***
Мартовский Питтсбург был прохладен, хотя, будто в честь помолвки, погода смягчилась, и весь день стояло солнце, которое начало даже немного припекать, когда прибыли первые гости. Первая часть фуршета как раз и рассчитывалась на послеобеденное время. И Роза, стоя подле окна, чуть отодвинув занавеску, уже глядела на красивые арки, выставленные в саду и украшенные диковинными цветами; на белоснежные накрытые столы; на музыкантов, настраивающих свои инструменты. Надо же было так торопиться с помолвкой — один лишь бог знает. Всё это могло бы прекрасно выглядеть летом. Впрочем, ей было всё равно. Двумя месяцами раньше иль двумя месяцами позже — суть неизбежна. Настойчивый стук в дверь уже звал её вниз. — Входите, — Роза отошла от окна. В комнате появилась мама, одетая в роскошное тёмно-синее платье с серой каракулевой накидкой, но лёгкая улыбка, украшающая её уста, вдруг померкла. — Боже мой… — выдохнула Рут. — Что… что на тебе надето? Роза осмотрела то самое бело-фиолетовое платье, коего она приобрела в Риме, и пожала плечами. Рут, приняв суровый вид, приблизилась к ней и провела рукой по ткани. — Хвала небесам, хоть материал благородный, — выдохнула она. — Но это просто… кошмар. — Каледону понравилось, — быстро соврала Роза и сделала жест Труди, чтобы та подала ей светло-серое кашемировое манто. Уловив это замечание своей дочери, Рут подуспокоилась, а потому вышла из комнаты, напоследок бросив, что все ждут её в парадном холле. Как только Роза появилась на лестничном пролёте — Кэл, стоящий рядом с отцом, обернулся и нахмурился. Роза пригладила белоснежный подол, поправила пурпурные оборки воротника и пояса. — Экстравагантный выбор, дорогая, — проговорил он, когда Роза приблизилась. — Но мне нравится. Роза натянула уголки губ. Выходит, не соврала. Прекрасно. — Восхитительно выглядите, — поддержал Натан. Роза благодарно взглянула на него, а уже после — сдержанно — на мать, но та уже не смотрела на неё, видимо, приняв своё поражение. Гости множились, и большинство из них Розе были знакомы лишь из заголовков газет. Джентльмены в основном прибыли с дамами, но были и те, кто пришёл в одиночестве — большинство из таких оказались в одной компании с Хокли-старшим. Кроме Астора, что притащил с собой Гуггенхайма, который, в свою очередь, притащил любовницу и отходил от неё лишь тогда, когда завязывалась важная беседа. Роза по сплетням невольно узнала, что Гуггенхайм женился по расчёту, и взаимных чувств с супругой не возникло, но эту женщину — мадам Обар — он, кажется, любил, а потому она, Роза, не стала осуждать его. Немного холодно держалась с ним Рут, но на это всем было всё равно. Все судачили о Моргане, который также был приглашён на помолвку. И вот он явился — с огромным опозданием, как бы высказывая своё «фи». Коротко и почти брезгливо поздравил Розу с Каледоном, а затем, подозвав телохранителя, ушёл к одному из накрытых белой скатертью столов, дабы выпить бурбона. Роза, стоя рядом с женихом и его отцом, провожала тучную фигуру взглядом, но мурашки от голоса, что всё ещё стоял в её ушах, пробегали по телу. Она инстинктивно сжала ладонь Кэла, и тот, не отвлекаясь от тихого диалога с отцом, ответил на это рукопожатие. — Как же кстати, что Ротшильд не пришёл, — пробормотал Каледон, чуть подавшись к отцу. — Видимо, даже несмотря на то, что мы родственники, не сумел простить общения с Астором. — Не забивай этим голову, — откликнулся Натан. — Ты правильно сделал, что пригласил мистера Астора. Полагаю, наше с ним сотрудничество — отличный шаг. — Не сомневаюсь. Только неизвестно, что