Рисовать цветами

Самое ценное для творческого человека - тишина. Это тот самый звук, который не услышишь даже ночью, в одиночестве. Тишина - сокровище, которое стоит ценить. И молодой художник ценит. Он стоит посреди одинокого, хмурого цветочного поля. В нём нет ни звука - не щебетания птицы, не шелеста травы. И не скажешь что этот вид прекрасен - серое небо лениво прикрывается совсем уж мнимыми облаками. До горизонта редко рассыпаются белые ромашки, да и только. Художник поднимает мольберт с травы, ставя его понадёжнее в сухую землю. На него холст, затем краски, кисти. Для него это уже монотонная работа, которую он может сделать хоть с закрытыми глазами. Сегодня у него с собой только серый. Ловко кисть накрывает холст, нежно цвета смешиваются, соприкасаются. Играют друг с другом. Это было бы незабываемым видом, если бы палитра не была только чёрным и скудным белым. Пейзаж так только грустил, позволяя новым слоям красок стекать по старым. Творец не пошатнулся исправлять ошибки. – Почему бесцветно? Плечи художника дрогнули, когда голос позади него втоптал тишину в грязь, прорезая её бархатным басом с игривым тоном. Но почему не было слышно и шага? Разве мог Джек так страстно влиться в работу? – Вы… кто? – Молодой человек немедленно обернулся, пересекаясь взглядом с... маской. Чёрной, обвитой нежным золотом. Смотрит ли он на него вообще? Этот мужчина ходил в халате, украшенном цветами. За ним порхали... бабочки. Всё в нём так выделялось на фоне унылого поля. Даже в мрачном цвете его одеяний таился яркий оттенок. Чего-то недоступного... Незнакомец подходил все ближе, пока иссохшая трава ломалась под его ногами. Он выглядел сказочно... но. Джек не верит ни в магию, не в сверхъестественное. – Почему на холсте только серый? Тебе разве не видна вся палитра этого маленького мира? – Этот человек тихо произнёс такие странные слова... Он согнулся к земле, срывая цветок. Такая же ромашка, как и тысяча других в поле. Белый. Ничего более. – А разве здесь есть ещё цвета? – Юноша равнодушно кинул взор ввысь, на небо. Обычно оно - символ настроения места. Символ того, что чувствует приходящий. Но этот небосвод... такой же серый, как и в городе. – Ты и я здесь ‐ единственные, ещё не увядшие в этом траурном окружении. Художник признал, что тот незнакомец - та ещё находка. Яркий бархат сиял из-под вуали, делая образ этого мужчины ещё более необычным и выделяющимся. – Если ты готов признать, что здесь цвет – только я, изобрази это. – Ты так тянешь из меня портрет? - Творец усмехнулся от такой наглости, так вот что это за персона. Он ухмыльнулся, и даже повысил тон голоса. Тишина этого места уже нарушена... Но человек в маске ему не ответил. Только скрестил руки на груди, аккуратно сохраняя свежесорванную ромашку в целости. – Ну раз уж так - наслаждайся. Джек взял щедрый мазок чёрного - цвет шали этого храбреца, и шматнул его в отдаленный край поля. Но в этой кляксе было что-то - силуэт... Джек уж слишком зациклился на нём. Любому нормальному человеку эта штука бы показалась обычной мазнёй, но... Пара небольших мазков кистью придали форму, белый цвет украсил, а несколько беглых взглядов на мужчину позволили сформировать тот самый образ. Даже маленьких крылатых попутчиков он не забыл. – Но всё ещё черно-белый. Какие заявления. – У меня с собой нет других цветов. – Разве не видишь? Вокруг тебя сотни цветов! Хватит думать внутри своей коробки - гляди! Незнакомец поднёс ромашку ближе, чуть ли не в нос тычет. И ведь правда... у цветка был нежно-розовый отсвет. Как и у бабочки, севшей на него, как и у всего поля... Блеклый закат окрашивал поляну розовым, персиковым. Сколько времени он пробыл здесь? – Но как мне рисовать цветком? Мужчина подошёл к юноше, поднося растение к холсту, и махнул пальцем по пыльце, заставляя мелкие хлопья аккуратно лечь на пейзаж. Лепесток он тёр о горизонт, создавая иллюзию заходящего солнца, стирающейся краской. Стебель помог же принести жизнь траве... – Видишь, как всё просто? – Но что насчёт тебя? Теперь творец хотел искренне знать, что всё это значит. Почему внезапно в груди потеплело. На рисунке, поглощающем свет заката, цвела жизнь, и только силуэт этого незнакомца серел на фоне. – Где ты возьмёшь алый бархат? – Ты прекрасно знаешь где. По какой-то причине, Джек почувствовал улыбку в словах человека в маске. Не было нужды задавать вопросов ведь он... правда всё понял. Джентльмен аккуратно снял свою кожаную перчатку, разглядывая собственные худые и блеклые пальцы как под гипнозом. Он поднёс руку ко рту и... надкусил фалангу. Кровь неспешно выступила, и сероволосый слегка сожмурился. Лишь капли выглянули на свет, но этого вполне достаточно, чтобы дрожащая рука творца провела пальцем по силуэту на рисунке, придавая чёрному шёлку сначала алый, а затем бордовый оттенок. В животе всё закрутилось, сердце забилось. Так вот что значит, видеть палитру этого маленького мира. Остался лишь один вопрос, который надо было задать ещё давно. - Но зачем это? Кто ты? Юноша, широко раскрыв веки, посмотрел прямо в пустые чёрные глазницы маски. Мужчина подошёл ближе, почти вплотную. Он взял художника за щёки, теша его кожу мягкими шелковыми перчатками. Как удивительно то, что они одного роста. Одной рукой незнакомец приподнял маску за край, чтобы лишь его поцарапанные губы встретились с солнечным светом. – Моё имя - Тубероза. И мужчина, так же нежно, как и прозвучал его голос, оставил на щеке сероволосого мягкий поцелуй. Тот же впал в ступор, не мог пошевелиться, веки прикрылись от тепла и усталости, он почувствовал, как спину его обнимает сырая земля... Немедленно Джек раскрыл глаза и воспрянул с громкой отдышкой. Он сидел на траве, среди бесчисленного количества ромашек Поле погрузилось в ночной мрак, ведь солнце уже давно опустилось над горизонтом. Среди темноты юноша смог разглядеть только свой мольберт. Неуверенно поднимаясь, его жёлтые глаза устремили взор на тот самый силуэт, изображённый на холсте. Теперь в ночной тьме закат на картине больше не вызывал тепла в душе. Для Джека она стала обычным серым полотном. А может это чувство связано вовсе не с красками, а с чем-то другим? В любом случае творец даже не мог доказать сам себе, что всё это не был просто бредовый сон. Хотя... в таком случае... Он бы хотел уснуть в этом поле ещё разок. Можно и не в тишине