* * *
Гань никогда не интересовалась, как отмечают Новый год её одноклассники. И за всю свою жизнь не отмечала его с ними — ни на каком-нибудь мероприятии, ни на прогулке, и даже в чате. Она была не та, кто получает свыше десяти сообщений с поздравлениями и пожеланиями. Она была не та, кто в общем чате, невзирая на классного руководителя, отсчитывает минуты до полуночи, соревнуясь со всеми, кто напишет быстрее. Она была не та, кому было скучно встречать этот праздник за столом в кругу семьи. Когда хотелось сбежать из дома, без шапки, встретиться с друзьями, наглядеться на салюты, самим их запустить, насмеяться, наиграться в снежки, накататься с горки, а потом промокнуть до ниточки и счастливой, с долей страха за разъярённых родителей, прийти домой к рассвету. Она была не из тех, кто ощущал на себе эти подростковые потребности. Была. Сейчас же, в этот Новый год, она отпразднует его иначе. Намного лучше и ярче, чем тогда. Даже если это будет последний и единственный шанс сделать это уже с новыми одноклассниками, по крайней мере, это останется у Гань как одно из самых ярких и важных воспоминаний. Самых необходимых. | Меловой Принцепс/Горячая колба, 1 из 2 — Великолепие заботы о ближнем. Очередной эксперимент вышел таким же однотипным и ничего из себя не представляющим. Альбедо тяжело выдохнул. «Даже в Новый год ничего путного не выходит». Небрежно стукнув по алхимическому столу, артефакты на нём шумно встряхнулись, и механизмы заглохли; столик погас. Облокотившись на него, Альбедо задумался. На заднем плане булькала жидкость в колбах, пищали нагревающие механизмы, едва слышался гул за окном. В кабинете царила полутьма, и лишь настольная лампа сбоку освещала заваленное рабочее место бумагами, канцелярией и… Упаковкой с конфетами и плюшевым котиком. Они мгновенно приковали взгляд яркими цветами, и Альбедо сошёл с места. Медленно подойдя к столу, он остановился и взял в руки конфеты. Под ленточкой торчала желтоватая бумажка с надписью: «С Новым годом, Сахарок». Бросив взгляд на часы, юный алхимик мгновенно рассчитал потраченное и оставшееся время и снова вздохнул. Все планы, уже обрушенные и ещё не возобновлённые, испарились из головы точно также быстро, как появились новые или ещё давно задуманные. Забрав с собой упаковку с игрушкой и телефон со стола, Альбедо быстро отключил всё, что работало в помещении, накрыл штатив с растворами и стал одеваться. Только он накинул куртку, телефон экрана засветился, и парень принялся проверять пришедшие уведомления. "Кли ♡" 23:22 - Братишка я разморозила курочку и помыла овощи! - Что дальше делать?Умничка -
Пока что ничего. Я сейчас быстренько зайду кое-куда и приду домой -
- Ура!!! Жду 🥰🥰Я надеюсь, ты не трогала провода там, ножи? -
- Нет нет! Кли была только в комнате и на кухне и смотрела телевизор! - Там идет снежная королева!Всё. Скоро буду) -
- ❤️🔥 Альбедо поневоле улыбнулся и принялся за другой чат. "Сахарок" 22:49 - Ты уже ушёл? 23:25Уже собираюсь -
Ты у себя дома? -
- ДаНе против, если я к тебе зайду и кое-что передам? -
- Эм, хорошо - Позвони тогда, как мы придумали, я откроюКонечно -
- Жду Выйдя из приложения, Альбедо на секунду замер. За это мгновение он стоял неподвижно, глядя в одну точку, а на лице его всё ещё держалась улыбка. Придя в себя, он посмотрел в зеркало и невозмутимо помотал головой, резко поменявшись в лице. Наконец он оделся, выключил свет и вышел из кабинета. По дороге он распрощался со всеми сотрудниками Ордо Фавониус, поздравил с Наступающим и покинул здание. Ледяной ветер морозил щёки. Маршрут был привычный, а из каждого угла совалась праздничная суета: очереди длинным строем выходили из входов магазинов, дети на площадках с уличным Дедом Морозом водили хороводы и играли в снежки. Вперемешку с морозом в воздухе витал запах какао, корицы и выпечки. Казалось, один только Альбедо среди этого разноцветного празднества выглядел мрачным — с его-то высокими сапогами и чёрным пуховиком можно было нарочно подумать, что он маньяк. Фонари, гирлянды на окнах и мерцающие таблички мимолётными огоньками отражались в глазах парня, который шёл с максимальным равнодушием на лице. Однако внутри его грели искренние чувства, а сердце трепетало. И он шёл не с целью совершить преступление или что-нибудь ещё. Румянец на лице мог только намекать — от мороза ли Альбедо такой, или же от приятного, и в то же время стеснительного чувства той заботы, которую он намеривается передать вот уже через пару минут. | Меловой Принцепс/Горячая колба, 2 из 2 — Великолепие заботы о ближнем. Признание. Как много домашней работы… Кто вообще будет задавать домашку в такое важное и совсем не учебное событие? Правильно — учителя, которые учат Сахарозу. Девушка уже который час писала конспект по химии, параллельно поглядывая в учебник по биологии. Единственным освещением в доме (!), которая она сочла включить самым необходимым — это настольная лампа и гирлянда на маленькой декоративной ёлочке, которая тоже стояла на столе. К слову, Сахароза вообще не имела понятия «украшения в доме», да и желание праздновать Новый год тоже не проглядывалось ни в едином уголке души этой скромной тихони. Со стороны она вообще выглядела довольно жалко — за окном кипит жизнь, все веселятся и ждут предстоящего года, а она, запершись одна у себя дома, в темноте делает домашку и даже ничего для себя не приготовила. Ну, что сказать… Человек она довольно странный, и не работать для неё казалось сущей неразберихой. Хотя в глубине души она всё же чувствовала что-то наподобие тоски и чувства одиночества, Сахароза продолжала игнорировать свои же чувства и просто отдавала себя учёбе, даже тогда, когда это не нужно. Закончив писать абзац, Сахароза уверенно поставила точку и взглянула в окно. Снежинки подсвечивались от фонарей и кружились в ветряном танце. Гирлянды витрин, словно цветной акрил, ложились на стекло и менялись в цвете. Мимо вдруг пробежал маленький смеющийся ребёнок, а за ним родители с родственниками тоже двигались вперёд и с улыбками на лице разговаривали. Сердце кольнуло, и Сахароза слегка припустила ушки и глаза от огорчения. Обычно, если ей становится грустно, она тут же выбрасывает все невзгоды из головы и заглушает чувства работой. Но сейчас ей это не удавалось. Этот детский смех и звон колокольчиков на улице с контрастом выделил новогоднюю готовность девушки, а мысли об учёбе как рукой сняло. «Наверняка кто-то точно также сидит дома и как я не празднует Новый год. Что ж, значит, всё на самом деле вполне нормально…» Её пессимистичные мысли прервал резкий, но особенный звонок в дверь. Три коротеньких звонка сложились в какую-то мелодию, и Сахароза от испуга выронила карандаш. В