Избалованный

Сатору плавно скользнул к Юджи со спины и прижался носом к изгибу шеи, обдувая приятным теплом чуть покрасневший участок кожи и заставляя табун приятных мурашек восторженно проскакать вниз по позвоночнику. — Знаешь, Юджи-кун, я мог бы помочь тебе открыть дверь. Длинные, изящные руки мужчины скользнули по крепким бокам и беззастенчиво обвились вокруг талии. Годжо прикусил зубами загривок аккурат под короткими, тёмными прядками, вынуждая юношу содрогнуться и испустить тихий вздох. Но Юджи был бы не Юджи, если бы так просто сдал свои позиции. Связка ключей в ладони мальчишки радостно звякнула, разрезая тишину раннего утра, внезапно напоминая им обоим о том, кто они такие и где находится. Итадори чуть заёрзал лопатками по чужой грудной клетке, стараясь избавиться от нежелательного давления на свою спину, и тут же мягко пихнул локтем в предплечье сенсея.  Сатору Годжо такой Сатору Годжо… Неважно, в каких обстоятельствах их пара находилась, он в любом случае умудрялся лезть к подростку. Причём с разными намерениями. И чаще с такими, которые бы позволили всецело утолить его тактильный голод. Такой невыносимый. И такой прилипчивый. И это одна из тех причин, благодаря которой младший и полюбил его. Потому что у Юджи были те же пороки. Иной раз он и сам лез к своему учителю… с не самыми благими целями. Что ж, они хорошо сочетались. Оба чертовски избалованные друг другом.  Но! Сегодня их ждала ранняя практика. И куча тем, связанных с шаманизмом, которые просто необходимо разобрать. На носу выпускные тесты и экзамен на повышение класса. И как бы Итадори ни ненавидел учёбу — особенно теоретическую её часть — он поставил себе задачу достичь лучшего результата.  Вот почему они здесь, чёрт возьми! И в их сегодняшний список дел никак не входило… половое воспитание Юджи. Неважно, что этот предмет ему нравилось разбирать со своим сенсеем особенно досконально, исследуя каждый раздел тщательнее предыдущего… Неважно! Прямо сейчас он собирался прослушать лекцию о разновидностях проклятых предметов и сделать заметки.  Кислая гримаса отразилась на ещё недавно полыхавшем смущением лице, как только подросток представил часы сидения на одном месте и кучу нудной информации, которую ещё предстояло впихнуть в свою слегка ветреную черепушку. — Сатору-сан, только не здесь… и не сейчас… Пожалуйста… — вышло как-то совсем сдавленно и жалко. Слишком умоляюще и совершенно не убедительно. Юджи и сам не особо проникся своей же просьбой.  Бросать на Сатору тяжёлые, очевидные взгляды недовольных, золотисто-карих глаз тоже не особо хотелось. Ну, потому что в своих стремлениях они вполне сходились... — Но у нас ещё есть немного времени… — на этот раз затылка коснулся почти целомудренный поцелуй, больше похожий на обещание, — Мы можем провести его с пользой. Юджи на это лишь обречённо вздохнул, качая головой — в их паре не было ответственных взрослых и в ближайшее время такой вообще вряд ли появится, он это знал. Несколько секунд спустя он наконец вставил ключ в замочную скважину, открывая один из классов, который ещё предстояло подготовить к приходу остальных первокурсников. И чёрт подери, именно этим и должен заниматься их сенсей, а не исследовать мягкими, тёплыми губами его бедную, несчастную шею. Но, конечно, как всегда протирать доску и сдвигать парты придётся Юджи и — как всегда! — в спешке. И почему же? Ну, это потому, что пока Юджи очень занят и в ближайшие минуты никак не освободится. Его просто не выпустят. Сейчас Сатору-сан едва помогал. И больше, скорее, отвлекал и, чуть ли не мешаясь под ногами, вынуждал весь настрой на учёбу улетучиться вместе с раздражением, пытаясь заговорить с юношей и вмешаться, всё ещё самозабвенно нависая над спиной подростка. Когда дверь открылась, Годжо протиснулся за своим учеником, ухитряясь торопить его и вырывать тихое ворчание. Они не потрудились зажечь свет в помещении — на улице было ещё темно — лишь закрыли за собой дверь, когда старший мужчина немедленно повел юношу в конец классной комнаты, осторожно приобнимая за плечи.    