобное, это сразу же станет известно всем заинтересованным лицам и покажет его слабость. А он никогда не был слабым. — Мне рассказывали о некоей морской змее, которая приманивает жертву очень необычным способом, - Янь Ю смотрел на него практически не мигая, в его глазах не было и намёка на насмешку или улыбку, которые так часто раздражали в нём Повелителя Ночей. Это начинало восхищать в названном брате: его способность перевоплощаться была сравнима только со способностью змеи скидывать старую кожу и обрастать новой, чтобы жить дальше и становиться еще более грозным противником. - Она лежит на дне морском, как будто она ранена. Тогда враги подкрадываются... а она лежит тихо-тихо. Тогда враги начинают понемногу впиваться в нее... а она все равно лежит тихо. — Не кажется ли тебе, что я достаточно долго лежал неподвижно и позволил моим врагам подойти достаточно близко, чтобы ранить? - с лёгким смешком спросил Жунь Юй. — Мне не кажется, - фыркнул Янь Ю, обошел его и, нагло улыбнувшись каким-то своим мыслям, уселся на его кровать, скинув обувь. - Я более чем уверен, - добавил он. - Именно поэтому жуть как не хочется отдавать тебе этот сундук. — Что тебя так сильно беспокоит? — Я знаю, что матушка использовала многие из тех заклинаний, что передала тебе, - спокойно ответил названный брат, развалившись на кровати, - а также из тех, что тебе так и не отдала. Ни одно из этих заклинаний не пошло ей на пользу. Я боюсь, что эти знания... — Станут соблазном? - Жунь Юй повернулся к портрету матери. Он помнил, что благодаря свиткам матери узнал об Эликсире Разрушения, сдерживающим чувства Цзинь Ми. Он прекрасно помнил, что благодаря свиткам матери узнал о заклинании Духа крови, которым спас Цзинь Ми, отдав ей половину своей жизни. А ещё он знал, что у него никогда не было соблазна просто так использовать эти заклинания и знания, хотя многие из них могли навредить его врагам или привести его к власти гораздо быстрее, чем тогда произошло. — Что эти знания навредят тебе, - закончил Повелитель Змей, бросив на него хмурый взгляд. - У тебя довольно выдержки, чтобы не поддаваться такого рода соблазнам, но вот вынужденная необходимость применения какого-то из этих заклинаний... — Ты прав, - вынужден был согласиться Жунь Юй. - В одном из свитков я обнаружил причину, по которой Цзинь Ми столь наивна, отчего не может ответить искренне ни на чьи чувства, отчего не может испытывать любовь... Не могла испытывать, - поправил он себя. - Глава Чжан подтвердила мои догадки, и я рассказал об этом её отцу, чтобы он сам решил проблему своей дочери. Был соблазн никому не говорить и укрепить в ней эту чувственную слепоту, но смысла в этом не было. — Она отказала бы Сюй Фэну, - подсказал названный брат, решивший стать змеем-искусителем, чтобы уж до конца его испытать. Жунь Юй не знал смеяться ему или злиться, но, как и всегда, избрал третий путь. — Да, она бы мучилась сама и изводила Сюй Фэна, а потом спокойно бы вышла за меня замуж. Просто потому, что не любила бы ни меня, ни Феникса. Мы были помолвлены, и для неё это было бы решающим фактором, - согласился он. — Как это отвратительно звучит, - скривился Янь Ю. — Отчего же? - спокойно осведомился он, продолжая смотреть на портрет матери. — Тогда бы ты сделал несчастными целых четыре человека, - тут же последовал ответ. - Нет, заблуждаюсь, минимум пятерых, - на что Жунь Юй обернулся и вопросительно уставился на Янь Ю, возлежащего на его кровати и растопырившего пальцы поднятой вверх руки. - Сюй Фэн, конечно, славный малый, он мне всегда нравился. Такой весь идеальный, храбрый, отзывчивый, справедливый и вообще красавчик, покоритель женских сердец. Со мной ему, конечно, не тягаться, - и он загнул мизинец. "Куда там Фениксу до тебя, хитрого пройдохи". - Но его угораздило вляпаться и влюбиться в цветочек, который числится в моих друзьях. Значит, и до неё мне есть дело, и было бы огорчительно видеть эту наивную милую дурочку с постоянной улыбкой на устах несчастной, - он загнул второй палец. - Эти двое точно были бы несчастны. А к чему бы привело "горелую ворону" это несчастье, я боюсь даже предположить. - Жунь Юй усмехнулся, потому что он как раз мог себе это живо представить. — Кто же остальные трое? - вопрос был риторический, но Жунь Юй хотел услышать ответ. — Ты бы был несчастен, оставаясь с женщиной, которой ты не нужен. Ты бы не познал