панике не зная, за что первее взяться, она суетливо встаёт, едва не спотыкается об карандаш и бежит ко входной двери. Замок поворачивается, ручка сгибается, дверь открывается… И за порогом стоит весь в снегу, с покрасневшим лицом Альбедо. Он неловко держит руки за спиной и тоже вздрагивает. В ноздри ударил привычный запах дыма от сигарет. — Привет. — тихо произнесла Сахароза, боязливо держась за дверь. — Ну так, что ты хотел? У тебя получилось преобразовать мой туманный цветок? Парень только мнётся на месте, но в следующую секунду он вынимает руки, протягивает вперёд конфеты с котиком и отрывисто бросает, стараясь поддерживать зрительный контакт, как бы чувства этому не противостояли: — С Новым годом. Э… Это тебе. У девушки сердце ушло в пятки. Уши заметно дёрнулись, а недоумевающие глаза, приковавшись к подарку, вдруг загораются. Будто отошедшая от реальности и не слыша Альбедо, Сахароза тоже мнётся на месте и, не зная, как реагировать, дрожащим голосом лопочет: — Это… Э-это мне?.. — Тебе-тебе. Держи. — и Альбедо дальше протягивает подарок, не менее контуженный своими действиями. Сахароза против своей воли медленно принимает конфеты с игрушкой. Поправив очки, она выше поднимает плюшевого котика и рассматривает его: в полутьме и мерцающем светом в подъезде цвет едва можно было различить — мятный. Небольшие овальные глазки смотрели точно также возбуждённо, а мягкие лапки свисали подушечками вниз. В другой же руке Сахароза сначала рассмотрела упаковку, а затем прочитала записку. Она ахнула. — Это… Мои любимые… — задумчиво пробормотала Сахароза и снова затаила дыхание. — Ага. Альбедо всё ещё глядел на девушку, борясь с давлением её эмоций: для той это было крайне неожиданным, а когда две большие карамельки уставились прямо на него, он тоже замер. Сердце билось в бешеном ритме. — С… Спасибо! — улыбнувшись наконец, сказала Сахароза и обняла котика. Парень в очередной раз улыбнулся без какой-либо причины. Но, заметив за Сахарозой дом, он вдруг сменил тему: — А ты что, не будешь праздновать? Этот вопрос снова поставил Сахарозу в неловкое положение, и она резко перестала улыбаться. — Ну… — Пойдём ко мне? — тут же предложил тот, живее глянув на девушку. — Что?! — прикрикнула Сахароза и вытянулась, сильнее сжав игрушку. — Ну… Праздновать с нами. Печенье вместе сделаем! — вдруг понесло Альбедо, и он слегка улыбнулся, от жалости в сердце желая вытащить напарницу из столь плачевного положения. — И на салют посмотрим! Пойдём? Не то чтобы Сахароза не хотела, просто это предложение казалось для неё просто за пределы разумного. В глазах парня читалось столько ласки, что удержаться от этого взгляда было невозможно. Сахароза опустила глаза, решая, что отвечать. Согласится — будет у него, дома, с Кли, будет по-настоящему встречать Новый год, как все нормальные люди. А если откажется… Наверное, расстроит его, заставив чувствовать вину за то, что оставляет её в одиночестве. А расстраивать людей Сахароза категорически не хочет, боится. Набравшись смелости, она едва поднимает глаза, ещё раз обдумывает ответ и наконец говорит тихо: — Ну… Давай. — Тогда собирайся, я тебя жду. Сахароза кивнула и скрылась. Оба в этот момент будто ослепли, и кроме как своих чувств и эмоций они не заметили густой румянец на лицах. И его проявление, что у одной, что у другого, были абсолютно одинаковые — и у Альбедо это было вовсе не от мороза. | Небесный Кит — Простое и бесценное. Морозы в Снежной были вполне себе привычны, поэтому Тарталья как обычно не надел шапку и бегал, как околелый, ведь если он прямо сейчас не найдёт стража руин, он не раздобудет детальку для Тевкра, опоздает на автобус, приедет домой невовремя, следовательно не встретит Новый год и… Всё. Пропустит свой единственный шанс отпраздновать это мероприятие с семьёй. Шагая по бескрайнему лесу, парень нервно вертел в руке свой лук и тщательно оглядывался по сторонам. Глаз Бога мерцал синеватым огоньком и периодически издавал едва слышимый звенящий звук. Мрачноватый лес освещала только луна, да отражающие её серебристую седину снежинки. А вокруг всё будто омертвело — не стрекотали снегири, не выли волки. Даже белочка не бегала, коготками царапая корку дерева и забираясь в дупло. В лесу стоял только гул, а ветер свистел мимо ушей. Поправив рюкзак, Тарталья одной рукой прихватил лямку и опустил лук. Внутри звякнули прочие вещи: хрустальный шар с зайчиком для Тони, набор маленьких оловянных солдатиков для Антона, заколка для мамы, паяльник для папы, а для старших братьев и сестёр он прихватил альбом для рисования, фигурку аниме-героя, набор конфет… Одному только подарку для Тевкра не было места знать. И где его искать, Тарталья не имел понятия. Люмин ему, конечно, подсказала, что стражи обычно ошиваются у руин и на просторах, но зато в лесу можно найти их обломки. Очень много обломков. В какой-то момент в рюкзаке завибрировало. Тарталья недовольно цыкнул и стал суетливо снимать рюкзак. Роясь в поисках телефона, он параллельно выглядывал опасность вокруг и наконец откопал телефон. На нём отобразился экран со всплывающим звонком от Люмин. — Алё? — придерживая плечом телефон к уху, спросил Тарталья и стал закрывать рюкзак обратно. — Торт! Ты нашёл детальку? — Да нихуя! — Слушай, может, поищешь в ломбарде? Там сто проц должно что-то быть. — Ты чё, угораешь? Мне бежать обратно в пригород как до Энканомии раком! В динамике забарахлило. Люмин стала что-то прерывисто говорить. Тарталья нахмурился и прикрикнул: — Алё? Люмин, ты пропадаешь! — Что… До… И… — Ебучая Тундра… — Торт! Торт! Иди… — Чё? Люмин! — Уй… — Нахуй идти? А это куда? И звонок вдруг прервался. Тарталья завис, а затем опустил телефон, матюгнувшись про себя. Снова оглянувшись по сторонам, он призадумался. Может, всё-таки прислушаться к совету и ломануть из леса в ломбард? И что тогда, он зря тут прогуливался столько времени? Не зная, что делать, Тарталья отыскал ближайший пенёк и присел. Прислушался к тишине. Поднял голову и встретился взглядом с луной. Всматриваясь в её серебристое сияние, часто моргая при попадании снежинки в глаз, он ещё немного помолчал и затем спросил, наклонив голову: — Ну чё ты светишь? Уж лучше бы дала мне знак, куда идти. В ответ было ожидаемое молчание. Казалось, с Тартальей разговаривал только ветер, что-то насвистывая в уши. Парень чихнул во весь голос. Откуда-то всё-таки вылетела птица, и хлопки крыльев эхом распространились также, как и чих. Снова тишина. Тарталья заглянул в телефон. На заряде осталось почти немного, а до Нового года было меньше двух часов. «Не успею. — подумал Тарталья. — Даже если поеду с пустыми руками, всё равно не успею. Ну и хуета…» Телефон снова зазвонил. Сразу