***
Имя «капитан Леви» произносили исключительно с придыханием. Он был словно не человек, а божий дар, посланный миру в качестве компенсации за пережитые страдания. Армин видел его только мельком. Когда разведчики проезжали мимо толпы на лошадях, Эрен занимал лучшее место: забирался на коробки, чужие телеги и чуть ли не на плечи незнакомых горожан. Армина теснили в сторону. Только изредка он видел проблески зелёных плащей между плотными рядами людских тел. Как-то ему повезло рассмотреть неожиданно молодого мужчину, но Армин сомневался, что это и есть Сильнейший боец человечества. Пока не вступил под его командование. Когда капитан Леви встал перед шеренгой новичков, Армина обжег жгучий стыд. Он всю жизнь грешил на рост и тощее никчемное тело, оправдываясь «я никак не могу на это повлиять», но вот оно, доказательство: он не недоросток, а обычный слюнтяй. Капитан был на дюйм ниже него. В носу защипало. Армин поднял глаза, чтобы не заплакать. К счастью, солнце сегодня скрылось за густой иссиня-серой пеленой и ему не пришлось жмуриться. — Ворон считаешь? — спросил капитан, вдруг оказавшись рядом. Армин вздрогнул. Он не слышал шагов — ни единого шороха гравия. Капитан Леви двигался и выглядел, как маленький опасный хищник. Вроде крошки-ласки с пушистой мордочкой, которая может за ночь передушить десяток кур. — Нет, капитан, — прохрипел от волнения Армин и запоздало откашлялся. На лице капитана Леви можно прочитать, что он работает с беспросветными идиотами.***
Когда капитан Леви был расслаблен, он немного прикрывал веки. Это означало, что все хорошо. Он не скучал, как думали многие, а просто видел, что его помощь сейчас не требуется, и позволял себе немного отдохнуть. Если кто-то ошибался, капитан хмурился — слегка сдвигал безупречно прямые брови. Когда уставал, то тер переносицу. Поджатые губы выражали разочарование. И только грусть не читалась по лицу: для этого нужно было следить за линией плеч. Армин наблюдал за ним при любой возможности. Он быстро понял, что, в отличие от него, капитан Леви — не тощий коротышка. Он весь состоит из сухих, прочных мышц. Он тяжелее, чем кажется, и гораздо, гораздо сильнее. Он летал быстрее, чем Жан, маневреннее, чем Микаса, изящнее, чем Хистория. Будто УПМ создавался для него одного. При взгляде на капитана Леви учащалось дыхание. Когда Армин произносил его имя, то растягивал гласные, дивясь тому, как нежно оно раскатывается по языку. Ле-ви.***
Конечно, капитан не предупредил об экзамене. Это и не было экзаменом в прямом смысле слова — никаких оценок, но как назвать ситуацию, в которой наставник берет секундомер и смотрит, чему вы научились? Жану не нужно было озвучивать, что Армин находится на грани обморока. Он и сам это знал. Он ненавидел смотры и, когда на площадке появлялись часы, выполнял упражнения ещё хуже, чем обычно: зрение мутилось, накатывало отчаяние, и ещё через пару секунд он боронил носом землю и баюкал ушибленные конечности. От мысли, что в этот раз он опозорится перед капитаном Леви, колотило ещё сильнее. Скорее всего, он даже не сможет достать меч. — Эй, ты, — глядя на него в упор, сказал капитан. — Садись. Будешь журнал заполнять. Армин подошел к нему на негнущихся ногах и уселся на деревянный ящик. От счастья хотелось целовать желтоватые страницы журнала. Армин не только избежит позора, но и сделает что-то полезное. Отнесясь к возложенной задаче со всей серьёзностью, Армин безупречным почерком вписывал все цифры и буквы, которые называл капитан, даже если не понимал их значения. Он следил, как бы не перевернулась шатко стоящая на земле чернильница; как бы с кончика пера не соскользнула предательская капля. Он был так взвинчен, что одна помарка или клякса — и у него случился бы сердечный приступ. Армин даже не заметил, что экзамен закончился, пока капитан не произнес над его головой: — Сойдет. Теперь отчеты на тебе. Когда Армин осмыслил сказанное, спина капитана Леви была уже почти не видна вдалеке.***
