Прими мою любовь

Дверной замок глухо щелкает. Юджи делает глубокий вдох, упираясь лбом во входную дверь. Из комнаты в коридоре слышны несколько голосов. Сукуны и другие, которые он не узнает. В гостиной его брат и ещё трое человек, которых Юджи видит впервые. Они не обращают на него внимания, но вот Сукуна… К полу будто припечатал. уйтиуйтиуйти – Поднимайся к себе. Юджи кивает и поднимается в свою комнату, садится за стол. Телефон вибрирует, он достает его и смотрит на входящий вызов. Это Мегуми, и Юджи не уверен, стоит ли сейчас отвечать на звонок. Но голоса с первого все ещё слышны, поэтому он нажимает на зеленую трубку. Мегуми спрашивает, хорошо ли он добрался до дома и почему так внезапно ушел. Юджи не очень хорошо лжет. Он может недоговаривать, отмалчиваться, но не врать. Поэтому когда он говорит, что у него семейные обстоятельства, Мегуми принимает его увертку. Мегуми понимает, что он недоговаривает. Юджи понимает, что Мегуми это знает. Тем не менее, Юджи чувствует себя паршиво. Но он не мог знать, когда Сукуна вернется. Они прощаются. Юджи откладывает трубку к стопке разноцветных тетрадей. Каждый цвет для своего предмета. Пожалуй, учеба это единственное место в жизни, где у него присутствует порядок. – Скучал? Юджи не заметил, как гости Сукуны покинули дом. – Нет. Он не поворачивается. Судя по голосу, Сукуна стоит где-то в дверях. – А я вот очень скучал, Юджи. Приготовишь поесть? Сейчас. Юджи встает резко, разворачивается под скрип стула по паркету. Проходит к выходу из комнаты, но Сукуна загородил собой почти весь проход и уходить не собирается. Приходится протискиваться между ним и дверным косяком. Напоследок Сукуна ерошит ему волосы. Этот жест такой домашний и родной, и Юджи бежит от него, быстро спускаясь по лестнице. Холодильник забит под завязку самыми разными продуктами. Сукуна купил всё, что они любят. Юджи решает приготовить свои фирменные фрикадельки и овощи. Это дело небыстрое, и готовка в принципе похожа на медитацию. Сукуна ему не мешает, не появляется на кухне. Юджи почти успокаивается, погружаясь в свои мысли за нарезкой овощей. *** Юджи пятнадцать. Церемония отпевания проходит в их доме, всё по правилам. Сукуна занимается документами и всеми делами. Договаривается, что-то подписывает, кому-то платит. У деда было немного близких друзей, гостей в доме - пять человек. Все они похлопывают Юджи по плечу, говорят о его дедушке только хорошие слова. У Юджи покрасневшие глаза и веки, но перед гостями он не плачет. В крематории Сукуна обнимает его за плечи, подталкивая к праху. Они вместе собирают большими деревянными палочками кости, в урну складывают. Около семейной могилы Юджи не отпускает руки старшего брата. Она большая и теплая, и дрожь в руках Юджи совсем незаметна. Юджи обнимает Сукуну, наконец-то отпуская это напряжение. Рубашка от слез мокрая, но его брат держит его, крепко обнимает, по волосам гладит, пока Юджи не засыпает у него на руках. Юджи шестнадцать. Сукуна закрывается от него. Единственный родной человек, что у него остался, теперь почти не говорит с ним так, как раньше. Но все еще треплет волосы Юджи перед уходом в школу и иногда готовит завтрак. Взгляд Сукуны мрачнеет, стоит Юджи появиться в его поле зрения. Юджи не понимает, что он делает не так, и все еще пытается достучаться и получить ответ. У Юджи почти нет друзей, и все мысли занимает такой близкий, но охладевший к нему старший брат. Юджи семнадцать. Они не говорили уже два месяца. Сукуна просто присылает ему деньги на счет, почти не появляясь дома. Юджи понятия не имеет, где и как его брат сейчас живет, где работает. Юджи ходит на семейную могилу каждую неделю, приносит цветы от себя и от Сукуны, рассказывает, как проходят его дни. Юджи сворачивается калачиком под одеялом и думает, как