За руку в прогулках по лезвию

Новость о гибели короля Эребора разлетелась быстро. Так же быстро эта новость долетела до Трандуила. Он тут же послал письмо, в котором интересовался здоровьем сына и спрашивал, как скоро тот вернётся домой. Леголас тут же отправил ответ, успокоив отца и обещав, что вернётся через неделю. Настроен он был решительно. Кили отказывался верить в то, что происходит. Прошло пару дней с того момента, как он стал королём. Поселиться в прошлых покоях Даина он напрочь отказался и приказал заколотить дверь в них. Все эти два дня он не выходил из тронного зала. Еду ему приносили, которую он почти не ел, а спал на полу. Под глазами залегли тёмные тени, а лицо приобрело нездоровый оттенок. Никто не мог понять, что с ним происходит. Балин, приходивший к нему по два раза в день, считал, что это следствие усталости и стресса, но истинная причина крылась далеко не в этом. Фили помогал ему с выполнением королевских обязанностей и присматривал за Леголасом, которого Кили нарочно избегал. Единственное место, кроме тронного зала, где появлялся Кили, были кузни. Он никак не мог избавиться от привычки работать наравне со всеми. И хоть остальные гномы настойчиво убеждали его в том, что это вовсе не обязательно, Кили всё равно каждый день приходил туда. И не только, чтобы за работой отвлечься и не думать о Леголасе, но ещё и потому что считал, что ни чем не отличается от остальных, пусть и теперь является королëм, поэтому и работать должен вместе с ними. С утра он шёл в кузни, а к вечеру выматывался на столько, что у него уже просто не было сил думать о чём-то. Только это помогало не свихнуться окончательно. Нельзя было сказать, что он не хотел видеть Леголаса. Он хотел. Хотел до безумия и дрожжи в коленях, до болезненных спазмах в груди. Но понимал то, что если сейчас позволит себе привязаться к Леголасу ещё сильнее, то отпускать его, будет равно смерти в муках. Тот в свою очередь ни разу не приходил к нему, а Кили не понимал, почему. Скорее всего, чтобы избавить из обоих от боли, но… Если бы он пришёл, если бы сказал, что останется, прижал бы Кили к своей груди и поцеловал в лоб… Он бы избавил его от неё. Навсегда. Но он не приходил. Скорее всего даже не думал. И от этого было ещё больнее. Прошло ещё два дня. Кили впервые за это время вышел из тронного зала куда-то, кроме кузниц. Он не знал, зачем. Ему просто хотелось побродить по подгорным коридорам, которыми он теперь владел по праву. Разум до сих пор не мог в это поверить, а душа уже начала привыкать. Медленно, осторожно, будто бы боялась обжечься, но всё же. В любом случае, выбора у него не было. Кили бродил по коридорам, растворяясь во времени и пространстве. Мыслей не было. Не было и чувств. Только пустота. Кили не знал, куда ему деться от неё, и это пугало. Когда правил Даин, он всем сердцем желал не испытывать ничего, чтобы было не так больно. Научиться сдерживать эмоции. И он научился, но… Сейчас очень остро ощутил разницу между сдерживать и не испытывать. Второе было намного страшнее. Он будто бы проваливался в пропасть. Мир рушился под его ногами. Ногами, которые незаметно принесли его к двери собственной комнаты. Он не появлялся там уже несколько дней и не собирался до отъезда Леголаса. Кили прижался лбом к двери и тяжело вздохнул. Осталось два дня. Два дня и он больше никогда его не увидит… Леголас останется лишь тенью воспоминаний. Кили спустился на пол по стеночке и прижался спиной к двери. — Пожалуйста, будь моим… — неосознанно прошептал он и поднял голову, не давая слезам скатиться из глаз, — Пожалуйста, будь моим… — снова повторил Кили, — Я люблю тебя. Люблю. Люблю… *** Прошло ещё два дня, которые тянулись для Кили как два года. Мысли об эльфе не покидали его ни на секунду и это было сродни пыткам. Настал день отъезда Леголаса. Они не разу не пересеклись за это время, но Кили решил, что должен проводить его. Увидеть в последний раз. Он не стал звать с собой кого-то ещё. Ни к чему были эти пышные церемонии. И к тому же, долгие проводы — долгие слëзы. И вот наконец они столи рядом около двери и не могли произнести