Осознание того, к чему всё идёт, заставило младшего шамана издать весёлое фырканье. Какой нетерпеливый у него учитель. И сколько в нём энтузиазма.  Это заводит. Уже через мгновение Сатору шагнул вперед и плавно подтолкнул Юджи спиной к стене. Его рот оказался на ключице мальчишки, и влажный язык тут же коснулся уже багровеющего цветка на этом заветном участке кожи. Губы переместились к шее и, чертя мокрую дорожку вдоль сонной артерии, добираясь до местечка под скулой, вырвали первые томные, хриплые вздохи. За что вы так со мной, Сатору-сан! Юджи крепко врезался лопатками в стену до болезненных спазмов и запрокинул голову. Голос срывался от сдавленных звуков, мешаясь с возбуждённым придыханием. Сатору ласково мурлыкал ему на ухо, поощряя стремление быть с ним громким и открытым, после чего скользнул рукой по боку Итадори, мягко прижимая широкую ладонь к чужому животу. Сейчас подросток был достаточно чувствительным к легкому прикосновению, чтобы напрячься и опустить голову, сопя теперь в ключицу мужчины. Руки Юджи порывисто взметнулись, провели по волосам Годжо, намеренно ероша белые пряди, когда пальцы неожиданно погрузились в их приятную густоту и лениво помассировали макушку, плавно скользя к затылку, избавляя любимые глаза от пресловутой чёрной повязки. Итадори потянул мужчину ближе к себе с одним единственным намерением сомкнуть их губы, чтобы меньше, чем через миг, плавно перетечь в глубокий поцелуй, позволив юрким языкам сплетаться между собой, когда неожиданно ладони Сатору опустились поверх запястий Юджи и отцепили от своего затылка. В небесно-голубых глазах горел маленький огонёк в намёке на растущее озорство — или надвигающуюся катастрофу, сложно сказать — что не могло не сбить Юджи с толку. Он, что, только что пресёк его поцелуй…? Сатору-сан? Тот, кто не обходится без хотя бы десяти прикосновений губами к губам Юджи в день?Остановил его на полпути?! Что происходит…? — С-сатору-с-сан? Что вы… делаете? Годжо сжал пару пальцев Юджи в своей руке, задорно подмигнув со словами «Давно хочу кое-что попробовать…», произнесёнными чересчур мелодичным и таким сладким голосом. Он тут же взял их в рот и нежно провел губами по коже, покрытой грубыми мозолями, лишь на краткое мгновение задержавшись. От влажного тепла чужого языка Итадори напрягся и мгновенно заёрзал. Не то, чтобы Юджи думал о попытках сенсея съесть его… Признаки, конечно, присутствовали — он любил кусаться, а это уже о чём-то говорило — но… именно это было чем-то новеньким. — Я… мне… вероятно, ещё понадобятся мои руки, Сатору-сан. Мне ведь заметки потом делать, — он снисходительно улыбнулся, нежно погладив пальцами свободной руки щёку мужчины.  — Ничего, я совсем чуть-чуть, — его слова горячим потоком пробежал по запястью, мягко согревая ладонь.  Что ж, что бы это ни значило, оно… совсем не обнадёживало. Нос Юджи сморщился в нерешительности. Не то, чтобы он не доверял своему партнёру, просто… это смущало. Его руки были сосредоточием его проклятой энергии, особенно во время битв. В них он особенно сильно ощущал все эти эфемерные потоки, направление которых сам же и регулировал.  — Эм… ну… разве у вас нет ощущения, что… они, мои руки, важны? — вышло совсем не то, о чём думал подросток. Его мысль в этом вопросе отражалась абсолютно не точно, но как тогда сказать? Его руки — его единственное оружие, в то же время это нечто чувствительное, особенно кончики пальцев и местечко чуть выше линии жизни, и вот так облизывать их… это несколько будоражило сознание. Но, кажется, замешательство слишком ярко отпечаталось в чертах лица юноши, и Сатору поспешил доказать свою точку зрения, растянувшись в откровенно лисьей ухмылке. Приподняв светлую бровь в очевидном жесте, он быстро раскусил свою вторую половинку, моментально целуя самую уязвимую зону пальцев младшего мага. — Не бойся, я не собираюсь их кусать. Кончик языка проследил по фалангам вниз к основанию, после чего вновь переместились к началу, вынуждая мальчишку задохнуться от волны новых, совершенно необузданных ощущений.  