Новичков разделили на две группы, как иногда бывало в кадетском корпусе. К одной команде капитан приставил Эрда и Гюнтера, к другой — Петру и Оруо. Они выступали наблюдателями, которые должны будут решить, годятся ли новички для вылазки за стены. Армин попал во вторую группу. Его задача, как обычно, была связана с бумагами: капитан сказал конспектировать действия каждого члена команды и размечать путь по карте. Чем больше полезных наблюдений — тем лучше. Марко поручили роль лидера. Он должен будет провести отряд через лес, усеянный ловушками. Не то же самое, что сражаться с титанами взаправду, но идею выдвинул сам командор Смит. По его словам, больше всего разведчиков гибнут лишь потому, что ослабляют бдительность и верят, что увидят и услышат титана как минимум за сотню метров. Важно понять, что опасность подстерегает на каждом шагу. У них не было возможности усвоить этот урок во время атаки на Трост. — Я решил, — объявил Марко после получаса подготовки, — что буду скакать в середине, чтобы все слышали мои приказы. Поедем в две шеренги: каждый смотрит в свою сторону. Первая позиция самая опасная, нужны бойцы с быстрой реакцией — Микаса и Жан. Хистория рядом. Армин будет за моей спиной, в паре с Конни. Все согласны? Разведчики одобрительно промычали. Петра что-то шепнула на ухо Оруо. Он неприятно прыснул. Несмотря на нелепые попытки подражать капитану Леви, его клоунская натура все равно вырывалась наружу. В течение первых двадцати минут дорога была абсолютно чистой. Ребята начали расслаблаться, Жан и Конни просили ускориться, но по приказу Марко лошади продолжали скакать медленной рысью. — Райнер уже, наверно, на обратном пути к штабу! — в очередной раз проныл Жан. — Ты ещё скажешь мне спасибо, когда… — Стой! — крикнула Микаса. Жан резко оттянул поводья, отчего лошадь заржала и попыталась встать на дыбы. Жан все еще бездумно бормотал «тише, девочка», когда Микаса пояснила: — Вон, яма листьями присыпана. Надо в объезд. — В одну шеренгу, перестраиваемся на тропу слева, потом восстанавливаем строй, — сориентировался Марко. Пока ребята пробирались между стволов, Армин повернулся и спросил у провожатых: — Вы не боялись, что лошадь сломает ноги? — Там не глубоко. Но лучше потерять лошадь и оставить вас в штабе, чем лишиться всей группы во время вылазки, — объяснила Петра. Жан и Конни больше не жаловались. За все время они упустили только одну ловушку — выскочившее из-за кустов чучело трехметрового. Марко прикончил его, но будь титан настоящим, Хистория лишилась бы головы. Армину пришлось нарисовать крестик около ее имени. В остальном, они преодолели все: и титанов, и натянутый через дорогу канат, и болото, и размытую дорогу… Армин делал пометки на ходу, но не забывал следить за своей стороной, особенно теперь, после «смерти» Хистории, плетущейся за Петрой. Он замечал чучела издалека, предупреждал ребят и сдавал назад, чтоб позволить Конни или Марко с ними разобраться, раз уж руки заняты. «Микаса неуверенно держится в седле, — набрасывал он во время привала. — Марко хорош в стратегии, но Жан лучше импровизирует. Когда Конни…» Он прервался, почувствовав на себе чужие взгляды. Пока он сидел, прижимаясь спиной к стволу во время привала, Петра и Оруо заглядывали в свиток. Армин подавил порыв спрятать записки от чужих глаз. Он только выжидательно посмотрел на сопровождающих, ожидая вердикта. Его не последовало. — Я не уверен, что мое мнение будет объективным, — оправдался он, чувствуя себя все более неловко. — Мнение одного никогда не бывает объективным, мы всего лишь люди. Пиши, что видишь. Капитан, похоже, доверяет тебе, — подбодрила Петра. — Вы так думаете? — не поверил Армин. — А кто