отпало желание отвечать. Что толку будет от того, что он послушается Люмин? Чувство вины заныло в груди. Как же бесит, когда планы так легко обламываются. Особенно, когда у тебя это единственный шанс взять и отпраздновать иначе. Представив опечаленное выражение лица брата, Тарталья сам же нахмурился. Когда вибрация в очередной раз влезла в тишину, Тарталья агрессивно выдохнул и уже собирался сбрасывать, как глянул в экран и прочитал уже другой контакт — «Мистер-одноглазик-младший». Тарталья резко поменялся в лице и, ответив на звонок, тут же приложил к себе. — Алё, Тевкр? — Братишка, ты скоро? — Да-да, я уже еду! — Тарталья вскочил и, негодуя от собственной лжи, странно забегал на месте. Когда ответа не последовало, Тарталья испуганно запрыгнул на пень обратно и вытянулся. — Тевкр? Тевкр! — …домой, домой, Аякс, приезжай домой! — А? — Приезжай скорее! Холодно! Мама говорит, брось эти подарки и скорее приезжай! — Почему? — расстроенно протянул Тарталья, — А как же… — Да вообще пофиг! Тоня купила нам с тобой бенгальские огни, и мне очень хочется их с тобой зажечь! Приезжай скорее, пожалуйста! Сердце кольнуло. — Но… — Не нужна мне деталька! — вдруг воскликнул брат. — Я хочу праздновать Новый год с тобой! От неожиданности парень потерял дар речи. Ему кто-то рассказал, или же Тевкр сам догадался, что ищет Тарталья? — А Мистер Одноглазик? — Мистер Одноглазик рядом со мной каждую секунду, а ты — нет! Молчание. — Ну? Так ты скоро? — Я не могу приехать к вам с подарками для всех, кроме тебя. Это же будет нечестно! — А я не хочу подарков, я хочу, чтоб ты приехал! Голос этот дрогнул, и даже на таком большом расстоянии Тарталья почувствовал эти подступающие слёзы. Переосмыслив ситуацию и поняв, что от него на деле требуется самое простое, но такое значимое, Тарталья выкинул из головы все мысли про стражей, время, и, тряхнув головой, пролепетал наконец: — Л-ладно-ладно, я понял. Уже бегу на остановку. — Ура! Давай скорее! Мы тебя все ждём! — затем Тевкр, видимо, отдалил телефон и, прыгая на месте, радостно и отдалённо выкрикивал: — Братик едет, братик едет! Мам! Мама!.. Тарталья заулыбался, а вокруг глаз начало покалывать, однако это чувство было приятно. Когда трубу сбросили, Тарталья, не медля ни секунды, спикировал с пенька и рванул из леса, что было силы, прямиком к пригороду. На ветру снежинки царапали морозом кожу, но тепло в сердце распространялось по всему телу, прилегало к коже и билось от бескрайней любви. | Звёздные Путники и Бог Песен — Бьёт, значит любит. — Блять, я же сказала купить докторскую колбасу, а не копчёную! — Да какая разница?! — У-ух, тупорылый же ты кишмиш… Пиздуй давай обратно, и чтоб вернулся с той колбасой, которую я приказала тебе принести! Запариваясь в куртке ещё сильнее, Итэр округлил глаза и, облокотившись на дверной проём, слегка сполз вниз, держа в руках пакеты с едой. — Вот хочешь традиционное оливье — тащи докторскую колбасу! — Ну так если я один жрать его буду, один хрен — копчёная или докторская! Ноздри Люмин раздулись от гнева, и Итэр сжался на месте, когда почувствовал на себе этот зверский взгляд. Казалось, что ещё чуть-чуть, и его самого на месте выпотрошат и сделают из него колбасу. Наконец спустя несколько секунд Люмин отворачивается и, скрывшись на кухне, бросила: — Как же с тобой сложно… Аккуратно выглянув, Итэр с опаской посмотрел на вход в кухню и боязливо спросил: — Мне раздеваться или идти в магазин? — Да делай, что хочешь! — послышалось злобно. Итэр дрогнул. «Делай, что хочешь… Я хочу никуда не идти и есть, а она этого не хочет… Значит, мне нельзя делать, что я хочу.» Неуверенно раздеваясь, Итэр поглядывал на кухню. Взяв пакеты, он сжал губы при шуршании и тоже поплёлся на кухню. Там он остановился у стены и, медленно положив пакеты, глянул на Люмин. Та стояла лицом к окну со скрещенными руками и агрессивно молчала. Со спины, конечно, сквозило гневом и недобрыми намерениями. Выпрямившись, парень сложил перед собой руки и от неловкости переминался с ноги на ногу. То и дело опуская глаза, он раздумывал, открывать ли рот. Тогда он, нагнувшись к одному из пакетов, стал там что-то искать. Вынув печенья, он снова выпрямился и направился к сестре. А уже с ней, стоя у неё за спиной, поднял руку с угощением и вытянул её перед лицом Люмин. Та дернулась и, взглянув сначала на печенье, затем на Итэра, невозмутимо открыла рот. — Ешь. — пробормотал Итэр, тряхнув упаковкой. Люмин замерла. — Е-ешь… — Это ты так меня подкупить пытаешься? — скептически глянула Люмин на брата. Итэр цыкнул и принялся открывать упаковку. Разорвав концы, он засунул туда руку, вытащил первую попавшуюся печеньку и насильно запихнул Люмин в рот. Та даже отреагировать не успела и только что-то промычала, а Итэр тем временем добавил, поглаживая девушку по голове: — Не ззись. Ты когда ззися, похожа на… — Да иди ты фнаеф куда?! — одёрнула его Люмин и попыталась вытащить угощение. Но брат только схватил её за руки и удержал. Та стала сопротивляться и злиться ещё больше. — Ах ты пидовас! — и тут она взяла и выплюнула печеньку Итэру прямо на свитер. Тот что-то крикнул и брезгливо попятился назад. — А куда это ты скачешь, тушканчик?! — вопросительно воскликнула Люмин и двинулась за ним. — У нас одно ДНК, а ты ещё и брезгуешь?! — ФУ! — Ну всё, сейчас я тебе ещё в лицо плюну! Говорят, что свадьба не без драки. И, кажется, у нас появился ещё один повод для этой разборки. В следующую секунду входная дверь открылась, близнецы замерли от испуга, а затем выглянувший из-за проёма Венти тут же пролепетал: — А чё дверь открыта? О! Кажется, я вовремя. — смело зайдя в дом и прикрыв дверь, Венти улыбнулся шире и добавил: — Я сейчас такое вам расскажу! Короче… | Мудрая Сова и Павлинье Перо — бескорыстный добродетель в тени равнодушного индивида. Позвякивание бокалов и кружек из каждого угла, звонкие голоса, смех и еле слышимый бард, который стоял на своём почётном месте у выхода из таверны — всё это заставляло голову гудеть ещё сильнее и, что ещё хуже, будто набирать вес и тяжелеть. В горле неприятно першило, щёки и виски горели; было даже жарко, но Дилюк невозмутимо терпел эту тяжесть по всему телу и продолжал просиживать смену. Каждый раз, когда он о чём-то задумывался, то надолго впадал в прострацию, а возвращали его в реальность только случайно показавшиеся звуки битого стекла, резкий смешок из другого конца таверны или очередной упрёк Кэйи. Тот уговаривал пойти брата домой уже не привычным для него саркастичным тоном, а с не наигранной серьёзностью и переживанием. И даже так, с каждым разом он раздражал Дилюка всё больше, на что тот только отнекивался, сдерживая в себе кашель и порыв покрыть