Не забытое прошлое

Первым осознанным воспоминанием Кэйи была прогулка с отцом. Его рука была горячей и шершавой. Отец привел его к большому дому и сказал подождать здесь. В этот день шел дождь, Кэйа промок насквозь, ожидая отца. Утром его нашла женщина, которая работала в этом доме. Оказалось, его оставили возле детского дома, в записке, которая лежала в его кармане, было написано, что он извиняется, оставляет Кэйю Альбериха здесь, но обещает вернуться. Полиция искала его отца, но не смогла найти. Через месяц никто не вернулся, но Кэйа продолжал ждать. Ему было десять, когда он попал в детский дом. Спустя полгода в детский дом приехал богатый альфа. Омеги постарше шептали, что богатые альфы не ездят по детским домам без цели. Они говорили ужасные вещи. Кэйа не хотел принимать жестокую правду об усыновлении омег. А Кэйа был омегой. Через неделю мужчина привез своего сына. Те же омеги рассмеялись, что сердобольный отец ищет безродную омегу для своего сынка, чтобы тот не связался с кем-то неподобающим. Отец мог сам воспитать омегу, идеальную для своего отпрыска, плюсом шло, что происхождение не повлияет на бизнес и репутацию, а если сыну наскучит омега, ее можно выбросить. Никто за нее не вступится. Мальчика оставили играть с детьми, а отец разговаривал с воспитателями. Это был очень избалованный альфа. Дети окружили мальчика и пытались завлечь в игру. Кэйа стоял в стороне, рядом со старшими детьми, которые наблюдали за представлением. Богатый альфа четко обозначил возраст ребенка, которого хочет усыновить, — ровесник его сына, можно на год-два старше. Кэйа входил в категорию на два года старше. Поэтому его кандидатуру собирались рассматривать в последнюю очередь. Воспитатель в прошлый раз сказали, что Мистер ищет друга для сына, чтобы мальчику не было одиноко в доме, когда отец работает. Он единственный родитель для мальчика, мама умерла от болезни. Они достаточно обеспечены, чтобы обеспечить жизнь второго ребенка, и с бумагами у них идеально. Богатый сынок обвёл всех изучающим взглядом и произнес, указывая на Кэйю пальцем: — Ты мой истинный. Я забираю тебя с собой. Кэйя согласился пойти с ним, только потому, что он не мог привыкнуть к детскому дому, жестокости и злости внутри стен. Так что он схватился за первую возможность, ведь он всегда мог сбежать потом. Несколько дней ушло на оформление документов. Воспитатели и «приемный отец» проводил с ним беседы. Кэйа чувствовал, как от него отдаляются его друзья, а старшие, что говорили гадости о родителе, завидовали ему. Его выбрали и усыновили, он теперь сын бизнесмена, у него будет много карманных денег, одежды и игровая приставка. Быть истинным капризного восьмилетки не такая уж сложная задача. Его приемный отец был хозяином винокурни и владел сетью баров по городу. Он был очень богатым человеком, «монополистом». Они подъехали к большому на дому, окружённому виноградными плантациями, которые уходили за горизонт. Немного в отдалении была деревня. Дилюк похвастался, что всё это его. Крепус, так звали «отца», рассмеялся. Он рассказал, что бизнес принадлежал их семье веками, и он надеялся, что в будущем Кэйа будет не против стать его частью. Крепус повел его по дому, представил слугам. Кэйа вздохнул, а когда ему показали комнату, где он будет жить, не стыдясь, заперся и не выходил, пока не проголодался. Ужин он пропустил, потому что уснул. День был очень насыщенный и волнительный, он очень устал. Он не знал, где находится кухня, а исследовать дом самостоятельно не решался. В приюте не любили, когда ребенок гулял по зданию после ужина. Поэтому Кэйа решил поужинать виноградом. Всё-таки его было очень много. Виноград оказался невкусным. Кэйа отплевался и выбросил гроздь. Позади он услышал смех. Крепус наблюдал за ним и поднял руку. Кэйа сжался и ждал удара, но Крепус мягко проговорил, гладя его по голове. — Этот виноград не для еды, а для вина, поэтому он невкусный. Пойдем, я покажу тебе, где растет сладкий виноград. Они пришли отдаленный отгороженный виноградник в два куста, где действительно был вкусный виноград. Потом Крепус показал ему кухню и контейнер с его порцией ужина, которую специально оставили в холодильнике, чтобы он мог поесть, когда проснется. Крепус научил его пользоваться микроволновкой, и они вместе поели. Так Кэйа подружился со своим отцом. Крепус серьезно занялся обучением Кэйи, пригласив репетиторов. Кэйа не помнил, как ходил в школу, поэтому с репетитором он восстанавливал знания и догонял сверстников. Еще Кэйа посещал психолога и