теперь решать с верфью… Морган вполне может перекрыть нам кислород. — Может, но ему будет трудно. Контракт подписан. Но на всякий случай надо сыграть на опережение: завтра же свяжешься с мистером Исмеем, — Натан задумался. — Деликатно объясни ему сложившиеся обстоятельства. Ты справишься. А я пока пойду угомоню Моргана. — Конечно, отец, — Кэл почтительно кивнул. Роза предполагала, что, раз Исмей имеет дело с кораблями, то и контракт они — Хокли — заключили с ним по этим делам. Вероятно, сделка была по-настоящему выгодной, и, по всей видимости, Морган также был в неё вовлечён. Тем не менее, всем было известно о его противостоянии с Астором и другими видными предпринимателями. А теперь Каледон и Натан на стороне как раз-таки противоположной Моргану, хотя недавно всячески перед таковым заискивали. Действительно, самый что ни на есть казус. И вроде как Розу это не должно касаться, но внезапно стало интересно. Морган ей сразу не понравился, и она рада тому, что отчасти посодействовала сотрудничеству Хокли с довольно-таки приятным, пусть и вёртким мистером Астором. Ей вспомнились те его страшные слова в Риме, когда Кэл присоединился к ним за игрой… — Заскучали, голубки? А вот и он, — сама элегантность Джон Астор, несущий себя с фужером игристого, — как будто прочитав мысли, приблизился к ним с лёгкой улыбкой под густыми усами. — Просто наблюдаю, — отозвался Каледон. — Кажется, все гости довольны. Как вам нравится праздник, Джон? — Превосходно, очень стильно, и нам крайне повезло с погодой. Сколько вы с отцом заплатили этому марту, чтобы он оказался столь тёплым? — с добродушной усмешкой произнёс Астор. — Только вот один гость весьма недоволен. Вижу, Натан поспешил его унять. — Так точно, сэр, — с такой же усмешкой проговорил Кэл. — Он на это способен. Уверен, Морган не станет нам помехой. — Ха! Пусть он свой трест засунет куда подальше. И хорошо, что вы приняли правильную сторону, — уже не глядя на Кэла, протянул Астор. — Вот чертовка! Его глаза были устремлены на темноволосую девушку в изысканном, но несколько откровенном платье, что расшито сверкающим бисером, переливающемся чёрными и алыми оттенками. Это была Мадлен Форс, дочь Уильяма Форса, владельца крупной судоходной компании. Роза пару раз слышала это имя из всяческих толков, и всегда об этой даме говорили с восхищением. И она вправду была очень хороша собой… — Вы с ней знакомы? — удивился Хокли. — Видел пару раз. Надо же, как за год может измениться человек, — пробормотал Астор, а потом приосанился и слегка кивнул Кэлу и Розе. — Прошу меня простить. Джон, перехватив с подноса проходящего мимо лакея ещё один фужер, целенаправленно зашагал к Мадлен Форс. — А он не промах, — хмыкнул Каледон. — Однозначно, — ухмыльнулась Роза и пригубила из своего фужера. — Вижу, ваша дружба крепчает. — Что-то вроде того, — Кэл вдруг свёл брови. — А почему это музыканты не играют? Пойду разберусь. После официальной части начало стремительно темнеть, и все были приглашены в дом, дабы отужинать и потанцевать. На роскошном ужине не присутствовали лишь Джон Морган и Натан Хокли, которые, видимо, всё ещё сидели в кабинете хозяина поместья. Впрочем, они всё же явились на танцы, но сперва стояли в отдалении, разошедшись по разным углам зала, и Натан очень любезно переговаривался с Рут, что несколько изумило Розу, наблюдающую за всеми, кто находился в зале. В особенности её развеселило то, что Астор не выпускал мисс Форс из объятий и постоянно ей что-то вещал, отчего та смущённо улыбалась и порой посмеивалась. Казанова — не иначе! Начался