***
Пустой безразличный взгляд серых глаз сверлит оковы наручников, словно пытаясь разрушить металл. В камеру почти не проникает свет. Не проблема — Иклиса хорошо видит в темноте. Темнота — её спокойствие, её верный друг и напарник. Как и смерть. Черноту тюрьмы развеял свет, ворвавшийся с открытием двери, заставив девушку сощуриться. Быстрые мужские шаги приблизились к ней. Её грубо дёрнули за руку, заставляя подняться. Тяжесть на запястьях ослабла — с неё сняли наручники. "Что происходит?" — мозг решительно отказывался понимать ситуацию. Зачем освобождать её? Тем временем её потащили куда-то. Немного ослеплённая светом, девушка не сразу поняла, что её ведут по коридорам особняка. В голове просто ворох мыслей и раздумий. Почему? Зачем? Разве её не собираются казнить за отношения с герцогиней? Погруженная в свои мысли, Иклиса невольно столкнулась с Дерреком, который резко остановился. Вопреки ожиданиям, он не высказал своего недовольства или отвращения из-за соприкосновения с "грязной рабыней", нет... Развернувшись, он сам взял её за плечи. Иклиса невольно сглатывает ком в горле. Она никогда бы не подумала, что Деррек, этот ублюдок, который сломал жизнь своей младшей сестре, мог смотреть так... испуганно... — Пожалуйста, — с трудом выдавливает наследник герцога. К своему удивлению, она замечает, что его трясет. В его взгляде застыл ужас и горечь, невыносимо горький привкус вины. — Она... Она ни на что уже не реагирует... Почти как кукла.. Что угодно, только... Помоги ей. Впервые в жизни Деррек умолял. Всю жизнь он считал себя правым. Потому что старший, наследник, будущий герцог. Он должен был быть непогрешимым идеалом, чтобы не разочаровать отца, быть достойным аристократом. Правила этой жизни высших слов общества впитались в него с молоком матери. Его раздражало, как Рей вела себя, совсем не вписываясь в рамки "леди", но когда она стала такой же — элегантной, изящной, хрупкой, черт возьми, пустой — он с ужасом осознал, что это кто угодно, но не его сестра. Не его такая задорная и веселая младшая сестренка, которую он когда-то обещал защищать, как и Ивонн. И это только его вина. Он должен это исправить. Неважно, что ему придется отдать. Никакие богатства, статус, власть и репутация не сравнятся с его сестрой... последней семьёй, которая у него осталась. И ведь всё равно он её потеряет. Неважно. Его с детства учили брать ответственность за свои поступки. Он виноват — ему и расхлебывать последствия. Пусть даже Рей больше никогда не заговорит с ним, пусть они больше не увидятся, но пожалуйста, пусть она будет такой, как раньше... Убрав руки с плеч Иклисы, Деррек дрожащими руками открывает дверь и отступает на шаг назад, позволяя ей зайти. Она почти неслышно ступает внутрь. Взгляд темно-серых глаз прикован к одиноко замершей фигуре Рей. На ней только накинутый пиджак Деррека, и больше ничего. Герцогиня поворачивает голову на скрип двери. Иклиса невольно замирает, чувствуя, как больно щемит сердце от безразличия и пустоты в её взгляде. Глаза, что раньше напоминали небо, сейчас лишь пустые стекляшки. На лице ни одной эмоции. Когда она подходит ближе к сидящей, она видит ещё кое-что. Тот кулон в виде звезды, который Рей сжимает в руке. — Это тот кулон, который ты подарила мне, — негромко произносит Иклиса, словно чувствуя сердцем, что нужно делать. — Ты подарила мне его после весеннего фестиваля, когда мы выбрались к нашему любимому озеру, помнишь? Я получила тогда травму на тренировке и была расстроена этим. Ты захотела меня подбодрить и подарила мне его. — Что я тогда сказала? — Рей говорит почти шепотом, но это слышится, как крик в мгновенно наступившей тишине. Деррек и Иклиса не верили своим ушам, когда младшая подняла голову. Её взгляд не изменился, но тон стал жёстким. — Что. Я. Тогда. Сказала? — Что я для тебя, как звезда, дарующая надежду в этом мире, — уверенно отвечает Иклиса, растерявшаяся на мгновение, но понявшая, что Рей не верит тому, что видит, или думает, что Деррек привел ей какую-то фальшивку. Это была проверка — никто не знал об их словах, произнесенных в тот вечер. — И я сказала, что скорее умру, чем позволю снять с меня этот кулон. Голубые глаза заблестели, как раньше. Пустое и одновременно раздраженное выражение лица Рей сменилось сначала на полное неверия, потом — надежды. — Иклиса... В неё словно возвращалась сама жизнь. Деррек затаил дыхание, когда сестра поднялась с кровати и подошла ближе к Иклисе. Она протягивает ладонь к её щеке, касаясь мягкой кожи. Только сейчас, кажется, до Рей доходит, что это всё взаправду, и она оседает на пол. Ручьём хлынули слезы. — Иклиса! — герцогиня вцепляется ей в руки, словно в спасательный круг. — Ты жива, ты здесь, Иклиса! Я думала... Я думала, тебя... — Тише, тише, — она садится рядом и крепко обнимает рыдающую девушку. — Всё хорошо, я здесь, теперь всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. Чувствуя прикосновения родных и теплых рук, мягкость губ, целующих в макушку, Рей рыдает ещё громче, прижимаясь к ней всем телом, словно стараясь вжаться в неё, стать с ней одним целым и больше никогда не отпускать. Слетают все маски, трескается вся храбрость и вздорность, и лишь выплескиваются все травмы, всё накопившееся, все пережитое...***
Деррек неловко мнётся у дверей, смотря на то, как Рей и Иклиса собирают вещи. Они собирались уехать в Дельман — родину рабыни. Там должны были их принять. В любом случае, Рей не хотела оставаться в Империи Инк. Её здесь больше ничего не держит. — Рей?.. — неловко окликает её старший. — Можно тебя на пару слов? Кое-что он всё же должен сказать. — Прости меня, — произнёс он, прежде чем сестра успела открыть рот. — Я знаю, это не прощается... Я и не ожидаю, что ты простишь меня. Я знаю, что это не исправит того, что я натворил... Просто хочу, чтобы ты знала... Мне очень жаль. Казалось, прошла вечность, пока она смотрела ему в глаза. — Я услышала твои извинения и приняла их. Но простить я никогда не смогу, — ответила наконец Рей, смотря на Деррека. Она не считала его братом, не считала его семьёй. Он был для неё никем. Старший брат умер для неё, когда он изнасиловал её. Он только печально улыбается. — Я не ожидал другого. Я знаю, мы больше не увидимся, поэтому.. Позволишь обнять тебя на прощание? В первую же секунду Рей захотелось ответить отказом. Но сердце, в конце концов, дрогнуло. Она помнила, что он был её старшим братом. Помнила все дни, проведенные вместе, все шуточные бои на тренировках и обещания никогда не расставаться. Однако это время закончилось. И всё же она раскрывает руки. Деррек мягко и осторожно обнимает её, совсем как в детстве, прижимает её к своей груди и, поддавшись, нежно целует в макушку. Отстраняется. Смотрит на неё долгим взглядом. — Прощай, Рей. Рей сглатывает и поворачивается к нему спиной, бросая тихое: — Прощай.