Завтра приеду

Сенку обнимал парня так крепко и так нежно, как никогда раньше. Сейчас, после того, как они неформально помирились, им предстояло долго и муторно разбираться во всей этой ситуации и обговаривать каждую мелочь, чтобы в будущем не допустить подобных ситуаций и… И им так не хотелось этим заниматься. Они просто стояли в прихожей в обнимку в полной тишине. Будто пополняя батарейку нежностей за прошедшие две недели. Оплетая чужое тело, утыкаясь носом в чужое плечо и просто наслаждаясь теплом друг друга. Ген с удовольствием вдыхал парфюм с шеи Сенку. Он ни разу не пожалел, что выбрал именно этот аромат. Плечи чуть затекли, как и мышцы спины, ведь парень невольно напрягался от движений ладоней Сенку на своих рёбрах, талии и пояснице. Асагири не раз замечал, что во время объятий учёный не особо контролирует свои руки. Он может вырисовывать что-то пальцами, почёсывать, чуть царапая ногтями, гладить и тереть. Один раз он даже настолько задумался, что случайно сильно ущипнул Гена за бок. Да уж, это было смешно. Особенно то, как Ишигами потом оправдывался и рассказывал долгую научную ересь о предмете, над которым так глубоко задумался. От воспоминаний Ген заулыбался ещё ярче и звучно усмехнулся. Голые стопы уже немного устали стоять на одном месте, и менталист начал аккуратно переминаться с ноги на ногу. Сенку заметил это, но не обращал внимания. Не хотелось рушить момент. Однако, спустя пару секунд он наклонился назад и, почти что невесомо, поцеловал парня в щёку. Ишигами заметил, как Ген замер с широко раскрытыми глазами, перед тем, как обратно уткнуться студенту в плечо. – Не надо, – смущённо пробубнил Асагири, – я не привык к подобным поцелуям. Слишком смущает, слишком личные, лучше уж в губы… Сенку растянул уголки рта в недвусмысленной улыбке и погладил иллюзиониста по спине. – Я хочу целовать тебя. Больше, чем раньше, – шепнул он на ухо парню, но после тут же усмехнулся, – больше, чем раз в несколько дней, и уж точно недель. Менталист тоже тихо захихикал. От этого смеха улыбка ещё долго не хотела сходить с лица, а настроение поднялось. Ген отклонился назад, смотря в глаза Сенку. – А ты всё-таки умеешь признавать свои ошибки. «Самоирония – форма юмора, помогающая нам быть честнее и откровеннее с собой и другими людьми»? Ген улыбался. Улыбался так нежно и ласково, так же, как и раньше. Чуть прищурив глаза и мягко растянув губы. Сенку настолько давно не видел этой улыбки, что был готов остановить этот момент и жить в нём вечно. – Ага. А ты всё-таки очень любишь вставлять цитаты и термины. – Кто бы говорил! – рассмеялся Асагири, чуть сжимая пальцы на чужих плечах и мило хмуря бровки. Сенку подхватил его смех, чувствуя себя слегка неловко, но в то же время ужасно счастливо. Через пару секунд они оба замолчали и томно взглянули друг на друга. Недолго думая, иллюзионист прикрыл глаза и потянулся за поцелуем. У Сенку что-то скрутило внизу живота, перехватило дыхание и резануло под желудком. Ген сам хочет его поцеловать? Ему не кажется? Ген больше не обижается на него? Ишигами потянулся ему навстречу, но в самый последний момент почувствовал вибрацию в животе и голодный желудок издал характерное урчание. Учёный смущённо отвернулся, так и не коснувшись губ. Ген бесстыдно рассмеялся и, в приступе смеха, похлопал Сенку по плечу. – Ты что, настолько голоден, малыш Сенку? – парень наклонил голову и вытянул всё своё лицо в лукавую гримасу. Учёный бросил на него смущённый взгляд и ощутил примерно то же, что и почти год назад, когда они ещё не встречались. Его сразу привлёк хитрый, гордый и язвительный Ген. Этого лжеца хотелось изучить, с ним хотелось работать, использовать его потенциал полностью. Но всё-таки сейчас Сенку откровенно любовался возлюбленным. Наслаждался их близостью и дружеской, теплой атмосферой. Без практичных мыслей и без цели. – Пойдём на кухню? – больше как утверждение сказал учёный. Он сжал руки на талии Гена и опустил взгляд. Тонкая шерсть собралась в плавные складки под его ладонями. Кожей можно было ощущать мягкость кардигана. Ишигами не сдерживался, с удовольствием поглаживая бока парня. Ген вопросительно смотрел на него пару секунд. Сенку сейчас выглядел довольно мило, о чём-то задумавшись, поджал губы и напряг брови. Взгляд стал чётче, наблюдательнее, серьёзнее. Такой вид вызывал у Гена мурашки и бабочки в животе. Он сразу же вспоминал, как пристально учёный в первую их встречу следил за руками фокусника, в попытке понять секрет его карточного трюка. Хорошо, что так и не понял. Хоть чем-то Ген ещё может удивить этого, повидавшего весь мир, парня. Менталист быстро припал вперёд, прикасаясь губами к губам Сенку. – Пойдём уже, кинестетик недоделанный, – усмехнулся Асагири и, ловко выскользнув из хватки, ушёл на кухню ставить чайник. Ишигами быстро снял обувь и хотел проследовать за ним, но его глаза зацепились за торт и цветы. Зубы снова нервно сжались в предчувствии будущей напряжённой беседы. Хотелось бы избежать этого разговора, но тогда не получится подарить ему всё то, что Сенку так упорно готовил. Сделав над собой усилие, он набрал немного воздуха в лёгкие, зашёл на кухню и произнес несколько слов. – Ты видел то, что я тебе принёс? – Не обратил внимания. Ты волновал меня больше, – ровно ответил Ген, беря с полки две кружки и кидая пакетик чая в одну из них. Сенку немного смутился, обдумывая эти слова, но постарался успокоить себя и заверить, что волновал Гена как какая-то проблема или вопрос, а не как то, что пробуждает сильные чувства. – А что это? Какие-то примирительные подарки дабы быстрее заслужить моё прощение? – Ген подошёл ближе к нему и сложил руки на груди. Он посмотрел на студента исподлобья, приподнимая брови и думая, какие оправдания Ишигами использует на этот раз. Ну нет, опять этот сердитый взгляд. Неужели Асагири всё ещё держит на него обиду? Не хочется продолжать диалог с таким настроем, но бежать уже некуда. Сенку чётко решил, что сегодня во что бы то ни стало помирится с Геном и обсудит всё, что было между ними, закрыв глаза на неловкость и собственные страхи. – Да, – простодушно