Перекрёсток судьбы

Жунь Юй редко позволял себе оставаться неприбранным, но после посещения Царства Духов ему казалось, что его кожа горит, а прикосновение даже самой мягкой и легкой материи вызывает боль. Он долго оставался в личном дворце, позволяя лишь избранным посещать его и надеясь, что он ни за чем не понадобится некоторое время Императору. — Зачем ты это делаешь с собой? - тихий голос Сюй Фэна вырвал его из медитации. Успокоив духовные силы, практически полностью завершив очищение организма от воздействия Белого Лотоса, Жунь Юй медленно открыл глаза. — Никому другому я не хочу позволять делать что-либо подобное с собой, - с лёгкой улыбкой ответил он, снова закрывая глаза. — Скажи, когда мы пришли к этому? - вопрос был задан очень тихо, но чётко. Повелитель Ночей вздохнул, понимая, что разговора избежать не удастся. С тех пор, как Сюй Фэн вернулся из Царства духов, где Владыкой был избран отец Лю Ин, его младший брат неоднократно порывался завести беседу, но каждый раз что-то его останавливало. Может быть то, что все их разговоры могли в любом случае коснуться темы расторжения помолки с Цзинь Ми или того будущего, которое Сюй Фэн не знал как себе обеспечить. Может быть то, что его постоянно вызывал к себе отец. О, реакция Императора на произошедшее в Царстве Духов была неподражаема. Даже он не смог скрыть, что гневается на Повелителя Ночей, который спокойно и обстоятельно докладывал в присутствии всех Бессмертных о том, что произошло. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда глаза напротив вспыхнули яростью, ведь пришлось поведать весь разговор с Повелителей Града Нерушимости дословно, иначе это мог сделать кто-то другой со своими комментариями. В его теле всё ещё бушевало воздействие Белого Лотоса, и рассказывать правду было некоторым облегчением, а остаточная боль уходила, когда он со спокойным выражением лица наблюдал за ходящими вверх-вниз желваками и сверкающими гневом глазами отца. Владыка Лао под конец заявил, что произошедшее чуть ли не благословение, данное Небесам, что не дало отцу наказать его за своеволие при всех, но Жунь Юй не сомневался, что наказание последует. Это было в привычке небесной четы - наказывать тех, кто посмел идти против их решений, против их стратегии. А он посмел, тем самым вновь отправив себя в опалу. Вот только сам Жунь Юй лишь довольно улыбался, потому что Император отказывался видеть дальше собственного носа: Повелитель Ночей сделал то, что было необходимо для Небесного Царства, обеспечил справедливое наказание преступника и порядок, он выполнил свой долг перед Небесами прямо и открыто, тогда как Император хотел сыграть в политическую игру с сильным противником, которого не так-то просто прижать к ногтю и контролировать. И Владыка Лао, и Бессмертный Тайсы воздали ему по заслугам, когда Император удалился, а Жунь Юй стал ещё на один шаг ближе к трону Небесного Царства. "Что ж, все фигуры на своих местах. Осталось лишь довести начатое расследование до конца, чтобы показать Сюй Фэну истинное лицо отца и матери", - думал он в тот момент. Ему было любопытно наблюдать, как темнеет лицо брата от гнева, когда он понял, что в роли Владыки отцу был выгоднее именно Повелитель Града Нерушимости. И пусть он был убийцей прошлого Владыки, пусть пытался подставить другого Повелителя, пусть уничтожил важного свидетеля для сокрытия собственного участия в произошедшем. Для Тай Вэя это не имело никакого значения, потому что он сам был таковым, но его собственный сын никогда не думал об этом и никогда столь ясно не видел отца с этой стороны. Жунь Юй готов был раскрывать глаза Второго принца, показывая ему всю ту грязь, в которой уже давно погрязло Небесное Царство, проводя через ловушки и опасности, среди которых многие столетия жил сам. Лишь бы Сюй Фэн, наконец, понял