Среда.
Ей тогда было, кажется, около шести. Отец важная в JYP шишка, нужная - тогда Рюджин не понимала почему, но через какое-то время всё стало ясно, как день, в то время он был их «секретным оружием», каким стремилась стать и сама Рюджин - поэтому никто не осмеливался отказывать в обучении ребёнка, хоть это было, на самом деле, не совсем легальным. Но сам JYP никогда не был чем-то на сто процентов легальным. Она, своими маленькими ступнями, тогда впервые шагнула по боксёрскому клубу. Девочка шагала за отцом, напугано бегая глазами то по спине отца, то по потным тренирующимся мужчинам. На фоне играла агрессивного звучания песня на другом языке, а Рюджин даже не знала, на каком это, что уж говорить о словах... Шин старший улыбался своим приятелям, крепко пожимал руку друзьям, продолжая идти. Куда - Рюджин тогда не знала. Оказалось - к Пак Джинëну, по поводу её обучения там. Девочка не то чтобы хотела быть там, но спорить было не позволено. - Ты сама-то этого хочешь?— спрашивает с ухмылкой Пак, смотря на ребёнка. Рюджин бросает взгляд на отца. Тот сурово уставился на неё. Ответ был ясен. - Хочу. Рюджин выходит из воспоминаний и переводит взгляд с экрана ноутбука на Ли младшую. Та сидит на кровати, дурачась - жестикулируя, как рэпер, смотря клип. Такой картине Шин не может не улыбнуться. Однако, выходит всё равно слабо. Девушка опускает взгляд, пока улыбка её спадает. Они просто решили полазить по двухтысячным, просто посмеяться с некоторых песен и их клипов. Так и было до этого момента. Как же, думает Рюджин, забавно это - словить триггер на какой-то мелочи, абсолютной глупости. Вот, ты действительно веселишься и хорошо проводишь время, затем происходит та самая глупость, щелчок, и ты уже как в воду опущенный. Забавно. Старшая потирает друг о друга пальцы. Хочется курить - от этого желания сжимает чувство вины, неприязни к самой себе. В этот раз перетерпит, измучается, но перетерпит. Девушка начинает вставать с кровати. - Я пойду чай налью, ладно?— спокойно говорит девушка.— Скоро буду. Это досмотри без меня. Черëн хмуро смотрит вслед подруге, пытаясь понять, что послужило причиной перемены настроения Рюджин. И в голове щёлкает. Ли переводит взгляд на ноутбук и пропускает видео, ставя паузу на следующем. Она делает в голове заметку о том, чтобы пропускать все рэп-клипы, когда старшая вернётся. Так, на всякий случай.***
Снова собрание клуба. Рюджин держит пальцами край листа, внимательно всматриваясь в печатные буквы и пометки от школьного психолога. «Уровень гнева» пробегают по названию глаза. Этот тест Моу взял из интернета, многие давно догадались, но это всё равно ничего не меняет. "Вспыльчивость шестьдесят пять процентов?", хмурится Рюджин, "Ложь и провокация", а внутри всё медленно закипает. «Враждебность 52%» скользят глаза дальше. Раньше каждый пункт был выше, стоит ли радоваться спаду? В конце концов, могло быть и лучше. «Молодец, продолжай в том же духе, Рюджин =)» написано почерком Гуанга. Девушка не чувствует себя молодцом, но на губах всё равно расползается слабая улыбка - этот мужчина может быть забавным. "В общем у меня пятьдесят процентов...Всё равно, выше среднего - из клуба досрочно точно не выпустят", складывает Шин лист и кладёт его в рюкзак. Накинув вещь на плечо, девушка принимается искать глазами друга. Тот стоит, оживлённо кивая тому, что серьёзно говорит ему Йеджи. Любопытство берёт верх и Рюджин ступает к ребятам. Стоит им заметить младшую и они оба замолкают. Рюджин вскидывает бровь и, подойдя к Чану, обвивает его левую руку своей, обнимая её. - Что-то случилось?— спрашивает она, прижавшись щекой к чужому плечу. - Рюджин,— хмурится Хван.