сказал учёный с лёгкой глупой улыбкой, – хочешь посмотреть? Ген поднял голову, явно не ожидая такой реакции. Он косо посмотрел на парня, то ли не доверяя ему, то ли пытаясь найти какой-то подвох в его словах. Без лишних разговоров он прошёл в коридор и замер. – Цветы? – Ты не любишь? Прозвучали почти сразу же две фразы, после чего ненадолго повисла тишина. – Не то что не люблю, – пробормотал Ген, задумчиво прочёсывая пальцами белую прядь. – Просто странно получать их от тебя… «Странно? И чего тут странного? Помню, как раньше дарил ему пару букетов после удачных выступлений или съёмок. Давно правда, но дарил», – подумал Сенку, прокручивая в своей голове все воспоминания. «Или он имел ввиду, что странно именно от меня. То есть от других это в порядке вещей? И как же часто другие дарят ему цветы? Может мне не стоило покупать их? Его скорее всего задарили сегодня на работе, мой подарок – мелочь, не более. Я выгляжу глупо…. Это была плохая идея. Вообще было плохой идеей молчать, когда у нас произошёл конфликт с телефоном. Я всегда всё порчу и усложняю…» – Сенку тяжело вздохнул и зарылся рукой в пряди волос у виска. – Ты хоть знаешь, что они означают? – с укором спросил иллюзионист. Сенку опомнился и вернулся в прихожую. Он ещё раз рассмотрел букет, мельком глянул на менталиста, который до сих пор стоял в недовольном ожидании, и через силу улыбнулся. – Орхидеи символизируют любовь, невинность, утонченность и величие, – неспеша начал он, – А розовые цветы – красоту и восхищение. Флорист сказал мне, что они идеально подойдут для примирения с любимым человеком. – Видимо флорист подумал, что ты несёшь букет девушке. Орхидеи, тем более розовые, не принято дарить мужчинам, – иллюзионист цыкнул и явно не хотел продолжать эту тему. Он снова закрылся руками и не смотрел на Сенку. «Да чтоб тебя!» – сокрушался учёный, мысленно продолжая паниковать и злиться. Ишигами встал напротив и повернул лицо Гена на себя. Взгляд менталиста резко сменился на ожидающе-испуганный, щёки чуть покраснели. – А меня не волнует, что принято, а что нет. У букета нет пола, как и у всех остальных вещей. Он просто показался мне красивым, и я захотел тебе его подарить. Я в курсе, что тебе нравится язык цветов; надеялся, что хотя бы на нём ты меня выслушаешь и поймёшь. Хотел сказать тебе комплимент и то, как я тебя уважаю. Сенку крепко держал любимого за щёки и смотрел в его глаза так, как будто рассказывал супер серьезный доклад о важности алюминия в мировой экономике. По крайней мере, выглядел он совершенно не так, как обычные люди, когда говорят что-то любовно-откровенное. – Ты хоть слова-то подбирай. Говоришь такие вещи с лицом университетского лектора, смотреть на тебя страшно, – шикнул Ген, в попытке уйти от разговора и скрыть свой румянец. В глубине души ему было приятно знать, что Сенку не волнуют стереотипы; что он готов изучать тему, которую ранее считал глупой и бесполезной, ради него. Сердце в груди затрепетало, а уши странно нагрелись от стыда или, может быть, счастья. Однако внешне менталист никак не показывал этого. От чего партнёр думал, что Асагири либо не хотел слышать учёного, либо просто делал такой вид. "Излишнее актёрство", как говорил Сенку, (на деле же обычная ложь) являлось основным недостатком Гена по мнению его парня. Они никогда не говорили об этой теме, но студент выдвигал туманные гипотезы, что за его ненастоящими реакциями и масками может скрываться смущение и страх. – Я пытаюсь извиниться. Ты же знаешь, как я не люблю говорить о своих чувствах. Это настолько смущает, что легче расстаться или прекратить видеться, – Сенку печально помотал головой, а его взгляд потух. Асагири равнодушно вздохнул, опуская взгляд. – Да, бывает, что так. Дыхание у Ишигами резко перехватило. Ему было страшно подумать, что одна его фраза могла заставить Гена снова передумать и выгнать учёного за порог. – Но сейчас я не хочу расставаться с тобой. Я понимаю, что вёл себя неправильно, не так, как подобает психологу. Я твержу всем клиентам и друзьям, что в отношениях надо говорить о чувствах и переживаниях. Позор мне, что я не смог объяснить это в собственных… Но я обязательно исправлюсь! Я буду лучше, наши отношения станут лучше! Я приложу все усилия! – затараторил иллюзионист. Сенку нахмурился, не улавливая сути фраз. – О чём ты? Я ни слова не сказал о твоей вине. Наоборот, я думал, что ты страдал от моего поведения, я множество раз делал тебе больно. Тебе наверное были в тягость отношения с таким сложным человеком, как я, – взволнованный объяснялся Сенку, чуть повышая тон. – Нет, эта ситуация целиком и полностью моя вина, я не держу на тебя злобу. Я должен был выявить любую спорную ситуацию между нами и решить её. Это моя обязанность, моя профессия! – продолжал стоять на своём Асагири, бурно жестикулируя. – Я не твой клиент и не плачу тебе деньги! Так с чего это твоя обязанность? Ты мне ничего не должен! – не выдержав, Сенку сорвался на крик. Ген испуганно замер, он редко видел Сенку злым, а уж тем более злым на себя. – Но это то, что я могу принести в отношения. Я не так хорош, как многим кажется, и я мало что могу сделать для тебя. Тон Гена стал чуть тише и неуверенней. Он весь как будто сжался и спрятался. Сенку совсем не понравились его слова. – Болван! У тебя полно хороших сторон! Ты отзывчивый, трудолюбивый, добрый, бескорыстный, честный, любящий, нежный. Тебе не нужно лезть из кожи вон, и в одиночку разбираться со всеми проблемами просто потому, что у тебя есть образование психолога. Есть и есть, отношений это никак не касается. Ты делаешь для меня столько всего, что мне и описать трудно. Ты создаёшь для меня атмосферу дома и уюта, я всегда радуюсь, когда возвращаюсь сюда. Ты помогаешь мне по учёбе. Ты слушаешь меня и поддерживаешь материально. Иногда мне кажется, что ты делаешь даже слишком много для меня. – А ты нисколько не сложный! Мне интересно вместе с тобой. Я люблю в тебе твой ум и серьёзность. Мне нравится учить тебя чему-то новому в любовном плане, мне нравится быть рядом. А ещё твоя напыщенная чёрствость меня умиляет, потому что я знаю, что