Пока цветет полынь

       Свою смерть, как бы странно это ни звучало, София не помнила.        Последним воспоминанием был обычный вечер после работы, когда она уставшая легла спать, а после — по ощущениям София провела в беспамятстве несколько месяцев. Были голоса, что звучали везде и нигде одновременно. Были руки, большие и мягкие, они приносили с собой запах молока и меда.        Когда же София смогла продержаться в сознании больше пары минут, то поняла, что находится она где угодно, но только не дома, и даже не в своей стране.        Запахи, звуки, ощущения — всё было иным. Не таким, как все двадцать лет её жизни.        Тот факт, что она скорее всего переродилась в другом времени девушка осознала далеко не сразу. Детское тело было не в состоянии сфокусироваться на одной мысли дольше пяти минут; слишком ярко реагировало на внешние раздражители и быстро уставало.        Со временем становилось легче и София узнала своё новое имя — Хелейна. В этой жизни у нее были братья — старший Эйгон и крохотный новорожденный Эймонд. София — Хелейна, пора бы привыкнуть - с ужасом понимает, что действительно родилась в средневековье. Ее новой матери на вид едва пятнадцать, а уже трое детей.        Хелейне хочется кричать от паники и обратно домой. Средневековье, чертово средневековье. Время, когда люди пачками мрут от антисанитарии, эпидемий, отсутствия нормальной медицины, непрекращающихся войн за территории, а девочек отправляют рожать с двенадцати лет. Нет, она определенно не желала променять все блага цивилизации на непонятно что!        В детском теле были свои положительные моменты — Хелейна кричит и плачет, устраивая своим сиделкам не самые приятные дни. Но ей плевать; она лишилась семьи, друзей и близких, ее будущее, ради которого она училась и работала не покладая рук, разбито и эти осколки никогда не соберутся во что-то цельное.        Хелейна не помнит в какой момент служанок сменяет ее новая матушка. Эта девочка еще не отошла от последних родов и Хелейне даже становится совестно, когда она отмечает усталость на осунувшемся лице (так быть не должно, она ведь сама еще ребенок, это так неправильно). Но эти жалкие крупицы сочувствия тонут в море ярости и обиды.        Она этого не хотела! Она не просила о новой жизни, когда ее устраивала прошлая! Верните ее обратно!        Но время шло, на место злости приходит пустота. Хелейна все также просыпалась в детской кроватке, видела все те же лица служанок, все также проводила время с братьями и матерью.        А потом в тихих разговорах служанок мелькает фамилия её новой семьи и Хелейна думает, что в прошлой жизни была как минимум сторонником Гитлера.        Таргариен. Хелейна Таргариен.        Она переводит взгляд на брата, которого переодевают для прогулки служанки. Эйгон Таргариен. Рядом сидит Алисента Таргариен — её матушка. В соседней комнате спит Эймонд Таргариен.        Нужно быть полной идиоткой, чтобы не сложить два плюс два. А Хелейна никогда себя дурой не считала.        Она смеется и думает, что да, не дура, но точно полная неудачница. В такую задницу умудрилась попасть — выйти замуж за родного старшего брата, родить в четырнадцать, стать свидетелем убийства своих детей, а потом и умереть в неполные двадцать один.        Алисента прижимает ее к груди, гладит по спине и коротким волосам, шепчет что-то успокаивающее. Хелейна цепляется за ее платье, тычется носом ей в шею и плачет.