Спасаем

Уже на пятой странице Серена поняла, что Джаспер не слушает — смотрит в стену, думает о чем-то своем, на лице застыло напряженное, болезненное выражение. Она запнулась посреди предложения, замолчала; он тоже молчал. — Ты же сам просил, чтобы я читала тебе ее, — Серена потрясла здоровенным томом — трактатом по военной стратегии, в котором сама понимала одно слово из трех. — Только потому, что это лучше, чем слушать вашу болтовню, — ответил он, все еще не глядя на нее. Серена подавила вздох, снова открыла книжку. — Так мне читать? — Уйди, — сказал Джаспер. — Не обязательно торчать здесь круглосуточно. Она заколебалась. — Уйди, — повторил он. — Я ничего не буду делать. Я обещал Хендрику. Серена положила книгу на тумбочку рядом с кроватью — пусть сам читает, если хочет — и вышла из комнаты. Из кухни неподалеку вкусно пахло какой-то выпечкой, Серена потянула носом, но соблазн завернуть туда переборола. У нее было более важное дело. Хендрик нашелся в саду неподалеку — сидел под деревом и точил меч. Увидев Серену, он нахмурился. — Мне пора идти к нему? Я должен был кое-что у него спросить, но думал, что попозже зайду. — Сам с ним сиди, — она плюхнулась на траву рядом. — Он твой друг, в конце концов. — Что случилось? — Хендрик отложил меч и подобрался — как перед боем. Серена замялась, а потом, решившись, выпалила то, что давно мучило ее: — Слушай... Ты уверен, что сделал ему добро? — Хендрик нахмурился еще сильнее. — Я имею в виду... он вовсе не выглядит счастливым. А уж та попытка... — Нет, — оборвал он ее. — Не смей так говорить. Если бы я не спас его, он бы сейчас был мертв — как мертвы почти все слуги Мордегона, кроме Мии. Поэтому я даже говорить об этом не хочу. Ты сама-то соображаешь, что несешь? Серена запнулась. Опустила глаза. Он был прав, если подумать — разве можно было просто бросить Джаспера умирать? — А что касается того, что он несчастлив... Да, сейчас ему плохо, но это пройдет. Думаешь, мне хорошо было, когда я понял, кому служил шестнадцать лет? Но я выкарабкался — и он сможет. Он, в конце концов, намного сильнее меня. Серена покачала головой. Если и было что-то, чего она никак не могла понять — так это такой безумной, слепой веры Хендрика в друга. Казалось, ее ничем невозможно было поколебать, и, глядя на эту веру, куда понятнее становилось его стремление во что бы то ни стало сохранить ему жизнь. Жаль, у Серены такой веры не было. Хорошо, что судьбу Джаспера решала не она. Судьбу Джаспера решил Хендрик. Там, в Крепости Страха, когда закончился последний бой с генералами Мордегона и впереди остался только сам колдун, проигравший Джаспер стоял на коленях, тяжело опираясь на свой посох. Сражаться он больше не мог, но и сдаваться не собирался, похоже, намереваясь преградить им путь своим телом, если понадобится. Серена переглянулась с остальными — решимости его добивать ни у кого не было. — Ладно, — пробормотала Джейд и сделала шаг. — Кому-то придется... — Подожди, — Хендрик протянул руку, останавливая взметнувшееся копье, потом оглянулся и подошел к Серене. — Я одолжу?.. Она не успела удивиться — он вынул магический посох из ее рук, в два шага преодолел разделявшее их с Джаспером расстояние, размахнулся и ударил его тяжелым набалдашником по голове над ухом. Джаспер без звука сполз в крошево камней под ногами, Хендрик опустил посох и выдохнул, как после долгой утомительной работы. — Стоило меня останавливать? — подала голос Джейд. — Ты так и так его прибил. — Ну не насмерть же, — застенчиво отозвался он. — Я бы хотел его забрать. Добровольно он с нами не пойдет, к тому же впереди еще бой с Мордегоном, так что... Веревки кто-нибудь взял с собой? Веревки оказались у хозяйственного Раба, а у Сильвандо — неплохой навык обращения с ними. — Не сбежит, даже если придет в себя, — пробормотал он, затягивая последний узел. — Главное, теперь его не забыть при отступлении. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал Эрик. — Он меня в Гондолии в заложники брал, он чокнутый. Если тебе мало проблем... — Он мой друг, — тихо, но твердо ответил Хендрик. — Я не оставлю его в руках Мордегона. В этих словах было столько решимости, что все замолчали. Когда они вошли в комнату, первым, что встретило их, было ударившееся в дверь за плечом Хендрика яблоко. — Не попал, — разочарованно произнес Джаспер. — Тебе обязательно быть таким засранцем? — не удержалась Серена, поднимая яблоко. Джаспер пожал плечами. — Нет, но это весело. Пришли мне нотации читать? Вдвоем, потому что иметь дело с демоном-генералом поодиночке страшно? Хендрик вздохнул. Иногда Серена поражалась его долготерпению: даже у нее уже сдавали нервы от поведения Джаспера — а она ведь росла с Вероникой! Джейд — та и вовсе отказалась к нему заходить, потому что «У меня выдержки никакой, а рука тяжелая, еще прибью ненароком». И только Хендрик терпел и терпел — будто готов был снести от друга любые выходки, даже самые отвратительные. — Спросить кое-что хотел, — мирно сказал он, садясь на стул рядом с постелью. — То, чем Мордегон убил Иггдрасилль — это просто сила тьмы? Что именно он такого сделал, что дерево засохло? Серена изумилась: такого вопроса она не ожидала, да и Джаспер, похоже, тоже. Он недоуменно нахмурился: — С чего ты взял, что я знаю? — Ты единственный из нас, кто может это знать. Если уж у тебя нет этой информации, то я не знаю, к кому... — Технически, — задумчиво ответил Джаспер, — это была не