пишет во второй группе? — с хитринкой в глазах спросила Петра. Армин открыл рот, но вдруг понял, что такого приказа не прозвучало. Эрвин щепетильно относился к отчетам, потому что инспекция могла привязаться к любой мелочи и сократить финансирование. Если Леви не хотел писать их сам, то передавал либо Петре, либо Армину. — Он мне доверяет, — повторил Армин и устыдился того, что сделал это вслух. — Ему нравятся умные блондинчики, — хихикнул Оруо, за что Петра с размаху ткнула его локтем в ребра. Однако она не сказала ничего против. Когда они вернулись в лагерь, уже смеркалось. Стояла поздняя осень, солнце закатывалось все раньше, стылый воздух забирался под взмокшую за день рубаху. Бедра ныли от седла, и Армин вздохнул с облегчением, когда подошва коснулась земли. — Ну, как мы, обошли этих неудачников? — с наигранным воодушевлением спросил Жан, озираясь. Команды Райнера не было видно. — Результаты завтра, — прокряхтел Оруо и хрустнул спиной. — Арлерт, закинь бумажки капитану. Пока остальные поплелись в сторону казармы, ему пришлось вернуться в главное здание, на втором этаже которого разместились офицерские кабинеты и спальни. Он натянул рукава на ледяные пальцы, но зубы все равно стучали. Дверь всегда была закрыта на контрасте с гостеприимно распахнутым кабинетом Ханджи. Армин уже видел рабочее место капитана Леви: идеально чистое, полупустое, с красивым сервизом в шкафу, где должны храниться книги. Однако он впервые бывал здесь вечером. Похоже, слухи правдивы. Только человек, выросший в Подземном городе, мог работать при свете единственной тоненькой свечки, стоящей на краю стола. Здесь было темно даже по сравнению с улицей, но достаточно уютно. От чайника тянуло горьковатыми травами. Армину невероятно хотелось погреть об него руки, но, отдав честь, он убрал их за спину. Леви не выглядел ни капельки сонным. Скользнув глазами по отчету, он сразу убрал его в ящик. Армин ждал, что его отпустят, но приказа не последовало. — Налей себе, — вдруг сказал Леви, но, взглянув на замершего от удивления Армина, сделал это сам: достал из шкафа дополнительную фарфоровую чашечку с голубой каймой и протянул, придерживая за ободок. — Трясешься, как заяц. — Спасибо, капитан, — едва шевеля губами ответил Армин и взялся за ручку. Их пальцы соприкоснулись: чужая кожа казалась нестерпимо горячей. — Приятно пахнет. Небольшой глоток обжег небо, но ароматный пар и жар, который источала чашка, почти мгновенно остановили дрожь. Почти кипяток — залпом не допьешь, но Армин не посмел сесть, поэтому постоял перед столом еще пару минут, прежде чем чашка опустела. — Свободен, — не поднимая глаз, приказал капитан. Армин снова отдал честь и вышел, чувствуя, как в животе разливается тепло.***
«Ему нравятся умные блондинчики», — сказал Оруо. «Нравятся блондинчики». «Нравятся». Армин не мог понять, что он имеет ввиду. В элитном отряде Леви блондинов не было, да и среди новичков он больше всех выделял брюнетку Микасу и Эрена. Он точно не раздавал места в команде за красивые глаза. Так о чем говорил Оруо? Это не просто шутка, судя по реакции Петры. Армин ворочался больше часа, а когда всё-таки начал проваливаться в сон, в голове продолжало крутиться это нравятсянравятсянравятся***
— Бестолочь, — буркнул капитан Леви, выключив секундомер. Жан использовал три попытки, но так и не собрал УПМ достаточно быстро. Им нужно было отработать движения на случай, если механизм заклинит во время миссии, и придется быстро вернуть деталь на место. — Да это невозможно! — простонал Жан. — Армин, хорошо, — похвалил Леви. — Что… — выпучил глаза Жан, будто ожидая, что Армин сжульничал, и сейчас аппарат развалится на кусочки. — Следующие! — прогнал их Леви, встречая новую пару. Как только они отошли от столов, Конни хлопнул Армина по плечу, почти вбивая в землю. — Ты крут, парень, — восхитился друг. — Капитан хоть кого-нибудь еще хвалит? — Эрену он говорит просто «угу», а Микасе кивает, — отчиталась Саша, загибая пальцы. — Уже что-то, — закатил глаза Жан. — Меня он, кажется, скоро сожрет. — Да кто такую дрянь в рот потащит, — пошутила Имир и закатилась таким громким хохотом, что у Жана заполыхали уши. Армин отошел от ребят на пару шагов в сторону, чтобы унять часто бьющееся сердце. Капитан, действительно, ни разу на его памяти никого не хвалил.***
