Жатва

Я часто проходил мимо этого сада. Фруктовый сад — весной он цвёл и благоухал, а осенью от него веяло тёмным очарованием. Брошенный сад. Иногда мне представлялось что это театр, хранящий сцены, которых мы так и не дождались. Моя душа наполнялась приятным холодом каждый раз, когда я проходил мимо, но однажды мне захотелось войти в калитку. Дом издалека — будто череп с пустыми глазницами, без мозга и лица. Постучишь — и услышишь характерный звук. Но изнутри это шкатулка со старинными вещицами. На стене висела рама, я боялся смотреть на неё. Не уверен, было ли в ней зеркало или чей-то похоронный портрет. Я ложился на потёртые, пахнущие пылью и сыростью доски пола и впитывал мистическое очарование. Как описать его? Я любил представлять себя неправедным мучеником, страдающим за свободу от религии и предрассудков. Иногда я чувствовал чьё-то присутствие рядом. Дух? Демон увядания? Он рисовал мои грехи в моём же воображении. Он касался моего лица ласковой, но холодной рукой, а потом казалось, что под кожей остались угли. Дыхание перехватывало. Сны наяву в заброшенном доме были моей тайной, тайной не ни чём. Что такого делал я, о чём не могу рассказать? Или что я чувствовал? Ощущение любви и смерти смешались в неимоверной тоске, и она была в ту пору лучшим ощущением. Как я могу выразить его, не сказав ни слова? Иногда мне казалось, что Петер знает. Он доигрывал мою гитарную фразу безошибочно. Доедал мой кусок пиццы. Молчал, когда мы проходили мимо сада. Сознание того, что кто-то понимает меня без слов, даже без намёков, заставляло с ещё большим восторгом повторять эту бессмыслицу: приходить в заброшенный дом, ложиться и безмолвно разговаривать с призраком. Сейчас я схвачу Петера за руку и потащу в дом. Через секунду он всё поймёт и не будет ни о чём спрашивать. Мне нужно живое дыхание, чтобы видеть ореол смерти. Мне нужны прикосновения плоти, чтобы унять жар призрачных объятий. Снова запах гниющих яблок под осенними листьями, пыльные доски и рама, отражающая грех — теперь реальный. Приятней страдать от содеянного, чем от воображаемого, раз уж ты хочешь страдать. Мне будет больно, и это подтвердит жизнь, даст успокоение. Осень — маленькая смерть, выпускающая демонов. Они собирают жатву невинности, ловят души в сети очаровывающей тоски. Я попался. И вот, уже не боясь ничего, открыто вещаю всю ту же тайну ни о чём. Останься со мною ещё, Пришёл дням последним счёт, Назови конечный мой путь, Влей покой в мою грудь…