Он что-то говорил о том, чтобы не включать в сегодняшний перечень тему полового воспитания, не так ли— — Если только ты не хочешь, чтобы я их укусил, Юджи, — сказал он слегка приглушенно, но не менее опасно, — Держи их ровно и не сгибай, когда они будут во мне, хорошо? —к чёрту! — Х-хорошо…  Все мысли о неуверенности в происходящем в мгновение ока испарились из черепной коробки, когда Годжо сильнее вобрал в себя пальцы, обволакивая их мягким теплом и втягивая щёки, обдувая костяшки неровным дыханием. Язык Годжо легко кружил и прижимался, разглаживая складочки в местах сочленения, и согревал огрубелую кожу. Каждое движение заставляло колени предательски слабеть и подгибаться. Ощущения яркими пятнами отпечатывались на задней части век. Итадори свободной рукой судорожно хватался за чужую форму, цеплялся за неё с такой силой, что грозил разорвать. От одного только вида — этих полных жажды глаз, впалых щёк, алых, блестящих губ — возбуждение разливалось по венам и концентрировалось там, где теперь больше всего мешали штаны. Юджи было тяжело выносить такое зрелище и атаку рта Сатору на его выпирающую у основания ладони косточку. Подросток поддался навстречу внезапно открывшимся объятиям, прислонившись к чужой широкой груди, и тут же, не думая, спрятал горячее лицо, зарывшись в чужую форменную куртку по самый нос.  Эти губы… Они были везде, мешали ему все карты и вынуждали всё чаще врезаться эрекцией в чужое бедро, тереться и так жалко мяукать. Поскуливать. Так жалко… Но та-а-а-а-к приятно… Со звонким хлюпаньем и сладким причмокиванием — ну нет, Юджи определённо пытались съесть — Сатору выпустил пальцы мальчишки из плена, лишь для того, чтобы на краткий миг перевести сбившееся дыхание и тут же прислониться губами к устьям вен и усеять их воздушными поцелуями. Когда же Годжо добрался до мизинчика, Итадори представлял из себя какое-то совсем непотребное месиво, требующее прикоснуться к себе и неважно, как. Ткань давила и мешала, но в то же время стимулировала и подталкивала к заветному краю.  Ощущения завладели разумом ещё сильнее, когда вздохи, издаваемые старшим мужчиной, превратились в низкое гудение, вибрировавшие на пальцах Итадори, вынуждая ёрзать и тереться ещё больше.  — Ещё! Пожалуйста, ещё!... Сатору на пробу издал несколько тихих стонов, чтобы проверить, какая реакция за этим в итоге последует, и в конечном счёте чуть не подавился от удивления, когда в ключицу через ткань с силой вонзились чужие зубы. Два холодных огонька расширились, когда Юджи попытался сдержать особенно позорный скулёж, после чего самодовольно прищурились, прежде чем в предупреждающем жесте прикусить кончик большого пальца Юджи в ответ. Его губы касались руки подростка чаще, чем зубы, и, скорее, играли, нежели действительно покусывали. Уголки рта Сатору растянулись в довольном оскале, и он снова захватил фаланги в своеобразную ловушку, нарочно постанывая, чтобы заставить Итадори ещё больше извиваться. Чёртова вибрация! Слишком хорошо-о-о-о... Подросток отчаянно заглушал любые особенно громкие звуки, цепляясь за крохи здравого смысла. По его прерывистому дыханию Годжо мог утверждать, что его любовь просто-напросто пыталась сдержать свой голос. Было приятно видеть и слышать, как Итадори борется с тем, чтобы не выкрикивать его имя на весь класс, и всё же Сатору хотел — нет, безумно желал! — подтолкнуть к тому, чтобы его дорогой ученик был с