— ты не должна слышать наш разговор, он тебя не касается. От её холода неприятно колет где-то в сердце. Младшая, поджав губы, прижимается сильнее к чужой руке и опускает глаза. Она ведь права, Шин не должна слышать то, о чëм они говорят. - Нет никаких проблем в том, чтобы она всё услышала.— Бан накрывает кисть руки подруги своей, свободной.— Это же Рюджин. "Ну что? Съела?", ухмыляется победно младшая, встречаясь глазами с Йеджи. - Чана хотят выпустить из клуба в конце первого семестра.— скрещивает девушка руки на груди.— Результат теста сильно радует, у него большой прогресс. И если всё пойдет так дальше, он точно будет свободен. Рюджин хмурится. Услышанное радует её, правда, но в то же время...Без него тут будет совсем дерьмово. - Да,— кивает Чан и переводит взгляд на подругу.— но я хотел бы продлить своё пребывание в клубе до конца учебного года.— он наклоняется ближе к чужому уху, дабы прошептать с улыбкой.— Чтобы побыть тут с тобой подольше.— это успокаивает младшую, заставляя слабо улыбнуться. - И это, конечно же, возможно.— твёрдо кивает Хван, безотрывно смотря на Рюджин.— Некоторые ученики уже пользовались данной возможностью. - Ты уверен?— смотрит она на друга, расслабляя хватку на руке.— Это же самый настоящий ад. - Уверен.— кивает парень.— И, вообще, — пожимает он плечами.— мне тут даже нравится. Шин начинает сомневаться в адекватности своего друга. - Я сейчас не пытаюсь что-либо обесценить,— начинает Йеджи мягче.— но, думаю, настоящий ад, на самом деле, в специальном уровне. Слышали про такой? Рюджин и Кристофер кивают, внимательно слушая девушку. Специальный уровень или же специальная группа - для учеников с более выраженной враждебностью и ярким, зачастую неуправляемым гневом. Таких учеников легко разглядеть, особенно Гуангу - человеку с опытом в своей работе. Заметив подобного ученика, его либо оставляют на его нынешнем уровне, чтобы тот прошёл всё заново, либо перенаправляют в специальный. И там они остаются уже до окончания школы. В таких группах, говорят, максимум по десять учеников, в то время как в остальных до двадцати. Рюджин могла быть среди одной десятки. Она не совсем понимает, почему не оказалась там. Говоря о клубе...Ученикам, особенно с такой проблемой, нужна помощь специалистов, но клуб создан отчасти и от того, что родители либо материально не могут позволить себе и своим детям подобную помощь, либо просто не видят в ней смысла и попросту отрицают. - Я там бываю иногда...— пожевав губу, проговаривает Хван, затем быстро добавляет.— Как помощник, конечно. Могу рассказать вам что-нибудь, если хотите. Ребята мгновенно встают ровнее, но всё ещё держатся друг за друга. - А там правда ученики чуть ли не убивают друг друга?— спрашивает Чан с поднятыми ко лбу бровями. - Да, к сожалению, правда.— кивает Йеджи. - Тебе от них доставалось?— слабо хмурится Рюджин, крепче сжимая чужую руку. Старшая поджимает губы, явно думая о чём-то, может, вспоминая. - ...Да, пару раз.— кивает она, отвечая так, словно в этом не было чего-то особенного.— У меня есть один шрам. Показать, извините, не могу. Он здесь.— проводит девушка по бедру, спрятанному юбкой, после возвращает руки в прежнее положение.— Один ученик воткнул в меня ручку, в приступе агрессии. Рюджин неосознанно напрягается. Девушке захотелось найти того ученика и «обсудить» его поведение. Хорошенько так «обсудить». Злит и то, что Хван говорит об этом только сейчас. Когда это случилось? Почему она молчала?..Может, именно специальный уровень служит резкости и холодности Хван? Это имеет смысл...Неужели она так сильно не хочет обсуждать что-то с Шин? - Родителей подобных учеников стали просить сводить их детей к психиатру, я слышала, только недавно.— говорит вдруг Йеджи, вырывая младшую из мыслей.— Конечно, многие отвечают отказом, но...Не все. И это радует. - Пиздец...— вырывается у Рюджин, что всё ещё прибывает в смешанных чувствах от новости Йеджи о нападении. Чан дёргается, удивлённо уставившись на подругу. - Рюджин!