было бы хорошо, если бы его брат вернулся и все было бы как раньше, когда дедушка был еще жив. В середине учебного года второго класса старшей школы Сукуна вернулся обратно. И тогда и без того шаткое состояние Юджи медленно, но верно начало затягивать его в темноту. Его старший брат странно на него смотрит. Говорит ужасные вещи шепотом на ухо, до синяков сжимая его руки. Юджи понятия не имеет, что делать. К кому можно обратиться? Да и сможет ли он сказать хоть что-то? Это же Сукуна… Единственный, кто обнимал его с такой заботой, когда они остались вдвоем друг у друга. Юджи решает, что это временное явление. Он стойко переносит выпады в свою сторону. Возможно, он бы справился с этим. Возможно, он бы смог. Пока на его восемнадцатилетие не произошло то, что произошло. *** Юджи сжимает губы в тонкую линию. Сукуна всего лишь потрепал его по волосам. И этот жест, такой редкий и близкий, уволок его мысли в те воспоминания, куда он не хотел возвращаться. Почему он не может поставить точку, хотя бы в своей голове? Сукуна делает с ним такие ужасные вещи, но Юджи не может. Он просто не может вычеркнуть того единственного человека, который у него остался из близких. Ни родителей, ни дедушки, только он. Это и близко не здоровое отношение к происходящему, он это понимает, но… – Очень вкусно, Юджи, как и всегда. Сукуна уплетает его стряпню с удовольствием. У самого Юджи пропал аппетит. Он двигает палочками фрикадельки по тарелке. Они уже все в соусе и скользят между овощей, выстраивая какую-то странную композицию. – Хорошо, что тебе нравится. Юджи определенно выбит из колеи. Ужин заканчивается в тишине. Сукуна уходит к себе, а Юджи долго моет посуду. Его нервы расшатаны настолько, что хочется кричать, плакать, ломать. Но он ничего не делает. Застыл, как восковая фигура, смотрит, как вода смывает пятна соуса с ножа. Смотрит на собственные шрамы на обнаженных предплечьях. Лезвие ножа острое и может… Он мог бы взять его и подняться наверх, постучаться к Сукуне в комнату и… Поудобнее перехватив рукоять он мог бы это сделать? Хватит ли сил? Воображение живо обрисовывает картину, на которой Сукуна лежит у его ног. С ножа капает красное, и такое же распускается неравномерным бурым пятном на серой рубашке, в районе груди. И что потом? Позвонить в скорую? Или сначала в полицию? Участок, разбирательства… Что он скажет? Возможно, он будет молчать. А потом? Что будет потом? – Спишь стоя? Юджи шумно втягивает в себя воздух, когда жаркий шепот опаляет ухо. Сукуна прижимается к нему сзади, тянется за стаканом на сушилке, хотя в шкафчике рядом стоят такие же. Сукуна утыкается ему носом в макушку, вдыхая запах волос. У Юджи перед глазами лихорадочно мелькают кадры возможного будущего. Он опускает глаза на свои руки. Вот же он, нож. Удобно лежит в руке, и Сукуна так близко. Наливает воду из фильтра в стакан и, больше ничего не говоря, уходит в гостиную. Юджи опускает нож в раковину. Его мир сужается в одну точку. Снова. Дрожь усиливается. Дышать становится труднее. Ох, нет… Контролируй дыхание. Юджи старается. «…При внезапно появившемся ощущении страха, тревоги и паники необходимо контролировать дыхание. Медленный, глубокий и ровный вдох-выдох поможет справиться с ощущением нехватки воздуха. После вдоха необходимо задержать дыхание и плавно выдохнуть воздух…» Всё по инструкции. Каждый вдох, каждый выдох. Юджи сосредотачивается на струе воды из-под крана. Есть только он, вода и дыхание. Сердце стучит, ему кажется, что оно вполне может пробить грудную клетку. «…Возникающие приступы не связаны с тяжелыми патологиями, не угрожают жизни, и человек сам в состоянии их контролировать…» Дыхание и вода. Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Задержать дыхание. Давай же. Наконец-то пространство вокруг Юджи принимает свои привычные очертания. Дрожь в руках становится менее заметной, но не уходит совсем. Стирает выступившие от нервного напряжения слёзы и продолжает отмывать и так чистую тарелку. Успокойся, черт тебя возьми. Сукуна делает звук на телевизоре громче, слушая новости. Юджи все ещё дышит по схеме, которую вычитал в интернете. Он думает - старший брат. Он думает - грёбаный садист и мучитель. Время на кухонных часах близится к полуночи, когда Юджи заканчивает мыть посуду и разворачивается к столу. Сукуна принес свой ноутбук и теперь что-то печатает. Рядом с ним стоят две чашки. – Посиди со мной. Юджи присаживается так, чтобы удобно было смотреть в окно. Зеленый чай с ароматом персика - один из его любимых. Конечно, вкус перебит пятью кубиками сахара. Сукуна заваривает для него чай так, как ему нравится. Для черного чая и кофе - семь кубиков, для зеленого - пять. В оконном стекле отражаются они оба. Белая пластиковая рама, как экран с черно-белым немым кино. Юджи рассматривает нечеткий отраженный силуэт своего старшего брата и думает, что же случилось с ним. Это было не как по щелчку, Сукуна начал отдаляться постепенно. Несмотря на то, что они не были достаточно близки, Юджи отчетливо ощущал, что Сукуна любит его. Он никогда этого не говорил, и все проявления взаимодействия со стороны Юджи были встречены ворчанием или закатанными глазами. Но готовый к пробуждению Юджи завтрак на столе или щелбан на прощание. Рука в волосах, наводящая ещё больший беспорядок. Все подобные мелочи были проявлением любви от человека, который не может говорить о ней напрямую. Сейчас же Юджи рядом с Сукуной ощущает только страх вперемешку с бесконечным упрямством. Что же случилось? Что привело к этому? Возможно, Сукуна всегда таким был, и все его шаги, все выборы и стечение обстоятельств привели его к тому, что есть сейчас. Его жестокий, психопатический нрав расцвел в полной мере, принося окружающим его людям только боль. Стук клавиш и чай почти сморили его. Уже через двадцать минут он начинает клевать носом. – Иди спи, Юджи. Глаза Сукуны поблескивают от мерцания экрана. Юджи кивает. Когда он поднимается, ставит чашку в раковину. Когда идет к выходу с кухни, он настороженно ждет приказного тона. Но Сукуна молчит и, как оказалось, даже не смотрит на него. Юджи поднимается к себе и переодевается в домашнее. Постель приятно прохладная, он заворачивается в одеяло, как в кокон. Открытое окно, возможно, потом выльется в простуду, но его это не заботит. Он проваливается в сон почти сразу. *** Тяжело… Ему сложно двигаться, и он разлепляет глаза. Кажется, ему снилось что-то донельзя странное. Проморгавшись, он осознает себя в кольце рук. Его буквально прижали к груди. Юджи просовывает руки вперед, упираясь ладонями в грудь, и хочет отодвинуться. – Не дергайся. Спи. Сукуна ничего не делает, только обнимает его. Несколько минут Юджи лежит в напряжении, пока прислушивается к дыханию брата. Сегодня, видимо, был такой день. Такие дни, когда Сукуна не делает больно. Когда касания его не обещают плохого и он не говорит жестокие или грубые слова. Юджи понятия не имеет, что происходит в голове у его старшего брата. Он расслабляется, позволяя обнять себя, одновременно проклиная себя же за подобные действия. Юджи измотан эмоциональными качелями, физическим наказанием, насилием. Сукуна пахнет… Сукуной. Нет этого тошнотворного парфюма, запаха алкоголя. Только слабый запах табака, тепла и чего-то домашнего. Юджи поддается этому, прекрасно понимая, как это мимолетно. Эфемерно. Глаза предательски щиплет, и он зажмуривается. Во сне мелькают только светлые кадры из прошлого. *** Когда он просыпается, в комнате никого, кроме него самого. Юджи натягивает на себя одеяло, полностью укрываясь, в комнате дубак. Температура за ночь упала