за ней скрыто мягкое сердце. Ты просто сам боишься его показать, с чем я и хочу помочь, – более мягко закончил Асагири. Сенку вздохнул и провёл расслабленной ладонью по мягким волосам Гена от макушки до затылка. Сегодня он не мог остановить свои руки и не прикасаться к любимому, даже если это выглядело немного странно. Хотелось трогать его постоянно, но следовало соблюдать приемлемую дистанцию, пока Ген полностью не остынет от сегодняшней ссоры. – Помогай, но без фанатизма. Не хочу быть должным и зависимым от тебя. Я и сам хорошо справляюсь со многими вещами. – Знаю-знаю, дружочек Сенку! Я и не претендую на полный контроль и ежесекундную опеку, – мурлыкнул подтаявший менталист, получая огромное удовольствие от обычных поглаживаний по голове. Он посмотрел на цветы, до сих пор стоящие на полу, присел на корточки, взял коробку в руки и встал, держа их на уровне груди справа и увлечённо рассматривая. В нежно розовой круглой коробке были плотно усажены цветы. Большие раскрытые бутоны орхидей с лодочками лепестков и пятнистой бело-красной губой. Ген не помнил всех научных слов и терминов, которые учил, когда увлекался ботаникой и языком цветов, да и это было не так уж и важно сейчас. Рядом с орхидеями окрашенные в розовый коробочки хлопчатника и чуть более нежные по цвету колоски заячьего хвоста. Между бутонами и коробочками место заполняли маленькие аккуратные зелёные листочки. Ген опустил носик в цветок, вдыхая аромат. Сенку смотрел на него, как на редкое прекрасное явление природы, типа метеоритного дождя или северного сияния. Такой умиротворённый и нежный. Такой желанный и любимый. В эти несколько секунд Сенку около трёх раз представлял, как целует эти губы, как кладёт руки на его тонкие, но сильные предплечья, как убирает мягкие, пахнущие шампунем, волосы за ухо. И столько же раз откидывал эти мысли, убеждая себя в том, насколько же они пошлые и неуместные сейчас. Ген поднял голову и посмотрел на парня. Поймав взгляд Сенку, он снисходительно, без гордости и чувства собственного превосходства, улыбнулся. Скулы чуть округлились, в глазах играючи мелькнули блики, словно на водной глади. Сенку нравилось сравнивать глаза Гена с озером или морем. Такие же глубокие и холодные. В них может подняться буря, шторм, взволнованная рябь. Они могут изнывать тихим шёпотом, подобным шуму ветра, пытаясь донести что-то важное до своего наблюдателя. А могут сиять под лучами тёплого майского солнца, нагреваясь и лаская своими водами всех, кто захочет по собственной воле в них окунуться. В глубине его очей спрятаны острые камни, тяжёлые валуны, бывшие волнорезы. В его водах обитают хищные рыбы, кто-то заверял, что даже черти и злобные сирены. Но если не испугаться и нырнуть в них, на самом дне покажутся скрытые от недостойных тысяча и одно сокровища. Вдоль берега рассыпаны нежно-розовые ракушки и круглые, трепетно обточенные водами, камешки, которые так любят собирать дети и радостно показывать родителям. – Спасибо за цветы. Они красивые и хорошо пахнут... И прости, что сперва так отреагировал, – спокойной произнёс Ген, снова глянув на орхидеи и мягкие облачка хлопка, – Хорошо, что купил именно в коробке, а не в горшке. Ненавижу возиться с землёй. Сенку издал удовлетворённый смешок и хотел уже наклониться к парню за поцелуем, но его прервали. – А что там за сумка? Разве у нас такая была? И что в ней? Твои личные вещи? Ген посмотрел на серую термо-сумку, в которой Сенку принёс торт. Юдзуриха нашла её в самый последний момент, и они кое-как уложили сладость. Студент отошёл от любимого и, подняв её за ручки, понёс на кухню. – Это где-нибудь не здесь, – в предвкушении ухмыльнулся он. Асагири отнёс цветочную композицию в зал и вернулся на кухню. Ишигами поставил сумку на стол, подождал Гена и торжественно расстегнул молнию. Он достал из сумки коробку и, подняв крышку, показал торт. Взглянув на лицо парня, Сенку заметил несвойственное Гену удивление и детскую радость. Менталист приоткрыл рот и бегал глазками по десерту. Он рассматривал его в спешке, пытаясь уловить каждую деталь, будто его сейчас же спрячут. – Где ты это купил? – в изумлении произнес иллюзионист, наклонившись чуть вперёд. Сенку хитро улыбнулся. Это именно та реакция, которую он ждал. Пару секунд Ишигами просто пялился в сияющие восторгом и аппетитом синие глаза, никак не желая прерываться. Менталист поднял взгляд на любимого и шагнул назад, смущаясь таким ярким эмоциям на своём лице. – Сенку, – Ген вопросительно наклонил голову вбок, белая прядь опустилась ниже, – неужели он ручной работы? Юдзуриха приготовила? – Отчасти, – кивнул студент, – я помогал не меньше. В глазах Гена блеснуло немое восклицание. Он выгнул бровки домиком, смотря то на Сенку, то на торт. Весь десерт был белым, а на плоской ровной верхушке выложены игральная карта пикового туза и три фишки для азартных игр: красная, зелёная и синяя, с цифрами "10", "20" и "50" соответственно. И карта, и фишки сделаны из мастики. По круглому краю с одной стороны торт был украшен застывшими капельками тёмного шоколада, а с другой – причудливыми рисунками из бежевой глазури. – Как тебе украшение? Им занималась Юдзуриха. Прости, я должен был чётко ей сказать о том, что хотел сделать, карта и фишки не то, что я представлял. Хотя Юдзу сказала, что это определённый символизм. Помню, как ты учил нас играть в покер и прочие азартные игры, – учёный смущённо почесал затылок, отводя взгляд вниз-вправо. Ген резко повернулся и крепко обнял Ишигами. Это было настолько неожиданно, что Сенку даже пошатнулся. Асагири сцепил руки в замочек за спиной парня и сдавил в объятиях почти до хруста. – Спасибо… – тихо шепнул менталист, утыкаясь носиком в чужую шею. Сенку, казалось, был готов расплакаться от счастья и умиления. Ген выглядел очень растроганным, несмотря на то, что у него не было видно лица. Студент положил руки ему на голову и стал нежно поглаживать. – С днём рождения, Ген, – тихо проговорил Сенку буквально ему на ухо. Выключатель на чайнике щёлкнул, сигнализируя о том, что вода вскипела. – Отпусти меня ненадолго, я налью нам чай, – на