настоящей любви, а холодел в компании цветка, который бы продолжал бездумно тяготеть к огненной птичке, - третий палец был загнут. - Ты бы сделал несчастной на всю вечность Куан Лу. Жунь Юй лишь вздохнул и закрыл глаза. Всё это он уже пережил. Всё это уже было в его жизни. И сейчас он не знал, мог ли назвать себя из прошлой жизни счастливым или несчастным. Ему было... никак. Он столько раз внутренне умирал за ту жизнь, что, оказывается, глубоко внутри у него не осталось ничего, кроме пепла. А в тот момент, когда Цзинь Ми встала между ним с братом и приняла на себя всю ту ненависть, что они испытывали друг к другу, в нём, кажется, не осталось практически ничего, кроме бесконечной боли. — Ты не прав, - спокойно произнёс он, стоя к названному брату спиной. - Я бы не был несчастным, просто потому, что счастье по-настоящему никогда не было мне ведомо, - голос его был глух. - Но из-за борьбы с братом, который никогда бы не успокоился и не смог бы отдать мне свою женщину, во мне не осталось бы ничего, что ещё способно бы было испытывать счастье, даже будь оно рядом. Я уже говорил тебе это, - добавил он, слабо улыбнувшись уголками губ. - Что до Куан Лу, то для неё было бы счастьем продолжать служить мне, оставаться рядом, потому что из-за глупостей Морозного цветка я вполне мог попробовать избавиться от неё, и мне было бы безразлично, что она чувствует на самом деле. Когда в ответ он не услышал ни слова, то обернулся. Янь Ю сидел на его кровати с напряженно выпрямленной спиной и рассматривал согнутые на правой руке пальцы. Его сосредоточенное выражение лица было видеть неудивительно, в последнее время он часто бывал таким, когда у них получался серьёзный разговор, но всё же было что-то иное в его позе. — Скажи, - всё же выдавил из себя Повелитель Змей, - то, что мы делаем, сделает тебя счастливым? "Счастливым?" Жунь Юй улыбнулся так светло и спокойно, словно бы не находился под домашним арестом, лишенный всех своих сил, своей помощницы, своих обязанностей Повелителя Ночей. "А что есть счастье?" Ему стоило лишь задаться этим вопросом, как по жилам разлилось будоражащее тепло от одного лишь воспоминания о мягком прикосновении женских рук, о темных глазах с плескавшемся на их дне чем-то притягивающим, глубоким, терпким и сладким одновременно, о теплых губах, которые могли свести его с ума, если бы он это позволил. Он медленно выдохнул через нос, борясь с этим чувством, что сейчас могло лишь помешать связно думать, но перед внутренним взором засверкала щербатая улыбка названного брата, который махал ему рукой и просил обрушить над озером Тай звездопад, чтобы он расчертил небосвод и темные ночные воды яркими всполохами, превратив на мгновения ночь в светлый день. Жунь Юй повел шеей, но ощущение было столь ярким, что, казалось, не помещается в груди. Ему стоило усилий не покачнуться, когда из потайных глубин памяти вышло воспоминание о теплых руках матери, ласкавших его перед сном, о мягком голосе, не искаженном безумием и страхом, который тихо-тихо напевал колыбельную. Жунь Юй не был уверен, что это воспоминание истинное, но оно оказалось таким сильным, что чуть не сбило его с ног. — Жунь Юй? Он лишь покачал головой, стараясь не рассмеяться, потому что смех вышел бы горьким. На мгновение он увидел картину, которая ранее могла ему лишь сниться в кошмарных снах: по расстеленному по мраморному полу ковру через тронный зал Небесного Дворца шли двое в красных одеяниях, держась за руки и источая такую мощеную ауру безграничного счастья, что можно было поджигать лампады, так она была ярка. Он видел самого себя, спустившегося к подошедшей паре и дарящего им свое благословение. Ни горечи, ни терзаний, тишь тёплое ощущение в груди от правильности происходящего. — Если я сделаю то, что должен, и сделаю это правильно, - тихо произнес он, вновь смотря на названного брата, - это должно сделать счастливыми дорогих мне людей. - Жунь Юй поднял руку и посмотрел на чуть подрагивающие пальцы. - Но я буду счастлив только тогда, когда пойму... не слишком ли велика цена. - Жунь Юй сжал пальцы в кулак и снова посмотрел на Янь Ю. - Поэтому, мне необходимо найти это заклинание. — Мне остаться? — Не притворяйся, что тебе интересно, - он позволил себе улыбнуться. - У тебя наверняка были другие планы. — Конечно же у меня были другие планы, - с довольной улыбкой ответил Янь Ю, потягиваясь