на несколько градусов. Полежав ещё десять минут, решает выползти. В уведомлениях два сообщения от Мегуми. Первое сообщение с пожеланием доброго утра, а вот второе… Юджи прыскает, глядя на фото, на котором Чика, судя по всему, победивший Тару в нешуточной борьбе, развалился поперек черныша. Шерсть собак в грязи, маленьких веточках и листьях. Пока Юджи рассматривает фото, Мегуми присылает ещё одно голосовое сообщение, полное жалоб и негодования, но насмешливость в голосе разрушает все желание пожалеть Мегуми в его нелегком деле. Юджи набирает встречное пожелание доброго утра и выражает искреннюю моральную поддержку в помывке и сушке собак. Он улыбается, глядя на ответный стикер с улыбчивым пёселем, похожим на Мегуми, Тару и Чику одновременно. Воскресенье холодное и пасмурное, затянутое серым небо не вызывает желания куда-либо выходить. Сукуна останется дома на весь день и просит Юджи так же остаться. Просьбы Сукуны равны приказам, и он кивает. Пока брат сидит в гостиной с ноутбуком, Юджи сначала слоняется по кухне, пока наконец не решает закрыться в комнате и заняться учебой. Домашнего задания особо нет, поэтому Юджи повторяет презентацию по английскому. Повторение английских слов дарит тихое спокойствие, он представляет, как будет отвечать на занятиях Годжо-сенсея и как тот похвалит его. Возможно, даже погладит по волосам. Так проходят день и вечер. Сукуна его не беспокоит, в основном обитая внизу. В тишине они обедают и ужинают. Юджи перекидывается несколькими сообщениями с Мегуми, позволяя себе шутить и улыбаться фотографиям его питомцев. Даже переписываться с Мегуми приятно. Прошедшие две недели стали настоящим глотком свежего воздуха для Юджи. Он подметил за собой, что спешит в университет теперь не только ради Годжо-сенсея. Хотя и ощущение, что он не менее важен, не покидает его. А вот Мегуми… С ним совсем другие ощущения, до того Юджи неизведанные. С Мегуми можно поговорить о фильмах, он слушает болтовню про мангу, про учебу. С Мегуми у Юджи иногда случается поток сознания, и он не может себя остановить, глядя в такие спокойные синие глаза. Он не помнит, когда в последний раз говорил так много. Юджи заметил взгляды Мегуми на его руки, точнее на область запястий. Скорее всего, он заметил их, но ничего не сказал. И, когда Мегуми смотрел чуть дольше обычного, потом ничего не спрашивал. Ещё Юджи заметил, что Мегуми к нему неравнодушен. Наверно. То, как он говорил, смотрел и касался, было таким явным, но осторожным. Когда до Юджи дошло, он глубоко задумался, почему это произошло. И то ли это, чем ему кажется. Мегуми ясно видит, что с Юджи что-то не так, что он, несмотря на болтовню об увлечениях, не рассказывает о себе и своей семье почти ничего. Юджи бросает взгляд на яркую розовую обертку в стаканчике для ручек. Конфета ещё на месте, и уголки губ приподнимаются. Они ещё переписываются, договариваясь о встрече завтра. У Мегуми четыре пары с самого утра, у Юджи три, начиная с третьей. Он пишет, что выйдет пораньше, чтобы вместе посидеть на длинном обеденном перерыве. Пожелав друг другу хороших сновидений, Юджи откладывает телефон на стол, не забыв завести будильник. Он засыпает под хлопок входной двери и приглушенные голоса с первого этажа. *** Сукуна не в настроении. Юджи подмечает это по нескольким признакам. Вообще, за все время, он научился читать эти не особо заметные знаки в его движениях, взгляде. На его брате строгий костюм, под глазами синяки от недосыпа. Возможно, этой ночью он вообще не спал. За завтраком Юджи гадает, что могло произойти. Скорее всего опять работа и вчерашняя ночная беседа с неизвестными. Если это что-то, связанное с работой, маленькая злорадная часть Юджи нагло хихикает и радуется, что что-то пошло не так у брата в делах, с другой, если попасть под