щеках Сенку заиграла нежная улыбка. Было неописуемо приятно разговаривать настолько ласково и сладко. Словно все слова превращались в мёд, стекали по пищеводу, но попадали не в желудок, а прямиком в сердце, наполняя его теплом. Менталист постоял так ещё какое-то время и, когда был готов, расцепил объятия. Сенку взял кружки, разливая в них кипяток. Ген достал нож и принялся аккуратно резать торт на маленькие кусочки. Закончив и убрав один на тарелку, он с интересом естествоиспытателя рассматривал "внутренности" торта. Три тёмных пористых коржа, в которых были видны кусочки чего-то светлого. Бело-розовая начинка между ними, с редкими вкраплениями красного и фиолетового. Иллюзионист положил второй кусочек на другую тарелку и с нетерпением сел за стол. Сенку подошёл к столу и поставил две кружки с горячим чаем. – В коржах какао, чтобы придать шоколадный вкус, бананы и орехи. А в йогуртовой начинке клубника и голубика, – объяснил тот, замечая внимательные взгляды на сладости. Ген понимающе кивнул и, наконец, посмотрел на "кондитера". – И как долго вы его готовили? – Чуть больше двух часов, наверное. Но я не знаю сколько Юдзуриха его декорировала, – Ишигами поставил на стол сахарницу и положил по одной ложке сахара в обе кружки. Он любовался счастливым лицом любимого и сам неосознанно улыбался. – Такой счастливый сидишь… Неужели тебя так легко обрадовать? – Сенку сел за стол и подпёр рукой щёку, размешивая сахар в своей кружке. Ген усмехнулся уголками губ, но его глаза сделались печальными. – Мне никогда не делали подобных подарков, очень приятно на самом деле, – вполголоса ответил и тут же продолжил, – Мне редко дарили что-то продуманное, в основном просто давали денег или покупали что-нибудь универсальное. После какого-то момента я вообще перестал говорить людям о дате своего рождения. На работе никто меня не поздравляет уже второй год. Я не говорю, что это плохо, наоборот, мне хватает внимания на съёмках и ТВ-шоу, так что, когда не снимают камеры, хочется побыть в тишине настолько, насколько это возможно. Кстати, я довольно молод для шоу-бизнеса и, тем более, психолога профессионального уровня. Мало кто знает о моём настоящем возрасте, мне обычно прибавляют три-четыре года. Ген с лёгкой тревогой опустил взгляд. Ему, наверное, не стоило говорить об этом Сенку, не нужно было портить о себе впечатление. А сейчас учёный, наверное, считает его лжецом и лицемером… – Тебе не тяжело так? Ну, то есть… Наверное, проще быть честным с окружающими людьми, получать подарки и поздравления на важную дату, это ведь укрепляет взаимоотношения между людьми, – рассуждал студент-химик. Ген покачал головой с лёгкой наигранной улыбкой. – Совсем не тяжело. И я не сильно привязан к этому коллективу, он постоянно меняется: визажисты, операторы, актёры, режиссёры. Не меняется только мой менеджер, хорошая женщина, но иногда слишком уж строгая. – А проект? Ты разве не близок с участниками? – необдуманно спросил Сенку, но хлопнул себя по губам, как только договорил. – Я не должен был спрашивать. Это ведь секретно… – Ишигами с сожалением отвёл взгляд. Ген немного помедлил, а после расслабленно улыбнулся. – Не так уж это и секретно. Скоро выпустят первую серию, так что я могу тебе рассказать, – Ген сложил ладони друг к другу и заулыбался. Похоже, эта тема действительно ему нравилась, он жил своим делом и был рад поделиться мыслями и эмоциями по этому поводу. – Я довольно близок со всеми участниками, если "близостью" считать знание всех подробностей их жизни, даже самых отвратительных и страшных. Особенно я близок с одним участником под псевдонимом "Ледяная луна". У нас не допускаются даже упоминания родственников, так что имена участников тем более зашифрованы. Я уже знал его, потому что пару лет назад мы пересеклись в клубе… – Ген чуть смутился и взволнованно опустил взгляд, говоря намного тише. – Он ко мне подкатывал, даже пытался приставать… – психолог провёл кончиками пальцев по виску и убрал белую прядь волос за ухо. Глаза Сенку раскрылись и стали похожи на два огромных блюдца. – Что?! – выкрикнул студент, – Когда это было? Ген забеспокоился, сгорбился и отклонился назад от Сенку. – Пару лет назад. Я тебя тогда даже не знал. Не подумай ничего такого, мы "близки" как психолог и клиент! – нервно оправдывался Асагири, словно ему было что скрывать, – В тот вечер он мне почти всю свою подноготную рассказал. Я учился на первом курсе и, конечно же, захотел ему помочь. Но его проблемы оказались куда глубже… – менталист странно притих. – Насколько глубже? – осторожно поинтересовался учёный, после чего другой отрицательно замотал головой. – Этого я сказать не могу, но после того вечера мы больше не виделись. Не виделись до того дня, как он пришёл на проект. Он сразу же узнал меня, я же понял кто он только тогда, когда тот напомнил мне о случившемся в клубе. Он сильно изменился, и не в лучшую сторону. – В смысле? – снова занервничал Ишигами. – Это ты узнаешь после просмотра реалити-шоу, дорогой Сенку! – заулыбался Ген. Химик состроил сердитую гримасу, недовольный подобным побегом от вопроса. – О, и то, почему я не хотел давать тебе свой телефон! – опомнился Ген, – Мне часто пишут участники по своим личным вопросам или с просьбой поговорить. Я доступен для их сообщений круглосуточно, семь дней в неделю. "Ледяная луна" пишет мне чаще всех остальных. Он оказался очень назойливым, но вот слова и выражения совсем не фильтрует. И ладно бы это был мат, но большинство его сообщений связаны с его историей и прошлым, мне было бы сложно объяснить тебе, что к чему, если бы ты случайно увидел нашу переписку. Сенку понимающе кивнул. – Я рад, что узнал хоть что-то о твоей работе, но меня до сих пор беспокоит, что ты так часто и много общаешься с этой "Луной". А особенно, что он лез к тебе раньше! Человек, пытавшийся затащить другого в постель, не будет относиться к нему иначе! – яростно заявил Сенку. Ген неловко скривил губы. Он тоже отчасти осознавал, что "Луна" до сих пор к нему неравнодушен, но его успокаивало, что в их контрактах был прописан пункт о запрете любых тесных