Тренировки подходили к концу. До экспедиции оставалось чуть больше недели, и в оставшееся время капитан стал учить их сложным маневрам, которые придумал сам. Армин слушал с приоткрытым ртом. Он восхищался этим человеком: капитан Леви не пытался укрепить свое положение в качестве Сильнейшего бойца человечества, а делился секретами мастерства с любым желающим, чтобы как можно больше разведчиков вернулись из-за стен живыми. Однако его советы мало стоили без врожденной сноровки. Микаса схватывала маневры с первого раза. Жан и Энни почти не отставали. Остальным приходилось изрядно попотеть, но со стороны никто не выглядел также жалко, как Армин. Тренируя «фирменное вращение капитана Леви», как его называл Оруо, Армин просто запутывался в веревке и падал с прижатыми к телу руками. К счастью, никто этого не видел. Вроде бы. Отряд уже отправился в столовую, когда Армин задался целью промучиться хоть до самой ночи, но выполнить это движение. Он и так знал, что с большой вероятностью станет обузой во время экспедиции. Он до сих пор был жив только потому, что в Тросте Эрен вытащил его из пасти титана. Армин знал, что не переживет, если кто-то из друзей снова пожертвует собой. Наверное, бока и спина уже полностью налились синим от частых падений. Очередной раз распутав канат и отряхнув форму, Армин поднял руку, чтобы выпустить гарпун, когда запястье обхватила чужая сильная рука. — Не прямо стреляй. По диагонали. От неожиданности Армин почти повалился назад, на грудь капитана, но Леви властно выправил его, повторяя инструкцию. — Целься туда, пониже дупла. И согни ноги в коленях. Не напрягайся сильно, — тихо сказал Леви у самого уха и указал рукой на соседний дуб. Выполнить инструкцию оказалось удивительно легко. Колени подогнулись сами собой — ноги будто превратились в желе. Прежде чем окончательно опозориться, Армин выпустил гарпун в нужное место и на автомате выполнил движение, которое тренировал несколько часов. Спустя мгновение, на землю спланировало несколько желтых листков, а Армин, вращаясь, описал идеальную дугу. Он прождал полминуты, прежде чем обернуться на капитана. Вопреки его опасениям, Леви кивнул. — Еще пять раз, — скомандовал он и отправился к остальным.***
«Ему нравятся умные блондинчики». нравятсянравятсянравятся***
Когда командор Смит готовился к экспедиции, он принимал любые предложения, потому что верил: много голов всегда лучше одной. Капитан Леви порекомендовал Армину составить собственную стратегию. Армин извел полстопки черновиков, прежде чем придумал план. Пришлось до трех ночи рисовать карту. Он хотел обратиться за помощью к Марко, но потом решил: «Это мое задание и только мое». В итоге план казался почти безупречным, по крайней мере на бумаге. Он не мог сомкнуть глаз до утра. Офицеры вставали раньше, поэтому Армин пролетел мимо кроватей старших ребят и без отлагательств помчался к капитану, как только стрелка показала одну минуту седьмого. Он улыбался, как дурак, которым и был на самом деле. Уже занеся кулак над дверью, Армин вспомнил, что похож на огородное пугало, и хотел было развернуться назад, но капитан, похоже, услышал его шаги. — Открыто, — сказал он. Армин сглотнул и повернул ручку двери. Если командора Смита можно было увидеть в офисе исключительно за работой с документами, то капитан Леви, ожидаемо, убирался. При