Кэйю матами. А в какой-то момент из ниоткуда вернулся Чарльз, который, по всей видимости, предугадал состояние хозяина таверны и ослушался приказа идти домой. Нервотрёпки застали Дилюка с новой силой. — Ты очень неважно выглядишь. — пробормотал Кэйа, болтая в руке стакан с виски и рассматривая его прозрачно-карамельный оттенок. — Спасибо за сотое напоминание. — шмыгнув носом, проворчал бармен и тяжело облокотил голову на руку. — И тебе, за сотое твоё упрямство. — Господин, идите домой. — снял шапку Чарльз и приложил её к груди, продолжая как можно аккуратнее: — Я уже отвык от этой праздной суеты и прижился к здешней своей рутине. Поверьте, мне этот праздник ни к чему, а вам сейчас как раз только и разгуливаться. Идите же! — Ага, вы у него сначала пробник ЕГЭ по физике отберите. — колко фыркнул Кэйа. — Заткнись… — про себя прохрипел Дилюк. Уж кого и что, а критику в сторону своего любимого предмета он никогда не примет так вежливо. В гортани зачесалось, и Дилюк, отвернувшись, тяжело закашлял себе в изгиб руки. Краем глаза он заметил, как Кэйа очень неодобрительно покосился на него, отчего гнев нарастал ещё больше. После ещё пары минут споров и разборок Дилюк всё-таки махнул рукой и направился к выходу со словами: «Делайте, чё хотите.» — Э, шапка где? — перекликнул всю таверну Кэйа. Перед тем, как исчезнуть за дверью, Дилюк на мгновение показал исподлобья яростный и сверкающий глаз, и из его Глаза Бога тонкое пламя молнией долетело до Кэйи. В конце концов ему прожгло мех, и, пролив на себя виски, он развёл руками. — Блять, ну почему я как лучше, а он «иди нахуй» и до свидания?! — прошипел про себя Кэйа. Совсем не нравилась эта затея, но в глубине души Дилюк чувствовал, что всё-таки делает правильно. Привычная дорога вдоль тёмных углов у стен Мондштадта привела парня к Ордо Фавониус. Параллельно шагая к штабу, Дилюк быстро накинул на себя чёрную мантию с капюшоном. Стоило воздуху наполниться гарью, и Дилюку хватило этого никчемушного кол-ва едкого запаха, чтоб снова закашлять. Мокрота больно процарапала горло, так что пришлось остановиться и отдышаться. Мысленно ругая себя за свою безалаберность к таким мелочам (по крайней мере, он их так воспринимал), он наконец добрался до штаба и стал красться вдоль стен. Прошло довольно много времени, а лютые морозы навеяли сомнения, что Дилюк вообще не найдёт хотя бы одного выжившего котёнка. И обязательно белого… Нахмурившись, Дилюк сосредоточился на поиске, откинув эти добродетельные мысли. Он уже обежал всё здание, но так ничего и не обнаружил. Остановившись у входных дверей, Дилюк ещё раз оглянул местность. Послышался шорох. Обернувшись, Дилюк застал вышедшую компанию рыцарей и мигом скрылся. Те сначала спокойно спускались, разговаривая между собой, а затем один из рыцарей споткнулся и, пнув что-то в кусты, вскипятился: — Куда лезешь, шаурма недоразвитая?! Пиздуй отсюда! Расплодились тут, блять… Когда сквозь усмешку рыцарей послышался писк, Дилюк побледнел, а сердце ушло в пятки. Провожая компашку взглядом, Дилюк засверкал глазами, бурными ненавистью и недоумением. «Вот суки…» Рыцари скрылись, и Дилюк тут же ринулся к тому месту, откуда он стал слышать писк. Невзирая на всё старание садовников, он небрежно стал переламывать все ветки кустарников и пробираться глубже: всё-таки, это территория Ордо Фавониус, и на этом всё сказано. Сердце билось от смешанных чувств, а понять, отчего именно парень так злился, было совсем неинтересно. Наконец Дилюк глазами выследил выделяющийся маленький комочек в снегу и припал на колени. Только он хотел что-то сказать, как его взгляд упал на потемневший у фундамента угол. Там, у кирпичей, валялась кучка тоже чего-то выделяющегося и покрытого инеем со снегом: пятнистое, рыжее, бурое… Дилюк побледнел. От ужаса он потерял дар речи, а вместе с ещё больше разгоревшейся ненавистью в сердце вырвалась наружу истинная натура юного Рагнвиндера — чувствительный и бескорыстный добродетель. Кожа вокруг глаз разгорячилась, в горле запершило ещё неприятнее. Уже не контролируя себя, Дилюк поддался жалости и прошептал дрогнувшим голосом, всё ещё глядя на эту бесчеловечную подлость: — Зла же прям на вас не хватает, бляди… Как бы ему не хотелось и сколько бы он не жалел о тех словах, что наговорил Кэйе про его желание забрать хотя бы одного котёнка домой, мысли попытались успокоить горечь тем, что он уже ничего не сделает. Уже поздно. Сейчас Дилюк сможет взять с собой только одного. Хотя бы что-то… Отвернувшись и закрыв глаза, Дилюк судорожно вдыхал воздух и давился этим камнем в груди, а слёзы старался не выпускать наружу. Казалось бы, что ещё могло задеть его твёрдую и жёсткую, как сталь, защиту равнодушия и презрения того, чего почти не осталось? Как оказалось, в Дилюке всё ещё сидит наивный маленький альтруист, который кроме доброты ничего раздавать не умеет. Просто заставьте его в чём-то вам отказать и покажите кучку замёрзших насмерть котят — пожалуйста, он уже ревёт, как последняя сука. Аккуратно подняв со снега котёнка, Дилюк приглянулся ближе. Тот от страха и беспомощности стал кое-как теребить лапками и жалобно мяукать, почти беззвучно. Сердце кольнуло больнее. — Да заткнись же ты… — вдруг прошипел Дилюк, тронутый не менее душной жалостью и снова тяжело закашлял. Это сострадание смешалось с больным горлом, и соответственно надавило так, что выдержать оказалось бы уже летальным исходом. Входная дверь штаба снова открылась, и толпа из ещё больше рыцарей вышла. Быстро среагировав, Дилюк сначала глянул на рыцарей, а затем пулей выбежал прочь. В метро он уже был не в плаще, устало глядя перед собой. Так или иначе, его понурое состояние и до невозможности усталые глаза не привлекали особого внимания. Даже его ничуть не скрытые попытки согревать котёнка дыханием, постоянно вытаскивая его из-за куртки, только бросали на него мимолётные или недопонятые взгляды. Но Дилюк снова был в глубокой прострации и только изъедал себя мыслями — то хорошими, то не очень. И желание Кэйи, на самом деле, оказалось самым правильным и важным. Не будь его, Дилюк бы убил всех котят до единого, и, даже не заподозрив этого, только те, кто Свыше, знали бы, что для Дилюка этот проступок — самый непростительный. | Багровая Заря, Призрачный Ворон и Проворный Волчонок — Мимолётное наслаждение. Воздух, не прекращая, ударял в ноздри запах имбирных пряников и какао. Это всячески вынуждало Мону потратить свои последние деньги на это кратковременное наслаждение, но мысли о неуплаченном свете выстраивали стену. Девушка только шаталась вдоль мондштадтских улиц, то и дело останавливаясь, и длительное время пилила голодным взглядом витрины с угодьями. Ну вот, очередной