***
С горем пополам ей удалось, Никита лежал на своей кровати, а она сидела на краю. На тумбочке уже стоить бутылка воды, аспирин и краткая записка с объяснениями, а время близится к часу ночи. Ее друг лежит, на удивление, спокойно, даже не шевелясь. Он дышит так медленно, умиротворенно. Ей надо сбежать, но одна мысль о том, что он не услышит будто развязывает руки и язык. — Я тебя люблю... Он не дёргает, продолжает спать. Но начинает дышать чуть громко, может, жар, от алкоголя. — Я тебя очень люблю, ты даже не представляешь как. И я, на самом деле, подралась из-за тебя тогда и побоялась тебе рассказывать. Все также тишина. Только мерное дыхание. — Я бы сделала все, чтобы ты смог слышать, отдала бы любые деньги. Я до сих пор помню, как ты плакал, когда тебе сказали, что тебе не поможет ни один слуховой аппарат. Она старалась не дрожать и не плакать так откровенно. — Я хочу, чтобы ты слышал. Мила встаёт, она не должна задерживаться больше. Перед прощанием она ерошит ему волосы - она всегда так делала, так что за запрещённое действие это не считалось. — До завтра. Она закрывает дверь и чуть ли не убегает. Она совершила глупость.***
От доброго утра осталось только название. Хоть ей и не надо было далеко ехать, она встала в шесть, кошмары мучали всю ночь и лучше было быть сонной на парах, чем продолжать их видеть. Соседка так и не пришла и девушка спокойно проводила время на "кухне". В дверь постучали. На этот раз Мила была уверена, что это кто угодно, но не второй житель этой комнаты. И правда, на пороге стоял очень взволнованный и взъерошенный как воробей Никита, с уже заготовленный блокнотом. Даже не поздоровавшись, тот влетел в комнату и сел на свободный стул. Мила даже не успела спросить, что такое, тот уже подсунул блокнот с чуть кривыми буквами. Девушке только и осталось, что подслеповато прищурившись наклонится над бумагой. И почувствовала, как сердце замерло и, наверное, навсегда. — "Я слышал моего соулмейта - таймер застыл!" Момент, которого она боялась наступил слишком быстро. Или это кошмар? Нет, быть не может, он сидит перед ней все такой же, пахнет тем же шампунем и так же быстро изъясняется жестами. Мила автоматически прижала руки ко рту и чуть высоко подняла брови. Ее мутило, мир будто превратился в палубу корабля. — Поздравляю! Она раскинула руки, надеясь, что Артем поймет ее правильно. И он понял и потянулся за объятьями. Так он не мог заметить ее дрожащие руки и слезящиеся глаза. Она уткнулась ему в ключицу и старается просто дышать поглубже. Вроде помогает, мысли становятся яснее и она позволяет продержать его в объятьях чуть дольше, чем положено. И отпускает. — "Ты запомнил, кто?" – руки до сих пор дрожат, но она двигает ими быстро, так, что и не заметно почти. Никита начинает быстро писать в блокноте. Мила вливает в себя кофе, которое даже не успело растворится в кипятке. Обжигает, но даёт хоть немного ясности мыслям из-за боли. — "Нет, это было на тусовке, да и я был пьян". На секунду ей стало легче, будто ее перестали держать за шею, но пришло осознание - Никите такое явно не понравится. Теперь за горло взяла совесть. — "Ужас как не повезло" – по губам можно было прочитать незамысловатое "блять". Они пару секунд посидели в тишине и Мила спросила: — "Ты слышишь сейчас?" Никита жестом показал "скажи что-нибудь". Вчера она тоже "кое-что" говорила... — Валера меня кинул, мне пришлось тебя тянуть с тусы. Он махнул головой, а потом написал: — "Видно, я слышу пока только её, пока шел к тебе, слышал ее голос, но подумал, что я теперь слышу всех". Ага, в женском корпусе, одну единственную девушку. Тут кучу разных факультетов, специальностей и с шести утра он жужжал как улей, у него бы уши заложило, если бы он всех слышал, но Никита то этого не знал. Да и откуда ему знать? Он старался не появляться тут утром, побаиваясь, что извращенцем назовут. — "Спрашивать, помнишь ты кого-нибудь - бессмысленно?" Он кивает и Миле только и остаётся, что протянуть длинное "а". — "Я ее обязательно найду! Я не упущу свою родственную душу!" — "Конечно, я в тебя верю". Никита застыл на секунду, а потом жестами показал: — "Скажи что-нибудь" – и встретив настороженный взгляд, пояснил. – "Вдруг, я начал слышать". Ей осталось