столько сила тьмы, сколько манипуляция жизненной силой. Он высосал из дерева жизнь, использовав меч тьмы как проводник и катализатор. Но зачем тебе это? Дерево воскресло, насколько я понимаю. — Это не мне, — ответил Хендрик и встал. — Это Люминари и Рабу. Они что-то задумали, хотя пока ни с кем своей идеей не делились. Спасибо, что ответил. И пожалуйста, не бросайся больше едой: ее достаточно сложно доставлять в Арборию, чтобы так ее переводить. Джаспер закатил глаза и бросил в него подушкой. На сей раз попал: подушка ударилась Хендрику в грудь и упала на пол, тот невозмутимо поднял ее и положил обратно на кровать. — Еще что-то? — спросил Джаспер, и Хендрик покачал головой. — Тогда проваливайте. Мир спасать или что там еще делают герои. Серена поймала взгляд Хендрика и развела руками. В первые дни после возвращения из Крепости Страха он вообще отказывался с кем-либо говорить, делая вид, что не слышит никаких обращенных к нему слов. Хендрик часами пытался к нему достучаться, но тщетно — Джаспер лежал лицом к стене и притворялся глухим. Потом он все же не выдержал, ответил — и это вылилось в грандиозную ссору. Серена не собиралась подслушивать, но в тот вечер оказалась рядом, а они кричали друг на друга так громко, что закрытая дверь никак не мешала разобрать каждое слово. — Хватит делать вид, что ты озабочен моим благополучием — тебе шестнадцать лет плевать было на то, что Мордегон со мной делал! — Я не отрицаю своей вины, но ты ведь тоже выбрал молчать и ненавидеть вместо попросить помощи! Как я мог знать, что происходит, если ты все это время делал вид, что все в порядке?! — Ну конечно, ты никак не мог заметить — ты был слишком занят самоудовлетворением на собственные великие достижения! — Это просто несправедливо! — Ну так сделай так, чтобы было справедливо — прекрати эту показуху и казни меня показательно за то, что я был правой рукой Мордегона!.. Хендрик в тот вечер взял две бутылки вина и залпом осушил их, сидя на полянке позади храма, а напившись, упрямо сводил брови и повторял: «И все равно я вытащу тебя». Джаспер решил иначе. Среди своих вещей он нашел крепкий кожаный ремень, зацепил его одним концом за крепление для лампы на стене — и попытался одним махом все закончить. Нашла его одна из уборщиц, подняла тревогу, позвала Серену — и та до утра пыталась вернуть его к жизни, а в голове билось предательское «Зачем?» И сейчас, когда он снова и снова изводил их, похоже, мстя таким образом за то, что вытащили его из-за грани смерти уже дважды — этот вопрос возвращался снова и снова. Серена гнала его, зная, что нельзя так думать, что каждая жизнь — священна. А он не уходил. Про замысел Раба и Люминари она узнала на следующий же день — когда старик поймал ее, спешащую к Джасперу, и отвел в сторонку. — Мы хотим попытаться спасти Веронику, — сказал он без предисловий. Серена покачала головой. Раньше она тоже хотела спасти Веронику, раньше она верила, что это возможно, а сейчас окончательно отпустила сестру — и поэтому не сразу поверила, что он это всерьез. — Мы считаем, что это можно сделать, если понять, что именно ее убило, и обратить эту силу вспять — так же, как после гибели Мордегона ожил Иггдрасилль. Серена молчала. Внутри все смерзлось, она не знала, как реагировать на эти слова, и не могла понять, зачем они это делают. Чтобы ей еще больнее было расставаться с надеждой, чем в прошлый раз? Раб, похоже, понял ее настроение. — Мы не разрешения у тебя спрашиваем. Сынок будет пытаться, хочешь ты того или нет — он чувствует себя виноватым и будет исправлять свою ошибку. Но я считаю, что правильно будет, если ты будешь знать. — Я... помогу, — с трудом выдавила Серена. — Если нужно будет мое участие... В горле застрял ком, она неловко кивнула и, чтобы не продолжать, махнула рукой, дескать, надо бежать. Раб не стал ее останавливать. Перед дверью в его комнату она остановилась, прижалась лбом к холодному дереву. Внутри было пусто и ужасно хотелось реветь. Ну ведь похоронила, отплакала, отпустила — зачем все это сейчас? Люминари чувствует себя виноватым — а не будет ли он виноват перед ней, Сереной, за то, что дал ей надежду — и не оправдал ее? Тем временем прошло уже минут десять, как она должна была сменить Хендрика у постели их невыносимого пациента, и нужно было брать себя в руки. Она сама согласилась на это — почему сейчас ее эмоции должны были помешать? Постаравшись успокоиться, она толкнула дверь, кивнула Хендрику. Тот похлопал друга по плечу, встал. — Я не знаю, умеют ли здесь в Арбории готовить гелиодорское жаркое, но я обязательно спрошу, и если да — попрошу подать тебе на ужин. Джаспер махнул рукой, мол, уходи уже, и хмуро взглянул на Серену. Та подошла, взяла с тумбочки книгу, села на стул, на котором только что сидел Хендрик. Попыталась сосредоточиться. Голос дрожал. — Стой, — произнес Джаспер, едва она успела прочитать пару абзацев. — Что случилось? Она молчала. Он был, наверное, последним, кому она могла начать жаловаться. — Реви, если хочешь, — буркнул он. — В этом будет больше толку, чем в таком чтении. Серена медленно закрыла книгу. Губы дрожали, и ей казалось, что вот сейчас она действительно разревется — и этим наверняка даст ему новый повод для издевок. Джаспер вздохнул. Уставился в потолок. — Что случилось? — повторил мягче. — Слушай, в этом городе вряд ли есть человек хуже меня, поэтому я не стану тебя осуждать, что бы ты там ни натворила. Серена сжала кулаки