руку в неподходящий момент, будут последствия. Юджи надеется, что если не будет отсвечивать, то все будет в порядке. В конце концов, остаток субботы и воскресенье прошли достаточно спокойно. От Мегуми приходит сообщение - фотография. Его друг тоже не выспался, бледное лицо в кадре резко резонирует с двумя пушистыми мордами, влезшими в кадр. Довольство - вот что читается в глазах этих ушастых. Наверняка довольные такие, потому что только поели. Юджи не может сдержать улыбку. В ответ Мегуми отправляется стикер с тигренком, который нежится под солнцем. Немного подумав, Юджи делает селфи и нажимает «отправить». Такая обыденная для многих людей вещь для него - настоящая редкость. Общение с Мегуми доставляет ему удовольствие. Общение без страха, молчание без неловкости и навязчивых мыслей. Юджи оставляет телефон на столе, когда раскладывает продукты по полкам и добавляет сахарные кубики в сахарницу. Ошибка. Когда он оборачивается, то застывает на месте. – Завел себе друга? У Сукуны в руках телефон Юджи. И хотя он уверен, что там нет ничего особенного, отчего-то становится страшно. Его брат, видимо, листает чат с Мегуми, который он оставил открытым. За две недели они не написали друг другу много, но этого хватило. Взгляд Сукуны - пылающий огонь. Радужка буквально плавится, когда он поднимает глаза на Юджи. – Верни. Юджи протягивает руку, чтобы забрать телефон. В области живота будто кишки сжимаются. Дерзить сейчас - худшая идея из всех. Сукуна зол, Юджи взвинчен. Он дышит часто и шумно, но не отступает, понимая, что будут последствия. Но эта дурацкая переписка с Мегуми для него сейчас настоящее сокровище, и он не даст это забрать. Что сделает Сукуна в следующий момент - неизвестно, но Юджи не останавливается, тянется за черным куском пластика в руке брата, которая, судя по виду, раздавит эту чертову трубку, если продолжит сжимать. От удара в солнечное сплетение Юджи сгибается пополам. Удар достаточной силы, чтобы его завтрак оказался на полу. – Блять, Сукуна, я… Он заваливается вбок, но упасть ему не дают. Подхватывают, почти ровно ставя, чтоб в следующее мгновение отвесить такой сильный удар наотмашь, что звезды в глазах появляются. Юджи хватается за стол, но его опять за грудки хватают, и, кажется, футболка трещит. Его разворачивают, грудью к столу прижимают. Посуда с остатками завтрака летит на пол, что-то разбивается. Сукуна так сильно волосы в кулаке сжимает, что Юджи шипит. Но его сознание неустойчивое, его мутит. Попытка подняться заканчивается ударом головы об стол. Но не сильно. Сукуна очень занят стаскиванием с него штанов. Презерватив со смазкой, но это не помогает облегчить разрывающую боль, когда Сукуна в него толкается, так сильно и… Юджи просто старается дышать. Хотя бы дышать. Ему кажется, что его, возможно, вывернет ещё раз. Он прижимается лбом к холодной столешнице, просто дыша и ожидая, когда все закончится. Он ненавидит себя, когда начинает скулить от боли, ведь Сукуне это так нравится. Но больно настолько, что сдерживаться не получается. Сукуна заканчивает быстро, тяжело на Юджи наваливаясь. От него снова несет этой парфюмерной композицией, которую нос Юджи, он уверен, запомнил на всю жизнь. Сукуна скользит в нем ещё пару раз. Кровь? Шею вылизывает, зубами впиваясь в кожу. Пальцы в волосы запускает, снова сжимая. – Хороший мальчик. Горячий шепот в затылок обжигает похлеще кипятка. Когда он встает, Юджи не удерживается на ногах и падает, благо, не на осколки. Сукуна присаживается рядом с ним, достает телефон. Сквозь закрытые веки Юджи улавливает вспышку. Глаза открываются с неимоверным усилием. Сукуна довольно улыбается, рассматривая получившиеся фото. – Может, нам снять видео в следующий раз? Как думаешь, сколько извращенцы заплатят, чтобы посмотреть на