ним немного громче. Рука Годжо скользнула к паху Юджи и сжала через грубый материал форменных штанов, медленно растирая и слегка надавливая, впитывая вырывавшиеся из груди надсадные всхлипы. Свободная ладонь Итадори потянулась к светлым прядям, закапываясь всей пятернёй до корней волос. Он приблизился ещё теснее и поднял голову так, чтобы прижаться ртом к адамову яблоку Сатору. Его легкие облизывания и шумные поцелуи отвлекли мужчину настолько, что он невольно отпустил руку юноши. Мальчишка провел зубами дорожку по шее, посасывая и концентрируясь возле плеча. Сатору взволнованно выдохнул. — Юджи. Подросток пролепетал свой ответ куда-то в предплечье старшего мага — его губы отодвинулись ровно настолько, чтобы голос прозвучал подобно гулу. Годжо не убрал руку с чужой напряжённой плоти, усиливая трение и давление, выуживая у Итадори ещё один задыхающийся звук. Сатору был почти готов опуститься на колени и прямо здесь взять мальчишку, заглотив по самое основание — сам виноват, что до такого довёл — но его порыв затормозили дразнящий шею язычок.  Какой покладистый и отзывчивый, его Юджи. — Я... ах-ха-а!... Юджи излился сразу же, как только Сатору буквально отодрал его вторую руку от себя и атаковал пальцы теми же пламенными поцелуями и дразнящими покусываниями. Мальчишка мгновенно вцепился зубами в плечо мужчины и позволил нескольким некрупным слезинкам скатиться по щекам, когда особенно сильная волна кайфа горячим потоком неожиданно накрыла по самую розоволосую макушку, и сладостная судорога приятно прокатилась по каждой мышце, каждой косточке, сотрясая тело. Сейчас в темноте комнаты блестели лишь лазурные глаза Сатору, и со своего ракурса он отлично мог рассмотреть получившийся итог. Он хотел бы, чтобы Юджи тоже это видел: своё красное лицо с растрепанными персиковыми прядями, вьющимися вокруг закатившихся, золотисто-карих глаз, чью радужку затопил чёрный, как смоль, зрачок, тяжело вздымающуюся грудь и подкосившиеся ноги. Совершенно ослабевший, даже довольный. Совершенно выбитый из колеи. Уставший. Тот факт, что Итадори в свою очередь вообще не мог видеть Сатору — не мог он, собственно, и пошевелиться в первые минуты — вселял в мальчишку некоторое беспокойство. Его опять по полной раскрутили, а он и не сопротивлялся. — Мне нужно домой… — тихонько просипел в стык между плечом и шеей, морщась от того, как неприятно липла к коже одежда. Сатору лишь крепче обхватил его, соединяя руки под лопатками, — Я весь потный и грязный. И кончил в штаны. Вы, кстати, вообще не кончили... это провал... нам нужно как можно быстрее... К большому неудовольствию мальчишки, он не успел закончить свою спонтанную тираду, когда со стороны двери донеслось приглушённое шуршание, затем последовали шаркающие звуки — и, о ками, это что, он только что слышал рычание? — после чего затуманенный мозг Юджи немного прояснился и распознал следующий звук как последствие чего-то, что очень громко разбилось аккурат... за спиной Сатору… …который, судя по всему, в последний момент поймал дзен. Как всегда. — Достали!!!  Чего не скажешь о Юджи.  Тревога тугими путами скрутила его рёбра, надавив на лёгкие. Дикая паника поднялась откуда-то из глубин его естества. — Нормальным людям уже спокойно в класс зайти нельзя! Свалите и приведите уже себя в порядок! На всё про всё не больше часа! И снова что-то со звонким хрустом разломалось, разлетевшись на мелкие кусочки, позади старшего мужчины. Годжо одарил съёжившегося подростка загадочной ухмылкой, крепче прижав к широкой груди испуганного подростка, и мгновенно растворился вместе с Юджи в воздухе, самозабвенно переместившись в их квартиру, не став дожидаться дальнейших ругательств.  