на переплете и вдруг — неожиданно для самой себя — заговорила: — У меня была сестра, Вероника. Она погибла вместе с Иггдрасиллем. — Мелкая такая, магичка? — переспросил Джаспер, и Серена кивнула. — Прости. Она закусила губу. — Она была не мелкой, мы близнецы вообще-то... Когда Мордегон уничтожил дерево, она телепортировала нас всех прочь, а сама осталась. Я смирилась с этим. Попыталась жить дальше — хотя это было нелегко, мы всю жизнь вместе. А сейчас Люминари чувствует себя виноватым в ее смерти и хочет попытаться ее спасти, а мне страшно. Страшно, что я поверю, а у них ничего не получится, и мне снова будет невыносимо. И не помочь я не могу, ведь это моя сестра... Она замолчала и только тогда поняла, что слезы все-таки полились по щекам. Яростно вытерла их рукавом. Джаспер молчал. Спокойно смотрел ей в лицо, и его всегда хищные желтые глаза сейчас казались мягкими, золотыми. Не смеялся — и это, наверное, было огромной уступкой с его стороны. — То есть ты боишься разочароваться, — тихо сказал он. Серена пожала плечами. — Получается, что так. — Но если бы ты точно знала, что ее возврат возможен — ты бы относилась к этому по-другому? — Но я не знаю, — возразила она. — Это все попытки, построенные исключительно на чувстве вины Люминари. — Нет, — резковато ответил Джаспер и тут же смягчил тон. — Поверь, я разбираюсь в чувстве вины получше многих... На одном нем такое не делается. Хендрик вчера спрашивал, чем Мордегон убил Иггдрасилль — теперь я понимаю, зачем. И понимаю, что его вопрос не лишен смысла, — он немного помолчал, словно размышляя. — Ты сказала, вы близнецы. Почему ты выглядишь, как молодая женщина, а она — как маленькая девочка? Недоумевая, почему он спросил об этом, Серена рассказала про гробницу рядом с Хотто и проклятие, насланное на Веронику ее хранителем. — Время, — задумчиво произнес он. — Устроишь мне разговор с Люминари? Сам он сюда не заходит после того, как я бросил в него ложкой и попал в лоб... Но пусть не обижается, я считаю это реваншем за поражение в Крепости Страха. Серена подавила вздох, но с удивлением поняла, что плакать больше не хочется. Почему-то его спокойный тон — и отсутствие насмешек! — и на нее подействовал успокаивающе. Она хотела поблагодарить его за это — но слова застряли в горле. Люминари не пришлось долго уговаривать: пробормотав что-то вроде «Но уберите от него все, чем можно бросаться в людей», он позвал с собой Раба, по пути они перехватили Хендрика и вместе с Сереной пришли в комнату Джаспера. Тот привстал, облокотившись на подушку. Поморщился, потер шею, с которой до сих пор до конца не сошли следы ремня. — Серена рассказала мне про вашу идею. Я не знаю, какие у вас соображения, но у меня есть одно. Вероника — так ее зовут? — попала под проклятие, уменьшившее ее возраст. Время — это такой же источник магии, как сила тьмы или света. Прожитое нами время не уходит в никуда, оно собирается в Иггдрасилле — именно это дает возможность дереву возвращать нас в воспоминания о прошлом. И когда Вероника стала ребенком, ее время... — Я понял! — воскликнул Раб, хлопнул себя по лбу. Все остальные недоуменно уставились на него, Джаспер поднял руки, дескать, дальше ты, и Раб торопливо заговорил: — Когда девочка стала малышкой, ее время, то, которое она однажды уже истратила — когда выросла до взрослого возраста — снова вернулось к ней. Это ничейное время, вроде бы уже прожитое и принадлежащее Иггдрасиллю, но в то же время ее собственное. Если бы она осталась жива, она просто прожила бы его еще раз. Понимаете, что это значит? — Нет, — дружно ответили Люминари, Хендрик и Серена, и Раб покачал головой. — Ну что ж вы так... — Это значит, что мертва она не до конца, это нерастраченное время все еще привязывает ее душу к этому миру, не давая ей раствориться в Иггдрасилле, — резко вклинился Джаспер. — Тот, чье время не подошло к концу, уйти не может. А у нее вон какой его запас оказался. Все замолчали. Серена поняла, что стоит с открытым ртом, и захлопнула его. Люминари заморгал. — Так, я вроде бы понял, хоть и не совсем. Как мы можем это использовать? — Это уже другой вопрос, — пробормотал Раб. — В принципе, вы оба, — кивок на них с Хендриком, — видели такую не ушедшую, привязанную к этому миру душу — я про мастера Панг сейчас говорю. Но вернуть такую душу к жизни... — Вообще-то душа Мордегона была такой, — сказал Джаспер. — Пока он не нашел способ снова воплотиться. Повисла такая глубокая тишина, что стало слышно шуршание метлы, подметающей коридор. Потом Люминари покачал головой. — Нет, Мордегон обратился во зло. Если для возвращения Вероники придется подтолкнуть ее к тьме... — А я для кого сказал, что время — это такой же источник магической силы, как и тьма? — спросил Джаспер, и Серена почувствовала, что у нее кружится голова. Она поверила. Впервые... Наверное, впервые со времени падения Иггдрасилля она действительно на какое-то мгновение поверила, что Веронику можно спасти. Бросив взгляд на Джаспера, она увидела, что он слегка улыбается. Маги Арбории им ничем помочь не могли: они специализировались на белой магии и ничего не знали о манипуляциях со временем. Серена, Люминари и вызвавшиеся помогать им Сильвандо с Эриком опросили всех стариков в поселке, но все одинаково чесали затылки и советовали обратиться к кому-то еще. Выбор «кого-то еще» был не особенно богат. Серена заикнулась было о подводном мире — тяжелый взгляд Люминари напомнил ей