«Когда-то на планете
О нем гремела слава. Он в честном поединке Любого был сильней. Был меч его - защитой Для бедных и для слабых. А конь? - А конь Был лучшим из коней!»
Представление воинов к награде — дело обыденное, особенно после выигранной войны. Теперь стол без пяти минут короля Гондора полнился списками бесчисленных героев. Каждому из них полагалось своё: кому-то — простое упоминание и почётная благодарность, кому-то — земельный надел. Арагорн судил справедливо, делил честно и потому со стоическим терпением вчитывался вот уже в пятый свиток. Глорфиндель смог добраться только до третьего. И уже ненавидел себя за предложение помочь. — Сэр Адрахил, страж цитадели, — проговорил он, нарочито медленно зачитывая имя. Из уст эльда оно звучало особенно чужеродно. Эти гондорские словечки до сих пор не вызывали в душе ни любви, ни трепета. Только спотыкание языка о зубы. — Повышение до капитана стражи, — ответил Эстель, не отрываясь от чтения. Глорфиндель только кивнул и сделал быструю заметку на пергаменте. На квенья. Из вредности. — Сэр Умранад, следопыт, сражался в отряде Фарамира, заслонил его от вражеской стрелы — озвучил он следующую строку. — Личная благодарность и дом в границе видимости торговых рядов, — ответил Арагорн, как по заученному. Глорфиндель, хмыкнув, послушно записал и это. Его мало трогали судьбы тех, чьи имена тут и там пересекали бумагу — уж таков удел перворожденного, однако щедрость короля прельщала и вызывала… закономерные мысли о смене места работы. Главное, не проговориться Элронду. Уж он-то припомнит все награды и милости, коими был удостоен cano, вплоть до возвращения в Средиземье. Убийца Балрога передернул плечами. Досуга на вечер хуже сложно вообразить, а если ко всему прочему владыка еще и от головных болей маяться будет… — Сэр Эовин. — Прочитал Глорфиндель, предпочтя не додумывать. Эстель оторвался от собственных пергаментов. Его взгляд выражал красноречивое непонимание и просьбу перечитать. Сенешаль повиновался, однако и на третье перепрочтение Арагорн не переменился в лице и в конце концов сам потянулся к свитку с написанным. После тщательного попыток понять написанное следопыт издал многозначительное «а-а-а». Видно, означавшее смирение и принятие. — Cano, здесь не написано никакого «сэра». Потому что это леди Эовин. Эовин Роханская. Глорфиндель согласно кивнул, однако эти два слова не говорили ему почти ничего. Ну, разве что дама принадлежит к племени коневодов. — Ей пожалуем, — продолжил Эстель, усаживаясь обратно, — титул владычицы Итилиэна, дворец и Фарамира в верные мужья. В тишине королевского кабинета раздался стук. То на пол упал многострадальческий свиток и челюсть эльфийского лорда аккурат рядом с ним. Валар, что же надо сотворить, чтоб настолько задержаться в милости правителя? — Это с какой же стати? — выдавил Глорфиндель, продышавшись. Эстель широко и — уж эту гримасу сложно спутать хоть с чем-нибудь в Арде — вредно улыбнулся: — С такой, что, во-первых, вопрос этот они решили без моей причастности и прошлым утром обрадовали новостью всю крепость. Во-вторых, она наследница Теодена и подобный титул для нее неудивителен и, я бы сказал, практически положен по праву рождения. А в-третьих, — дунадан с каким-то особенным довольством вздернул подбородок и оглядел собеседника, насколько позволял стол. — Она сразила чародея Ангмара. Стремительно теряя связь с реальностью, Глорфиндель думал лишь об одном. «Он больше не вернётся сюда. Он не должен погибнуть сейчас. Да и не предназначено ему пасть от руки смертного мужа». Чисто технически, его пророчество оказалось верным. Но был нюанс...«Не может ни проснуться И ни остановиться... И конь его поныне Все меряет шаги. Порою возникает В тумане сонный рыцарь. И конь - и конь, Хромой на три ноги».