контактов участников и специалистов за пределами предусмотренной территории, включая личные встречи и прикосновения. – Откуда у тебя такие убеждения, мистер первый-раз-в-отношениях? – Рюсуй сказал, – учёный достал ложку из кружки, облизнул и отломил кусочек десерта. Асагири сложил руки на стол и чуть навалился грудью вперёд, ухмыляясь настолько хитро, что начинали закрадываться странные мысли. – А он для тебя авторитет в подобных вопросах? – Более чем! – Ишигами положил кусок в рот и, жуя, продолжил, – Фы дафе не пфлестафляеф… Ген громко рассмеялся, жмуря глазки и широко растягивая рот в улыбке. Его смех был таким искренним и открытым, нескромным и удивительно приятным. Парень фыркал, визжал, хрипло и резко набирал воздух в лёгкие и продолжал смеяться. Сенку кое-как сохранял спокойствие, потому что, если бы начал смеяться, тут же бы подавился. Прожевав сладость, Ишигами приподнял одну бровь, выжидая пока менталист успокоится. – Тебя так рассмешила моя дурацкая дикция с набитым ртом? – с лёгкой ухмылкой спросил он, элегантно отпивая чай из кружки. Ген хохотнул ещё несколько раз, болезненно держась за живот. – Не знаю, мне весь вечер хочется смеяться рядом с тобой. Ты плохо влияешь на меня, Сенку, – прохрипел он, снова улыбаясь, лишь взглянув на Ишигами. Студент немного помолчал, легко приподнимая уголки губ. Он аккуратно поставил кружку и глянул на всё ещё хихикающего возлюбленного. – А мне весь вечер хочется прикасаться к тебе, – ласково произнёс Сенку, наблюдая, как Ген сначала смущается, а потом снова расползается в ухмылке. – Так чего же не прикасаешься? Я прямо здесь, перед тобой, – кокетничал фокусник, играя плечами. Студент нахмурил брови и пошло оскалился. – Ну уж нет! Мы с тобой пьём чай, намиловаться ещё успеем. – Это ты пьёшь чай, я нет! – закапризничал Ген. – Ну так и пей! – ответил ему Сенку тем же тоном. – Ну так и буду! – тяфкнул менталист и демонстративно отпил из кружки, – ай, горячо! *** Разбавив напиток прохладной водой и пожалев Гена за то, что он обжёг себе губу и нёбо, пара наконец принялась за пробу торта. – Такой нежный! – запищал Асагири, с аппетитом жуя десерт, – Ничем не хуже магазинных, а может даже лучше! Спасибочки, Сенку! Студент умильнулся его реакции, довольно набивая щёки сладким. – Надо будет поблагодарить Юдзуриху завтра, – невнятно сказал Ген себе под нос. – Фто? Зафтра? – Сенку вопросительно мотнул головой сначала в одну сторону, затем в другую, словно какая-нибудь глупая птица. Он не припоминал, чтобы в этот день у них было что-то запланировано. Ген закивал, проглатывая остатки тортика. – Юдзуриха собирает всех на праздник в какое-то кафе или клуб. Их с Тайджу дни рождения и мой, празднуем так уже второй год. Ты забыл? Сенку закатил глаза. – Мне нужно хранить в своей памяти более важные вещи… Асагири оценивающе осмотрел его. – Не удивлюсь, если ты сначала забыл про мой день рождения. Этого и следовало от тебя ожидать, – холодного хмыкнул менталист, отправляя в рот ещё один кусочек. У учёного комок посреди горла встал от таких слов. По сути Ген был очень даже прав. Он действительно забыл про эту дату, и если бы не Хром, то скорее всего не вспомнил бы. Кстати о Хроме и об их диалоге, где у Сенку футляр с кольцом? Парень засунул руку в левый передний карман и убедился, что коробочка до сих пор при нём. Надо было подгадать нужный момент и, наконец, вручить Гену главный подарок сегодняшнего дня. Он сжимал её в руке и задумчиво потирал стороны и рёбра пальцем. Надо незаметно достать коробочку и как-нибудь осторожно положить её на стол перед ним. Так чтобы он не сразу заметил… – Сенку, что ты там перебираешь? Сидишь с таким видом, будто мы на похоронах, – окликнул его иллюзионист, заметив, что Ишигами уже довольно долго сидел неподвижно с рукой в кармане. Асагири держал в руках кружку и осторожно дул на напиток, перед тем как отпить. «Фак!», – вздрогнул Сенку. Кардинально изменить позу показалось ему лучшим решением в данной ситуации. Он поспешно достал руку и положил её на стол. А в руке осталась плотно сжатая коробочка. Кажется, в этот момент Сенку возненавидел всю свою жизнь от начала и до конца. Ген удивлённо вскинул брови и попытался спокойной забрать непонятную вещь из крепко сжавшихся от стресса пальцев. – Сколько же у тебя подарков для меня приготовлено, дорогой Сенку? – задумчиво поинтересовался он, по привычке игриво улыбаясь. – Это последний, – вполголоса ответил студент и отпустил шкатулку. Он упёрся обеими руками на колени и нервно ожидал дальнейших действий от Гена. – Открой, – бросил он, ощущая, как щёки медленно, но верно наливаются краской. Ген заволновался и ощутил знакомую щекотку внизу живота. Коробочка была небольшой, легко помещалась в ладони, но с довольно высокой крышкой. Гладкая, чёрная и холодная, с металлическим отблеском. Минимализм, которого придерживался Сенку во всех своих проявлениях, радовал глаз. Асагири мельком глянул на любимого, замечая, что тот выглядит смущённее обычного, и снова на футляр в своих руках. Менталист поднял крышку и увидел два парных серебристых кольца со странной гравировкой с внутренней стороны. Гравировку Гену рассмотреть не удалось, ведь в следующее же мгновение он захлопнул крышку и закрыл лицо одной рукой. Сенку обернулся, боясь, что подарок ему не понравился, и мысленно уже приготовился слушать упрёки и ворчание. Пару секунд держалась гробовая тишина, а после Ген поднял голову, показывая горящие от румянца щёки. – Сенку, – проскулил он. Ишигами обратил внимание, что в веках менталиста опять скопилась влага, а руки слегка задрожали. – С годовщиной… нас, – более спокойно произнёс Сенку. Нижняя губа Гена дёрнулась, вжимаясь в верхнюю. Сенку понял и без слов, что ему сейчас нужно встать и позвать парня в свои объятия. Ген не торопясь положил футляр на стол, встал и, сделав шаг, прижался к учёному. Ген обхватил его вокруг рёбер и вцепился в лопатки, через рубашку царапая чёрными ногтями нежную кожу. Сенку сглотнул слюну и обнял его в ответ, ожидая всхлипов. Однако их всё не было. Может, фокусник уже не мог плакать, а может, не хотел, но