его и принял своё решение. — Когда? - тихо переспросил он, поднимаясь с кровати и одергивая рукава нижнего платья. Волосы непослушно рассыпались по спине и плечам. - Если откровенно, то иногда я тебя ненавидел. Он стрельнул глазами в сторону брата, заметив на его лице недоумение вперемешку с пониманием. Но раз уж этот разговор начался, то, может быть, он сможет донести до него всё то, что было у него на сердце, чем мучим был его разум. Сейчас он мог говорить откровенно, не боясь сказать лишнего, это не причиняло ему ни душевной, ни физической боли. Он пережил это, перемолол. Да и воздействие Белого Лотоса от произнесённой правды становилось легче и выводилось из тела само собой. — Сюй Фэн, ты всегда был любимым сыном, избранным принцем, - он говорил ровным спокойным тоном, но лицо его стало чуть мягче. Всё же младший брат не был сейчас ему врагом, он больше не желал его смерти как раньше. Но и близкими людьми они больше не были, слишком многое их разделяло. То, что раньше Жунь Юй принимал, чего Сюй Фэн не желал замечать. Маленький цветочный дух многое расставил по местам. — Сюй Фэн, которого все любят и который не может ошибиться. Сюй Фэн, которому никогда не приходилось идти против своих принципов, чтобы выжить. Сюй Фэн, который никогда не проигрывал бой. Сюй Фэн, который никогда не знал, каково это бояться, даже лежа в собственной постели, зная, что в любой момент сила, которую не победить, может выступить против него даже за малейшее нарушение, за которое он может или нет нести ответственность. - Жунь Юй медленно подошел к алтарю матери, чтобы не смотреть на младшего брата. Тот явно хотел возразить, но он поднял руку, останавливая его. Раз уж они начали этот разговор, он должен закончить, чтобы младший брат понял, что думал о своей жизни до сего момента Первый принц. - Сюй Фэн, которому не нужно было слушать шепот и насмешки, шлейфом преследующие его изо дня в день. Сюй Фэн, которого уважают просто за то, что он существует, и который никогда не знал разочарования, которое приходит, когда все делаешь идеально, а тебя почему-то все еще не замечают. Голос его стал глухим. Всё же говорить об этом было тяжело. Сюй Фэн всегда знал, что ему живется не так уж и легко, потому что в последние годы часто видел отношение к нему Императрицы, щедро сдобренное недоверием и попытками дискредитировать или даже уничтожить за любую провинность, реально существующую или гипотетическую. И всё же он никогда не знал, что на самом деле происходило в душе Первого принца, потому что тот никого уже не пускал к себе слишком близко, ни для кого не желал открываться. — Очень часто я ненавидел тебя даже за то, что ты не мог контролировать или над чем не имел власти. Я не просил быть внебрачным сыном Императора, но никто никогда не позволял мне забыть об этом. Сюй Фэн, тебя никто и никогда не думал даже учить «следить за своим местом», не указывал идти на пару шагов позади лишь потому, что ты... - он фыркнул. - Сюй Фэн, ты никогда не знал, каково это быть изгнанным, ненавидимым, потому что не мог по-настоящему исчезнуть и быть забытым, потому что постоянно мозолил глаза, являясь прямым напоминанием о прошлом. Тебе неведомо, каково это быть виноватым только из-за самого факта своего существования, и знать, что ничто из того, что ты когда-либо сделаешь, не исправит этого. Он повернул голову, чтобы посмотреть на брата. Тот был задумчив, бледен, его губы были плотно сжаты. Вероятно он готовился дать отпор этой обвинительной речи, готовил контраргументы, но Жунь Юю не было до них никакого дела. Он лишь вздохнул и размеренным шагом подошел к брату, чтобы поймать его взгляд. — Однако большую часть времени я не мог тебя ненавидеть, даже если хотелось. Повелитель Ночей смотрел спокойно. В его глазах не плескалась злость или ненависть, как в те