о постигшей этот мир судьбе. Как найти непонятное существо с удочкой, похожее, знавшее все на свете, ни он, ни Эрик тоже не имели представления. Идею снова подал Джаспер. После того разговора он как-то ожил, перестал бросаться едой и предметами и начал понемногу проявлять активность — сначала ходьбой, потом — простыми упражнениями, потом взялся за оружие. В тот раз Серена нашла его во дворе кузницы, где он с энтузиазмом — хоть и то и дело останавливаясь отдохнуть — рубил мечом тренировочный манекен. — Ты себя нормально чувствуешь? — обеспокоилась она, услышав хриплое, с присвистом его дыхание. — Не усердствуй так, тебе ведь очень сильно досталось и в Крепости Страха, и... позже. Джаспер опустил меч, потер шею. Он явно очень устал: золотые глаза лихорадочно блестели, на лице проступили пятна, на лбу выступили капельки пота. Его длинные, собранные в хвост светлые волосы растрепались, несколько прядей выбились из-под ленты и лежали на плечах, но он, по крайней мере, сделал попытку расчесать и собрать их, и это тоже показалось Серене хорошим знаком. — Ничего, справлюсь, — ответил он. — Кстати про Крепость Страха. Вы уже обыскали ее руины? — Нет, а зачем? — изумилась Серена, и он закатил глаза. — Очевидно, что если мы ищем способ сделать что-то невероятное, то нужно всесторонне изучить того, кто это невероятное все-таки сделал. Да, нам может не подойти его способ, но это не значит, что информация будет лишней. Серена сначала отметила это «мы», а потом — саму идею. Это действительно не пришло никому в голову. Да, Мордегона обсуждали, но пойти в само средоточие его силы искать там сведения — нет, об этом никто не подумал. — Нам нужен будет проводник, — сказал Люминари, когда она поделилась этой идеей с остальными. — Джасперу придется пойти с нами, никого, лучше него, для этой роли не найти. Серена покачала головой. — Он не сможет. Он еще не восстановился и даже здесь, в Арбории, с трудом дышит, а Крепость Страха еще выше — он просто упадет в обморок, и на этом его помощь в экспедиции закончится. Придется обойтись без него. — Вслепую это будет намного дольше, — сказал Раб, и она развела руками. — Я серьезно, это исключено. Не было никакого смысла спасать его после попытки самоубийства, если он задохнется в Крепости Страха. — Послушайте, — подал голос до сих пор молчавший Эрик, — а что, если попросить Мию? Я имею в виду, что она тоже работала на Мордегона и наверняка не раз бывала там. Все уставились на него, а потом Сильвандо с размаху ударил его по спине — так, что тот пошатнулся. — Да ты, милый, гений! Эрик смущенно развел руками. — Ну, ради спасения Вероники... — он запнулся, густо покраснел и отвернулся. — Значит, решено, — сказала Серена, пытаясь отвлечь всех от него — ему явно не хотелось сейчас оказаться в центре внимания. — Мы пойдем в Крепость Страха с Мией... — Половина пойдет в Крепость Страха с Мией, — уточнил Раб. — Второй половине неплохо бы наведаться в Великую Библиотеку — там тоже наверняка можно найти что-то полезное. Ну и лично я навестил бы Мастера Панг еще раз — она тоже может что-то знать. — Значит, мы должны поделиться на три половины? — уточнил Эрик. — Ты... почти всегда гений, — отозвался Сильвандо после секундного раздумья, и Серена не выдержала и засмеялась. — Я пойду в библиотеку, — сказал Джаспер, когда Серена рассказала ему об их планах. — Нет, — возмутилась она. — Ты останешься здесь и будешь лечиться... — Я среди этих белых святош и дня не выдержу, — оборвал он ее. — Слушай, раз уж ты рассказала мне про сестру, я тебе тоже кое-что скажу. Я чувствую себя виноватым. Да, Мордегон манипулировал мной, но не управлял — все, что я делал, работая на него, я делал по собственной воле, и там было много... недостойного рыцаря. Когда ты рассказала мне ваш план спасать твою сестру, мне показалось, что это хороший шанс наконец-то сделать что-то правильное. Это, конечно, не искупит прошлые шестнадцать лет, но это будет какое-то начало, верно? Серена не ответила. Она догадывалась о чем-то подобном — не зря, начав помогать им, Джаспер почти перестал вести себя как засранец. Похоже, для него это действительно было очень важно. — Хорошо, — сказала она после раздумий. — Но ты все еще недостаточно здоров, поэтому я как белый маг пойду с тобой, чтобы в случае необходимости тебе помочь. — Не возражаю, — буркнул он. — Только книжку не забудь, нам же нужно будет чем-то по вечерам у костра заниматься. Теперь уже Серена пожалела, что под рукой нет ничего, что можно было бросить ему в голову. В разные стороны разошлись у храма: Раб, Люминари, Эрик и Сильвандо пошли вверх, к площадке, откуда можно было позвать летающего кита, а Хендрик, Джейд, Серена и Джаспер оседлали лошадей и отправились вниз. План был — по горным дорогам добраться до равнин Снёрфельта, а там Серена с Джаспером должны были повернуть в одну сторону, к Великой Библиотеке, а Хендрик с Джейд в другую, к Снифльхейму, где они собирались сесть на корабль и добраться до Пуэрто Валора, а оттуда — к горе Панг Лай. Раб очень хотел отправиться в храм к монахам сам, но поскольку Серена решила идти в библиотеку, а в Крепости Страха нужен был хоть кто-то, разбирающийся в магии — он очень неохотно уступил свою миссию Хендрику. Путешествие началось, как сущая прогулка — после воскрешения Иггдрасилля монстры перестали как безумные кидаться на все живое, да и численность их поубавилась, так что они ехали, почти не сталкиваясь