врачей, которые удостоверялись в его здоровье и адаптации в новой семье. Их Крепус нанял, когда узнал, что Кэйе снятся кошмары о том, как отец бросает его. Иногда место его отца занимал Крепус. Через год давление, которое Кэйа ощущал или напридумывал себе, пропало, он стал полностью удовлетворять ожидания Крепуса, ему не требовалось из кожи вон лезть, чтобы получить высокий балл на экзамене или первое место в соревнованиях. Омега, истинный сына или нет, Крепус относился к нему, как к сыну и иногда другу. Кэйа чаще убеждался, что предубеждения ребят из приюта, были неверны. С Дилюком дела обстояли хуже. Они медленно узнавали друг друга и по большую часть времени не пересекались. Дилюк действительно был идеальным сыном. Никогда не нарушал правила, не бунтовал и прилежно учился. Вскоре Кэйа нагнал школьную программу и его решили отправить в школу. Дилюк остался на домашнем обучении, потому они стали видеться ещё реже. Но постепенно они сблизились и подружились, Кэйа вытаскивал Дилюка из берлоги играть. Крепус не наказывал их, даже когда замечал, что Дилюк не занимался. Жизнь Кэйи была прекрасна и беззаботна. Затем его вторичный пол стал очевиден. Кэйа с детства знал, что у него доминируют омега-гормоны, поэтому был готов к половому созреванию. Омеги имели особый статус в обществе, состоящем в основном из альф и бет, поэтому он мигом завоевал внимание к своей персоне. Он был красивыми и хорошо пах. Кэйа не видел в этом проблемы. Он знал, что хорош собой и умел этим пользоваться. Несмотря на появившийся феромон, Кэйа не был полноценной омегой без течки. Так что он продолжал вести себя свободно и неподобающе. Никто не делал ему замечание, никто не останавливал его. Кэйа соблазнял Дилюка, как только мог. Он обожал, когда Дилюк смущается, и когда внимательно смотрит на него и отворачивается, когда Кэйа поворачивает голову к нему. Что там Дилюк говорил про то, что они истинные? Кэйа искренне ждал, когда тот признается в этом еще раз. Первая течка наступила внезапно. Он проснулся со странным болезненным ощущением в животе и влагой между бёдер. Он соскочил с кровати, но мокрыми были лишь его бельё и бедра. Почему из него течёт слизеобразная жидкость? Тяжесть в голове и теле не дала ему встать с кровати, а горничная, вошедшая к нему, чтобы напомнить об завтраке, резко закрыла дверь. Кэйа слышал, как быстро она сбежала по лестнице на первый этаж. Через время появился Крепус. Приемный отец присел на стул рядом и протянул пасынку чай. Он рассказывал о физиологии альф, омег и бет, об строении организма Кэйи и его возможностях, нести потомство… Он посоветовал запираться в комнате и отслеживать цикл. В школе брать больничный. Ни слова Дилюку. Он ничего не сказал Дилюку, как просил Крепус. Аденлинда аргументировала просьбу Крепуса юным возрастом Дилюка, чтобы тот не проказничал. Так прошли два года. Дилюк созрел, но еще не был совершеннолетним. У него резко обострился нюх, поэтому его часто можно было поймать за обнюхиванием Кэйи. А еще он трепетно ухаживал за ним. Сердце Кэйи трепетало. Слово «истинность» упоминалась в разговорах между сыном и отцом, Крепус не соглашался и не отрицал ту самую истинность. Они решили подождать до совершеннолетия, и если у них будут друг к другу чувства, Крепус одобрит их решение. Совершеннолетие Дилюка было огромным событием. Были приглашены абсолютно все знакомые отца и одноклассники именинника. В центре праздника оказался Кэйа. Своим природным обаянием он сразил всех гостей, а Крепус нахваливал его, когда представлял знакомым. «Мой старший сын — студент престижного университета!» — хвастался он. Успехи Дилюка пока не были ясны, выпускные экзамены еще предстояло сдать. Дилюку не нравилось повышенное внимание к другому человеку. Дилюк был очень завистливым к вниманию отца, Кэйа замечал это часто в раннем возрасте, когда Крепус посвящал выходные врачам и репетиторам Кэйи. Дилюк напивался. Кэйа находил это очень забавным и решил приглядеть за ним, чтобы посмотреть, что тот будет творить пьяным. Послушный сын никогда не брал алкоголь в рот, посему старший брат налил ему еще один бокал и с удовольствием смотрел, как Дилюк опустошил его. Затем он вызвался сопроводить Дилюка в комнату, когда тот не устоял на ногах. Крепус позволил. Кэйа дотащил его до стальни и почувствовал странный запах, когда пересек порог комнаты. Он хотел уйти, потому что ему резко стало страшно и инстинкты кричали. Но Дилюк обнял его, Кэйа похлопывал по спине парня, чтобы тот отлип. Странный запах щекотал его рецепторы, и