виде Армина он приспустил белый платок до подбородка. В одной рубашке с закатанными рукавами он казался ещё красивее, чем обычно. Несмотря на примерно одинаковый рост, его кисти были почти в два раза крупнее, чем у Армина. Его-то точно никогда не путали с девчонкой. — Доброе утро, капитан. Я закончил стратегию. — Ты когда последний раз спал? — сдержанно удивился капитан, вглянув на него. — В прошлом году? — Нет, к-капитан. Уверенность постепенно таяла, но Армину было приятно, что капитан посмотрел на него. С его характером это можно счесть за проявление заботы. Говорил ли он то же самое другим кадетам? Может, Эрену? Они чаще всего оказывались наедине. — Неплохо. Я покажу командору, — сказал он, взяв карту, и положил руку на плечо Армина. На его лице появилось неизведанное пока выражение — слабое подобие улыбки. «Нравится», — вспомнил Армин. Облегчение и радость затопили его с такой силой, что он бездумно наклонился к капитану и чмокнул в губы. На секунду его любовь, его восхищение, благоговение перед другим человеком, были хоть на крупицу взаимными. Толчок в грудь был ошеломляюще болезненным во всех смыслах этого слова. В горле встал ком. Армин выдохнул удивленное «Леви» и сам себе зажал рот рукой. Он ведь не называл его так даже мысленно. — Вон, — сказал капитан. Армин выскочил в коридор вслепую — мир перед глазами расплывался.***
«Хлюпик», — повторяли местные ребята, пока он валялся на земле, прикрыв голову руками. Эрен не всегда был поблизости, а Армин никогда не умел драться. «Педик», — смеялся Барни, идейный вдохновитель всех малолетних задир Сигансины. Он был на шесть лет старше и высовывал кончик языка, когда целился носком ботинка между чужих ребер. Барни бил сильнее и резче, если Армин не мог сдержать крик. «Красавица», — бормотал ему в ухо какой-то пьяница. Армин видел его впервые в жизни. Половина беженцев слегла с лихорадкой. Чудо, что зараза не тронула самого жалкого доходягу во всем человечестве. Не в силах больше слушать надрывный кашель Микасы, Армин побрел к лесному ручью, чтобы нарвать душицы. В одном из переулков перед глазами мелькнул чей-то силуэт. Когда воздух вышибло из лёгких, а тусклый лунный свет перегородила гигантская фигура, Армин мог только вцепиться руками в волосатую руку. Ему повезло, что мужчина был слишком пьян и не удержался на ногах. Наверно, в таком состоянии его свалило бы и порывом ветра. «Двенадцать медяков. Двадцать, если не будешь реветь», — предложил другой мужчина в следующий раз, когда Армин оказался на улице один после захода солнца. Он простоял в ступоре целую минуту, прежде чем рвануть обратно в лагерь. Армин рыдал так тихо, что все ещё слышал урчание своего желудка. Он не знал, за что винит себя больше: за позорную заминку или за отказ. Он знал, что девчонкам платят по пять.***
Остаток дня Армин провалялся в постели, сославшись на простуду. Следующая ночь была тревожной и по ощущениям длилась несколько лет. Теперь начинался новый день, отговорки кончились и предстояло самое сложное — снова увидеть Леви. Армин подошел к умывальнику первым, а ушел — последним. Пальцы онемели от холодной воды. Армин провел ледяными руками по припухшему лицу. Глаза красные, а под ними — мешки, из-за которых он выглядел ещё моложе и слабее. Хлюпик. Вжимая голову в плечи, он добрел до столовой и насильно впихивал в себя кашу. Во рту было сухо, и приходилось запивать каждую ложку водой, чтобы протолкнуть ее в горло. Оказавшись во дворе, Армин смотрел только под ноги. Он боялся, что Леви всем расскажет о его позоре, вышвырнет за ворота за шкирку и даже Эрен не найдет слов, чтобы его оправдать. — Десять кругов по полю, — скомандовал Леви вместо этого. Армин бежал быстрее обычного, чтобы прятаться за кем-нибудь и не попадаться капитану на глаза. Однако, вопреки его опасениям, Леви ничего не сказал ни в этот день, ни на следующий. Взгляд капитана был таким же, как и раньше.***