с неприятностями. Серена старалась держаться поближе к Джасперу, но того, похоже, ничего особенно не беспокоило — в седле он держался уверенно, и даже если ему и было тяжело переносить путешествие — не показывал этого. Тем неожиданнее было утреннее нападение на пятый день пути. Они уже успели собрать вещи и погрузить на лошадей, Джейд старательно затаптывала костер, а Хендрик проверял упряжь — и тут откуда ни возьмись налетел сразу десяток шерстистых, клыкастых и явно намеревающихся ими позавтракать монстров. Никогда раньше Серена не видела таких тварей — наверняка развелись из каких-то более безобидных во время долгих месяцев тьмы. Первой на опасность отреагировала Джейд — она пнула ногой уже затоптанное кострище, запорошив ближайшим нападающим глаза углями и пеплом, а потом, схватив копье, ткнула одного из них в живот. Успевший сорвать с перевязи у седла топор Хендрик рубанул по черепу второго; Серена огрела посохом по голове ближайшего к себе, ослепила еще нескольких вспышкой света и оглянулась, ища Джаспера. Он, вооружившись двумя мечами, тоже дрался, но дрался как-то странно — Серене довелось сражаться с ним несколько раз, первый был в Гондолии, последний — в Крепости Страха, и Джаспер отложился у нее в памяти как по-настоящему страшный противник — сильный, быстрый, способный ударить как мечом, так и магией. А сейчас он дрался, как ученик — медленно, неуверенно, будто забыл, как держать оружие, а магии и вовсе никогда не знал. Он неуклюжим движением разрубил пополам одного из монстров, повернулся к второму. А в следующий миг Серену сбили с ног, навалились сверху, щелкая зубами у самого лица. Она перехватила посох обеими руками, надавила им на челюсть монстра, не давая приблизить морду, забилась, пытаясь сбросить его. У монстра из пасти воняло тухлятиной, и Серена успела подумать о том, что если ее вырвет, это будет очень некрасивая смерть. А потом шерсть монстра вспыхнула колдовским пламенем, он заверещал от боли, свалился с нее и принялся кататься по земле, пытаясь сбить огонь. Подскочившая Джейд мимоходом ткнула его копьем и бросилась на следующего. Серена подняла глаза. Джаспер стоял, подняв руку для заклинания, и его взгляд напугал ее сильнее, чем попытка монстра сожрать ее. Она решилась поговорить об этом только вечером — когда Джейд отправилась «хворост поискать», а Хендрик пошел за ней «помочь, а то вдруг не донесет». Такие отлучки повторялись каждый вечер, Джаспер относился к ним совершенно равнодушно, Серена краснела и старательно делала вид, что не понимает, что они означают — но сейчас это была хорошая возможность поговорить начистоту. Занятые друг другом, Джейд и Хендрик вряд ли стали бы подслушивать. — Что это было? Утром? Джаспер вздохнул, пошевелил палкой угли. — Тебе обязательно надо лезть ко мне в душу? — Нам еще обратно возвращаться, если ты будешь цепенеть при виде монстров, мы от библиотеки до Арбории не дойдем, — отозвалась она. Он помолчал, дернул плечами. — Справедливо. Я постараюсь что-то с этим сделать, хотя это и для меня самого неожиданностью стало. Дело в том, что я вдруг... осознал, что я такой же, как они. Такое же творение Мордегона. Юного Джаспера, которым я был в двадцать лет, уже нет, а я настоящий — ничем не отличаюсь от этих монстров. Такое же чудовище. Так имею ли я право их убивать? — Но это же неправда, — начала Серена, но он покачал головой: — Ты же видела — там, в Крепости Страха. Она замолчала. Да, она видела — но одновременно она уверена была, что со смертью Мордегона демонические силы потеряли власть над Джаспером. Он, похоже, понял, о чем она думала. — Нет. Жемчужина работала как усилитель и не больше, когда вы забрали ее, для меня мало что изменилось. То, во что превратил меня Мордегон — это, к сожалению, необратимо. Нельзя перестать быть демоном, если ты однажды уже перешел грань, — его голос вдруг переломился и зазвучал намного напряженнее. — И это основная причина, почему я попытался покончить с собой — и почему буду пытаться еще. Чудовищу не место среди людей, всем будет лучше, если такие, как я, просто перестанут существовать. Он замолчал. Серена искала нужные слова — и никак не могла найти. Джаспер потер глаза, потянулся за одеялом. — Знаешь что? Забудь, что я сейчас сказал. Это не твоя забота, а я обещал помочь с Вероникой — и помогу. Тебе не о чем беспокоиться. Он лег, укутался в одеяло по самый нос, показывая, что спит и уж точно не собирается продолжать разговор. А Серена так и сидела у костра, словно оцепенев, а когда вернулись Хендрик и Джейд — сделала, как Джаспер. Сил не было объяснять, почему на ней нет лица. На следующий день они, как и планировали, разошлись — Хендрик и Джейд, помахав напоследок руками, двинулись по более широкой дороге к Снифльхейму, Серена с Джаспером свернули на более узкую, ведущую к библиотечной башне. Здесь все выглядело заброшенным — похоже, у королевы Фрисабель так и не дошли руки начать восстанавливать это место. Ехали молча — призрак вчерашнего разговора висел между ними, и Серена очень хорошо его чувствовала — и еще лучше чувствовала, что продолжать этот разговор сейчас не стоит. Помог ей сам Джаспер, заговорив о другом. — Я в детстве очень завидовал снифльхейцам и арборийцам, что они так близко к Великой Библиотеке живут — мне казалось, что стоит мне дорваться до нее, и я останусь в ней жить. Серена улыбнулась. — Сам видишь, тут несколько дней пути, поэтому нам с сестрой