Ты будешь меня вспоминать?

Открыв глаза, Настя поняла, кто так отчаянно просил ее проснуться. Перед ней стоял встревоженный Витя, а на улице было так темно, словно она проспала весь день. —Ты зачем кричишь?— схватилась она за голову, которая беспричинно и очень болезненно раскалывалась. —Я тут сижу уже пять часов, а ты никак не могла открыть глаза,— речь его была такой же, как и вид — взволнованной и грустной, однако нотка облегчения во всем этом всё же чувствовалась.— Что с тобой? —Не знаю, тошнило всю ночь, легла только под утро,— все так же не вставая с кровати говорила девушка.—А ты чего здесь, а не грабишь местный рынок?— внезапно ей захотелось отойди ото сна и подшутить над другом. —Я этим, вообще-то, давно не занимаюсь, если ты забыла,— на конце предложения он сделал особый акцент, надеясь, что она все же вспомнила хоть что-то. Но бесполезно. —Слушай, а тебя можно попросить привезти кое-что?— спросила Настя, параллельно вставая с кровати и отпивая воды из стакана, что любезно наполнил ее муж. —Я всегда к твоим услугам,— кивнул он. — Что надо привезти? —Все альбомы с фотографиями, что найдешь, надо вспомнить кое-кого. —Что, кого-то определенного?— не понравился ответ Вите. —Да, во сне видела какого-то мужчину с карими глазами и лысиной. Он еще, вроде бы, не сильно высокий. Пчелкин тут же понял про кого она. Естественно, это был их старый знакомый, давно уже лежавший в земле. Только если Настя вспомнила его, то что же это значит? Она все уже знает? Почему тогда не погоняет его с криками и угрозами? Да и это был чуть ли не первый раз, когда девушка увидела кого-то во сне, но не вспомнила имени. Что-то тут не вязалось, еще и эта тошнота. Чем ее тут вообще пичкают? Точно ли это обычные таблетки? Или Валера не просто так паникует? —А что тебе сказал этот человек?— выдернуло Витю из собственных размышлений, когда Настя махала рукой перед его глазами. —Да хрень какую-то,— пожала она плечами.— Что я его убила и верить друзьям нельзя. —Да, вполне в его духе,— пробормотал голубоглазый, но слова дошли до девушки.— Ладно, принесу тебе все твои альбомы, не переживай. Давай лучше опять ложись спать, а то вдруг подхватила тут что-то. Я скажу медсестре, чтобы зашла к тебе. —Эй, ты же знаешь, кто это был, почему не говоришь? —Ты же помнишь правило — нам нельзя тебе ничего говорить, иначе может случиться рецидив. Ложись и укутывайся, — он хотел уже сам завернуть ее в одеяло, но в последний момент отстранился. Боялся ее реакции и того, что она только делает вид, что ничего не помнит про «тот» случай. Настя заметила смятение в его глазах и поспешила сделать так, как он и просил. Видимо, между ними все же все безумно сложно. Зачем он тогда приезжает? Все еще любит или хочет потешить свое эго? Почему вообще проторчал здесь пять часов вместо того, чтобы уехать по своим делам? Мужику 35 лет, а он до сих пор сторожит подругу детства, которая даже при смерти не находится. Уже у выхода, когда Витя открыл рот, чтобы попрощаться, Настя вдруг встревоженно сказала: —Не сдавай меня медсестре, пожалуйста. —Как скажешь, командирша,— улыбнулся он.— Сладких снов. —Сладких,— ответила Пчелкина и повернулась к окну, чтобы быстрее уснуть, глядя на фонарь, хоть как-то освещающий комнату. К большому счастью ночь выдалась спокойной — то ли от того, что девушка просто ничего не ела, то ли от того, что ее мистическая болезнь пропала таким же волшебным образом, как и появилась, но проснувшись утром, Настя вновь почувствовала необычайный прилив сил. Побеседовав с врачом и, конечно что, умолчав о причине вчерашнего сна, который продлился буквально весь день, она четко сказала, что чувствует себя хорошо и даже лучше обычного. Конечно, такая уверенность не могла не радовать Константина Валерьевича — пациент две недели был пол сильнейшими препаратами и не жалуется на ухудшение состояния после отказа от них, это ли не счастье для врача? Пройдя все