Командор похвалил его стратегию. Армин и думать забыл об этих набросках и сперва не понял, с чем его поздравила Петра. Какое это имело значение, когда он больше не занимался отчётами. Леви передал эту ношу Бертольду, сказав, что каждый должен прочувствовать прелести бумажной работы на свой шкуре. Армин знал, что капитан придумал это на ходу, и он до сих пор носил бы свитки в его безупречно чистый кабинет, если бы сам не поставил жирную точку в их отношениях. В остальном жизнь текла своим чередом. Армин сильнее уставал на тренировках, но и свободного времени на то, чтобы убаюкать ноющие мышцы, тоже стало больше. Он часто лежал на кровати вспоминая ту самую секунду, которая стоила ему хоть сколько-то светлого будущего. Леви пах чаем с чабрецом. Губы оказались нежнее, чем Армин мог себе представить. Он стёр руки до кровавых мозолей на очередной тренировке и после обеда просто лежал на своей койке, когда Оруо заглянул внутрь, кривя рот сильнее обычного. — Где долговязый? — А? — Армин приподнялся и огляделся. Ребята куда-то подевались, и комната погрузилась в дремоту вместе с ним, только белая шторка иногда надувалась парусом. — Не знаю. — Так найди. Капитан Леви искал бумажки. Наводим порядок перед экспедицией, — пояснил Оруо с таким видом, будто каждая секунда нахождения здесь причиняла ему нестерпимую муку. Он ушел прежде, чем Армин нашелся с ответом. Конечно, вариантов было немного. Скорее всего, ребята собрались большой компанией и их будет слышно издалека. Кажется, они планировали сходить к реке. Вода слишком холодная для купания, но оставалась возможность порыбачить. Армин направлялся к выходу, когда заметил на кровати Бертольда готовый отчёт. Он уже знал, что будет ненавидеть себя за это, но все равно взял листы в руки.***
— Войдите, — сказал Леви, услышав стук. Его голос показался слегка усталым. Армин резко выдохнул, прежде чем открыть дверь и войти внутрь. Леви заполнял какую-то таблицу и не сразу поднял голову. К тому времени Армин уже приблизился вплотную к столу и сложил листы на краю. Поздно отступать — ноги будто приросли к полированному полу. Глядя на капитана сверху вниз, он заметил мелкие возрастные морщинки. Все новички думали, что Леви лет двадцать пять, но, похоже, ему за тридцать. Армину было абсолютно плевать. Хоть шестьдесят — это никак не повлияло бы на его чувства и намерения. — Вон, — снова сказал Леви, но в этот раз Армин не услышал стальных ноток. Только поэтому ему хватило смелости остаться. Леви сверлил его взглядом пару мгновений, прежде чем откинуться на спинку стула. Он плавно повел плечом — наверное, спина болела после часов работы за столом. Глаза казались черными, когда он сидел против света. Черными, спокойными, оценивающими. — Ты не знаешь, чего хочешь, — заявил он в итоге и вернулся к работе. Армин, не сводя с него взгляда, опустился на колени. Он видел, что делали девочки за пять медяков. Нижняя губа так дрожала, что пришлось ее закусить. Леви приподнял брови. Что это за выражение? Растерянность? Армин его еще не видел. — Надо нагружать вас побольше, чтоб не оставалось времени на ерунду, — в итоге выдал капитан, прежде чем вернулся к бумагам. Армин простоял так, игнорируя боль в суставах, пока не услышал шаги в коридоре. Едва скрипнула половица около самой двери, он вскочил и громко сказал: — Так точно, капитан! Армин бросился к выходу, но затекшие ноги не слушались и он чуть не упал в руки Ханджи Зоэ. Кажется, она что-то крикнула вслед. Наверняка расспросит Леви о произошедшем. Армин пал так низко, что даже не чувствовал себя униженным.***