танец со сменой партнёра, и Роза, кружащая с Кэлом, отметила, что и Морган, и Хокли-старший всё же присоединились к танцующим. По иронии, после нескольких довольно приятных мужчин, её партнёром оказался мистер Морган, и взгляд, коим он вперился в Розу, оказался… пугающим. Двигаясь медленнее необходимого в силу возраста, он усмехнулся сквозь моржовые усы и тихо проговорил: — Поздравляю с удачной помолвкой, мисс. Надеюсь, жених не предоставляет вам много хлопот? — Благодарю, сэр. Всё чудно. Я счастлива. — Вижу, ваш женишок-перебежчик заглядывает в рот Астору. Надеюсь, он не совершает ошибку. Как вы думаете? Предсказуемый вопрос. Только она здесь при чём? Уставившись на него взглядом, коего она приправила отрешённостью и равнодушием, Роза отчеканила: — Я ничего в этом не смыслю, мистер Морган. — Не стройте из себя дурочку, — он теснее прижал её к себе, и Роза, растерявшаяся от этого, даже не смогла сопротивляться. — Я лишь из вежливости общаюсь с Хокли на этом так называемом празднике. А ведь прибыл с самыми что ни на есть добрыми намерениями. И тут такой сюрприз в виде этого вояки. — Я не понимаю… В этом джентельмене взаправду было нечто зловещее. Мурашки пробежали по спине. Роза знала, что он не хотел пугать её — он жаждал запугать Хокли через неё. — Вы хорошенькая, а потому я не могу на вас злиться, — Морган приблизился к её уху. — Но передайте вашему жениху, чтобы он был осторожен. — Мистер Морган, — раздался холодный голос за спиной Розы, — смена партнёра. Он хмыкнул, но, отпуская Розу, всё-таки напоследок приглушенно проговорил: — Что ж, веселитесь, пока можете. Роза оказалась в руках Натана, и её это внезапно успокоило. — Не обращайте на него внимания, миледи, — попросил Хокли-старший. — Он решил, что, раз у него много денег, он может пренебречь приличиями. — Дело не в этом… Догадка вспыхнула в зрачках Хокли, и он, как Роза могла заметить, канул в свои мысли. — Я вас понял, — спустя полминуты молчания проговорил он. — Но, прошу, не стоит беспокоиться, Роза, иначе испортите цвет лица. У вас не должно быть волнений — оставьте их нам с Каледоном. — Всё хорошо, правда, — она слегка улыбнулась. — Спасибо. — Всё и будет хорошо, обещаю, — доброжелательно ответил Натан. — Смена партнёра. И всё-таки она действительно понимала: смена партнёра для семьи Хокли не пройдёт бесследно. И проницательный Морган будто бы догадался, что именно она, Роза, ненароком подтолкнула Кэла на общение с Джоном Астором. Подковёрная возня, разворачивающаяся на глазах Розы, весьма и весьма настораживала, но мысли эти испарились, ведь она оказалась в объятиях Роджера. — Ma fleur! — воскликнул он, тотчас крутя её в пируэте. — Довольно танцевать со стариками, а то сама состаришься раньше времени. По приезде кузен Роджер лишь — хоть и тепло — поздоровался и сразу увлёкся какой-то дамой, из-за чего Роза обиделась. Они не виделись столь долго, но он быстренько и весьма ловко нашёл себе любовный интерес на этом мероприятии. И нынче, — особенно, после его возгласа, — стало до ужаса неприятно. — Мистер Хокли вовсе не старик, — Роза вздёрнула подбородок. — Ну да, у твоего серьёзного Хокли мало морщин для его возраста. Сколько ему, напомни? Семьдесят? — Родж! Я про его отца, которому, к слову, не семьдесят, — воскликнула она, но уловила насмешливое выражение лица кузена. — Ты всё шутишь! — Ох, нет бы обратить внимание на молодого, красивого, умного и весёлого… меня! А ты выбрала какого-то павлина! — Сам виноват, что забыл обо мне. И вообще… Ах! — выдохнула она, когда Роджер вынудил её прогнуться в