действительно приходилось иногда в ней жить — потратить на дорогу две недели, чтобы провести в библиотеке день, не было никакого смысла. Там есть комнаты на верхнем уровне башни, мы приезжали, селились в них и проводили в библиотеке пару недель. Изучали все нужное, занятия с учителем прямо в ней проводили... Потом возвращались в Арборию оттачивать полученные знания. Через полгода — снова. — Звучит как жизнь мечты, — протянул Джаспер, и его голос в этот момент действительно звучал мечтательно. — Знаешь, я всегда очень любил читать. В юности Хендрик даже посмеивался, что ученый из меня получился бы куда лучше, чем рыцарь... Но Гелиодор — не город ученых, а я оказался привязан к нему и не мог просто сорваться в Снифльхейм и заняться тем, к чему лежала душа. — Привязан? — удивилась Серена. — Моя мать, — ответил Джаспер. — У меня никогда не было отца, она даже имени его не называла, и поэтому так вышло, что с ранней юности я стал единственной опорой для нее. Она была хрупкой, болезненной женщиной, для нее даже ведро воды из колодца достать всегда было непосильным трудом, и поэтому мне приходилось оставаться с ней рядом. А когда она умерла, я уже сильно продвинулся в гелиодорской армии и не захотел резко менять свою жизнь. Хотя сейчас думаю, что стоило, тем более, тогда место короля уже занял Мордегон. А сейчас тем более поздно. — Брось, — хмыкнула Серена. — Посмотри на Раба. Он был королем, но смог на шестом десятке стать просто странствующим магом — и он совсем не выглядит несчастным. А тебе сколько, наверное, как Хендрику, сорока еще нет? — Тридцать шесть. Но с высоты твоих лет двадцати, наверняка, я таким же ископаемым, как Раб, и кажусь, — иронично ответил Джаспер, но тут же посерьезнел. — Но спасибо, что пытаешься приободрить. Я ценю это. Серена хотела было сказать то, что действительно думала — но в последний миг прикусила язык и натянула поводья — чтобы он не увидел ее лица. Библиотека тоже казалась заброшенной — крепкие стены и двери выстояли, не дав ей рухнуть во время тьмы, но людей здесь не было, заграждение ярусов кое-где проломилось, книжные полки местами были перевернуты, а по всей башне бродили монстры — благо, эти, в отличие от многих наружных, были мирными и больше интересовались чтением, чем зашедшим к ним свежим мясом. Жилые комнаты наверху сохранились, и, хотя постельное белье в шкафах отсырело и покрылось плесенью, добротная деревянная мебель была на месте, и уж какое-то время прожить там было можно. Пока Джаспер изучал библиотечный каталог — сам по себе занимавший целый немаленький зал — Серена нашла в хозяйственной кладовке наверху ворох неплохо сохранившихся одеял. Несколькими она застелила кровати в двух соседних комнатах, а остальные отнесла вниз, в читальный зал, где Джаспер уже зажег лампы. — Холодно и сыро, — сказала она, заметив его взгляд. — Подожди, я еще и чай нам организую, я взяла с собой травы. Мне не очень хочется вдобавок ко всем твоим ранениям еще и простуду тебе лечить. — Какая трогательная забота, — ехидно ответил он, но предложенное одеяло все же взял, набросил на плечи. Потом потряс парой библиотечных карточек. — Смотри, я нашел то, с чего можно начать — книги о сущности времени как источника магии. Достаточно широкая тема, но я думаю, мы найдем, за что зацепиться. Серена взяла у него карточку — и поймала его внимательный, казалось, ожидающий взгляд. — Что? — удивилась она. — Ничего, — он отвел глаза. — Начнем прямо сейчас или отдохнем с дороги? — Начнем, — решила Серена, — речь о моей сестре, в конце концов. Он кивнул и, вооружившись своей карточкой, с одеялом на плечах, вышел в дверь — искать в многочисленных залах нужную книгу. Потянулись длинные, однообразные дни. Они просыпались с утра, наскоро завтракали — рядом с жилыми комнатами была маленькая кухня, где можно было разжечь очаг и приготовить что-то горячее. Потом брали свои записи, становившиеся с каждым днем все более пухлыми, и отправлялись на поиски. К середине дня, когда от просматриваемых страниц уже рябило в глазах, устраивали перерыв, выходили на улицу — подышать свежим воздухом и обменяться прочитанным. Потом обед и снова поиски. Монстры их не тревожили, а иногда даже помогали, разыскивая нужные книжки за еду — особенно им нравилось сладкое, и весь небольшой запас печенья, взятый с собой Сереной, ушел именно им. Вечером либо разговаривали на какие-то общие темы, старательно избегая говорить о Мордегоне, либо разбредались по своим комнатам. Джаспер, Серена знала, читал художественную книжку, детектив, найденный здесь в один из первых дней, она же садилась у окна, смотрела в небо и размышляла. И все ее размышления так или иначе возвращались к нему, а потом — к тому, что она подумала, но не сказала тогда, на дороге. «Ты слишком красив, чтобы казаться ископаемым». Это была слишком глупая мысль, чтобы думать ее каждый вечер — но она возвращалась и возвращалась, и Серена ничего не могла с этим сделать. «Надо было сказать. Он бы засмеялся мне в лицо, и все эти глупости сразу вымело бы из головы». Она ложилась спать, ей снились сны, от которых замирало сердце — но проснувшись, она не могла вспомнить этих снов. А потом в один из дней Серена искала книгу на самом верху, на ярусе, расположенном под жилыми комнатами, когда двое монстров подошли к ней. Один ткнулся носом ей в ладонь, второй потянул за юбку. — У меня больше нет печенья, — сказала Серена. — Я уже все вам отдала. Монстры