Relax

Пулей влетая из предбанника, в котором было достаточно холодно из-за недавно наступивших морозов, в кипящую жаром и пыхтящую елово-пихтовым ароматом баньку, СССР весело усмехается, глядя на кряхтящего Рейха, пытающегося вырваться из железной хватки Росса, чтоб выйти из адского пекла. Однако никто ещё не сбегал от России – это видно по его кровожадному взгляду. – Russische Schweine! Wie haben Sie überhaupt daran gedacht, ein Dampfbad?! Es ist mehr Folter als Ruhe!(Русские свиньи! Как вы вообще додумались изобрести баню?! Это больше пытка, чем отдых!) - кричал немец, намереваясь цапнуть Россию за держащую его руку, однако та резко отпускает и голый Рейх подскальзывается, падает на задницу и, скользя мокрым задом по плитке, плавно съезжает куда-то под полок, злобно шипя. Русские на это улыбаются. Росс начинает спокойно мыться: трёт тело пенистой мочалкой, бережно вымывает всю грязь из волос, смывает мыло с тела и, обтираясь, выходит из бани, перед этим загадочно кивнув отцу(а тот, кажется, данный жест непонятным не считает) оставляя после себя только пар. – Вообще-то баню не русские придумали, а древние греки, - важно заявляет Союз, присаживаясь на корточки и заглядывая под полок, где благополучно до этой минуты прятался немец. – Да какая мне разница, Vollidiot(полный идиот), - словно змея, вновь шипит алоглазый и, хватая таз, лежащий подле него, кидает его в вовремя среагировавшего русского. Тот лишь вздыхает, откладывая бедный тазик куда подальше от сумасшедшего диктатора, который им вовсе не являлся. – Давай ты перестанешь притворяться, что ненавидишь меня? Если твой, в те времена, правитель диктовал такие правила, это не значит, что ты с ними согласен, - СССР наклонил голову вбок, выискивая в глазах Рейха несогласие, однако тот сидел смирно, вздрагивая от капающих сверху ручейков мыльной воды, - Адольф был не самым... Лучшим человеком. Я же знаю, что он и тебе не нравился, ты просто делал это из-за того, что страна не может не повиноваться Главному. Рейх раздражённо выдыхает, опуская понуро плечи, а голова его, как у тряпичной куклы, опускается. С него словно сдувает навеянный образ шипящей дикой кошки, оставляя искалеченного судьбой котенка. – Я устал, - бормочет немец, с недовольством залезая на полок, в самую жару, и откидывая мешающие волосы назад, хотя в этом нужды не было - те намокли и прилипли к голову, лбу и щекам. СССР издает что-то похожее на смешок, подползает ближе и, становясь коленями на ступеньку, а руками держа напряжённые тонкие тростинки-ножки Третьего, смотрит на того снизу-вверх, исподлобья, а в глазах плескаются смешинки. – Эй, russische, не сметь смотреть так на... на меня... - от волнения у брюнета чуть дрогнул голос, в котором прослеживался акцент от переизбытка эмоций. Решив, что позора на него сегодня хватит, немец выкрикнул злобно, сверкая рубиновыми очами: – Ни звука больше не произнесу, Idiot! И ведь действительно замолчал. Тишину в бане прерывало лишь шипение пара, исходящего от горячих камней, тихое и спокойное дыхание Союза и грозное сопение Рейха. Изредка был слышен звук падения капель. – Сейчас посмотрим, как долго молчать сможешь, - хохотнул СССР, зажмурившись от искренней радости от того, что делать может что угодно, и вредный «фашист» ему ничего в ответ не сможет сказать, потому что, гадюка такая, сам же и поклялся, что молчать будет. Убрав за уши короткие, но иногда мешающие светлые волосы, приподнялся над «немым» немцем(иронично), оскалился хищно и, пошло и как-то даже демонстративно облизнув два пальца, приставил их к дырочке пыхтящего от возмущения Рейха. Дразняще покружил по складочкам сомкнутого колечка, - то было тугим и каким-то вредно неприветливым, хотя в прошлый раз Союз засовывал