Новый год она будет праздновать, разглядывая свои любимые звёзды. Тяжело вздохнув, астролог оставила в покое биненштихи со шварцвальдами и направилась к площади. Там она неуверенно очистила свободную скамью от снега, села, глубже зарывшись в шарфик, и огорчённо стала оглядывать происходящее. Вокруг статуи Барбатоса дети водили хоровод с уличными актёрами. Взрослые стояли чуть поодаль, у лестничного ограждения или под крытой колоннадой. Сами колонны были обвиты мишурой, украшены илексом с пёстрыми листьями и мерцали от золотистого цвета гирлянд. Фонарные столбы освещали покрытые неадекватным количеством соли корки льда на тротуарах и плитках. Снежный наст гладко переливался на ступеньках, ведущие к собору. Впрочем, вечернее небо над оживлённым городом свободы давно потеряло свою мрачность и переливалось только коричневато-черным и тёмно-оливковым вследствие бесчисленных освещений на улице, так что Моне пришлось убедиться в ещё одной удручающей мысли — звёзд сегодня не будет, следовательно даже её любимое занятие откладывается в столь торжествующее событие. Да, Мона до сих пор придерживается простой жизни, дабы «постичь суть мира»; но иногда это приводит к тому, что хочется хотя бы на мгновение снизить планку и перестать быть строгой самой себе, снять с себя эту спонтанную обязанность, которую повесила на себя с момента, как бросила старуху. Причиной тому были голод, провал в работе и конечно же, когда Мона сидит и наблюдает, как хорошо другим: как все смеются, развлекаются, балуют себя затейливыми угощениями… Моне сразу становится неловко при мысли, как она разглагольствует и отстаивает своё мнение о простой жизни, а в какой-то момент её будто меняют, она становится сама не свой, и в глубине души её гложет желание пойти и поужинать в дорогом ресторане или купить брендовую вещь. Интересно, у каждого ли такое внезапное отрицание своей же позиции и эмоциональные качели? Астролог достаточно долго тонула в своих мыслях, пока не заметила приближающихся людей, кем оказались её друзья. Рядом с одним из них порхал в воздухе знакомый ворон-фамильяр. Девушка в пушистых белых наушниках и традиционных для неё спиральных хвостиков по бокам, весело улыбаясь, помахала рукой и схватилась за плетёную корзинку, накрытой платком. — Привет, Мона! С Наступающим! — пропела Барбара, заблестев глазами. — А чего ты тут одна? — С предшествующим знаменательным событием, переходящим в новую эпоху процветания и жизненного цикла! — торжествующе воскликнула Фишль и приложила руку к груди. — Миледи имеет ввиду: «С Наступающим Новым годом!» — последовал голос Оза. — Ох! Эм… Приветик всем. И вас тоже с Наступающим! — натянув улыбку, сказала Мона. — Ты уже попробовала нюрнбергский пряник? — прервав Беннета, который только рот открыл, снова обратилась Барбара и вытянулась вперёд вместе с корзинкой, пытливо взглянув на астролога. — Э-э, нет… — Как же так? Сёстры ведь очень старались, и почти все жители получили по прянику! Барбара принялась за корзинку: откинув платок, она стала что-то мычать себе под нос и перебирать пряники. Мона с интересом подглядывала в корзину, но ничего кроме узорчатого платка она не смогла разглядеть. Следом всплыла мысль: с ней сейчас поделятся едой? Прежде чем она затаила дыхание, перед ней уже вытянулась варежка с круглым пряником размером с целую ладонь Барбары, который был разрисован глазурью красивыми узорами. — Держи! Мона едва не задохнулась от недоумения. Ей дают угощение бесплатно?! — Он очень вкусный! — Беннет поднял большой палец вверх. — Это самый лучший нюрнбергский пряник, который я когда-либо пробовал. Настоящее везение! — Подтверждаю. — монотонно бросил Рэйзор с застывшим взглядом. — Очень вкусный. Тёплый. Сладкий. Мне понравился. Мона против своей воли приняла угощение и вцепилась восхищённым взглядом. От него веял запах имбиря и гвоздики. Даже сквозь старые потрёпанные перчатки чувствовалось его тепло и мягкое тесто. Поджав губы, сердце Моны затрепетало от возбуждённых вкусовых рецепторов, и она максимально незаметно сглотнула внезапно скопившиеся слюни. — Хочешь, я тебе ещё один дам? — ласково улыбнулась Барбара. Не зная, как ответить, астролог переводила взгляд то на пряник, то на пастора. Пока Фишль бормотала свои очередные загадочные изречения, Барбара достала первый попавшийся пряник, но уже поменьше и с другим узором. — Ох, не стоит! Мне и одного хватит. — помотала головой Мона и нервозно усмехнулась. — Бери! Мы с сёстрами ещё напечём. О! И не забудь зайти в «Кошкин Хвост». Там сейчас за выигрыш в Призыве Семерых дают бесплатную лумумбу с зефирками! Дети на площади весело закричали и захлопали в ладоши. Когда компания друзей обернулась, Барбара ахнула и, оглядев друзей, пролепетала: — Ой! Как я не заметила этих ребятишек?! Им тоже пряники раздать нужно! Ну же, ребят, пойдёмте, поможете мне! Все тут же ринулись с места. Напоследок Беннет крикнул, помахав рукой с остальными: — Приятного, Мона! Счастливого Нового года! Девушка и отреагировать не успела, как друзья уже подбежали к детям. Снова оставшись наедине с собой, Мона опустила глаза на пряник. Он всё ещё был тёплый. На вопрос, можно ли считать это заурядным блюдом и откос от спонтанного обещания про жизненное положение, Мона не стала даже задумываться о нём. Если судьба сплотила её с друзьями, которые поделились от чистого сердца, то переживать не о чём. Тем более, что сегодня всё-таки праздник. В следующую минуту Мона, наслаждаясь пряниками, уже посветлевшим взглядом наблюдала за ребятами и как они раздавали пряники, и дети радостно их принимали, столпившись вокруг Барбары. Их смех грел сердце, звон колокольчиков и музыка сближали с атмосферой Нового года, а теплота и сладость пряника — с простым счастьем. | Фенек, Сокол и Райская Птица - совпадение. — …нари! Господин Тигнари! — приблизился голос, и в палатку забежала девочка. — Что? Что? — отвлёкся от работы Тигнари и положил ручку, чтобы обернуться. Мысль, естественно, тут же улетела, но парень-фенек списал это на более важное, уже другое дело. — К нам уже пришли все гости, и ещё ваши друзья заглянули сюда, чтоб передать вам подарок! — Коллеи засверкала глазами, в надежде, что вынудит наставника бросить делать домашку и праздновать с коллегами. Тигнари уже предугадал, кто эти друзья, однако скрыл свои подозрения за лёгкой улыбкой и, кивнув, сказал: — Хорошо. Я сейчас выйду. — Коллеи! — позвал кто-то на улице. Девочка суетливо завертелась на месте и убежала. Вернувшись к тетради, Тигнари бегло прошёлся по тексту, окончательно понял, что мысль потеряна, и тяжело выдохнул. Убрав со стола все принадлежности, он накинул куртку и вышел. С момента, как Тигнари