Элитный отряд Леви прекратил свое существование. Конечно, об этом почти не говорили: последние несколько дней пришлось потратить на составление плана по поимке Энни, а потом вытаскивать людей из-под завалов. Жертв было много, в том числе среди разведчиков, но когда Леви не явился на организованную в центре города службу в честь погибших, Армин сразу понял — пришло время капитану справиться с собственным горем. Хотя с улицы все окна штаба казались черными, Армин разглядел в одном из них бледный красноватый блик. Было так тихо, что он слышал тиканье громадных часов в кабинете Ханджи. Когда из них выскакивала кукушка, все лошади заходились ржанием, хотя конюшня стояла на другом конце базы. В этот раз Армин не стал стучать. Он вошел и уже было решил, что в комнате пусто, когда разглядел в темноте неровное пятно. Леви сидел на диване, вытянув ноги и сжав бутылку в правой руке. Армин просто смотрел на него, пока глаза не привыкли ко мраку. Потом медленно подошел ближе, опустился на пол. Возражений все не было и не было. Тогда Армин, почти не колеблясь, положил голову на бедро своего капитана. За пару секунд справившись с удивлением, Леви засмеялся и зарылся пальцами в его волосы, поглаживая как котенка. Его голос звучал хриплым и куда более низким, чем обычно. — Настырный, — тихо произнес он, перебирая пряди за ухом. — Это какой раз, третий? Я бы и один не смог. Храбрый малыш. У Армина перехватило дыхание. Леви и правда только что сказал, что Армин храбрее него? Капитан был ужасно пьян. Леви отхлебнул. Армин слышал урчание в его животе — еще никому не пошел на пользу джин на голодный желудок. В бутылке плескался алкоголь, воздух тяжелел, и каждый раз, когда Леви выдыхал, Армина обдавало зловонной волной. Отвращения не было, только печаль. Бесконечная борьба ломает даже сильнейших. — Ты не знаешь, чего хочешь, — еще раз сказал Леви и попытался отнять руку, но Армин вернул ее на место. — Знаю. — Наглец. Леви снова засмеялся. Только в этот момент Армин до конца осознал, что навязывается не просто сильнейшему в мире солдату, а взрослому мужчине, у которого за плечами были десятилетия потерь и, наверное, дюжины таких же жалких, влюбленных дураков. — Мне очень жаль вашу команду. Соболезную, — сказал он, хотя язык еле ворочался в пересохшем рту. — Такова жизнь, малыш. Ты умрешь. А если нет, то умрут все вокруг тебя. — Вы не умрете, — тут же ответил Армин, дивясь тому, каким разговорчивым капитан стал, стоило алкоголю затуманить его рассудок. — Я тоже так думаю, — с необычной горечью в голосе согласился капитан. Армин приподнялся. Он не мог разглядеть лицо Леви, но и без того знал, какое оно: свинцово-серые волчьи глаза, поджатые губы, небрежная челка, из-за которой капитан, разменяв четвертый десяток, до сих пор казался молодым. Армин осторожно погладил его большим пальцем по нежной щеке. — Дурная пошла молодежь, — то ли серьезно, то ли в шутку укорил Леви. — Какие времена, такие и мы, — отшутился Армин и, задержав дыхание, опустился на колени капитана. — Трясешься как заяц, — снова припомнил Леви, будто, как и Армин, неоднократно прокручивал в голове каждую их встречу. Армин не ответил. Раз уж он здесь храбрый, то ему делать первый шаг. И все остальные, если понадобится. Он приобнял Леви за шею, и второй раз в жизни прижался к чужим губами. Он уже не чувствовал запаха или вкуса спирта, только тепло кожи и прижавшегося тела. Слои ткани не могли скрыть крепкие мышцы капитана. Сердце Армина стучало так громко, что, когда закричала безумная кукушка Ханджи, он даже не вздрогнул. В эту минуту весь мир был в его руках. — Что бы ты себе не придумал, я тебя не люблю, — все еще не двигаясь навстречу, сообщил Леви. — Я знаю, — ответил Армин, который ни секунды не заблуждался на этот счет. Этого было достаточно для Леви. Он наконец отставил бутылку и одним движением увлек Армина на диван, нависая сверху. И хотя тело Армина еще много часов сотрясала дрожь, в груди было на удивление спокойно.