только чуть грустно улыбнуться. Он иногда был такой наивный. — Надеюсь, я не умру от одиночества. Она никогда не произносила такого в его присутствии, вряд-ли он сможет прочитать по губам. Да тот и не пытался, уткнулся взглядом в микроволновку и сидел. А потом взглянул и вздохнул. Улыбнулся. — "Я буду помогать тебе искать её", – и она действительно будет. Ей остаётся только надеятся, что счастье Никиты станет и ее счастьем, по другому уже не получится. — "Спасибо. Но не переживай над этим слишком сильно" – его движения как обычно округлые, руки движутся быстро, но различимо. На пару секунд она засматривается, но понимает, что он, видно, хочет от нее какой-то ответ. — "Хорошо, а теперь идти - мне надо собираться в универ" – она показывает это и ухмыляется. – "Потом договоримся, когда ещё встретимся". Они прощаются, на пороге она обнимает его и закрывает дверь. И не может двинутся с места, будто в ноги залили бетона. Даже плакать не хочется, хочется сжаться, закрыться, исчезнуть, лишь бы не чувствовать этого. Пустота, будто душу выскребли и отголосок паники, которая была до этого мешались внутри, без итога в конце, просто, волнуя, пугая. Мила опустила голову, прислонив ее к двери, и осознала, что все же плачет. Хотя бы не при нем, он бы не поверил, что она просто боится потерять друга, или что аллергия началась. Ближайший автобус до универа через час, у нее есть время выплакаться. *** Специальностей и девушек на этих специальностях было слишком много. И все были разные, и все могли быть на вечеринке в знаменательную дату 23.10. Мила изучала аудиторию взглядом. Ловила таймеры на руках и понимала всю бессмысленность ситуации. Ей не хотелось ее находить и это мог быть кто угодно, даже с таймером на нуле, если нет пары. И тут хлопнула дверь, отвлекая от мыслей. В аудиторию зашла лектор, которую все "ласково" звали Змеёй. Она была очень высокой, почти полностью высохшей, с крючковатым носом и преподавала историю искусств. Только один человек смог сдать ей зачёт с первого раза и после этого он ушел из универа. Сегодня Мила была рада видеть ее во второй раз в жизни (первый был, когда ей пришлось передавать, а Змея чуть в отпуск не ушла). История искусств была очень тесно связана с историей соулмейтов и раз уж она решила пойти во все тяжкие с поиском суженной Никиты, то она могла прибегнуть и к помощи человека, с которым физически было общаться тяжело. В ожидании время пролетело быстро и когда Мила осталась одна в аудитории, она резво остановила Змею, уже собирающуюся куда-то идти. — Ефрасиния Семёновна, можно задать вопрос? — Что было не понятно в теме? – а ещё она обладала этим ужасным качеством - всегда отвечать вопросом на вопрос. И притом так, что желание спрашивать отпадало само собой. — Не совсем, – Мила подбегает ближе и смотрит в серые глаза, быстро придумывая отмазку, зачем ей это знать. – У нас с подругой спор возник, может ли глухой начать слышать после признания соулмейта. Подруга говорит нет, но мне кажется это вероятным. Женщина застыла, смотря задумчиво на дверь. — С Соловейкиной поспорила, да? Ну и верно, что у нее оценка не выше шести, много случаев было, – задумчиво бубнела Змея. – Были случаи, притом даже недавние. Ответила на вопрос? — Вполне, спасибо большое. Миле только и осталось уйти. Вообще, изначально ей хотелось спросить про то, как бывшие глухие находят соулмейтов, если, например, не видели их, но Змея была не в духе поэтому судьбу лучше не испытывать. А вот ей по коридору на встречу летит сама Соловейкина. Блондинистые волосы развиваются, красная помада цепляет взгляд, мини юбка опасно высоко. В общем - обычная Настя собственной персоной. — А кого это я вижу! Сумашедшую! – радостно кричит она и ускоряет бег. Бедные студенты расступались, потому что этот танк никто не мог остановить. — А я прогульщицу наблюдаю, – в тон отвечает Мила. – Привет, бестия, снова будильник проспала? — Нет, – та улыбается хитро, так хитро, что сразу понятно - ходить по пятницам у нее просто нет желания, – Муж раньше на работу ушел, пришлось мне с собакой гулять. Настя была той самой счастливой обладательницей соулмейта почти с первых лет жизни. Познакомившись в детском саду, они вцепились друг в друга и не отпускали и