переехал работать в Гандхарву, он Новый год почти не встречал, и всё потому что это могло происходить только на улице. А уже известно, что уши у Тигнари не короткие, поэтому как бы Коллеи не старалась придумать что-нибудь гениальное, ни шапку, ни специальные наушники парень на зиму не имел при себе. Всплывает вопрос: а капюшон — шутка какая-то? Всё очень просто: с капюшоном мало того, что Тигнари выглядит со стороны странно, уши гнутся и напрягаются, и соответственно от этого парень быстро устаёт, а потом ещё несколько часов терпит боль. Всплывает ещё один вопрос: но ведь Сумеру уже не такое древнее, и Гандхарва преобразована максимально современно; так почему же нельзя праздновать в здании? Тоже всё очень просто: Гандхарва — территория, сплошь окруженная источниками, лужайками, возвышенностями и деревьями. Экологию хочется сохранять, поэтому лесной дозор обходится только современными большими палатками или маленькими строениями, да парочкой уличных забегаловок с едой и сараями. И ни одно здание не могло как-то подойти, чтобы собраться всем дозором и встретить Новый год. К слову, Тигнари всё равно любил зиму, несмотря на то что большую часть времени приходится проводить в помещении. Да, выйдет он на пять минут — уши будто коркой льда покрылись. Тем временем Тигнари уже дошёл до ворот в Гандхарву, по дороге здороваясь со всеми и поздравляя с Наступающим. Как и ожидалось, у входа стоял невысокий смуглый паренёк-альбинос, державший в руке какую-то коробку, а сзади него были еще двое высоких парней. — Добрый вечер, — произнёс Тигнари уже в пару метрах. — Добрый. С Наступающим! — прикрикнул Кавех и весело помахал рукой. — Ага. — отозвался рядом аль-Хайтам. — Добрый вечер. — кивнул Сайно и пожал руку. — Что нового? — Давайте сразу к делу, — отрезал Тигнари, на что Сайно только закатил глаза и поджал губы. — мне ещё сочинение дописывать. — Что, опять ничего не празднуешь из-за своих радаров? — И не только. Учителя задали домашку, нужно успеть сделать. — Пф… У тебя времени ещё целая неделя, а то и больше. Бросай эту поебень и иди празднуй. — фыркнул Кавех. — Я вам уже говорил… — Да-да, тебе очень нужно в Академию, — перебил Сайно. — и что без тебя всё скатится скарабеем по жопе. — Очень хорошо, что вы помните. — Тигнари показательно стал трогать уши и тереть их, ощущая колкость и неприятное окаменение. — На. Сайно протянул коробку. Она была небрежно завязана ленточкой и очень подозрительно большого размера. Тигнари скептически глянул на конвент. — Не бойся, там не труп младенца. — Сайно. — металлическим голосом рявкнул Тигнари, пока Кавех сзади еле сдержал смех. Забрав коробку, Тигнари уже собрался поблагодарить, как сзади него вдруг послышались весёлые возгласы и хлопки. Тигнари испуганно обернулся, а Сайно с остальными медленно заглянули другу за плечо, чтоб взглянуть. — С праздником вас, господин Тигнари! — закричал один из дозорных в толпе, которая образовалась из ниоткуда совсем неподалёку. Коллеи протянула руки с чем-то большим, и Тигнари поначалу попятился назад, сжав уши. И тут девочка одним движением натянула на голову Тигнари большую шерстяную шапку, где выпуклые части сверху спрятали уши, которые парень выпрямил инстинктивно. Сердце замерло. — Ура, подошла! — радостно воскликнула Коллеи и запрыгала на месте. — Как вам? Не холодно? Зрачки у Тигнари расширились, и он притронулся к шапке: материал слегка покалывал незащищённую мехом внутреннюю часть ушей, но ни единый поток морозного ветерка не проникал. Тигнари улыбнулся и, не желая держать толпу коллег в томительном ожидании, сказал: — Не холодно. Спасибо большое! — Будете теперь чаще выходить на улицу? — Скорее да, чем нет. — Пиздец… — тихо послышалось сзади. Тигнари обернулся. В глазах Сайно он прочитал некое недоумение и скорее разочарование, и потом фенек вопросительно наклонил голову. — А теперь, открой мой подарок. — намекая на что-то грандиозное, приказал альбинос и кивнул в сторону коробки. Кавех своими сдержанными эмоциями обваливал еще большим количеством вопросов. В следующую секунду Тигнари развязал ленточку, коллеги неподалёку с нетерпением ожидали увидеть порядок от пацанов и притихли. Когда парень достал шапку такой же формы, но другого цвета и материала, все ахнули и засмеялись. В том числе и Тигнари. Сайно, не понимая этой реакции, в замешательстве завертел головой и воскликнул, разведя руками: — Что за… Это как вообще понимать?! Мы батрачили над этим месяц! — М-да… — аль-Хайтам вдохнул и демонстративно открыл книгу, всем своим видом показывая своё равнодушие. | Поварской Черпак и Сандаловая Мандолина — Пять минут. Заказов было выше крыши. Даже новые посетители, которые собирались зайти в «Народный выбор», смиренно вздыхали и шли дальше. Что-либо придумать было некогда, поэтому шеф-повар Мао только и делал, что не отходил от плиты. Шэнь тем временем бегала из одного конца ресторана в другой — она едва не путала заказы, роняла ручку и постоянно поправляла спутанные волосы. К слову, её измотанный вид никак не препятствовал вниманию молодых парней, которые во время ожидания заказа увлечённо наблюдали за девушкой, то и дело ухмыляясь и сентиментально что-то себе надумывая. Наконец, возвратилась Сян с пакетами ингредиентов. Она, можно сказать, пролезла в дверной проём. Завидев положение в ресторане, она округлила глаза и выдохнула: — Ёлки зелёные! Сзади послышалось чьё-то кряхтение. Сян опустила голову и уловила момент, когда Гоба запутался в шторе окна у двери. Девушка помогла питомцу выбраться и снова оглядела ресторан. — Сян! — послышалось из-за кухни. На этот раз здороваться с каждым не получалось. Протискиваясь вдоль рядов со столами, Сян старалась никого не задевать. Вслед за ней еле поспевал Гоба, судорожно поднимая падающие из пакета заоблачные перчики и львиный зёв. В дверь на кухню Сян застряла вместе с Шэнь — обе одновременно хотели попасть в помещение. Затем они так же синхронно выбрались и пролепетали: — Прости! Вбежав на кухню, Шэнь принялась переписывать в терминал новые заказы, а Сян, не теряя растерянность на лице, выискивать место, чтоб положить пакеты. Она было взглянула на часы, как не успела разглядеть стрелки, и у неё из рук выхватили пакет с продуктами и тут же скрылись. — Всё настолько плохо?! — воскликнула Сян и быстро поспела к духовке, в которой уже начинала гореть утка. — В шатёре Синьюэ и Глазурном павильоне та же проблема. — пролепетал Мао. Он едва не выругался, когда задел запястьем раскалённый край сковороды. — Но там хотя бы отвлекают посетителей уличными концертами. — Синь Янь? Отец не сказал ни слова и убежал готовить на другую столешницу. Вокруг суетились десятки поваров, и все умудрялись