необходимые процедуры, планово назначенные еще на прошлой неделе и сдав анализы, Настя наконец-то вернулась в свою палату к обеду. Если Витя действительно сдержит свое обещание и привезет ей альбом, то, может, ее лечение пройдет быстрее? Жаль, что она не помнила того, что в прошлый раз это совершенно не помогло процессу. Но все же желание уехать отсюда было сильнее, чем понимание того, что восстановление памяти — это очень кропотливый процесс. Да и лучше вообще ничего не помнить, чем заново пережить все то, что было тогда. Если в следующие две недели под препаратами она вспомнит абсолютно все — будет ли это подарком или, наоборот, самым кошмарным сном? Представьте, что вы на протяжении многих лет теряли близких, узнавали о предательстве и пытались каждый день натягивать на себя улыбку? А если вспомните все это за короткий срок? Сможете ли вы смириться с этим и простить всех за весь тот ужас, что происходил? Включив на магнитофоне песню «Букет», девушка начала ухаживать за своим лицом, нанося маски и увлажняющие крема, и подпевать: Я буду долго гнать велосипед, В глухих лугах его остановлю, Нарву цветов и подарю букет Той девушке, которую люблю. В этот момент в дверь постучались и девушка громко сказала: —Входите,— продолжая при этом напевать. Я ей скажу: с другим наедине О наших встречах позабыла ты, И потому на память обо мне —Возьми вот эти скромные цветы.— Продолжил Витя, в одной руке которого была большая стопка альбомов, а в другой букет ромашек. —А ты как всегда вовремя,— улыбнулась Настя.—Спасибо. Она взяла цветы и поставила их в вазу, только что освободившуюся от прошлого букета, который стремительно завял. Смыв маску с лица, девушка вернулась в комнату и предложила Вите начать поиски таинственного человека вместе с ней: —Я не против,— пожал он руками.—Ты только скажи, ты уверена, что ты его найдешь здесь? —Было бы легче, если бы ты мне хоть как-то помогал,— надула она губу, словно обиделась.—Если знаешь, что его здесь точно нет, то можешь так и сказать. —Не знаю,— сказал Витя, но подумав, добавил,— честно. Я в твои альбомы не заглядывал, ты никого не подпускала к ним,— хотел бы он добавить, что одного человека она все же допустила до такого сокровища, но Настя не то что бы не помнила его, она не знала о том, что он существует. Что уж таить, еще буквально несколько недель и она будет верить в то, что этому человеку никогда не существовать. Зато ее дочь знала чуть ли не поименно всех, кто был запечатлен на фотографиях — наверно, она бы справилась с поиском таинственного облысевшего мужика лучше, чем ее отец. —Смотри,— улыбнулась Пчелкина, доставая свою первую фотографию, за которую родители отдали безумно много денег.—Удивительно, я все вспоминала по порядку, а это не вспомнила. —Ты тут совсем мелкая, в таком возрасте люди вообще ничего не помнят,— попытался подбодрить ее голубоглазый мужчина. Врач строго настрого запретил приводить пациентку хоть к мысли о том, что у нее не получается вспомнить все, поэтому, наверно, муж сейчас был чуть ли не на грани погибели. —Ладно, тут я совсем маленькая, это я все примерно помню,— Настя отложила этот альбом в сторону и принялась за другой.—Вот, смотри, у меня тут уже новая камера,— она улыбнулась так, словно этот день был вчера, а эмоции от него совсем не угасли.—Ты ведь тогда…— она осеклась. Ни к чему это вспоминать сейчас. Если она помнит себя до 18-ти лет, то он помнит все совершенно иначе. Может, он просто ее первая любовь, оставившая неизгладимый след на сердце, поэтому его так сложно отпустить? —Да, я тогда тебе в любви признался,— неожиданно продолжил Витя. —Жалеешь?