Кэйа чувствовал себя некомфортно. Затем Дилюк прижал его к стене и начал целовать шею, лицо и лапать. Кэйа сопротивлялся, ему очень не нравились чужие прикосновения и объятия. Хоть он и лез к Дилюку, то ограничивался словесным флиртом. Никаких обниманий и сжиманий ягодиц. Кэйа впервые слышал, как Дилюк зарычал. Его омега была в восторге от внимания «истинного». Дилюк бросил его на кровать и разорвал одежду. Кэйа пытался оттолкнуть его, Дилюк сдавил его горло так, что каждый вздох давался с трудом. Кэйа был уверен, что умрёт от удушья раньше, чем Дилюк изнасилует его. Боль смешалась. Он чувствовал боль от проникновения, боль от того, как сильно ему выворачивали руку, которой он пытался ударить альфу. В момент, когда Дилюк был полностью в нем, хватка ослабла. Кэйа услышал стон удовольствия от брата и позволил слезам скатиться с глаз. Дилюк медленно двигался, смакуя каждый толчок, кончили пальцев скользили по спине Кэйи, очерчивая каждую впадинку и мышцу. Кэйа чувствовал отвращение к этому и к себе. Ему хотелось двигать бедрами и изменить угол проникновения, чтобы получить больше удовольствия. Но он хотел быстрее закончить. — Мой омега, — прохрипел Дилюк и заставил Кэйю повернуть к нему голову. Взгляд брата, его младшего любимого брата, был безумным. Кэйа знал множество эмоций на лице Дилюка, но эта была впервые. Он всхлипнул и отвернулся. В эту секунду Дилюк будто бы обезумел и начал яростно трахать его, шепча «ты мой». Он не слышал, как Кэйа умолял его остановиться. Дилюк укусил его в железу, когда кончил. Узел оказался внутри, и случилась вязка. Это и есть «истинность»? Это судьба? Это тот альфа, который предназначен Кэйе? Инстинкты. Только инстинкты и ничего большего. На следующий день Кэйа проснулся в сперме, липкий и влажный, его тело в отражении зеркала в комнате Дилюка было изранено укусами и засосами, а на шее опух след от укуса. Кэйа поднял с пола рубашку, та была разорвана, даже добежать в ней до своей комнаты у Кэйи бы не получилось. Слезы навернулись на глазах. Кэйа запахнул свою одежду и посмотрел на мирно спящего Дилюка. В комнате стоял удовлетворенный запах двух спарившихся людей. Мерзкий запах. После завтрака он рассказал Крепусу о случившимся. Он всегда делился переживаниями с отцом. Крепус был поражен и попросил выпить таблетки, которые Аделинда попросила у одной из горничных, а если начнётся что-то странное или его цикл собьётся, то Кэйа обязан рассказать ему. После разговора с отцом Кэйа уехал в общежитие университета. Дилюк извинился в сообщении. Они решили не возвращаться к этой ситуации в будущем. Джинн, их общая подруга, сказала Кэйе, что Дилюк начал принимать сильные подавители. Конечно, гон альфы не прошел без последствий. Друг Кэйи в шутку назвал пищевое отравление беременностью, вечером Кэйа купил тест. Тест выдал две полоски. Тома посочувствовал ему, он знал, что произошло между ним и Дилюком. Кэйа рассказал Крепусу по телефону. Они решили съездить на обследование, всё-таки Кэйа порядком задержался с этим, решив, что плохо питался во время сессии и просто отравился готовым обедом из круглосуточного магазина. Дилюку никто не сказал. Кэйа хотел рассказать ему после осмотра врача и точного заключения. Всё-таки Кэйа боялся, что ребенок, зачатый насильственно, может не родиться. Стояла хорошая ясная погода, солнце ярко светило. Кэйа сидел на пассажирском кресле рядом с Крепусом. Врач сказала, что беременность протекает хорошо, но скорее всего Кэйа не влюблен в своего альфу или, возможно, их половой акт произошел не по обоюдному согласию, поэтому Кэйа подсознательно отвергает ребенка. Ему следует разобраться со своими чувствами, поговорить с альфой и позволить тому оставить на нем свои феромоны или обновить метку. — Отец, — подал голос Кэйа. Крепус был далеко в своих мыслях, уставший и постаревший, сегодня Кэйа не узнавал его. Крепус винил себя в том, что не уследил за детьми и не ограничил их общение. И что усыновил омегу, а не бету или альфу. Кэйа отрицал это. Он был благодарен за то, что его усыновил именно он. Крепус дал ему всё, наперед оплатил университет, давал большие деньги на карманные расходы и обещал купить ему отдельную квартиру, чтобы он не жил в общежитии. У Кэйи были хорошие лекарства и врачи. Его здоровье очень улучшилось, кошмары перестали сниться. У него была прекрасная жизнь. Лучшая жизнь благодаря его отцу. — Ммм? — Всё будет хорошо, — уверенно сказал Кэйа. Крепус повернул голову к нему и улыбнулся: — Ты прав. В этот момент в них врезался автомобиль.