не ушли — они переглянулись, подошли еще ближе и принялись откровенно шарить по ее карманам. Это было уже неприятно, Серена попыталась отойти на пару шагов, но они последовали за ней. — У меня ничего нет, слышите? Джаспер как-то умудрялся общаться с ними, понимать, чего они хотят, но он сейчас был на ярус ниже, а Серена этого не умела. А такая настойчивость пугала ее, заставляла цепенеть. Один из монстров так сильно дернул ее за юбку, что та затрещала, порвалась по шву. Серена шарахнулась в ужасе — и попала в цепкие лапы второго. — Отцепитесь! Отцепитесь, ну! Она попятилась, ожидая, что сейчас упрется спиной в перила заграждения — но вместо этого ее нога ухнула в пустоту. «Именно в этом месте — пролом», — успела подумать Серена, а потом с криком полетела вниз. Жизнь не пронеслась у нее перед глазами; просто мелькнула короткая мысль о том, что эта башня очень высокая, и после падения с верхнего яруса от человека наверняка останется только живописное пятно на полу. А потом воздух хлестанул по лицу, сверху хлопнули огромные кожистые крылья, заслонили собой далекий — уже далекий! — купол, и кто-то обнял ее прямо в полете, обхватил руками и ногами, прижал к себе. Крылья забились в воздухе, замедляя падение, но остановить его полностью не успели — слишком мало времени оставалось. Вместе со своим спасителем Серена ударилась о каменный пол с такой силой, что воздух вышибло из легких и загремели кости — но не больше. Она приподнялась на локте — руки-ноги вроде работали нормально — и поняла, что оказалась сверху. Она упала сверху, Джаспер оказался снизу, и именно он принял на себя всю силу удара — которую не смог погасить. Сейчас он — в демоническом облике, который Серена видела лишь однажды, в Крепости Страха — лежал на полу без сознания, раскинув огромные кожистые крылья, скрючив когтистые лапы. Глаза закатились, на лиловых губах выступила кровь. Серена ощутила, как внутри все холодеет. «Он и так был ранен! Он не успел долечиться!» Она стащила вниз все одеяла, которые смогла найти, и устроила мягкое гнездо на полу читального зала. Потом вскипятила котелок воды, принялась бросать туда целебные травы. Пальцы тряслись так, что их никак не удавалось порезать достаточно мелко, и Серена в конце концов просто порвала эти травы, принялась ножом мешать отвар. Она уже переживала это однажды — когда его нашли в петле. Но тогда она думала — «Зачем?» Сейчас — «Быстрее». Сейчас она вообще гораздо лучше понимала Хендрика. С трудом устроив Джаспера на одеялах — мешал хвост, его никак не удавалось уложить так, чтобы не сесть на него случайно — Серена положила руку ему на грудь и принялась вливать в него лечебную магию — заклинание за заклинанием, сшивая разорванное, сращивая сломанное. Исцеляя. Перед глазами от напряжения плыли цветные круги. Через долгое, очень долгое время он застонал. Открыл глаза, попытался пошевелиться. Серена навалилась на него всем телом, удерживая на месте. — Подожди... нельзя. Она прижала к его губам кружку с отваром — и он, захлебываясь, выпил. И только тогда Серена отпустила его, с трудом переводя дыхание, опустилась на одеяло рядом. — Я жив, — с трудом проговорил он. — Я думал, на этот-то раз точно насмерть расшибусь. Он немного помолчал. — Я должен превратиться обратно. — Нет, — ответила Серена. — Ты травмировался в облике демона, значит, и лечиться должен в нем. Подожди хотя бы сутки, пока отвар полноценно подействует. Ты же не хочешь потом страдать от застарелого перелома хвоста, с которым в человеческом облике, в силу отсутствия хвоста, ничего сделать не сможешь? Джаспер усмехнулся. — Как скажешь. — Спасибо, что спас мне жизнь, — тихо произнесла она. Он отвел глаза и ничего не ответил. Она так устала, что уснула прямо там, на полу читального зала, рядом с Джаспером, а когда проснулась, увидела, что он сидит, опираясь на руку, и читает какой-то толстенный том. — Вижу, тебе лучше, — пробормотала она и потерла глаза. — Намного, — признался он. — У меня все еще самочувствие такое, будто меня молотком для мяса отбили, но я могу сидеть. И даже ходить. Летать, правда, не пробовал еще. — Не пробуй, — попросила Серена. — В крыльях очень тонкие кости, там могут быть переломы и трещины, незаметные с первого взгляда. Я влила в тебя тройную дозу исцеляющего и ускоряющего регенерацию отвара, он излечит все эти возможные переломы и ушибы, но не добавляй ему сейчас работы. — Спасибо... что спасла мне жизнь, — сказал он после паузы. — И не впервые уже. Серена не ответила. Она рассматривала его. Там, в Крепости Страха, ей не удалось разглядеть Джаспера-демона — и она смотрела сейчас. На огромные крылья. На прямые, острые рога. На мускулистый, покрытый шипами хвост. На покрывшую руки и ноги шерсть. На кожу непривычного для людей лилового оттенка. Он заметил ее взгляд. Дернул крыльями — как будто хотел заслониться ими. — Теперь понимаешь, о чем я говорил, когда сказал, что чудовищам нет места среди людей? — спросил горько. В первую секунду Серена не поняла, о чем он. Потом сообразила — и покачала головой. — Но ты ведь красивый. Она сказала. Сказала — и он не засмеялся, и эта мысль не ушла. Он смотрел, и в его глазах застыло что-то давнее, глубокое, как океан. Горечь? Боль? Недоверие? Серена не могла понять. И тогда она придвинулась поближе и, протянув руку, коснулась его крыла. В первый миг он дернулся, попытался отстраниться, убрать крыло из-под ее пальцев — но Серена не отняла