— шёпотом возмущается старшая. Немного подумав, парень кивает. - Это правда полный пиздец. - Ну ребята,— хнычет Йеджи, бесшумно топая ногами - явно забывая о маске серьёзного помощника.— выражайтесь потише. У нас троих могут быть проблемы, если Моу Гуанг услышит. - Простите, мисс Хван.— делает невинные глазки Рюджин. Внутри остаётся неприятный, мерзостный осадок от раздражения и непонимания действий Йеджи. Она хочет понять её, узнать всё, что душа пожелает, но этого не будет. Они не будут говорить ни о чём из этого. И Рюджин даже не будет пытаться. Ведь, думает девушка, это не имеет смысла, потому что для Хван она явно не тот человек, с которым она хотела бы поговорить.***
Путь Рюджин к "своей" комнате прерывает Черëн, просто неуверенно подойдя к ней. Старшая понимает - она хочет спросить что-то. - Можешь помочь кое в чем?— негромко звучит Ли. - Смотря в чëм.— улыбается Рюджин, прислоняясь спиной к стене рядом с дверью неё.— Выкладывай. - Я хочу узнать, буду ли я чувствовать что-то от твоих прикосновений.— на одном дыхании проговаривает младшая, вводя подругу в лёгкий ступор.— Как чувствую с Юной и...Джису. Может, мне действительно нужно просто, понимаешь...Ну, понимаешь, в общем... - Понимаю, лисёнок.— выдыхает Шин, нахмурившись в раздумьях.— Послушай, я ведь трогаю тебя. Мы с тобой довольно тактильные, не находишь?— усмехается девушка.— И, Черëн, ты пробовала сделать всё своими руками? Включить воображение и узнать, что да как.— Рюджин чувствует, что подруга просто взорвётся от неловкости или стыда в данный момент, если она скажет "мастурбация" прямым текстом, поэтому решает обойти это слово стороной. Рюджин помнит про не такой уж и давний случай, когда Черëн трогала себя её руками, видимо, пытаясь проверить, будет ли она что-то чувствовать. Тогда младшая последний раз была под наркотиками. Поэтому напоминать не хочет - нехорошо будет напомнить о таком, да и под наркотиками всякое бывает. И музыку по-другому чувствуешь, и заводит тебя то, что на трезвую голову никогда не смогло бы, и воспользоваться тобой могут, как только захотят, и, если "повезёт", ты ловишь бэд-трип, а там уже и лампы у тебя пляшут, и в цветочных горшках подслушка от полиции, а дальше истерика и паническая атака. Не обязательно, конечно. Но вопрос времени. - Да, ты часто трогаешь меня, я помню, но...Может трогать надо малость по-другому?— щурится Черëн, сжимаясь в плечах неуверенно.— И...Нет, на чужой кровати совесть не позволяет такое вытворять. - А со мной, значит, совесть тебе позволяет?— улыбается Рюджин, качая головой. Ли замолкает, опустив глаза. Стыдно. "Что же за бредовые идеи посещают твою голову, дурëха?", с сочувствием хмурит брови старшая. - Уверена, что хочешь, чтобы я трогала тебя?— отталкивается она от стены и делает шаг ближе к подруге. - Уверена, что не хочу,— покачивает девушка головой.— но что, если теория окажется правдой? Так или иначе, Рюджин, никакого секса не будет. Я просто успокоюсь, если это окажется правдой, а если нет...Что ж, мои проблемы.— пожимает Черëн плечами. - Я не думаю, что это хорошая идея.— медленно, размышляя, говорит Рюджин. Она не хочет этого, Шин не хочет этого, так зачем? Чтобы проверить свою психику на прочность? Что ж, удачи, они обе и так не очень стабильны - нет нужды в излишних проверках. - ...Да, ты права.— кивает Ли, быстро закивав, так и не решаясь поднять глаза.— Уродская идея, прости, пожалуйста, что вообще подумала об этом. Хочешь посмотреть что-нибудь со мной?— поднимает она полный сожаления взгляд. - Давай сделаем это.— выпаливает Рюджин и тут же чувствует, как в беспокойстве сжимается горло внутри и органы будто подрагивают. - Что?