Следующий час Юджи по обыкновению ворчал и бросал свирепые взгляды в сторону своей второй половинки, развалившейся на диване сытым котом с тарелкой клубничного торта, пока мальчишка натягивал на себя свежую одежду и расчёсывал непослушные волосы. Так и хотелось выкрикнуть: «Никакого секса неделю!» Вот только подобного рода угроза не помогла бы, даже если бы Юджи сердечно этого желал. — Это ваша вина, вы понимаете? — раздражённо пыхтел Юджи и всё же не преминул перехватить с вилки предложенный старшим магом десерт, пока топал мимо мужчины в ванную комнату за одеколоном, — Мы им итак глаза мозолим, а тут ещё такое! — и тут же бесполезно развёл руками, пытаясь таким образом передать весь масштаб проблемы. — И всё же в их голосах с каждым разом всё меньше отвращения. Раньше с пониманием относился лишь Мегуми-кун, — расплывшись в хитром оскале, назидательно прокомментировал маг, закинув в рот сразу половину куска.  На это Юджи лишь фыркнул и красноречиво выгнул бровь. — В любом случае как мне Кугисаки в глаза смотреть? Она убьёт меня либо своим молотком, либо кучей остроумных поддразниваний… — Не забивай голову, — Годжо небрежно отмахнулся, — И лучше сосредоточатся на учёбе, — и легко пропел, коснувшись губами лба мальчишки.  Они уложились ровно в час, успев даже перекусить по дороге в любимом кафе через дорогу. Собственно, после того, как они даже умудрились попасть в объективы камер журналистов, ни Сатору, ни Юджи по-настоящему не смущались того положения, в котором их застали. Да и Кугисаки поймала их уже тихонько обнимающимися после пережитого кайфа — никаких непристойностей — так что подросток почти не злился.  Из дальнейших бесед он узнал, что грохочущими звуками, сопровождающими ругань Нобары, были стул, который девушка запустила в них через весь класс, и он врезался в Бесконечность, установленную вокруг них, и какая-то ваза с учительского стола, попавшая ей под горячую руку — собственно, несчастный фарфор ждала та же учесть.  Уже по истечении часа Юджи не мог сдержать задыхающегося смеха, с содроганием представляя, что было бы, если бы их не защищал невидимый барьер — классной мебелью их бы в том самом закутке и убило бы. Учитывая, что Кугисаки реально была готова прикончить их, Юджи озаботился тем, чтобы приобрести для неё ванильный капучино и три моти с дынным вкусом.  — Фу, ненавижу вас обоих, — разъярённой кошкой зашипела девушка, бросая взглядом молнии в двух идиотов, и тут же вырвала подношение из рук того, что помладше, разворачиваясь на каблуках и уверенным шагом удаляясь на своё место. В ответ Юджи послал подруге застенчивую улыбку, неловко почесав затылок, прежде чем его глаза нашарили ещё одну фигуру, скользнувшую в классе. Между тем Фушигуро, как самый знающий из двух друзей Итадори (и самый продуманный), прибыл аккурат к началу лекции, довольный своей неспешной и тихой прогулкой по магазинам в наушниках под песни Twenty One Pilots в сопровождении целой чашки дымящегося кофе.  В течение дня темноволосый маг даже не пытался выяснить, с чем связаны все эти острые шутки и едкие комментарии Кугисаки в сторону Юджи — и так знал — он просто сосредоточился на учёбе, тихо радуясь своим небольшим покупкам, которые так давно хотел сделать, и тому факту, что не стал свидетелем чего-то очень непристойного, несмотря на то, что Кугисаки всё порывалась просветить его насчёт утренней сцены — и неважно, как часто Юджи затыкал её — девушка внутренне кипела от того, каким догадливым и совсем непунктуальным ублюдком оказался Фушигуро. Ну, он всегда был последовательным в своих действиях. Его догадливость — лишь побочный продукт. Лично Мегуми вообще ничего не удивляло: ни беспечность Сатору, ни отсутствие мозгов у Юджи, ни ворчание Кугисаки о том, что ещё немного и эти двое начнут трахаться при них... Нет, совсем нет. Его это не волновало. Просто Сатору и Юджи — оба были немного не от мира сего. Вот и любовь их соответствовала им двоим. Такая же двинутая, как сказала бы Кугисаки.