по сей день. Милу обычно воротило, когда она видела эту сладкую парочку, потому что вытерпеть эти сладкие прощания, будто не на день расходятся, а на вечность, могли только единицы. Сейчас же, с разбитым сердцем, от упоминания соулмейтов хотелось разбить голову о кафель. Но Соловейкина не была бы Соловейкиной, если бы не заметила состояние подруги. — Эй, Мил, что произошло? Никита что-то сказанул? Мила подняла на нее голову, чувствуя, что не может проглотить ком в горле. Он будто застыл на уровне голосовых связок и не двигался совсем. Собрав волю с кулак, она, по привычке дублируя на язык жестов, произнесла: — Он услышал своего соулмейта, таймер застыл. Настя застыла, смотря широко раскрытыми глазами. Сумка съехала с ее плеча и громко упала на пол. — Хочешь, мы уйдем с пар и пропьем все это время? – Мила на это горько улыбнулась, чувствуя, что вот-вот утренняя истерика повториться. — Смысл? Это не отменит его соулмейта. Да и меня мутит похлеще, чем от похмелья. Девушка посмотрела ей прямо в глаза, а потом с напором сказала: — Тогда просто уйдем. Ты выглядишь так, будто сейчас умрёшь. Лекция явно этого не стоит, – она звучала слишком убедительно. Да и заманчивее было поплакать на коленях у подруги, чем давиться соплями в душной аудитории. – По дороге расскажешь - как это произошло. Миле осталось только кивнуть и поплестись за Настей, которая подняла сумку у резво начала прокладывать маршрут до общаг. За время поездки она узнала все - и про вечеринку, и про ночные мысли, и про соулмейтов глухих, и про все, что Мила держала в себе. Настя была хорошим слушателем, молча кивала и даже звонок мужа сбросила, чтобы дослушать. В общаге нос к носу они столкнулись с соседкой Милы - Диной. Та кинула злой, уставший взгляд на них и ушла, звучно цокая каблуками. — Может, она? — Да не смеши меня, – Настин нос чуть морщится. – Она приходит на вечеринки только за бесплатным алкоголем, а не за общением. Сама видела, нажирается в хлам, а потом лежит по углам. Мила кивает. На самом деле, Дина не была такой уж плохой, соседкой уж точно была хорошей. Сразу предупредила - пьет как черт, возвращается когда вздумает, хлам на ее стороне не трогать. Да и почему нельзя познакомиться возле столика с напитками, например? Настя заварила чай, взяла печенье с полки и села на кровать, рядом с Милой. Как стол они использовали стул, который поставили рядом. — То есть он неожиданно пошел на эту тусовку, нахрюкался и почему-то, Валера оставил тебя с ним наедине? – повторяет цепь событий девушка. – Тебе не кажется все это подозрительным? — Не хочется почём зря радовать себя, все равно вряд-ли я его соулмейт, – в чае ничего не было, кроме ее собственного отражения. Темные длинные волосы, зеленоватые глаза, округлое лицо с кучей родинок. Она надеялась, что просто захлебнеться этим чаем. — А ты подумай! – Настя не хочет успокаиваться, вскакивает и начинает ходить по комнате - два шага туда, два - обратно. – Он прибежал именно к тебе, столько раз попросил тебя сказать вслух что-нибудь, обнимал - ну разве это не любовь? Он напился, потому что совсем отчаялся, что ты ему ответишь симпатией, вот вас Валера и оставил, чтобы он на пьяную голову тебе в чувствах признался! — Да не может такого быть! – вскрикивает Мила. Терпения не осталось, ноющая боль груди давила слишком сильно. Непонятно, правда, чем - надеждой или отчаянием. – Он бы не стал мне врать, понимаешь? Мы поклялись... — А ты ему не врешь, скрывая чувства? – поднимает бровь Настя и все же садится обратно на место. – Вам было десять. Вы оба за это время успели вырасти из этих обещаний. Мила дёргает плечом и опускает взгляд. Что правда то правда, девять лет скрывать чувства - это уже враньё. Но набраться смелости и сказать тяжелее, ведь вряд-ли они связаны судьбой. — Вдруг, он услышал твои слова и таймер застыл, а? Но видя твою реакцию решил, что ты его не любишь? Было бы в вашем стиле. — Тогда почему он не слышит меня с пяти лет? Мы общаемся всю жизнь и он ни разу меня не услышал. Настя вскидывает одну бровь, будто тупее Милы ещё человека не встречала. — Ты, видно, сказала триггер слова, вот он и услышал, – а потом чуть сощурив глаза посмотрела прямо в глаза Миле. – Что же ты сказала там, зай, что по собственному желанию ушла от Никиты, с которым могла так прекрасно полежать, пока он спит? Мила покраснела и отвернулась под громких хохот Насти. Что-что, а та ее, увы, знала как облупленную, в том числе ее странные повадки. Увы, попадая в скромную комнату друга девушка не могла сдержаться и то и дело что-то вытворяла: на прошлой неделе она заснула, уткнувшись в его подушку, пока ждала его с подработки; месяц назад унесла шарфик и***