руку. Кожа была нежная на ощупь, немного шершавая, горячая — куда более горячая, чем остальное тело. Серена провела по этой коже кончиками пальцев в неосознанной, несмелой ласке, потрогала шипы на краях — острые, как бритвы, они не ранили, если касаться их так осторожно. Провела ладонью вдоль кости к основанию крыльев, погладила по спине между лопатками — и увидела, что напряженные плечи Джаспера расслабляются, что он поддается ее ласкам. — Они такие огромные, сильные — но в то же время нежные, как шелк. Как может что-то настолько совершенное быть уродливым? — прошептала она. Так же, как первого крыла, Серена коснулась второго — провела пальцами вдоль костей, мягкими, осторожными движениями погладила перепонки. Она вдруг поймала себя на мысли, что хочет коснуться их губами, вобрать эту нежность и этот жар, и это была настолько непривычная для нее мысль, что она на миг отпрянула — а потом, испугавшись, что он примет это за отвращение, широкими движениями провела ладонями по спине, удивляясь тому, как контрастно выглядят ее белые руки на лиловой коже демона. Потом коснулась шерсти на руке — тоже удивительно тонкой и мягкой, такой же, как его волосы — зарылась в нее пальцами, поглаживая и перебирая. Джаспер запрокинул голову и прикрыл глаза, длинные волосы растеклись по плечам и груди. Он коротко, прерывисто дышал приоткрытым ртом, как будто ему тяжело было выносить это, но не отстранялся. На его груди, там, где раньше была жемчужина, остался круглый шрам. Вот он действительно был уродлив — потому что больше всего напоминал о всей перенесенной им боли. Но Серена все равно подняла руку, обвела подушечками пальцев этот шрам, а потом все-таки сделала это — желая показать, что это не пугает и не отвращает ее, наклонилась и прикоснулась к нему губами. Вот теперь он отстранился. Перехватил ее запястье: когти впились в кожу, но не оцарапали — он заметил это и ослабил хватку. — Не надо, — голос звучал хрипло. — Если ты продолжишь, это будет неправильно. Я — демон, я в два раза старше, у меня груз невообразимого зла за плечами. Ты добра, но я не могу принять такую жертву. Серена тоже отстранилась. Поправила волосы, поняла, что у нее дыхание сбилось тоже — и немного помолчала, выравнивая его. — Как ты думаешь, Хендрик — он чем-то жертвовал, когда вытаскивал тебя из Крепости Страха? — Репутацией, — буркнул Джаспер. — Спасать Мордегонова помощника — это тебе не слайма бить. Но при чем тут Хендрик вообще? — При том, что он спасал тебя, потому что ты его друг. И я тоже ничем не жертвую, я делаю это только потому, что ты — это ты. Джаспер смотрел на нее — задумчиво. И тогда она протянула руку и погладила его по щеке. Книжку на стол выложил Джаспер. Получилось далеко не так эффектно, как он, похоже, рассчитывал: никто из присутствующих так и не понял, что это за том. Серене пришлось спасать смазанное впечатление: — Здесь собраны редкие и запретные ритуалы, связанные со временем. Возвращение во времени назад, использование его для магии вроде той, которая чуть не уронила солнце на Галлополис, и прочие забавные способы применения, как хорошие, так и плохие. И в том числе — выделение тела для заблудшей души из временного запаса. Нам пришлось перерыть полбиблиотеки, но это того стоило. — Минус в том, что ни у кого из нас не хватит сил на проведение такого ритуала, — сказал Джаспер. — Но мы в Арбории, и магов тут много. Эрик переглянулся с Мией — она тоже была здесь, заявив, что раз уж братец втянул ее в это, она не может сдаться на полпути — и почесал переносицу. — Мы тоже кое-что нашли. Личные записи Мордегона о магии. Там куча информации — катализаторы, проводники, всякие прочие усиливающие штуки. Про жемчужины целый трактат на десяти страницах написан, — обоих, Джаспера и Мию, очевидно передернуло, и они переглянулись с явным взаимопониманием. — Это целый клад, — сообщил Люминари с горящими глазами. — Конечно, не все из этого мы можем использовать по этическим соображениям, но совершенно точно мы многое сможем из этого почерпнуть. — А у вас что? — поинтересовался Сильвандо, повернувшись к Хендрику и Джейд. Джейд ослепительно улыбнулась. — А у нас — метод перенаправления потоков силы от мастера Панг. Будет сложно. И больно. Но я опробовала на себе, и вот, — она хлопнула ладонью по столу, и тяжеленная мраморная столешница треснула прямо посередине. — Для магии тоже работает. — Ничего себе, — пробормотала Мия, глядя на эту трещину. — А еще мастер Панг просила передать Рабу подарок, — Джейд отвернулась, пошарила где-то позади себя, достала большую плоскую деревяшку с ручкой и вручила ее старику. Тот благоговейно прижал деревяшку к груди, на его глазах выступили слезы. — Шлепалка мастера... Десять тысяч ударов... Как в молодость вернулся! Хендрик выразительно хмыкнул и, кажется, слегка покраснел, а Люминари оперся обеими руками на стол. — Ну что, выглядит так, будто у нас есть все, что нужно, для спасения Вероники. Я бы скомандовал начало спасательной операции, но, кажется, это должен сделать не я. Серена? Серена тоже смотрела на трещину на столе. Кажется, у них действительно было все. Они — безо всякой подготовки — смогли спасти Мию и Джаспера, которые стояли сейчас среди них. И, возможно... Серена боялась в это до конца поверить, но, возможно, у нее действительно был шанс еще раз увидеть сестру. Она подняла взгляд, поочередно заглянула всем в глаза и, задержавшись на золотых, скомандовала: — Спасаем!