спине, придерживая за талию. — Прекрати! Кэл старше тебя лишь на три года! Роджер мелодично рассмеялся. — Вашу любовь видно за милю! Знал бы я, что ты в таком отчаянном положении… — он словил её неодобрительный взгляд. — Иначе зачем тебе выходить замуж за американца? — Я ещё никуда не вышла, — огрызнулась Роза. — И мы не в отчаянном положении. — Ладно, не сердись, сестрица. Просто ты всегда была ужасной актрисой. Странно, что Хокли мнит себя таким разбирающимся в людях. Так она и знала! — Ты помнишь меня с детства — вот и замечаешь многие детали. — Ты всегда для меня будешь маленьким цветочком. — Allez au diable, — Роза улыбнулась так ослепительно, как могла. — Ох-ох, mon amour , разве так можно? — он наигранно огорчился. — Можно, если твой родной кузен — негодяй, который не удосуживается писать хотя бы раз в два месяца. Который, придя ко мне на помолвку, не перебросился со мною и парой фраз! Кажется, Роза действительно разозлилась. Сердце колотилось в горле от ярости при виде этого приятного, лощённого лица. Родного лица... — Но ведь я здесь, — Роджер поиграл тёмными бровями. — А ты напряжённая! Думаю, нам стоит сбежать после этого танца и немного расслабиться. Недолго думая, она согласилась. Злость испарилась, ведь он действительно прибыл сюда из Парижа. И, ко всему прочему, она всё ещё помнила как заплетала маленькие косички из его волнистых пшеничных волос… Сейчас Роджер, конечно, потемнел, но своего — почти ангельского — очарования не утратил. Тем более, особый шарм ему предавало то, что он по сей день сохранил свою стрижку — чуть выше плеч. Он действительно одним лишь своим видом располагал к себе, и его обаяние влияло на всех без исключений. Сбежав на балкон после танца, они раскурили по сигарете. — Крепкие, — закашлявшись, просипела Роза. — Настоящий табак, — ухмыльнулся Роджер, — а не тот чай, который курит большинство англичан. — Говорят, англичане — снобы, — Роза затянулась. — Так ты самый яркий представитель английского снобизма. — Быть может, — он пожал плечами и вдруг чуть склонился к ней. — Рассказывай же! Как тебя угораздило влипнуть в Хокли? — Не спрашивай, — отмахнулась она. — Хотя… он не так уж и плох. Нотки неуверенности всё же проскользнули в её тоне. И ей показалось, что Роджер понял, что она лишь повторила ту фразу, которую слышала от многих до этого. Дуновение ветерка заставило её поёжиться. — Что ж, твоё дело. Но я очень сильно скучал по тебе, мой цветочек, — его низкий голос прозвучал бархатно и согревающе. — И всегда желал тебе самого лучшего. Верю, что мои желания исполнятся. Мягкий, желтоватый свет, пробирающийся сквозь застеклённые двери балкона, падал на его лицо, коего окутывала сигаретная дымка, мерцающая золотыми волнами. И весь его вид стал для неё каким-то столь близким, и тотчас же вспомнились деньки прошлого… Роза тоже очень сильно соскучилась и окончательно простила Роджеру его невнимательность. — А у тебя как дела? Ты же теперь граф. Обходишься без невесты? — Я всё же уверен, что отец жив, потому не считаю себя графом, — Роджер вздохнул и, облокотившись о балюстраду, отбросил сигарету. — Ты знаешь, что после Амели я вряд ли способен на сильные чувства. Да, он рассказал об Амели, когда напился на поминках её отца. Его первая любовь. Девушка, погибшая при невыясненных обстоятельствах, тело которой было найдено в Сене. Жуткая история… Роза вдруг крепко обняла кузена, вдохнув его знакомый, совсем не изменившийся с детства запах, — запах свежести и чистоты без примеси парфюма, — и прикрыла глаза. Они стояли так, обнявшись, не обращая