Условия были просты. За 10 минут до встречи Мила пишет: "На точку прибыла". Потом, в ходе встречи, прямо признается Никите ("Без намеков, Мила, прошу тебя, пощади меня, себя и Никиту"). Дальше два развития событий, либо сообщение "Ты победила", либо "Я победила". Сообщения условные, может писать, что хочет, но суть должна быть понятна. Мила сидела с Никитой в кафе и чувствовала себя максимально неловко. Прошло две недели с того момента, как она с Настей обсудили пари, но приступить к осуществлению так и не смогли. Первая неделя оказалась слишком быстрая, не дающая даже пары секунд передохнуть. Сейчас вторая неделя была на излёте и тоже прошла в суматохе и каких-то погонях за дедлайном уже на подработке. Мила была вымотана и морально не готова к серьезным разговорам. Но если не сейчас, сколько ещё времени пройдет? Она дождется выпуска из университета и тогда скажет? Или, может, когда тот будет жениться на какой-то девушке, с которой сойдется, потеряв надежду? Позволив себе помедлить в далёком восьмом классе она оказалась безнадежно влюбленной на втором курсе, это пора было прекратить. Либо все, либо ничего. Она дернула его за руку, чтобы аккуратно привлечь внимание. Тот повернулся от разглядывания какой-то компании и улыбнулся ей. — "Как на любовном фронте?" – на этот раз Мила говорила, дублируя жестами. Объяснить она могла это легко - не успела переключиться с общения с Настей. Комар носа не подточит, а она может следить за его реакцией на звуки. — "С чего такой вопрос?" – чуть краснея спросил Никита, отводя взгляд и снова возвращая, чтобы увидеть новые жесты. — "Мы ищем твоего соула, поэтому и спрашиваю. Да и ты единственный, кто из нашей компании ни в кого не влюблен" – Мила показывает это и сама начинает забывать даже свой родной язык. Хочется сбежать, уйти, как-то отсрочить момент конца. Конца их дружбы уж точно. — "Да ладно, а ты?" – Никита показывает это, чуть посмеиваясь, изменившимся смехом. До этого его смех (как и смех любого глухого) звучал странно. Сейчас - будто он его слышит. Но видя, как серьезно на него смотрит Мила, прекращает. – "А...Ты?" — "Я влюблена в кое-кого" – Мила отпивает чай и пока в горле так горячо, выдает. – "А если точнее, в тебя. Я тебя люблю". Никита застыл, как статуя, будто даже перестал дышать. Его руки мелко задрожали, но он жестами показал: — "Я не готов". Мила почувствовала, как внутри все похолодело. — "Прости, но, не могу..." Девушка вскочила. Не чувствуя земли под ногами, она показала пару знаков и побежала в сторону остановки. Сев в первый же автобус, она поехала, не слыша ничего из-за шума в ушах. Знаки значили только одно: — Прости меня за мою любовь. *** Мила лежала с звенящей пустотой в душе. Не хотелось есть, не хотелось спать, хотелось раствориться в мире, чтобы никто ее даже не вспомнил. Хотелось, чтобы кровать всосала ее и не выпускала никуда. Она отключила телефон, закрыла дверь на ключ и игнорировала любые проявления жизни как свои, так и окружающих. Ей стучали в дверь. Она должна быть на парах, а тот, кто на парах не откроет дверь. Из окна дуло приближающимися холодами, не кому закрыть, а в комнате без открытого окна душно. Никто до нее не добереться. Никто не потревожит. Никто не спросит, что произошло. Никто не поможет закрыть дыру в душе, в виде одного конкретного человека, который парой движений вырвал ей сердце и душу. Она не зря молчала пять лет. Была трусом, но оправданно. Настя сильно получит за эту встряску. Она получит так, что потом ходить не сможет. И гнев снова перешёл в апатию. И снова апатия в гнев. И снова. И снова. И снова. Вечером стало хуже. Апатия стала перманентной, покрыла стены и пол, капала с потолка. Тело будто заснуло, разум нет, глядел в потолок и корил себя уже за все подряд. В замке начал проворачиваться