— Желание узнать все в мельчайших подробностях девушке стоило поубавить прямо сейчас, но вместо этого вырвалась та фраза, которая мучала ее с момента, как она открыла глаза. Она ведь чувствовала, что между ними есть незримая связь, так почему не могла поверить в ее существование? —Ни дня не жалел,— ухмыльнулся Витя как-то по-родному, словно перед кареглазой сейчас сидел не 35-летний человек, а восемнадцатилетний мальчик. Она и сама не заметила, как потянулась к его губам. Эти все было как-то неправильно, поспешно, но так желанно. Словно этого ей не хватало всю жизнь, словно именно это могло спасти ее от беспамятства.   —Мы ведь об этом пожалеем, ты ведь это знаешь,— начал было Витя, но все же не смог противостоять. Он поддался вперед и рывком притянул Настю к себе. Сложно будет описать, что творилось тогда, когда он нетерпеливо нашел ее губы и накрыл их своими, аккуратно переместив пальцы на ее щеки. От него все также пахло крепким виски с привкусом сигарет, но именно сейчас этот запах был необходим девушке, словно всю жизнь заменял ей кислород. Она, действительно, нуждалась в нем. Еще бы секунда, и последствия были бы куда страшнее, чем невинный поцелуй, но мужчина резко отстранился. —Прости, мне не стоило,— виновато опустил он глаза, словно школьный учитель поймал его с поличным. —Это ты меня прости, не знаю, что на меня нашло,— попыталась оправдаться Настя, но у самой ком в горле стоял так, словно она готова была разрыдаться прямо сейчас. Значит ли это то, что между ними ничего больше нет, если он прервал поцелуй первым? Спустя два часа неловких попыток посмеяться над подростковой жизнью, и этот альбом подошел к концу. Все фотографии из следующего, девушка, конечно же не помнила. Зато все-таки нашла одну единственную фотографию того человека, про которого вспоминала несколько дней. На обратной стороне картинки было написано — Настя и Володя, Турция, 1996 год. Но даже это имя ей абсолютно ничего не дало. Кроме осознания того, что она убила человека, с которым когда-то сидела за одним столом, прекрасно проводя время. В расстроенных чувствах девушка так и легла спать, сухо попрощавшись с Витей и скорее постаравшись забыть об этом дне. Хоть во сне, где она теперь не видела ничего, она сможет забыться на несколько часов. И больше не будет той наивной дурой, какой, впрочем, и являлась. Но вместо этого вновь вспыхнула картинка — все та же слабо освященная комната, за столом которой сидел… нет, это был не Володя, теперь перед ней сидел парень нерусской внешности, который как-то странно улыбался, будто при этом скрывая какую-то боль. —Ну, чего же ты стоишь, Настенька?— спросил он с южным акцентом. Вмиг Пчелкина вспомнила, что уже видела его на фотографиях сегодня. Его звали Фархад и, судя по общим впечатлениям, они с ним были безумно близки, словно родственные души. Только вот и из его уст раздалось то же самое, что и говорил ей Володя: —Как тебе спится после того, как ты убила меня? Откуда-то издалека послышался женский крик, в котором Настя узнала свой голос: —Это я во всем виновата! Надо было просто поговорить, а не показывать свой характер! Слезы потекли сами собой, стало безумно холодно, как будто девушка за секунду очутилась в морозильной камере или под землей. —Фара, прости,— пыталась она выговорить, но получалось несвязно и скомкано. —Я тебя уже давно простил, да и прощения нужно просить не у меня,— он обернулся и посмотрел себе через плечо. Из кромешной темноты вдруг выдвинулась незнакомая женская фигура… Нет, все же она была до боли знакомой —Мама?— Рыдания Насти стали все громче, а воздуха в легких почти не осталось. —Ну ты чего раскисла, Настенька?— Улыбнулась мать самой теплой улыбкой из своего арсенала.—Вот, возьми лучше,— она протянула пузырек с лекарством от сердца.—Так будет лучше, мне помогло и тебе поможет. Как дочь может ослушаться матери, с которой давно не виделась? Девушка не только не знала про всю историю этого лекарства, она даже не знала, куда исчезла ее мама, поэтому быстро открыла пузырек и достала одну таблетку. —Не бойся, больно не будет,— гладила ее по плечу Татьяна Николаевна. И только когда Настя поднесла пилюлю ко рту, чей-то голос, словно из-под воды ей сказал: «Не смей!»