тебя? Вдох. – Пошел. Вдох. – Нахуй. Вдох. – Сукуна. Юджи не смотрит на него. Сукуна глухо смеется, рукой тянется, смазывая пальцем струйку крови из носа, и слизывает. – Тебе идет быть таким. Поднимается, выходит, хрустя битой посудой под подошвами ботинок. – Приберись тут. Замок входной двери щелкает громко, в вязкой тишине отдается мощным эхом, давящим на разум. Утро понедельника явно не такое, каким должно было быть. Одновременно Юджи хочется и отключиться, и встать, и начать что-то делать. Он на минуту или две закрывает глаза, дышит глубоко и размеренно. Сейчас он поднимется, вот сейчас. Это усилие дается ему нелегко. Сначала на четвереньки, затем зацепиться за стол и подтянуться наверх. Боль вспышками расползается, но он не обращает внимания. Сначала надо убрать осколки. Кусочки фарфора аккуратно складывает в мусорное ведро, стараясь ничего не пропустить. Затем тряпка, вытереть крошки, мелкие остатки стекла и собственную рвоту. И, вроде бы, закончил. Кухня чистая. Теперь в ванну. Юджи словно в прострации. Помыться, обработать повреждения, переодеться. Он возвращается на кухню. Телефон все ещё на столешнице, экран призывно мигает новыми оповещениями. В доме тихо и спокойно, и Юджи кажется, что он на грани. Он берет телефон и идет в комнату своего деда. Садится на колени напротив фотографии на семейном алтаре. Правее тоже стоит фотография, на которой его мама и папа. Сукуна говорил, что это фото сделано почти сразу после рождения Юджи. Он не помнит их. Только смутные очертания где-то в памяти проскальзывают. Как Юджи не старался, он никогда не мог придать им четкости. Все, что у него осталось, это память о прикосновениях огрубевший дедовских рук. Он помнит бесконечные подзатыльники и нагоняи. И то, как дед сжимал его плечо, когда поздравлял с днем рождения. Он не любил обниматься, и разы, когда Итадори Васуке его обнимал, Юджи может пересчитать по пальцам одной руки. На фото у деда брови сведены к переносице, у него не было ни одной фотографии, где бы он не хмурился. Он поднимает телефон. Время близится к обеденному перерыву, от Мегуми два сообщения. Он пишет, что будет ждать в столовой. И снова фотография. Судя по зажатым в пальцах сигаретам, это курилка в университете. На фото Мегуми и кусочек лица преподавателя Годжо. Юджи понимает, что очень хочет увидеть Мегуми и обнять его. Увидеть Годжо-сенсея. Юджи испытывает стыд. Он думает, что после того, что сделал с ним на кухне Сукуна, он не сможет посмотреть Мегуми в глаза. На самом деле, когда это произошло впервые, Юджи подумал, что его брат так выразил свою больную, неправильную любовь. Но некоторое время спустя он понял, что сексуальное насилие для Сукуны - один из способов подчинения. Унижения. На одном уровне с избиением, психологическим насилием. Он не отвечает на звонок от Мегуми. Поджимает губы, когда буквы начинают расплываться и крупные капли падают на его руки. Всего на несколько минут. Сейчас он придет в себя. На первую свою пару он не успеет при всем желании, но на вторую пойдет. Возможно и неплохо, что занятие с Годжо он пропустит, говорить нет сил. Обидно немного, что он сдаст только презентацию, хотя учил и может всё рассказать. Трет руками глаза. Наверняка все лицо красное и припухло. Да плевать. Умывается холодной водой дольше, чем обычно. Рюкзак собран с вечера. Рукава ниже, на голову шапку. Вопреки здравому смыслу телефон он оставляет на том же столе, на кухне. А может и не вопреки. Мегуми написал несколько сообщений и звонил, пока Юджи не выключил телефон. Он мог бы написать, чтобы Мегуми не волновался, что ему надо побыть одному, и Мегуми бы понял. Юджи думает, что одним сообщением ограничить себя не сможет, велик шанс того, что он может сорваться и наговорить лишнего. Ему надо подумать, что сказать и что делать дальше.