несколько предыдущих разговоров, когда темой их разговоров так или иначе становилась Цзинь Ми. Его лицо было открытым и светлым, словно бы ещё совсем недавно Сюй Фэн не заставил своего старшего брата отказаться от единственной женщины, которую он по-настоящему желал, которую любил. Он был спокоен, и это, Жунь Юй чётко видел, ещё больше беспокоило Повелителя Пламени. Особенно в свете того предположения, что он высказал в их последний разговор во Дворце Небесных Сфер. — Ты оставался моим младшим братом, моей второй половиной, даже когда Небесная Императрица пыталась разрушить эту связь. Ты был тем, кто прибегал ко мне, чтобы залезть в постель всякий раз, когда был напуган и не хотел в этом признаваться. Ты был единственным, кажется, кто улыбался мне без той злобы, которую я видел в улыбках всех остальных, даже если её там и не было. - На мгновение он прикрыл глаза, чтобы снова увидеть двух мальчиков на мосту, играющих деревянными мечами, запрыгивающих друг на друга и хохочущих до колик. Они ведь были счастливы в эти моменты. Это было что-то по-настоящему искреннее... до тех пор, пока не приходила Императрица. - Ты был единственным, кажется, кто мог разыскать меня только для того, чтобы с удовольствием разделить мою компанию, составить партию в вэйцы, выпить чаю или просто поговорить. И когда-то я думал, даже чувствовал в тебе единственного в Небесном Царстве человека, который понимал меня, видел и принимал таким, какой я есть. И ты защищал меня. Жунь Юй не стал говорить, что достаточно быстро понял, что Сюй Фэн, который был настолько умным, что иногда мог соперничать с солнцем, очень быстро завоюет доверие окружающих, и тогда весь мир повернётся к нему. Окончательно отвернувшись от него самого, оставив за спиной, в тени младшего брата. Он не стал говорить, что даже когда ненавидел его, готов был отдать за него жизнь, при этом не колеблясь ни на мгновение. — А потом случилось то, что случилось, - всё так же спокойно произнёс он, чуть склонив голову набок, отчего короткие пряди волос упали на глаза. - И мне стало понятно, что я создал для себя иллюзию и поверил в неё. Ты совсем не знал меня, хотя, я признаю, в этом есть и доля моей вины. В попытках спасти свою жизнь мне пришлось закрыться, стать отстраненным даже с теми, кому я был хоть немного дорог, - он пожал плечами и, взмахнув рукавами, свёл руки за спиной и сцепил пальцы в замок. - Тебя по-настоящему не заботило то, что на самом деле случилось со мной, пока это не происходило прямо у тебя на глазах. Оказалось, что всё, что принадлежало тебе, было твоим, и все, что принадлежало мне, тоже было твоим. И ты, который имел в моих глазах всё, чего мог пожелать, вознамерился забрать единственную мечту, за которую я эгоистично цеплялся тысячелетиями. Ему казалось, что по всем его жилам, по каждому меридиану растекается живительное облегчение. Неужели ему нужно было высказаться, а не держать всё это в себе? Неужели необходимо было сбросить всё это напряжение, чтобы избавиться от него и перестать думать о тех противоречиях, что снежным комом копились между ними? — Я мечтал о том, чтобы кто-то любил меня, просто меня, чтобы стоял рядом со мной. Кто-то, кто выдержал бы все невзгоды и прогнал одиночество. Я так долго ждал этого обещанного человека, что однажды сказал себе, что мне это совершено не нужно. Что всё, что мне было нужно, это Зверь сновидений и ночь. Я делал все, чтобы поверить в это, поскольку год за годом проходил без всякой надежды на появление будущей невесты. Тебе, вероятно, казалось, что эта мысль причиняет мне боль, потому ты не давал другим развивать эту тему, но на самом деле я спрятался за этой помолвкой как за щитом, - и он светло улыбнулся, вызвав на лице брата недоумение, потому что вспомнил неуклюжие попытки дяди сосватать ему хоть кого-нибудь. — А