— удивляется Ли, вскинув брови. - Ну ты же меня знаешь,— растягиваются губы Шин в полуулыбке, она обхватывает большим и указательным пальцами худое запястье подруги, другой рукой открывая дверь позади - тут же удивляясь тому, что нашла ручку сразу.— Шин Рюджин поможет всем телом. Старшая заходит в комнату, утягивая за собой Черëн. Она слышит, как щёлкает замок. Девушки всё ближе к этому эксперименту и Шин не может не сглотнуть от лёгкой тревожности, подрагивающей кончики её пальцев и от ощущения стынущего сердца. - Да, я знаю тебя,— кивает младшая, сочувствующе хмурясь. Рюджин отпускает её запястье, садясь - плюхаясь - на край большой кровати.— но, очевидно, лучше, чем ты знаешь саму себя. Ты ведь тогда первая сказала о том, что хотела бы быть со мной просто друзьями, без секса. - Просто скажи мне, когда остановиться.— притягивает она подходящую ближе подругу за руку, заставляя сесть к себе на бёдра. Та, чувствует Шин, всем телом напрягается, по инерции накрывая чужие плечи руками. "Какая же дерьмовая идея", сжимает старшая челюсти. А внутри всё продолжает леденеть. Никто не знает её так же, как она себя. Она знает саму себя лучше, чем другие. Знает, что подобное - единственное на что она способна. Что в остальных отношениях её ждет только провал. - Сосредоточься на мне.— твёрдо говорит Шин, накрывая ладонями бёдра подруги.— Не думай ни о Джису, ни о Юне. Черëн просто кивает, неуверенно перемещая ладони с плеч на шею. Старшая ухмыляется, чуть обнажая зубы. - Умница.— девушка помнит, что подруге нравится своего рода похвала. Мысли перемещают в воспоминания о тех днях с Ли младшей снова и снова, словно окуная голову в ведро с ледяной водой. Неправильно, неприятно. От чего-то даже...Страшно? Рюджин не хочет этого снова и Черëн, чувствует старшая, тоже. Им было приятно. Тогда. На время. Это вскоре стало запретной темой для них, они поставили на этом крест, но они снова...Почти снова здесь. Она могла бы остановиться, передумать. Но нет. Она уже начала это. Уже, как будто бы, поздно. Рюджин, пристально смотря в чужие, волнением наполненные, глаза, медленно гладит бёдра Ли через ткань домашних штанов. Мысли мечутся по воспоминаниям, по моментам, за которые Шин...В каком-то смысле стыдно. По моментам, которые не хочется вспоминать. Неприятно. Мерзко. Грязно. Мозг показывает ей воспоминания о чужих лицах: её знакомых, друзей, даже Юну - Рюджин старается не задерживаться ни на одном из этих лиц, насильно прокручивает людей дальше в мыслях, но мозг подкидывает ещё, а Рюджин ощущает неприятный осадок - о существовании некоторых она уже давно забыла. В голове встаёт образ Йеджи и Шин просто...Внутри зажигается мелкое пламя, грозящее разрастись во что-то куда большее и опасное. Жáркое, жадное, требовательное. Девушка облизывает пересохшие губы, насильно напоминая глазам, кого они видят перед собой, на чьи глаза так безотрывно смотрят. И пламя потухает, оставляя за собой нить неприятного, едкого дыма. "Сгореть бы", думает Рюджин, двигаясь ладонями вверх - к талии, плотно прижимая их к чужому телу. Без труда пальцы скользят под край свободной футболки, касаются гладкой кожи, и под одеждой оказывается остальная часть кистей рук. Талия, от жёстких, медленных поглаживаний, нагревается. А мозг Рюджин начинает потихоньку выключаться - она не возбуждена, нет. Она просто начинает мириться с тем, что происходит сейчас. Она убирает левую руку на бедро подруги, чтобы та, мало ли, не упала, и не слишком сильно сжимает спрятанную одеждой плоть. Черëн чуть сильнее выпрямляет спину. Вторая рука медленно скользит к плоскому животу, контраст тепла и холода вызывает у младшей мурашки, руки на шее Рюджин слабо вздрагивают. Шин трëт ладонью по коже живота вверх и вниз, наращивая темп, тем самым разогревая. Рука поднимается выше - к рёбрам, скользит по ним пальцами, будто пересчитывая, и уводит ладонь к спине. Она резко прижимается плотнее к подруге с полуулыбкой на губах и трëт пальцем чужой позвоночник, движется вверх-вниз, вызывая у Ли лёгкую дрожь, девушка чуть выгибается в спине и, думает старшая, не от того, что ей приятно. - Шея всё ещё твоё слабое место?