ни слова. Кили знал, что выглядит он не лучшим образом, ведь за эту неделю он нормально не спал и не ел, но ему было всё равно. Скоро за Леголасом должны были приехать и забрать его. Всё закончится. Для Кили точно. Он решил, что постарается смириться и жить дальше, постарается осчастливить свой народ, несмотря на то, что сам не чувствует вообще ничего, но он понимал, что всё это потеряет всяких смысл, жизнь в Эреборе станет серой и скучной, без чувств и эмоций, стоит Леголасу переступить порог и покинуть Подгорное королевство. — Почему ты избегал меня всё это время? — вдруг спросил Леголас. От звука его голоса, по которому Кили изголодался за эту неделю, приятно защемило сердце. Он не сразу нашёлся с ответом. Чувство вины больно укололо его, стоило заметить грустные нотки в голосе эльфа. Но сразу следом за этим пришло осознание, что Леголас совершенно не переживает о том, что прямо сейчас разбивает его душу и сердце вдребезги. — Чтобы не было больно отпускать, — наконец ответил Кили. Он сказал правду, но умолчал главное — больно будет в любом случае. — Я бы остался, если бы мог, — виновато прошептал Леголас и опустил голову. Кили внезапно почувствовал ярость, вспыхнувшую в груди. — Так почему ты не можешь?! Почему?! Тебе плохо здесь?! Объясни, что тебе не нравится, я всё сделаю, всё исправлю! Всё! — воскликнул Кили и слегка встряхнул Леголаса за плечи. Тот испуганно отшатнулся и уставился на него полными ужаса глазами. — Прости… — прошептал Кили, — Прости, я не хотел пугать тебя. Леголас ничего не ответил. Он потупился, нервно перебирая в пальцах ткань рубашки, в которую был одет, а потом произнёс: — Я… я уже отдал тебе свою душу и сердце, но. Кили остановился, внимательно слушая Леголаса. Он боялся, что один неосторожный вдох может заставить того замолчать. — Но… я понимаю, что если стану твоим, мне придётся отдать ещё и тело. А после того, что со мной...после того, что было в плену. Я не уверен, что смогу. Кили слушал его и не мог поверить своим ушам. Неужели причина действительно была только в этом? Неужели Леголас серьёзно думал, что Кили потребует от него такого, зная, через что ему пришлось пройти? — Я не просил тебя об этом, — мягко проговорил он, подходя к Леголасу, осторожно касаясь его рук и заглядывая в глаза, — Не просил и никогда не попрошу. Твоей души и сердца мне будет более чем достаточно. Леголас поднял голову. На его лице невозможно было прочитать какую-то одну эмоцию. Скорее всего, он чувствовал слишком много одновременно. По щеке его скатилась кристально чистая слеза и капнула на пол возле их ног. Кили вдруг понял, что наконец-то начал чувствовать что-то. В душе загорелась надежда. И пусть она граничила с отчаянием и была очень-очень слабой, плевать, главное, снова появилась. — Ты любишь торжества? — внезапно спросил Леголас. Кили нахмурился. Он совершенно не понимал, зачем тот так сильно сходит с темы. — А при чем... Ну... Допустим, — неуверено ответил он. Леголас улыбнулся и хотел было что-то сказать, как вдруг послышался звук цоканья копыт и около Эребора появился всадник на белой лошади. Его тёмные длинные волосы трепал ветер, а лицо выглядило молодо, даже немного по-детски. «Ну всё. Он уезжает…» — мелькнула вдруг мысль, а следом сердце болезненно сжалось. Леголас подошёл к всаднику, а Кили зачем-то пошёл за ним. Будто бы надеялся, что эльф заберёт его с собой. Наивный… — Ивелион, поезжай-ка ты к отцу и передай, что я приглашаю его на торжество через неделю, — внезапно проговорил Леголас. Так называемый Ивелион вскинул брови и удивлённо уставился на него. Кили покосился на него, как будто видел впервые. Опять он с этими торжествами, как с ума сошёл. — Что за торж..., — начал было он, но Ивелион его перебил: — Но… Ваша Светлость, владыка сказал, доставить вас в Мирквуд. — Тшшш, — прошептал Леголас, подняв вверх одну руку, — Я остаюсь в Эреборе. — Чего?! — воскликнули в один голос Кили и Ивелион. Леголас усмехнулся, явно довольный произведённым эфектом, — Я решил, что останусь, — сказал он, обращаясь к Ивелиону. Затем повернулся к Кили и сказал, — Я выйду за тебя.