***

Алиса обняла мужа. Кэйа всхлипнул. — Я очнулся в больнице. Врач сказала, что из нас троих я — единственный выжил. Кэйа прижал руку к правому глазу. Осколок лобового стекла попал ему в лицо. Он лишился глаза и обрёл некрасивый шрам. Хорошо, что тот не вошел глубже, тогда Кэйа бы не выжил. Врачи назвали это удачей. — Я вышел из больницы сразу, потому что не хотел пропустить сессию. Мой ключ не подходил к замку квартиры, где мы жили в Мондштадте, а горничные Винокурни просили меня уходить. Говорили, что Дилюк запретил пускать меня и выбросил мои вещи. Но горничные заботливо собрали их в кладовке и отдали мне. Я, конечно, решил выяснить в чем дело. Я ведь только вышел из больницы. Разве мой любимый брат не переживает обо мне. В тот момент я не боялся, что Дилюк узнает о беременности. Ему уже было известно. Я позвонил ему. Дилюк обвинил меня в обмане, что я влюбил его в себя, чтобы шантажировать, как шантажировал отца, выпрашивая деньги на аборт. — Деньги, — он поднял голову на супругу. — Отец правда скинул деньги на аборт. Он сказал, либо трать их на операцию, либо купи витаминов для себя и ребенка. Я никого не соблазнял и не пытался обмануть. Я искренне любил свою приемную семью. Отец просто хотел лучшего для меня. Дилюк не поверил мне и запретил появляться дома, сказал, что поменял дверные замки везде. Меня не пустили на похороны отца и чтение завещания. — Мне ещё не успели снять гипс, как я встретил тебя, — он улыбнулся Алисе. — Мне повезло, что я имел наличные накопления и жил в общежитии, мой университет был оплачен полностью. Так я не остался ни с чем на улице. В прошлом Алиса подозревала, что Кэйа имел неприятный опыт с альфой, поэтому он очень боялся её близости. Прикосновений, феромонов, поцелуев. Любого из того, что привыкли делать парочки. Любые ухаживания. Она даже не знала, как он примет подарки от нее. Будет считаться оскорблением, если она заплатит за него на свидании. Когда течки возобновились, Кэйа проводил их в одиночестве. Алиса предлагала свою помощь, тогда она уже познакомила его с Альбедо, они выяснили, что Алиса очень серьезно подходит к их отношениям. Кэйа отказывал. Алиса перестала давить, они продолжили встречаться. Кэйе нужно время, чтобы он убедился в намерениях Алисы, то она его дала сполна. Она будет ждать сколько угодно. — Дилюк уехал в Америку учиться, мне об этом сказала Аделинда. Помнишь, женщина, которую я пригласил в качестве моего опекуна на свадьбу. Алиса кивнула. Она очень удивилась, когда Кэйа представил её перед свадьбой. Алиса узнала, что Кэйа сирота и хотела предложить маме Рейн сыграть в маму Кэйи, но Кэйа привел главную горничную его поместья. — Дилюк вернулся. Я встретил его возле школы. — Он оскорблял тебя? Домогался? — Нет, мы убежали. Алиса, альфа, я боюсь.