меняться местами или работать сразу на двух местах. Сян не находила себе места. Понимая, что помочь с готовкой у неё сегодня не выйдет, она решительно выглянула в зал. Что на улице за окном, что в помещении — народу не было предела. Краем глаза девушка даже замечала, как некоторые уходят. Огорчаться или радоваться этому не было времени. Нужно отвлечь посетителей. А вот как, нужно разобраться как можно быстрее. Спотыкаясь, из ниоткуда прибегает Гоба. Он прерывает Сян от её занятия и дёргает за штанину. — Да что?! — наклонилась она. Гоба протянул ей телефон со входящим вызовом. Сян выхватила вещь и тут же ответила: — Да? — Эй, Сян, я смотрю, у вас всё битком? — послышался голос Синь. — Так живо, даже на улице! — О да… Слушай, мне нужно как-то отвлечь посетителей. Некоторые уже уходят, и я… — Тогда жди меня! У тебя свободна мини-сцена? — Э… — запнулась Сян. — Наверное… Труба сбросилась. В следующую секунду Сян обнаружила свободную область, о котором говорила одноклассница. Уж умеет Синь появляться не только в самые неудобные моменты. Краем глаза Сян заметила Шэнь. Остановив её, она обратилась: — Стой! Светло-пепельные волосы встряхнулись. — Помоги мне обустроить мини-сцену! — З-зачем? — Надо! Буквально пять минут, а то и меньше. — Пять минут осталось до полуночи, Сян. Потом закрытие! — А мы успеем за эти пять минут сделать больше, чем ты думаешь! На улице вдруг послышалась приближающая рок-гитара. Обе девушки обернулись. Спустя секунду посетители один за другим тоже оборачивались к окну. Шэнь тут же обо всём догадалась, а затем, выбросив из головы запланированную беготню по столикам, снова встретилась с напарницей взглядом и выдохнула, сменив тон: — Пять минут? — Пять минут! Обе кивнули и ринулись к мини-сцене. Как говорится, даже в эти пять минут можно сделать очень много. И даже разобраться с такой глобальной проблемой, как ресторан накануне новогоднего вечера. | Озорной Кролик — медвежья услуга. Запах кофе и чая заполнил весь штаб. Рыцари потихоньку расходились по домам, никто не собирался оставаться на ночную смену. Ворвавшись в кабинет магистра, Эмбер также не закрыла дверь. — Варка, вам нужна помощь? Ой! — смело игнорируя магистра, Эмбер подбежала к окну. — Какая духотища тут, ещё и кофе дело делает… Ну, я сейчас открою! Подул лёгкий морозный ветерок, и в кабинете кроме ежесекундных ударов часовых стрелок стали слышны посвистывающие звуки метели. Эмбер повернулась обратно к столу. Как оказалось, Варка не обратил никакого внимания на скаута и с головой окунулся в работу. Тяжело держась за голову, он не отрывала взгляд от бумаги перед собой; видимо, какой-то договор. А совсем неподалёку стояла громадная кучка таких же бумаг. Эмбер с интересом взглянула на неё. Алая бандана встряхнулась. Сверху лежало заявление о чьей-то просьбе предоставить отпуск на неопределённый срок. Эмбер приподняла конец. Сначала она пробежалась глазами по еле видным словам, а затем её привлёк кусочек слова «Полуно…», и она тут же подняла листок, чтоб взглянуть. Это оказался последний доклад по Полуночному герою, который составили буквально сегодня. Глаза Эмбер сверкнули. «Неужели что-то новенькое? — подумала она, — Надо почитать, вдруг всё наконец-то распознали!» Эмбер стала увлечённо вчитываться в содержимое. «Исследования показали, что следам Магов Бездны присущи частички элементарных реакций и, по неподтверждённым данным, Пиро элемент. Рекомендуется опросить всех рыцарей Ордо Фавониус, имеющих Глаз Бога. Есть вероятность, что Полуночный герой обладает этим артефактом. Лучше перестраховаться…» Неинтересно. Эмбер глянула чуть ниже. «…своём телеграмм-канале капитан кавалерии Кэйа Альберих выдвинул ещё одну теорию, что Полуночным героем может оказаться приспешник организации Снежной «Фатуи», обладающий уже не Глазом Бога, а альтернативой ему — Глазом Порчи. Доказательств всё равно недостаточно, вследствие…» Эмбер нахмурилась при виде имени своего ненавистного коллеги и снова перескочила на другой абзац. «…по результатам голосования образовался парадокс между гражданами Мондштадта — 50,5% составил вариант «Сотрудничество Ордо Фавониус и Полуночного героя»; 49,5% же требует «Без всяких церемоний и судебных процессов после обнаружения настоящего Полуночного героя немедленно отправить его на пожизненный срок в камеру». Этим можно подчеркнуть, что половина граждан не одобряют деятельность Полуночного героя, несмотря на его попытки «защитить» городские стены от внешней угрозы. Скорее, в этом граждане видят угрозу, и что после затишья со стороны монстров Полуночный герой может взяться за мирное население…» — Ах! — вдруг вдохнула девушка. Магистр рядом аж вздрогнул. — Полуночный герой собирается нападать на жителей! — Чего? — пробормотал Варка и нехотя оторвал голову. — Ну вот, сами взгляните! — Погоди, Эмбер, я заполняю отсчёт совсем о другом… — поморщился Варка и снова опустил голову. Эмбер обиженно надула губу. Что может быть важнее дела о Полуночном герое?! Это же на данный момент самая настоящая угроза для Мондштадта! Вон, уже планирует устроить смертоубийство! Только Эмбер открыла рот, в кабинет ворвался рыцарь и с порога выкрикнул: — Магистр! Срочно! Там, там… — Где? — вскочил тот. — На улице! Человек в чёрном! Варка не поддался панике и уверенно двинулся к двери. Эмбер тоже вскочила с места. — Нет, сидишь в штабе и носа не высовывать! — приказал магистр. — Но… Глаза яростно сверкнули, и Варка покинул кабинет, судорожно хлопнув дверью. Воцарилась тишина. Ноздри Эмбер вздулись от злости, и она шумно выдохнула. «Ну как же так? — метнуло в голове, — Я что, настолько никчёмна, чтоб помочь поймать какого-то человека в чёрном? А вдруг это Полуночный герой?!» Скаут затоптала по кабинету. Её Глаз Бога тоже судорожно болтался на ремне и звенел. И вот, пока негодование Эмбер возрастал, всё дошло до того, что она убрала скрещенные руки и взмахнула ими в стороны так, что случайно задела кружку с кофе, которая тотчас опрокинулась на заполненный отсчёт. Обернувшись, Эмбер побледнела. Едва не ругаясь, она сначала вытягивала руки, потом убирала их, затем снова подносила к этому концу света, и так ничего и не предприняла. Тряпки рядом не было. Может, вытереть своей банданой?.. Ну уж нет, она слишком бесценна, чтоб портить её ради такого. Не зная, как расправиться с проблемой, Эмбер приспичило просто спрятать её. Причём не выкинуть или сжечь, нет. Эмбер уверенно взяла стопку бумаг, слегка кряхтя, а затем плюхнула её на всё это дело. «Если вдруг, это был человек в чёрном, который через чёрный ход сюда пробрался и напортачил, чтоб отвлечь внимание и…» Тут Эмбер медленно опустила голову. Лениво, но заметно распространялся тёмно-коричневый напиток всё выше, на другие бумаги, и с каждой секундой почти несколько бумажек полностью впитали в себя жидкость. Эмбер округлила глаза. Конечно, она не стала себя в чём-то обвинять, ибо зачем это делать, когда текущие случаи так вовремя вписываются, что на них всё можно свалить? Тайком Эмбер вышла из кабинета, будто ничего и не происходило. Жаль только, что доклад о Полуночном герое тоже испорчен, но это уже не так принципиально. Сейчас главное, чтоб все подозрения не легли на Эмбер.* * *