— ухмыляется Рюджин, прижимая чужое тело плотнее к своему рукой, что по-прежнему покоится на бедре, и тянется ртом ближе к бледной шее. Шин не нравится. Черëн тоже. Но повторять это уже нет смысла, просто думать об этом не имеет смысла. Не в данную минуту. Но как же хочется остановиться. Стереть происходящее из временной спирали, как ошибку. Очистить от этого память обеих. Ли кивает и для Рюджин это зелёный свет. Она, впервые за эти минуты, проявляет нежность к подруге - бережно касается её кожи губами, долго целует. Однако, тело Черëн напрягается только сильнее. Старшая медленно целует её шею то там, то здесь, поднимаясь всё выше. Остановившись в районе едва ли заметного выступа на гортани, девушка приоткрывает рот и, всё же замешкавшись, бездейственно опаляет дыханием кожу. Рюджин кусает щёку с внутренней стороны, стараясь сделать себе как можно больнее и, собравшись, вновь размыкает губы, чтобы провести кончиком языка по коже подруги. И едва ли успевают её зубы сомкнутся на шее Черëн, та, взяв старшую за плечи, слабо отталкивает от себя и говорит дрожащим, вероятно, от слëз, голосом: - Остановись.— с тревогой ударяет сердце Рюджин. Девушка быстро отодвигается от подруги, держа ту за бёдра - уже слабее. Подняв обеспокоенный взгляд на Ли, та убеждается в своих догадках - младшая плачет. - Прости, я...Ты в порядке?— хмурит в сочувствии брови Шин. - Ничего приятного не чувствую, удивительно.— бегло вытирает она слëзы.— И...Ты меня прости. Больше между нами ничего такого не будет, хорошо?— вытягивает Ли слабо дрожащий мизинец. - Я только рада этому.— улыбается старшая с облегчением и пожимает палец своим. Опустошение растекается по лёгким.— А теперь слезай, мне нужно отойти от того, что сейчас было. - Да, мне тоже.— кивает Черëн, опуская глаза и слезая с подруги.— Прости, Рюджин. - Всё хорошо, не переживай.—отмахивается девушка, перемещаясь в кровати назад.— И, слушай...То, что ты чувствуешь - нормально. Правда. Нужно постараться принять свои чувства. Так...Я думаю, будет легче.***
И этот день пришёл - она сидит на краю ржавого мостика, тот, благодаря тепловатой погоде, не слишком холодный. Рюджин всматривается в тёмное вечернее небо и в очередной раз, за всё время, проведённое здесь - в месте, которое она, несколько эгоистично, называет «своим» - думает о том, как же, всë-таки, удачно здесь выросли деревья. Они будто специально расступились так, чтобы люди могли увидеть красоту того, до чего в жизни никогда не смогут дотянуться. Небо сегодня такое чистое. И такое пустое. Обнажённое, но не показывающее всего, чего могло бы - звёзд. Вяло болтая ногой, свисающей с моста и промокающей в воде речки, под ритм песни, девушка, сжав парапет свободными от сигареты пальцами, делает затяжку. Горечь с новой силой скользит по языку и обволакивает нëбо, проглатывается. В горле от чего-то начинает настойчиво першить, жечь, тем самым принуждая Рюджин закашляться и выпустить пару шипящих ругательств вместе с дымом. Она тяжело вдыхает, сквозь сжатые зубы, пока кашель продолжает перехватывать её дыхание. В уголках глаз скапливаются горячие слезинки. Сердце подрывается в резкой тревоге. Шин сглатывает лёгкую тошноту и делает глубокий вдох - надеясь успокоить себя и собственное сердцебиение. Вроде как выходит. В стороне деревьев трещит какая-то ветка, на что девушка сжимает с силой челюсть и непотушенный бычок в руке - тут же шипит от боли, которую, на самом деле, сложно стерпеть спокойно - слишком уж она резкая и проникающая глубоко внутрь тебя, после одаривая пульсирующим, жгучим «послевкусием», а в конце даже, наверное...