внимания на приглушённые звуки музыки и разговоров, пока их ностальгическая идиллия не была прервана выразительным покашливанием. Каледон предстал перед ними, сложа руки на груди и смотря самым что ни на есть пристальным взором. Роза и Роджер тут же отпрянули друг от друга. — Решила покурить? — полюбопытствовал Хокли. — Просто попробовала, — она отбросила совершенно забытую сигарету. Роджер затушил ту подошвой и с невинной улыбкой спросил: — Прислуга ведь уберёт? — Несомненно. Уж простите, что потревожил ваш покой, — интонации Хокли приобрели сардонические оттенки. — Ничего, мы как раз заканчивали, — отмахнулся Роджер. Роза уставилась на него со смесью удивления и неодобрения, но он лишь подмигнул. — Что ж вы такой категоричный, мистер Хокли? — подначил Родж. — В Париже многие дамы курят. В этом нет ничего зазорного. — Но мы не в Париже, — парировал Кэл. — А вы уже спешите вернуться туда и очутиться в клубах дыма от дамского курения? — Вы описали мой идеальный вечер! Но я снял номер в местной гостинице и ещё немного задержусь, чтобы почаще встречать мою дорогую кузину. А то мы не виделись так долго! Какие у вас тут развлечения в Питтсбурге? — Даже не знаю, — протянул Кэл и приблизился к Роджеру. — Можете поработать на нашем заводе. Думаю, для вас работа станет чем-то новеньким. Внезапно Роджер рассмеялся, чем вызвал у Кэла недоумение и даже некую растерянность. Розе подумалось, что Хокли пытался унизить её кузена, но Роджер очень достойно осадил его своей непосредственностью. — Присоединяйся к нам, Кэл, — Роджер нарочито отбросил официоз. — Думаю, тебе тоже не помешает развеяться. Смешок вырвался из груди Хокли, и в следующий миг он с расстановкой выговорил: — К несчастью, так не получится, ведь мы с Розой и миссис Дьюитт Бьюкейтер отправляемся в Лондон послезавтра утром. — Чудесно! — воскликнул Роджер. — Я составлю вам компанию. Полагаю, и Рут, и Роза будут счастливы. — Прекрасно, — бросил Каледон. — Уверен, что всё пройдёт гладко. — Безусловно, мистер Хокли, — Роджер обезоруживающие улыбнулся, чем ещё больше вывел Кэла из себя. Воздух вокруг жениха Розы буквально искрился, а потому весьма закономерно, что Хокли, взяв её за руку и бросив извинения, вывел её и, пройдя в противоположное крыло, завёл в одну из гостевых спален. Не включив свет, Кэл захлопнул дверь и, сильно сжав плечи Розы, прижал её к стене. — Что это было? — процедил он прямо в её лицо. Зрачки его сверкали в полутьме, но не по причине белёсой полоски лунного сияния, что тонкой струйкой проникало в помещение. Они сверкали ненавистью. — О чём ты? — вопросила Роза. — Какого чёрта он трогал тебя? — Успокойся, Кэл. Он же мой кузен. — Тем не менее, ему, всего скорее, плевать на родственные связи, и он не прочь… — Замолчи! — перебив его, вскрикнула Роза и попыталась вырваться, но хватка его лишь усилилась. — Я предупреждал тебя, — холодно прошептал Кэл. — И не единожды. Ты не имеешь права делать что-либо без моего ведома. — Ты пока мне не муж и не имеешь права приказывать мне! Он чуть притянул её к себе, но затем вновь впечатал лопатками в стену — да так резко, что боль пробежала по позвоночнику. — Я содержу тебя и твою мать, — прошипел Хокли. — Но не вижу никакой благодарности. По крайней мере, от тебя. — Чем мне тебя благодарить? Я и так постоянно с тобой! — выплюнула Роза. — И я не понимаю твоих упрёков и беспочвенной ревности. — Кто платит деньги — тот заказывает музыку. И свой мотив я уже не раз обозначил. Как я велел — так и будет, так что, запомни это раз и навсегда, если не хочешь стать горничной в