потом появилась Цзинь Ми. Добрая, милая и игривая Цзинь Ми, которая не была похожа ни на кого из тех, кого я когда-либо знал. Она смотрела на меня не так, как все. Она смеялась со мной, играла со мной, разговаривала со мной… и все же она выбрала тебя. Даже тогда, когда, казалось, любовь не может появиться в её сердце, она всё равно выбрала тебя, - и он поморщился от вспышки болезненного чувства. Ему вдруг стало холодно, его тело болезненно требовало тепла, которое могли подарить теплые руки его помощницы. Но Куан Лу была на Балконе Звёздной Россыпи, куда отправилась исполнять его обязанности, строго запретив ему даже думать об этом. "Если бы не она..." - В твоих глазах я вдруг стал упрямцем и чуть ли не демоном лишь потому, что не отдавал её тебе вот так просто. Единственное, что должно было принадлежать мне, единственное, что должно было стать моим спасением, ты просто обязан был взять. И тебя не заботила цена, которую мне нужно было уплатить. — Жунь Юй... — И тогда я по-настоящему возненавидел тебя, - словно не слыша произнес он. - Мне даже казалось, что я мог бы тебя убить, и даже ничего бы не дрогнуло внутри. Он врал. В тот момент, когда Сюй Фэн упал на пол, украшенный лепестками цветов, истекая кровью, у него внутри на самом деле тоже что-то оборвалось. Что-то, что до последнего связывало его с прошлой жизнью. — Ты знаешь, я ведь в какой-то момент очень чётко себе это представлял. Смотрел на ваше испытание смертной жизнью, и просто жаждал этого, - он заметил, как передернул плечами Сюй Фэн, как он напрягся всем телом. - Я думал, что с твоим уходом у меня появится шанс, я был готов стать вторым выбором. - Он даже тихо рассмеялся, покачав головой. - Но в какой-то момент я устал притворяться, устал верить в иллюзию. Я понял, что твоя смерть ничего не изменит, и больше не думал об этом. Я понял, что Цзинь Ми никогда не будет принадлежать мне, даже если я переверну весь мир ради того, чтобы быть с ней, и я отпустил её. Ваше предательство стало просто ещё одним черным штрихом, которым раскрашивалась моя жизнь, и я принял это. — Жунь Юй, я уже говорил тебе... — Что вы любите друг друга? - он рассмеялся. - Не надо мне это повторять. За то время, что я восстанавливался после покушения на Повелителя Вод, у меня было время подумать. У меня внутри что-то оборвалось в тот день, просто окончательно умерло. И я принял некоторые решения, - лицо его вдруг снова стало безучастным, а глаза сверкнули то ли весельем, то ли опасностью. - А ещё я понял, что кровные узы никогда не сделают нас семьёй. Той самой семьёй, о которой я так мечтал, но которую так и не получил за все те долгие столетия, что мы провели рядом. — Что ты хочешь сказать? — Кровные узы не остановят меня более, если нужно принять взвешенное, необходимое или справедливое решение, Сюй Фэн, - спокойно ответил он. - Кровные узы не остановят меня, если нужно будет действовать согласно закону Небесного Царства. — И по каким же статьям будет вестись обвинение? - в голосе Повелителя Пламени проскользнул опасный огонёк, но Жунь Юй лишь дернул бровью. - Имеешь ли ты право судить других? — Судить? - он развернулся на пятках и пристально посмотрел брату в глаза. - Я не собираюсь никого судить. Но справедливость должна быть. Такая справедливость, которая ведёт за собой наказание виновного, а не просто оправдание невинного человека. Такая справедливость, которая накажет в соответствии с совершенным преступлением, а не со статусом. Так самая справедливость, которая может настигнуть многие столетия спустя, даже когда уже давно её не ждёшь, спокойно почивая на лаврах. - Он подошел ещё на шаг ближе к брату. - Я не вправе кого-то судить, Повелитель Пламени, но я вправе требовать этой справедливости. И я хочу, чтобы ты был свидетелем того, что ответят на мои требования.