Холодом. Больно. Больно. Больно. Трясущаяся рука с тяжестью разгинает пальцы, из неё выпадает помятый остаток сигареты, падает на джинсы Рюджин, отскакивает и упокаивается на мосту. Останутся ожоги. Шипя-тараторя на повторе одно ругательство, девушка прижимает ладони сильнее к ушам, зажмурившись от непонятно откуда взявшегося страха, - наушники плотнее прижимаются к ушной раковине, делая музыку громче, а окружающий мир практически затыкая. Шин чувствует ускоряющееся сердцебиение и ту самую пульсацию в руке. «Здесь кто-то есть» настойчиво крутится в голове. И Рюджин сжимается в плечах, будто пытаясь исчезнуть. «Ты здесь не одна», «Кто-то наблюдает за тобой». Ощущение того, что кто-то стоит совсем близко к ней - справа и почти дышит в ухо - накрывает её всё сильнее и сильнее. Но нет сил, нет смелости, даже чтобы просто открыть глаза и встать. Дыхание сбивается, заставляя Рюджин кашлять, затем и вовсе глотать воздух - безвольно открывая глаза и хватаясь за место прячущее сердце - оно явно намерено проломить рёбра, просто остановиться. Она задыхается. Сердце охватывает боль, перетекающая в левую половину грудной клетки. Рюджин продолжает жадно дышать, глубоко, рвано - череп становится словно носителем урагана в себе, что и не думает остановиться, а голову продолжает слабо сдавливать, пока головокружение и ощущение наполненной пустоты обволакивает, кажется, почти всё сознание девушки. Слëзы начинают идти как-то сами собой. Как же это всё заебало. Заебало. Почему с ней не могут просто покончить? Убить, разорвать, стереть навсегда. Раз за разом, это чувство и каждый раз она безмозгло верит ему, чувствует, что вот он, конец. Еë конец. Еë конец. Ей конец. Конец. Это ложь. Тошнота накрывает с головой, заставляя девушку инстинктивно оттолкнуться от парапета и торопливо закинуть ноги на поверхность моста. Она едва успевает отползти дальше от железного края и реки, прежде чем мышцы её живота грубо сокращаются. Горло обжигает желудочный сок, принуждая в очередной раз за день закашляться. И её рвёт снова.***
Пятница.
Поздний вечер. Юны нет дома и, думает Рюджин, хорошо, что нет - родители ругаются, на младшей это отразилось бы скорее сильнее, чем на ней. Хан увидела смазанный след губной помады на месте где-то под челюстью Чен Чхоля, вероятно, просто не заметил, поэтому не стёр до конца. Рюджин стоит рядом с ними и не может пошевелиться. Всё, как в детстве. Крики, обвинения, нелепые оправдания, что заканчиваются вопросом "А что мне оставалось делать?". Становится тошно. Гнев раскалённой, кажется, до предела магмой поднимается наружу. Руки начинает трясти, поэтому девушка сжимает их в крепкие, до хруста, кулаки. И снова эта тревожность, страх, будто она снова тот самый ребёнок, перестающий верить в существование той самой любви, о которой говорят повсюду. И она снова просто стоит. Стоит и смотрит, слушает, хотя хочет сделать многое. Но на этот раз только с отцом. Сердце от накрывающей злости, нет - ненависти ускоряет свой ритм. Как же она хочет ударить его. Набить рожу до неузнаваемости, разбить, превратить в мясную кашу, не оставить ничего, что напоминало бы лицо, отпинать голову, со всей силой попрыгать на ней, чтобы проломить его грëбаный череп и...Что? О чём она только думает? - Что тебе оставалось делать?!— удивлённо переспрашивает мать Юны, вырывая Рюджин из мыслей. — Ты, как минимум, должен был сказать мне, что больше не любишь меня! - Что за бред?— возмущается мужчина.