ни единая мысль не сводилась к слезам. Вокруг лишь уют и мягкость чужого тела, тепло кожи и быстрое биение сердца в груди. Всё, как в их первые минуты за закрытой дверью. Они так же прижимаются друг к другу, наслаждаясь нежностью и любовью через объятия. Только сейчас Ген уже не плачет, им не предстоит обговаривать проблемы в отношениях, а Сенку – думать, как вручить подарки. Внезапно иллюзионист осознал, насколько глупо поступал, когда выгонял Ишигами. Ему стало так грустно и тоскливо. Из-за его решения пострадали бы они оба. Он только сейчас принял для себя, что без Сенку этот дом будет пустым и холодным, без Сенку он потеряет какую-либо мотивацию следить за собой и за квартирой, работать и терпеть трудные случаи с клиентами, участниками, работодателями. Возможно, это нездоровая привязанность, а возможно, просто попытки его подсознания достучаться до сознания. Асагири стало так невыносимо от этих мыслей. Но учёный ласково гладил его по спине, утешая и словно говоря: «я рядом». От этого и правда становилось легче, а все страшные мысли уходили на второй план. – Спасибо ещё раз. Не знаю, сколько раз за сегодня я уже благодарю тебя, но правда, спасибо. Все эти вещи… это очень приятно, и я чувствую, как ты старался ради меня. Все эти дни я думал, что надоел тебе, что тебе плевать и ты уже давно живёшь своей жизнью. Я рад, что мои мысли оказались неверными. Я рад, что ты остался. Если честно, я надеялся на это, – Ген убрал одну руку со спины студента и положил её на грудь, загадочно перебирая пальцами чёрный галстук возлюбленного. – Не за что. Я сделал всё это не для того, чтобы услышать твою благодарность, а чтобы обрадовать. Твоё счастье – лучшая награда, особенно в подобный день. Голос Сенку убаюкивал настолько, что Ген сложил голову ему на плечо и был готов уснуть прямо сейчас. Ишигами обхватил фигуру парня и потянулся к столу. Он взял шкатулку с кольцами и достал оба колечка. – Восковой моделью, литьём и гравировкой занимался мастер Касеки, а я обтачивал и полировал кольца. В тот вечер, когда я обещал приехать, но так и не объявился, я был занят именно ими. – произнёс химик, кладя колечко Гена в его ладонь. – Вот как… – шепнул менталист, рассматривая украшение, – тогда я тем более не обижаюсь на тебя. Ген отстранился и принялся рассматривать колечко. Ровное, плоское, тонкое. Как он заметил ранее, с гравировкой внутри. Это была пирамидка из двух точек сверху, трёх посередине и четырёх снизу. Ген в непонятках глянул на учёного, надеясь узнать, что тот пытался этим сказать. Однако Сенку лишь улыбнулся и кинул многозначительное «думай». Ген посмотрел на кольцо избранника. В целом, абсолютно такое же, но гравировка была другой. Точка, тире; точка, точка, точка; точка, тире. – Азбука морзе? – удивился менталист и тут же начал переводить. – I… S… H… "ISH"? Как Ишигами? – парень рассмеялся, – Так банально и непохоже на тебя. Сенку ойкнул, начал оправдываться и извиняться, махать руками. Ген тут же схватил его за галстук и притянул, накрывая его губы своими. Студент смущённо захлопал глазами, но после прикрыл их, отдаваясь в поцелуй. Этот фокусник бывает удивительно настойчив. Он обычно ведёт себя довольно спокойно и размеренно, но если происходят ситуации, раздражающие и не удовлетворяющие его, способен на довольно бесстыдные действия. Сенку положил коробочку в карман, надел кольцо на безымянный палец и обхватил любимого за талию. Ген вытянулся вверх, вставая на носочки, закинул руки ему на шею и тоже надел кольцо на палец. Ему нравилось целоваться сверху, нравилось ощущать руки Ишигами на себе. Кроме того, эта поза открывала доступ к бокам и спине, а прикосновения к ним приносили особое удовольствие. Асагири приоткрыл рот, обхватывая губами верхнюю губу Сенку и чуть покусывая её. Парень болезненно простонал, сильно сжимая чужое тело в объятиях. Менталист разжал зубы и, как котёнок, лизнул губу парня, в знак извинения. Руки Сенку смотрелись на его талии так же идеально, как и кольца на пальцах обоих. Ген отстранился и отклонился назад, чтобы чётче видеть лицо напротив. Он увлечённо изучал красную радужку, замечая, насколько красивыми становятся глаза учёного, когда тот слегка улыбается и приподнимает щёки до появления тоненьких морщинок у глаз. – Мне нравится всё, что ты мне даришь, поэтому прекрати извиняться, – сказал Ген, смотря настолько влюблённо и нежно, что сладость сегодняшнего торта, не шла ни в какие сравнения с ним. – Я согласен, – неспешно добавил менталист, чем вызвал дикое смущение у Ишигами. – Это не обручальные кольца! Просто… просто парные украшения! – почти плакался от стыда студент, пока его партнёр заливался смехом. Сенку обиженно поджал губы, и Хром, и Ген решили, что эти кольца означают помолвку. Ишигами не этого хотел, его опять не поняли и извратили весь смысл его действий. Он ненавидел, когда так происходило. Ген, тихо смеясь, вытер глаза Сенку большими пальцами и взял его за щёчки. – Хорошо, я тебя понял, парные украшения. Это очень мило, я давно хотел что-то такое, – ласково говорил психолог. Он подбирал и составлял слова именно так, как того требовала ситуация и его собеседник. Сенку смягчился и положил руку на тыльную сторону ладони фокусника. – Предложение я буду на другом кольце делать. Или, может быть, ты его сделаешь… – Ты настроен серьёзно? – удивлённо спросил Ген, потирая скулы парня подушечками пальцев. Учёный подумал пару секунд и кивнул. – Я не знаю, что будет через день или месяц, но я рассматриваю этот вариант. Ген ликовал внутри и мило смущался снаружи. Раз Сенку рассматривал вариант навсегда связать их жизни вместе, значит его всё устраивало. – Кстати, ты столько всего мне подарил, – заговорил менталист с видным румянцем на щеках, – а я ничего особенного не подготовил… Есть ли что-то, что я могу сделать для тебя прямо сейчас? Чего ты хочешь? Ишигами удивился подобному вопросу, но сразу для себя решил, что попросит. Он провёл по его волосам и убрал длинную прядь за ухо, заглядывая в тёмно-синие глаза. – Ты. Я хочу тебя. Прямо здесь и сейчас. – шептал Ишигами, наклоняясь всё ближе