немцу в зад целую ладонь, - пристально глядя в злые глаза кусачей псине, которая попыталась прокусить зазевавшемуся русскому вторую руку своими острыми зубищами, СССР медленно проталкивает оба пальца внутрь, параллельно пытаясь и за тем, как Рейх плотнее губы смыкает и, морща красивой формы нос, хмурится и жмурится, и за тем, как анус плотно обхватывает вторгшиеся внезапно фаланги пальцев, даря свое тепло и сдавливающую мягкость. А для «фашиста» каждая их близость, как пытка(ситуация как и с баней: придумывали для расслабона, а получилась хуйня, где мозги закипают). И хочется, и колется. Немцу нравится, когда Союз берёт его, целует, ласкает... Но где-то в животе зарождается змеиный комок, беспокойно шевелящийся. Он шепчет, что Рейх этого не заслуживает, что он не заслуживает ничего. Всё, что с ним происходит – должно происходить не с ним, это заслуга СССР, это он всех убедил, что немец был связан по рукам и ногам, и делал все не по своей воле. И пусть это было так, да, змеи не успокаивались, они шипели и кусались: «Он врёт тебе», «Он просто пожалел тебя», «Теперь вечно его игрушкой будешь», «Ты должен умереть». Однако, алоглазый не знает, как, но русскому часто удавалось заставить умолкнуть надоедливых и ранящих пресмыкающихся. СССР толкает пальцы глубже, плюя на них ещё, - смазка, конечно, такая себе, но другой, кроме мыла, после которого в жопе жёсткий дискач мыльных пузырей, нет, - и выбивает из неожидавшего подлянки Рейха полувыдох-полустон с последовавшим протяжным поскуливанием. И шипение змеиного клубка на время, но замолкает, предпочитая не связываться с русским. Сомкнутые в тонкую полосу губы размыкаются, пересохнув, и немец облизывает их кончиком языка, не представляя, насколько пошло это выглядит, - зато он видит, как дёргается возбуждённый член Союза, ведь баня, оба голые, - тонкие темные брови изгибаются домиком, а из уголков глаз скатываются слезинки, не опадая, а смешиваясь с выступившими от жары капельками пота - СССР ткнул подушечками пальцев прямо в простату и, радостный, усиленно ее натирал, всячески пытаясь довести Рейха до оргазма, не прикасаясь к его члену. Тот уже сам хотел было это исправить, потянувшись с жалким видом к органу, но руку его перехватили и отвели в сторону, заставив обиженно всхлипнуть. Таким немца видит только старший русский. – О-ох... - стонет Рейх, выгибаясь дугой, и, всё-таки мельком прикоснувшись к красной и набухшей от возбуждения головки кончиком пальца, кончает: аккуратные светлые яички поджимаются, и из пениса толчками выливается тугой струёй сперма на мокрый живот. Смотря на раскрасневшегося немца, растрепаного, мокрого и удовлетворенного, СССР чувствует себя счастливым. Ведь это он его таким красивым сделал. Набрав в ковш воды, в которой запаривался ароматный берёзовый веник, Союз снова поддает и, насладившись хлынувшим горячим паром и жаром под обречённый вой немца, с веселой улыбкой принимается за яростное натирание жёсткой мочалкой себя и Рейха, чтоб до блеска, а после бережливо и с особой нежностью мыл черные космы кусачки, которая всё-таки оставила пару кровавых капель у опешившего русского на ладони, за что потом получила страстный кусь за нижнюю губу. Конечно же, не обошлось без взаимного минета с предварительными-мучительными ласками, после чего весь полок был в конче и слюнях. Вышли из бани разгоряченные, довольные: замотались в полотенца, обкончались(пришлось мыться по второму кругу), полюбились, успокоились. Но баню потом отмывать придется. *** Россия, сидя на кухню в одном лишь полотенце на бедрах, со свисающими влажными сосульками-волосами подумал, что вовремя ушел, когда увидел рожи Рейха и своего отца. Хотя он не может отрицать, что ему тоже хотелось бы поучаствовать.