и снова превращаясь в себя прежнего, одевая свою привычную маску, с которой сроднился не хуже, чем Жунь Юй со своей. - Меня ожидают в Царстве Цветов, чтобы засвидетельствовать почтение будущей Повелительнице Цветов, - и в его глазах засветились огоньки удовольствия, когда он столкнулся взглядом с удивленными глазами Повелителя Ночей. - О, до тебя еще не дошли новости, что Цзинь Ми официально будет назначена Повелительницей Цветов после какой-то там церемонии, чтобы явиться в этом статусе на торжества в Небесном Царстве? — Кто? — Сюй Фэн. "Хороший ход. Очень хороший". Жунь Юй был приятно удивлён. — Когда? — За два дня до основных торжеств, - с довольной улыбкой ответил Янь Ю. - И меня просили передать, что цветение лотоса может нарушить даже идеальную гладкость небесных озёр, обещая благодать, - добавил он, теперь уже совершенно откровенно нахально сверкая глазами. Жунь Юй смотрел на названного брата и старался держать всколыхнувшийся восторг в узде. Он знал, если нет особенных ожиданий от будущего, то и разочарования может не случиться. Просто надо разложить все варианты по составляющим и учесть любой из возможных раскладов, чтобы минимизировать возможные последствия ошибок, которые неизменно возникали даже при самом продуманном плане действий. — И отец дал на это согласие? - с ноткой недоверия осведомился он, медленно подходя к заветному сундуку. — Это благоприятная дата, - услышал он в ответ и улыбнулся уголками губ. - Повелитель Вод и глава Чжан только отправили Императору нижайшую просьбу о соизволении провести церемонию, дабы почтить его на торжествах при полном величии, - в голосе Повелителя Змей чувствовалась улыбка, - а Второй принц заметил, что это благотворно скажется на отношениях с Царством Цветов, которое может стать лояльнее и вернуться в лоно Небес. Жунь Юй чуть подрагивающими пальцами коснулся сундука и провёл по шероховатой поверхности. Его планы должны были воплотиться в жизнь, он стоял на пороге чего-то нового, отличающегося от всего пережитого ранее. Но в эту самую минуту его пожирало желание открыть сундук и в то же время холодил страх того, что он может узнать, когда его откроет. — Мне кажется, тебе хочется остаться наедине с этим сундуком, как бы сильно это меня не беспокоило, - услышал он голос Янь Ю как сквозь плотное одеяло. - Вернусь и расскажу тебе новые сплетни, если не пропаду в жарких объятиях цветочной девы. — Даже если такое случиться, попроси Феникса поделиться опытом, как не превратиться в цветочную пыльцу от рук главы Чжан, - автоматически ответил он, открывая крышку, в ответ на что услышал весёлый смех, за которым последовала тишина. Жунь Юй медленно выдохнул, рассматривая внутренности сундука: каждый свиток был плотно скручен и обвит шелковой лентой, к которой была привязана деревянная плашка с обозначением содержания свитка. К сохранности этих заклинаний подошли с большей ответственностью, чем к тем, что он получил в наследство от матушки. "Может быть оттого, что они никому не должны были достаться, потому что должны были кануть в небытие, забытые и неиспользуемые никем". От свитков пахло тушью и пылью, и ещё чем-то неуловимым, но Жунь Юй не мог распознать этот запах. Ему казалось, что вот сейчас он начинает понимать и по-настоящему чувствовать всё то, через что пришлось пройти его помощнице в прошлой жизни. Ему нужно было сосредоточиться только на этом деле - найти нужный ему свиток, но мысли метались, мешая сосредоточиться. Ему нужно было успокоиться, вернуть себе хладнокровие, которым он всегда так гордился. Он не ожидал, что это окажется таким трудным делом - быть нормальным человеком, не держащим всё внутри себя. Оказывается, быть холодной неприступной льдиной, отринуть эмоции и чувства, желания гораздо проще, хоть и ведёт этот путь в собственную ледяную клетку, из которой нет спасения. Когда ты рассчитываешь только на самого себя и прокладываешь себе путь, не смотря по сторонам и не считаясь с другими людьми, - это гораздо быстрее и продуктивнее, чем то, что он пытался сделать в этой жизни. Его руки действовали автоматически, развязывая ленты, расправляя свитки. Он просматривал их содержимое и аккуратно сворачивал обратно, завязывал лентами и откладывал в сторону. Ох, если бы всё это попало ему в руки ещё тогда... Когда-то ему казалось, что заклинание Духа крови - самое тёмное из того, что он когда-либо