ключ. Видно, Дина вернулась, где бы она не была. Ее не должно потревожить безжизненное тело на соседней кровати. Но чтобы перестраховаться, Мила переворачивается на бок и закрывает глаза. Соседка снимает обувь, вешает куртку и проходит в комнату. Но плеча Милы касается совершенно не женская рука. Приходит осознание - Никита где-то нашел ключ. Но ключ только у Дины, в общаге запретили делать дубликаты для друзей. Парень выдохнул, взял стул и сел рядом с кроватью. Пару раз стукнул ногой об пол, а потом поставил рюкзак на пол и начал что-то доставать. Миле казалось, что сердце застыло. Она старалась дышать спокойно, но получалось рвано и дергано, а от каждого прикосновения Никиты хотелось сжаться в колачик и заплакать. А он начал что-то писать. Долго, будто выводил каждую букву. Потом поставил прямо перед ней, к стенке, и вышел. Не хотелось открывать глаза, ведь смысла уже не было. Он хочет остаться друзьями? Она не сможет, какая она подруга теперь? Друзья не представляют поцелуев со своими друзьями. Никита что-то делал на кухне, гремел посудой, вроде поставил греться чайник. Мила слышала свое сердце в ушах чётче, чем звуки на кухне. Ладно, если он решил покончить с их дружбой, надо сделать это быстро, как будто оторвать пластырь. Без страха и сожаления. Она открыла глаза, но ничего не произошло, а перед глазами был текст. "Прости меня, Мила. Я не знаю, как правильно объяснить тебе сложившуюся ситуацию, но ты меня неправильно поняла. Вернее, я показал неправильно и, скорее всего, разбил тебе сердце. Прошу, дай мне шанс загладить свою вину. Две недели назад я пошел напиться, потому что слишком сильно устал. Устал от своей трусости и думал, если я чуть-чуть выпью, это придаст мне смелости. Не помогло, но с ночи я помню, что я впервые услышал звуки, а вернее, звук твоего голоса. Ты мой соулмейт и я тебя люблю. Ты не должна плакать из-за меня, это меня убивает. Я сказал глупость, потому что был не готов. Звуки даны мне не все, почти каждую неделю добавляются новые оттенки. Но мне очень хотелось не жестами показать тебе свою любовь, а сказать. Как и происходит у нормальных людей. Но ты меня опередила и ошарашила, я лишился дара показывать жесты и как ты видишь, это плохо закончилось. Прошу, прости меня и поговори со мной". Мила смотрела на лист так, будто это новый шаг в технике. Или будто произошло что-то совсем невозможное. Никита...любит ее? Быть не может, просто не может существовать такой вселенной, где это было бы правдой. Она так долго думала о невзаимности, о невозможности их быть вместе, что не могла поверить, что все так просто. Вернулся Никита. Он поставил на стол возле окна чашки и аккуратно тронул за плечо. Потом взял блокнот и в самом низу подписал. "Чай будешь?" Миле осталось только повернуться. Зареваная, сжавшаяся в комок, подобрав под себя колени, она пила чай, облокотившись на стенку спиной. Прямо на нее смотрел Никита, не скрывая своего взгляда не на секунду. Ему казалось, что опустив взгляд, девушка испариться, скроется, и в этот раз он ее найти не сможет. Это тревожило, как и то, что она не дала ответ на его крик души на листе альбома. Девушка подняла руку и показала жестом ключ в замке. Потом "где взял". Пошла на контакт и то радует. Никита показал на кровать соседки, а потом сложил руки в жест "умолял". Мила печально улыбнулась. А потом показала на лист с словами и спросила "правда?", глядя прямо в глаза. Парень поставил чашки на стол и сел рядом с ней на кровать, а потом обнял. Он не мог сказать "конечно", но если бы мог, крикнул бы так, что все соседи узнали бы. Отодвинулся, только для того, чтобы показать, что не мог сказать. Чтобы у Милы не возникло никаких сомнений. Как-то легли. Девушка в телефоне в заметках писала всю историю своей влюбленности, а парень смеялся и добавлял что-то со своего телефона. Так Мила и заснула. Ну а Никита остался, предупредив Володю, что вернётся завтра. Тот в ответ только посоветовал предохраняться, за что чуть не полетел в бан (хотя совершенно прав) от соседа. Ночью пришла Дана. Зайдя в комнату и увидя, как на кровати лежат двое - Никита и Мила, не смогла сдержать улыбку. Накрыла их пледом и сама легла спать. Следующий день для Милы был самый неловкий и счастливый.