к губам Гена. Асагири без лишних слов потянулся за поцелуем и через пару секунд уже жадно переминал его губы своими. Он запустил руки на затылок младшего, перебирал его волосы, вырисовывая дуги на шее и прикасаясь к ушам. От последнего Сенку вздрагивал, а порой даже мычал и постанывал. Менталист хотел было уделить побольше внимания ушам парня, но ему не давали расслабиться и мыслить трезво руки партнёра, гуляющие по его телу не меньше. Сенку забрался под кардиган и плутал ладонями по всей спине и грудной клетке. Он гладил и надавливал, изучал выступающие косточки позвонков и лопаток. Иллюзионист сбивчиво дышал и кое-как удерживал внимание на поцелуе. Внезапно Сенку скинул руки любимого со своих плеч и приспустил кардиган менталиста до локтей, усиленно намекая, что хочет его снять. Ген прервался и послушно снял элемент одежды, бросая его на стул. Он гадал и думал, до чего же они дойдут такими темпами… Ишигами взял Асагири за руку, отвёл его в сторону и снова уложил руки ему на талию. Дыхание фокусника сбилось в предвкушении новых поцелуев. Однако его резко подхватили, оторвав от пола, и тут же усадили на столешницу. Он испуганно ахнул и вцепился мёртвой хваткой в плечи напротив. Ишигами оказался не только не таким уж и слабым, но и довольно резким. Студент начал торопливо целовать чужие щёки, линию челюсти и верх шеи, которая с каждым тяжёлым вздохом открывалась всё больше. Чуть дрожащие пальцы пытались расстегнуть множество мелких пуговиц на рубашке восходящей звёздочки. – Сенку, подожди, – голос Гена прозвучал более растерянно и смущённо, чем тот хотел бы. Менталист упёрся руками в плечи парня, стараясь отодвинуть его от себя, но в то же время ощущая, как медленно тает от жаркого дыхания и мокрых поцелуев. Справившись с первыми тремя пуговицам учёный спустился вниз. Сначала следуя по кадыку, потом уводя дорожку поцелуев чуть в сторону, но не доходя до лакомой груди, вернулся к ключицам. Он осторожно облизал одну из парных выпирающих косточек, и оставил несильный засос чуть ниже. – Стой, ах, черт возьми… – тяжело выдохнул Ген, запрокидывая от удовольствия голову и тихо постанывая. Колени задрожали и парень попытался свести их вместе, но лишь сжал бёдра Сенку, удобно устроившегося между ног сидящего. Это выглядело так, как будто Ген не хотел его отпускать и взволнованно обвивал его бёдра своими ногами. Стыдливо, он развёл ноги обратно, оставляя их чуть шире прежнего. «Ещё хуже! Словно специально перед ним ноги раздвигаю!», – залился краской менталист. Ишигами положил правую руку на бедро парня, а левую завел за поясницу, подтягивая ближе к себе. Он прижался низом живота между ног Асагири и ненадолго замер. Одно осознание, что Ген, в теории, мог случайно прикоснуться к паховой зоне учёного, вводило в краску. Хотелось сбежать куда подальше, но этой возможности, к сожалению, не предоставлялось. Сенку жадно прильнул к чужим губам, с которых ещё можно было почувствовать вкус сладкого торта и чая. Он увлечённо целовал его и сжимал бедро рукой, царапая через одежду. Ген болезненно стонал и жмурил глаза; хватка постепенно ослабевала, пока не пропала вовсе, а ногу нежно огладили. Будто случайно он задел пальцами паховую ямочку и с нажимом провёл по ней вниз. – Сен! – испуганно ахнул Асагири, разрывая поцелуй. Их взгляды встретились. Сенку был однозначно возбуждён. Его чуть расслабленное выражение лица, глаза полные желания и приоткрытый рот сразу выдавали все потаённые желания. Ген пальцами и ладонями вытер размазанную вокруг губ слюну, боясь опустить взгляд вниз и увидеть у парня стояк под брюками. Его руки были прижаты к груди, как будто он пытался защитить себя. Щеки по ощущениям красные, как при лихорадке. Глаза чуть слезились от перевозбуждения, а внизу живота что-то волнующе скрутило. – Что-то не так? У тебя растерянный вид, – полушёпотом сказал Сенку, наклоняясь вперёд, к уху Асагири, – Если тебе не нравится, я прекращу. Голос парня звучал очень нежно, даже слишком нежно. Менталист и подумать не мог, что его вечно стеснительный и безынициативный Сенку может быть способен на такие смелые действия. Смущение перекрывало собой любые попытки критически мыслить, а подобный вопрос только сильнее ударил по неуверенности фокусника. «Вроде же всё хорошо… Тем более Сенку это нравится. Я не могу ему отказать…», – подумал Ген и отрицательно помотал головой. – Нет. Всё хорошо, ты можешь продолжать, – пробормотал Ген, стыдливо прикрывая рот тыльной стороной ладони. Его глаза рефлекторно опустились вниз, а после интерес всё же взыграл над ним и он устремил взгляд на пах Сенку. Ген был абсолютно уверен, что у парня сейчас эрекция, и… Её не было. «Что? Так на самом деле ему не нравится? А если он принуждает себя? Он весь вечер унижается передо мной, а сейчас вообще проявляет ласки… не наслаждаясь этим? Он просто хочет заслужить моё расположение и прощение. Ему не нравится… это. Я ему не нравлюсь?», – начал переживать Асагири, и отвернулся. – Ну, раз ты так говоришь… – с лёгкой дрожью в голосе произнес Ишигами. «Ген не выглядит, как тот, кто жаждет продолжения… Я делаю, что-то не так? Он же сказал, что больше не злится на меня. Может, мне вообще не стоило лезть к нему с поцелуями? Нет, Ген сказал, что всё в порядке, и я могу продолжать.» – быстро рассудил Ишигами. Менталист чувствовал странное волнение, а мысли тревожно бегали от одной к другой. Видя, что Сенку медлит, он переложил его руку себе с поясницы на грудь. Лишь после прикосновения Ген заметил, что его соски встали, от чего румянец выступил с новой силой. – Продолжай, – неуверенно произнёс Асагири и второй рукой расстегнул ещё две пуговицы. – Хочу… – смущённо шептал он, не в силах сказать о своих желаниях честно и прямо. Взгляд Сенку намертво приковался к груди парня. Он провёл рукой вниз и с нажимом потёр кончик соска ногтем через одежду. Менталист томно выдохнул, приподнимая подбородок. Вторая рука тут же переместилась на грудь и стала выполнять все действия синхронно с первой, но уже с другой стороны. Сенку придерживал его и одновременно стимулировал грудь: потирал большим