Гавань Ли Юэ мерцала всеми красками. На окнах жилых домов светились гирлянды. Ослепительные салюты, словно пятна на чёрном заполняли ночное небо. Толпы людей слонялись меж магазинов, гуляли по мостам и любовались на Облачное море, тоже светившееся от всего вокруг. Даже до такой большой высоты доносились запахи рыбы и мяса. От второго Гань невольно поднимала голову выше, ища хотя бы глоток морозного воздуха. Она параллельно любовалась небом. В нём городское освещение и мохнатые хвосты салютов поглощали звёзды. Но вот луна, большая и яркая, проливала серебро на крыши домиков и каменные горы. Гань встретилась взглядом с полнолунием. Что произошло за этот год? Нет, Гань не случайно проглотила кусочек овощной котлеты на животном жиру и не опрокинула на старого одноклассника-задиру компот. Она не опозорилась на восьмое марта и не осталась без подарка. Она не случайно загорела летом и с ней никто даже не распрощался, когда она навсегда покинула стены старой школы. Она перешла в новую, и её успели принять ещё до первого сентября. Почти каждый успел стать для неё другом и даже лучшим другом. Она впервые в жизни получила на свой день рождения подарок от собственных одноклассников (!). Она впервые прошла через переживания, когда некоторые надолго слегли в больницу, не выходя на связь. За неё спустя столько времени заступились и не дали в обиду. Наконец-то она почувствовала себя нужной. Важной для кого-то. Даже с теми, с кем она не подозревала пересекаться, она нашла что-то общее и узнала поближе. Может, второе полугодие обернётся ещё чем-нибудь неожиданным, но наверняка в положительном ключе? Гань невольно улыбнулась. Да. Плохое в этом году поплатилось самым наилучшим. Все, кого она повстречала, неважно, хороших или не очень, навсегда остались в её памяти. А мысль о том, что у Гань есть ещё целое полугодие, чтобы побывать рядом с важными для неё людьми, грело сердце. Интересно, а останется ли она с кем-нибудь на подольше? На долгое время? Навсегда? Прежде чем задуматься об этом, она услышала рядом с собой какой-то шелест. Обернувшись, она застала Сяо, который тоже, как оказалось, стоял на крыше. — Ой! — испуганно выдохнула Гань. Сяо ответил ленивым взглядом в её сторону, а затем отвернулся обратно. Его волосы слегка раздувало в стороны, янтарные глаза отражали разноцветные огни и сонно моргали. Сам парень стоял неподвижно, скрестив руки. Томительное молчание превратилось в напряжённое, и Гань замялась на месте. На фоне только гулкий взрыв салютов и песни людей разбавляли атмосферу. — Тебе хорошо в нашей школе? Гань снова повернула голову. Сяо продолжал вглядываться в даль. Вопрос показался странным, но Гань списала это на попытки адепта поддержать диалог. — Эм… Да. Мне в ней в разы лучше. — робко отозвалась девушка. — Обзавелась друзьями? — Да. — И всё? Пауза. — Э-э… Ну типа? — А что насчёт второй половинки? Гань замерла. Захлопав глазами, она почувствовала, как смешались эмоции — хотелось ответить грубо, но с таким, как Сяо это будет очень рискованно. А с другой стороны… К чему вообще вопрос? — В смысле? — отрывисто переспросила Гань, сменив смущение в глазах недоумением. — В прямом. Любишь кого-нибудь? Гань полностью растерялась. Это что вообще такое?! — Я?! Но… То-есть… — Мой тебе совет, — вдруг повернул голову Сяо, намекнув взглядом на то, что его намерения не ожесточённы. — не поддавайся страсти. Влюбилась — ищи причины. Сердце будто кипятком облили. Мало того, что спонтанный вопрос по факту личный, так он ещё и поддерживается советами, будто Сяо что-то знает. И, видимо, слишком много. Голос у Гань отвердел: — Чего?! К чему ты клонишь? Ты что, считаешь, что я уже о ком-то думаю?! — Класс, в которой ты попала — очень… Даже не знаю, как сказать. Сплочённый. Слухи об этом не фальшивы. Вы действительно самый дружный класс в школе. Очень много всего происходит с вами, и достаточно не так много времени, чтоб узнать о каждом вдоль и поперёк. Так что ты вполне уже можешь с кем-то быть больше, чем просто друзья, но пока ты только на решающей стадии. Глаза девушки округлились. — Я имею ввиду, что ещё скоро, и ты определишься, кто тебя привлекает. — Ах ты!.. Гань тут же прикрыла рот рукой и отвернулась. «Да что он вообще такое несёт?!» — кричал внутренний голос. Ответное молчание Сяо заставило Гань загнать себя в угол ненужными мыслями. — В этом нет ничего плохого. Наоборот, это изменит твою жизнь к лучшему. Ты ведь хочешь лучше понять людей? Пауза. Гань попыталась вернуть взгляд обратно, но безуспешно. — Нужно быть рядом с ними. Гань медленно обернулась. — С Наступающим. Сяо кивнул напоследок и исчез, оставив после себя мимолётные язычки тёмного пламени. Они выпустили в разные стороны не менее прохладный ветер, и нежно-голубая чёлка встряхнулась. Долго Гань смотрела на то место, где стоял Сяо. Городские празднества не унимались, песни тоже не умолкали ни на секунду. Салюты тем временем кончились. Вместо них в небо взмыли фонари. Гань подняла голову. Эти сотни ярких огоньков, поднимающихся всё выше, несли в себе чьи-то сокровенные желания. Вскоре небо полностью заволокло фонарями, и те кто были уже высоко-высоко, казались звёздами. Холод уже не чувствовался. Его активно отгонял поток крови, которое гнало бешеное сердце. Щёки начинали разгораться ещё больше, и уже не только от мороза. Со стороны голова Гань была неподвижна и спокойна. Но внутри о её стенки ударялись мысли. Вопросы, сомнения, случайные ответы — всё это не давало понять, о чём Гань вообще думает. А думает ли вообще? И всё-таки, второе полугодие точно обернётся чем-нибудь неожиданным. И обязательно в положительном ключе. Тем не менее, в голове всё-таки одна единственная мысль не давала покоя. Точный ответ на вопрос, о чём намекает Сяо и откуда он знает, раскрыл его кодовое значение. И уже контролировать, попытаться выбросить этот ответ из головы, успокоить себя и не покидать «решающую стадию» — безбожно. Гань наперёд прочитала сценарий и окончательно перешла на следующий уровень — смущённое отрицание. Через какое-то время Гань включает телефон, в надежде успокоить себя хоть чем-то. И потом её выбор пал на вацап с чатом под названием…