знал, но он так наивно заблуждался! В этих свитках было всё, чтобы управлять другими людьми: он мог залезть в чужой разум и изменить в нем всё, что ему бы захотелось, он мог подчинить себе чужую волю или свести с ума, он мог вырвать с корнем чужие чувства, распылив их вместе с памятью, а мог и повернуть чувства вспять или направить на другого человека. Он мог преумножить свои силы до уровня, который даровала ему проклятая сущность Цюн Ци, отбирая их у других. Жунь Юй не видел себя со стороны, но наблюдателю он сейчас показался бы безумным: на его бледном лице то появлялась жесткая ухмылка, искажавшая губы, то глаза ярко вспыхивали, то удивленно вскидывалась бровь, а с губ слетал короткий смешок. Повелитель Ночей, каким бы правильным и светлым не казался он другим, каким бы чистым ни хотел быть сам, всегда тяготел к тёмным знаниям. В них было гораздо больше силы, чем в любой светлой магии, они давали гораздо больше ответов и могли решить большую часть возникающих в жизни проблем. Но для него тёмные знания не были соблазном большую часть его жизни. Как правильно выразился Янь Ю, лишь "вынужденная необходимость" заставляла его использовать что-то по-настоящему запрещённое, прибегать к недостойной его магии. Он отстраненно подумал, сворачивая очередной свиток, что в тот момент безумия, который разрушил почти всё вокруг него, многие из этих заклинаний жгли бы ему пальцы и просились к использованию. Но Жунь Юй не был уверен, что даже тогда он смог бы своей волей сломать другого человека, изменить его изнутри. Нужный ему свиток оказался в его руках, когда у него уже голова раскалывалась от знаний, которые он невольно впитывал. Формула каждого заклинания отпечатывалась в сознании, словно пытаясь восполнить ту пустоту, с которой ему теперь приходилось существовать. Жунь Юй медленно развернул свиток, скрученный белой лентой, и жадно впился глазами в иероглифы, выведенные аккуратной рукой на бамбуковых пластинах. Формула заклинания была проста, хоть и была так же замешана на крови, результат магии так же был ему уже известен со слов Куан Лу, а вот цена для заклинателя... Повелитель Ночей пустым взглядом смотрел на затертые красной тушью, смешавшейся с черной, иероглифы и понимал, что мир бешено вращается вокруг него, а он ничего не может с этим сделать. "Судьба продает дорого то, что она обещает дать". Нужно было принять, что он ничего не сможет сделать, кроме как следовать избранному пути. Ему нужен холодный разум, четкое понимание своих целей и задач, ему нужно отринуть слепую надежду. Жунь Юй закрыл глаза и медленно вдохнул через нос, прогоняя липкий ком, что встал в горле. Он всегда был сильным, никогда не полагался ни на кого, кроме самого себя. И у него ещё было время. — Ваше величество, - позвал его мягкий голос, а затем свиток с легким стуком упал на пол, когда его рук коснулись тёплые женские пальцы, - у Вас такие холодные руки. Будь он Сюй Фэном или Янь Ю, он бы притянул к себе эту девушку и заключил в объятия. Будь он одним из своих братьев, он бы несмотря ни на что вкусил сей запретный плод: стоило лишь взять её лицо в ладони, приблизиться, смотря в её темнеющие глаза, и коснуться губ. Он знал, что тогда у него за спиной выросли бы крылья, он был бы способен на что угодно. Будь он Сюй Фэном, он уже упрочил бы свои позиции, сделав её своей. Но он не мог позволить себе слабость, не мог позволить себе нарушить её чистоту, хоть и знал, что её жизнь напрямую зависит от него. "Она всегда это знала и осознанно делала этот выбор". Так было и раньше, но теперь это было очевидно настолько, что хотелось трусливо зажмуриться и спрятать лицо в ладонях. Вместо этого Жунь Юй резко распахнул глаза и встретился взглядом с обеспокоенным взглядом Куан Лу, сидящей рядом с ним на коленях. — Через несколько дней я буду либо мёртв, либо стану Императором, - ровным тоном произнёс он, скользя взглядом по её лицу. В груди разливалось тепло от одного лишь вида густого румянца, что постепенно окрашивал её щёки, когда он взял её руки в свои. - Станешь ли ты моей Императрицей? - и от того, как она вскинулась на эти слова, как ярко вспыхнули её глаза, как непроизвольно дёрнулось тело, как приоткрылся рот, из которого так и не вылетело ни одного связного звука, у него в груди что-то защемило. "Да, я буду счастлив", - только и подумал он, вспомнив вдруг вопрос названного брата.