пальцем, надавливал, сжимал кончики между пальцами и чуть оттягивал, нежно водил круговыми движениями по основанию. Ген пытался ёрзать, выгибаться, тяжело дышал и изредка скулил. Ишигами же почти не обращал на это внимания. Он заворожённо смотрел, как чужие соски выпирают сквозь ткань рубашки, и из раза в раз вспоминал случай у машины и благодарил Гена за предоставленную возможность наконец-то прикоснуться к нему. – Сенку, ты… – проскулил Ген, приоткрывая один глаз и смотря на студента. – Хочешь зайти дальше? – спросил учёный, тут же расстёгивая последние пуговицы на рубашке и раскрывая её. – Нет, я… Сенку! – не договорив, вскрикнул психолог, ощущая, как чужие руки напрямую прикасаются к его груди. С губ слетели пара быстрых вздохов, перед тем, как младший сжал кончики пальцами. Ген впервые издал полноценный громкий стон, вздрогнул всем телом и одновременно сгорбился, опуская голову. Несколько секунд он тяжело дышал и мычал, разжимать хватку Сенку не планировал. – Всё в порядке? – серьёзно спросил Ишигами, на что получил пару кивков. – Но немного больно… – еле слышно добавил Ген, и плоть тут же отпустили. Асагири расслабленно выдохнул, пока что не решаясь к себе прикасаться, даже чтобы унять боль. Нежная кожа воспринимала любые прикосновения очень остро, а сами соски слегка пульсировали. Сенку облизнул губы и наклонился к груди. – Я аккуратно, – только и сказал он перед тем, как широко провести языком по левому соску парня. На этот раз Ген намеренно сдержал голос, чтобы не быть особо громким. Сенку обхватил розово-красную кожу губами и осторожно стал посасывать. Менталист тихо и томно дышал. В безмолвии квартиры эти звуки доходили до ушей беспрепятственно. Во рту теперь ощущался вкус кожи, который мало с чем можно было сравнить. Ишигами положил руку на второй сосок, поглаживая его не так настойчиво, но вполне ощутимо, чтобы партнёр порой вздрагивал и постанывал. Слева было очень горячо, влажность и жар ротовой полости окружали чувствительную плоть повсюду. Сенку ласкал языком, всасывал и слегка покусывал сосок вокруг основания и у кончика. Он не хотел прерываться ни на секунду. Доставлять партнёру удовольствие таким образом оказалось очень занимательным и весёлым занятием, если это можно так назвать. – Нет, – дрожа, шептал менталист. Он ощущал себя странно, как физически, так и морально. Неизвестные ранее реакции собственного тела пугали и смущали. Но особенно пугало то, что между ними сейчас происходит. Пусть Сенку и показывал всем своими поведением, что обеими руками за, Ген ему не верил. В его, слегка безграмотном в вопросах секса, сознании с неопределённого момента поселилась установка «желание=эрекция», и по-другому мыслить он, к сожалению, пока не умел. Сенку отстранился от груди Гена и быстро вытер влагу с губ. Кожа Асагири выглядела излишне бледной и тонкой, от ключиц до конца груди через неё просвечивались зелёные полосы вен. Ишигами прильнул к ней, оставляя розовые следы засосов один за другим и слушая неровное дыхание. Ген первое время молчал, но когда его укусили – сорвался и громко ахнул. Было больно, но в большей степени приятно, поэтому останавливать своего парня иллюзионист не стал. Сенку спустя пару минут отстранился от груди старшего и осмотрел её. Два еле заметных засоса посередине груди, один поярче справа, лёгкий укус вокруг правого соска, тёмно-красный засос на груди внизу-слева, один засос ровно на плече, два лёгких на шее и укус на плече. Это те, которые можно было хорошо увидеть. Кроме них на груди рассыпаны маленькие красные следы от зубов или почти скрывшиеся из виду засосы. Ген наконец мог выровнять дыхание и отдохнуть. Соски до сих пор пульсировали и побаливали. Так же болели места укусов. У Сенку, скорее всего, были исцарапаны плечи, ведь менталист постоянно впивался в них ногтями и царапал от собственных болезненных ощущений. – Я люблю тебя, – прошептал Сенку и накрыл губы Гена своими, нежно целуя. Во рту ощущался странный безвкусный вкус, но долго думать о нём не пришлось. Асагири почувствовал, как пальцы прикоснулись сначала к животу, а после – спустились до самого паха и остановились там. Сенку положил ладонь на член менталиста, отделяемый от его руки лишь двумя слоями одежды. Гену было непривычно и страшно чувствовать чьи-то прикосновения там. Это было черезчур интимным, даже для его любимого человека. Им овладела странная тревога. Он запаниковал, широко открыл глазам и стал с силой отталкивать от себя парня. Сенку не особо напирал, поэтому через пару секунд ему удалось отпихнуть младшего и убрать от себя его руки. – Стой… я ещё не готов к такому, – заикаясь, но максимально ровно, как мог, сказал Ген, обнимая самого себя за плечи. Его взгляд испуганно опустился на пол, колени прижались друг к другу, спина округлила, а голова спряталась. Сердце забилось быстрее, Ишигами понимал, что опять сделал необдуманный поступок, опять причинил боль партнёру. Он говорит, что изменится, но остаётся там же. – Прости, я поспешил и не подумал о тебе, – Сенку виновато бегал взглядом и пытался унять внутреннее волнение беспорядочным перебиранием пальцев или галстука. Ген закрыл грудь рубашкой и вытер мокрые следы. Его руки слегка дрожали, как впрочем и всё остальное тело. – Мне жаль, что так получилось… «Я сам первый к нему полез, плюс он делал то, что нравилось мне, даже если не получал ни капли удовольствия сам. Я мог и потерпеть. Прикосновения к паху это не так уж и серьёзно. Мне теперь стыдно, что я испортил момент», – думал Ген, попутно осматривая своё тело. – Нет, ты-то не извиняйся. Это моя вина. – односложно ответил Сенку, чувствуя, что стоит что-то сказать, но не зная, что именно. Пару секунд они оба ожидали от друг друга слов, но никто не хотел начинать. – Пойду приведу себя в порядок, – Ген ловко соскользнул с края столешницы и ушёл в ванную. Сенку услышал звук закрывающейся двери и хотел врезать себе пощёчину, но вместо этого лишь ударил кулаком по тёмной мебели. Сколько раз он уже всё портил, сколько раз заставлял Гена страдать. Он не умеет быть нежным и постоянно поддаётся эмоциям. Он ужасен… ***