какой-то захудалой гостинице. Ведь твой дражайший Роджер не особо спешил на помощь, когда вы оказались в опале. Вот и всё, что тебе необходимо знать об этом, — он иронично свёл брови над переносицей, что явно проследилось даже в темноте, — родственнике. Звук от пощёчины эхом отразился от стен, и Роза прижала пылающую ладонь к груди. Ударила она неожиданно для самой себя сильно, и Каледон коротко потёр ушибленное место, а затем поправил растрепавшиеся волосы и… Впился в её губы жёстким поцелуем. Роза вертела головой, но в ответ он лишь всё сильнее цеплялся пальцами за её голову, всё яростнее вдавливал в стену своим телом. Она сжимала челюсти так сильно, что, кажется, вот-вот раскрошились бы зубы, но Кэл лишь продолжал скользить языком по её губам, пока от безответности не прикусил нижнюю. Роза всхлипнула, Каледон отстранился и вперился взглядом в каплю крови, которая всё увеличивалась и грозилась упасть на белоснежную ткань её платья. — Извини, — шепнул он и протянул руку, чтобы стереть ту с её губы, но Роза лишь отвернулась, тяжело дыша. — Ты ведёшь себя низко, — сбивчиво прохрипела она. — Ты хочешь в жёны аристократку, но порой обращаешься со мной, словно с девкой. — Я даю тебе всё, что ты хочешь. Ты грезила об Италии — я воплотил твою мечту. Ты… — Я прошу лишь о понимании, — горько проговорила она, опустив веки, дабы скрыть наворачивающиеся слёзы. — Как же ты не осознаёшь этого… — Я понимаю тебя, — тихо заверил он. — Нет, — она замотала головой и сделала шаг в сторону. — Ты не понимаешь. Но я благодарна тебе за всё, что ты делаешь для нас. Правда. — Роза… — он поймал её запястье, и прикосновение его оказалось нежданно мягким. — Я не хотел грубить. Но ты тоже пойми меня. Я вкладываю много сил в наши отношения, но натыкаюсь лишь на холодную стену и порой не понимаю, кто ты для меня по-настоящему. — Это очевидно, — Роза плавно вырвала руку из его хватки и положила ту на дверную ручку. — Я — твоя невеста. А затем она поспешно вышла из спальни, и, затерявшись в глубине анфилады, наконец, дала волю слезам.***
На протяжении этого дня Томас отчаянно жалел о нехватке спиртного в крови, хотя и не являлся особым любителем такового. День выдался тяжёлым, и предпосылкой для этого — в том числе — стало то, что они с Хелен несколько отстранились друг от друга, хотя продолжали проводить довольно много времени вместе. Когда он не был на работе… И сегодняшним утром — перед тем, как он отправился на верфь — Хелен заявила, что хочет серьёзно поговорить с ним, а посему ему следует пораньше прийти домой. Это насторожило, и это заставило его испытывать колоссальное чувство вины перед ней. Томас действительно затянул со свадьбой, хотя и Хелен переодически таковую переносила — особенно, после того, как они ссорились по всяческим мелочам. Ссоры исчерпывались в тот же вечер, а вот день свадьбы никак не приближался. В самом деле, его подёргивали все близкие: родители, братья и сестра; даже дядя Пирри пару раз обронил завуалированные замечания. Но Томас не представлял себя в роли мужа, хотя, конечно, испытывал к Хелен очень сильные чувства. Или ему так казалось… Ведь сейчас его рука вырисовала утончённые черты, что абсолютно отличались от милых черт Хелен. Томас, сидя в кресле в кабинете и всё же плеснув себе немного виски, сперва не отдавая никакого отчёта своим действиям, вырисовывал Розу. Он уверял себя: всё это потому, что лорд Пирри несколько часов назад объявил, что у Хокли случился какой-то конфликт с Морганом, а посему первый собрался в Белфаст, дабы обговорить все вопросы по поставке