— Я всё ещё люблю тебя! Бансок качает головой, её нижняя губа напрягается так, будто женщина сейчас заплачет. - Да, я очень хорошо это чувствую всё то время, что живу с тобой. Они разведутся. Это очевидно, всё изначально к этому шло. Мама Юны достаточно уважает себя, чтобы не прощать измен и убеждать себя в том, что тот «просто ошибся». Но что будет с ней - Рюджин - и Юной? Шин старший вдруг замахивается в сторону дочери, та напрягается всем телом. Чен Чхоль удивлённо таращится на Рюджин, опуская повисшую в воздухе руку. - Извини, я...Забыл, что ты стоишь здесь. Отец смотрит на пачку сигарет в другой руке. Она помята от его лап пуще прежнего. Чен Чхоль, видимо, рылся в её комнате, раз нашёл сигареты. Как же хочется послать его куда подальше. Мужчина, со спокойствием на лице, кидает пачку в её сторону и Рюджин ловит еë на уровне рёбер, когда та, врезавшись в грудную клетку, падает. - Прогуляйся, Рюджин, не мешай взрослым разговаривать. - Ты серьёзно?— хмурится Хан.— Ты вообще время видел? Это просто небезопасно. - Всё нормально,— звучит опустошённый голос девушки.— я часто гуляю в это время. Бансок переводит взгляд, в котором ясно виден шок с возмущением. - Насчёт сигарет позже поговорим,—сурово смотрит отец на Рюджин.— и насчёт твоих гулянок тоже. Девушка кивает и торопливо скрывается в своей комнате, слушая шум вернувшейся ругани, - нужно переодеться и, действительно, «прогуляться».***
My brain says I'm receiving pain
A lack of oxygen
From my life support
My iron lung,
Шин курит в «Пьяном Ките» сидя на излюбленном месте за барной стойкой. Она пришла сюда на этот раз не выпить, она пришла, чтобы послушать выступление Чеëн. И, то ли никотин начал вновь достаточно хорошо действовать, то ли пение старшей действует, как колыбельная - дрожь внутри Рюджин затихает, медленно сходя на нет.We're too young to fall asleep
Too cynical to speak
We are losing it
Can't you tell?
Сжав сигарету зубами слишком сильно, девушка достаёт из кармана действительно жалко выглядящую пачку сигарет и открывает её. "Красивая пачка была", размыкает она губы, продолжая держать палку никотина в зубах, чтобы выпустить дым из лёгких. Осталось две сигареты. От знания этого девушке становится грустно. Хуже становится от их вида - одна поломана, другая будто от вздоха на неё тоже сломается. - We scratch our eternal itch,— всё поёт Ли, младшая удивляется тому, как она отдаётся музыке. Это действительно её стихия.— a twentieth century bitch, and we are grateful for our iron lung. "Можно, конечно, вот эту закурить...", возвращает свои мысли девушка к сигаретам. Но вскоре начавшийся припев настойчиво забирает всё внимание к себе. Слишком она его любит.The headshrinkers,
they want everything -
My uncle Bill,
my Belisha beacon
Проходит пару минут, в которых Шин изредка бездумно закуривала, и песня подходит ближе к концу. - And if you're frightened, you can be frightened, you can be, it's ok.— с нарастающей громкостью поёт Чеëн, всё сильнее хмуря брови. Затем выпрямляется в спине, держа былое напряжение в лице. Рюджин всё же докуривает до фильтра - она пыталась растянуть её подольше и у неё это вышло. Тошнота от мерзкого никотина легко обволакивает горло, но это не значит, что она не закурит ещё одну. Девушка оставляет потушенный бычок в пепельнице и расслабленно выуживает ту, что близка к тому, чтобы сломаться, кинув взгляд к подходящей к ней девушке, которую вновь одаривают аплодисментами. - Привет.— широкая улыбка обнажает зубы Шин. Она поднимает занятую сигаретой руку в знак приветствия, другой убирая зачем-то пачку в карман - логичнее было бы просто выкинуть её здесь. Вместо приветствия, Чеëн одаривает её обеспокоенным взглядом. И младшая совсем не понимает почему. - Что ты здесь делаешь? - Ну, а что ещё я могу делать в это время, ещё и в «Ките».— усмехается она. Задумчиво покрутив сигарету меж пальцев, Шин добавляет уже серьёзнее.— Я, на самом деле, просто надеялась услышать тебя. И, пусть не с самого начала, но я услышала тебя, онни.— Рюджин вкладывает в слова не то чтобы один смысл.— Песни, которые ты выбираешь...Иногда лечат. Не знаю,— хмуро качает она головой, отводя глаза.— помогают, поддерживают. Это, как подлечить загноившуюся рану. Наверное, так.— вновь качает она головой, возвращая взгляд к Чеëн. Ли кивает и, замечает младшая, цепляется глазами за темноватые пятнышки на шее - шрамы от зубов. Им нужно время, чтобы окончательно сойти с кожи. Но они сойдут. - Да,— кивает Чеëн и встречается с чужими глазами. Рюджин не может не увидеть немого сожаления.— я понимаю тебя...Спасибо. Приятно, что ты разделяешь эти чувства и мысли. Но это также расстраивает. Шин уверенно качает головой, хмурясь так, будто старшая сморозила глупость. - Да нормально всё.— достаёт она из кармана зажигалку.— Я просто грустный подросток, который прочувствовал песни, благодаря, не знаю,— быстро качает она головой, вскинув брови и рассматривая помятыша меж пальцев.— эмпатии и наличию каких-то мозгов. - Ты далеко не просто грустный подросток, Рюджин.— скрещивает Ли руки на груди, продолжая смотреть с нежностью, пониманием, сожалением. С Чеëн ей спокойно, на удивление. Как должно быть с семьёй, и, Рюджин думает, что именно так для неё ощущается старшая сестра. Младшая кусает нижнюю губу изнутри, поднимая глаза к чужим.— У тебя есть проблемы, травмы. И мозги, Шин, умные мозги. - Просто грустные подростки могут иметь проблемы и травмы, знаешь ли.— ухмыляется девушка, мимолётно вскинув брови и решает всё же поджечь сигарету.— И уж тем более мозги.— проговорив это, она делает первую затяжку. Чеëн внимательно следит за её руками и снова встречается с глазами Шин. - Я знаю, что ты поняла то, что я имела в виду.— и это правда, но вслух в этом младшая никогда не признается. Ли переводит взгляд на Кëнду, намывающего стаканы за барной стойкой. Рюджин выпускает никотин тонкой полосой, в сторону от Чеëн и бармена.— Кëнду, милый, не наливай ей и следи за тем, чтобы она не пила. Прошу тебя. - Будет сделано.— отдаëт Сан честь рукой, на что девушка кивает ему в знак благодарности, даря лёгкую улыбку. - Ещё пару песен и пойдём к Чхве.— говорит старшая чуть тише. - М-м,— отрицательно мычит Рюджин, слабо качая головой и затягиваясь ещё раз. Чуть-чуть подождав, она добавляет. — мне домой надо будет потом.— говоря, она выпускает дым, из-за чего голос становится ниже. - Лучше к Чхве, Рюджин, пошёл твой отец нахер.— хмуро выплёвывает она последние слова.— Если что, я скажу ему, что ты под моим присмотром. - Тогда он точно убьёт меня.— смеётся младшая, прикрывая глаза. - Что за ребёнок...— слабо улыбается Ли и взъерошивает её волосы. - Ну всё, иди давай,— хмуря брови, она мягко шлёпает чужую руку, только успевшую оторваться от волос.— заждались тебя твои фанаты. - Ты ведь тоже мой фанат.— шутит Чеëн, поспешно уходя - пока не прилетело ещё. - Само собой.— усмехается по-доброму Шин ей вслед. Растянувшиеся в улыбке губы постепенно расслабляются, когда глаза падают на тлеющую сигарету. Она стряхивает пепел в пепельницу, продолжая задумчиво смотреть на неё. В голове по какой-то причине воспоминанием всплывает чирканье зажигалки старшей. Ожоги на теле сестёр Ли. Затем Юна и её отец. И становится тошно. От себя. От своего извечного эгоизма и безмозглости, импульсивности. Поджатые губы терпят боль от давления на них зубов. Сигарету Шин бегло тушит, пока эгоизм снова не взял верх над ней, она оставляет её там и убирает руки в карманы, делая пометку в голове о том, чтобы выбросить ненужный хлам. Рюджин отдаёт всё своё внимание Чеëн, выступающей на сцене бара, и борется с нарастающей темнотой в голове. "Как бы не светил мой фонарь Белиши, мне нужно перейти на другую улицу", сжимает девушка спрятанные в карманах руки в кулаки. И переход, кажется, необходим для Шин, чтобы справиться. Чтобы выжить.