стали для строительства «Титаника». Рядом с Хокли же была Роза — красивая, изящная девушка с некой строгостью, но неизменной свободой в характере. Быть может, поэтому упоминание Каледона Хокли вызвало у него ассоциации с Розой Дьюитт Бьюкейтер. Напомнило о том, как он сидел за столом и без стеснения разглядывал её, за что впоследствии ему было очень стыдно. Не раз его память подкидывала картинки того, как Томас держал её за руку в оранжерее. Самое неправильное было в том, что тогда подле них была Хелен… Милая, добрая Хелен, с которой почему-то всё так сложно. И он боялся. Постыдно боялся будущего разговора, а потому сидел здесь, пил виски и рисовал совершенно другую женщину. А ведь напольные часы уже указывали на то, что пора бы навести порядок — собрать разбросанные по столу чертежи — и отправиться домой, дабы узнать, о чём именно желает побеседовать его невеста. Вкупе с ощущением неловкости от того, что Томас, оттягивая неизбежность, скрупулёзно вырисовывал лицо Розы, — как сумел таковое запомнить, — присутствовало какое-то предчувствие, суть которого он так и не смог разгадать. Откинувшись на кожаную спинку кресла, Томас поднял глаза на люстру, распространяющую своё уютное, тёплое и немного приглушённое свечение по кабинету, а затем вновь пригубил из стакана. Внезапно в дверь постучали и, не дожидаясь его дозволения, таковую распахнули. Томас сперва не осознал реальность происходящего, но, стоило ему это сделать, он вскочил на ноги и попытался улыбнуться. — Хелен, — проговорил он. — Я как раз собирался домой. Извини… Он осёкся, а она оглядела обстановку и скептически подняла брови, а затем подошла к нему и шумно набрала в лёгкие воздух. Томас же старался не дышать. — Ты выпил? — поинтересовалась она, хотя заранее знала ответ. — Совсем немного. Очень устал. Какими судьбами? — улыбка вновь дрогнула на его устах. Покачав головой, Хелен прошла вдоль стола и осмотрела обстановку. — Хотела поговорить с тобой как можно скорее. Какой же всё-таки у тебя беспоря… — она вдруг прервалась на полуслове и взяла в руки листок. — Это… Роза? Похолодевший, Томас инстинктивно попытался забрать тот у Хелен, но она отвела руку в сторону. Он приложил ладонь ко лбу и усмехнулся — выглядела эта сцена совершенно по-детски. Хелен тем временем попятилась, держа рисунок перед собой. Разумеется, она уже обо всём догадалась, а потому стоило бы перестать вести себя так глупо. — Да, — признался Томас. — Но почему?.. — Хелен проглядела на него, и Том пожал плечами. — Просто вспомнил. Не знаю. Само собой получилось. — Она — красивая девочка, понимаю, — Хелен улыбнулась и вернула ему листок. — Но это никуда не годится! Томас, наконец, забрал листок и, неловко кивнув, отложил, — подальше от поля её зрения, — а после выпалил: — Я его сожгу! — Зачем? — приподняла брови Хелен. — У неё глаза побольше. Надо просто исправить. — Хелен… — устало выдохнул Томас. — Томас, я пришла поговорить и, думаю, это лучше сделать не в твоём кабинете. Право слово, когда ты приберешься здесь? — Я приберусь, — послушно отозвался он. — Сейчас. Он бросился наводить порядок, но Хелен остановила его и поманила к двери. — Пойдём. Разберёшься со всем этим после. Ты, кажется, забыл о том, о чём я просила тебя утром. — Вовсе нет. Её появление здесь всё усложнило — тем более, после того, как она заметила то, что не должна была заметить. Он виноват. Он чертовски виноват. Во всём. Сердце забилось где-то в горле, и предчувствие в своей смутности стало ещё более невыносимым. А пока он, окончательно раскрасневшись, просто шёл вслед за ней…