Detective Hanagaki

Тёплый дом. Майки вспомнил, что когда-то у него было уютное место, куда он мог вернуться, вспомнил, что у него было много друзей и родных, которые любили его. Как ни прискорбно, этот прекрасный дом исчез из-за злого человека, его счастье исчезло, как одна из тех падающих звезд, которые так любили видеть его братья и сестра. Майки всегда с большой любовью хранил в своем сердце воспоминания о своем детстве и юности. Его братья и сестра были его опорой, без них он вскоре потерял рассудок, и все стало ещё хуже, когда он отдалился от своих друзей, полностью погрузившись во тьму. Манджиро пошёл дальше только потому, что отчаянно хотел защитить единственное, что считал ценным в своей жизни – своих друзей. Независимо от стоимости. И неважно, что он ещё больше погрузился во тьму. Он никогда не умел отличать добро от зла, так что это было легко, его пульс не дрожал, когда он жестоко убивал как невинных, так и врагов. Майки совершил множество непростительных преступлений, он знал, что если после смерти что-то есть, то его душа обречена на самое страшное наказание в аду, он знал это очень хорошо и смирился с этим. Но… Пока он жив, он хотел быть эгоистом, даже если не заслуживал этого, хотел быть счастливым. Майки хотел быть с Такемичи. Пока Манджиро не перестал дышать, он хотел быть с ним, потому что Такемичи был его домом. Мир, гармония, спокойствие, он никогда не думал, что снова сможет почувствовать это, он чувствовал, что не заслуживает ни чистого взгляда, ни ощущения мягкой кожи, ни успокаивающей ауры Ханагаки, но, как наркоман, он не мог не тосковать по парню. Такемичи был как наркотик, Майки хотел всё больше и больше, он никогда не мог отпустить его. Всё, что было связано с Ханагаки, вызывало чёртову зависимость. Его мягкие губы, светлая кожа, глубокие голубые глаза, которые завораживают, как полная луна, восхитительные стоны и личность, столь же невинная, столь и опасная. Такемичи был чертовски совершенен. Манджиро был так счастлив, что его милый Такемичи принадлежит ему. — М-Майки! Услышав его стон, он не смог вырваться из мыслей, в которых находился, и прекратил свои движения, покусывая плечо своего партнера. Он облизнул губы, ощущая на языке восхитительный вкус сладкой лаванды, и не мог остановиться, ему хотелось снова и снова наслаждаться этим восхитительным ароматом. — А? Что тебя беспокоит? — Я думал, ты сказал, что хочешь посмотреть фильм, тебе скучно? — спросил он с покрасневшим лицом, Майки не мог не думать, что он очарователен. Это была правда, что Сано сказал ему об этом, но он сделал это только потому, что Дракен посоветовал ему, что им следует больше заниматься парными делами. Он не возражал против просмотра романтических фильмов, более того, они ему даже нравились, но он не мог сосредоточиться, как ни старался. В эти дни его Зета стал невыносим как никогда, его собственнические мысли стали почти нездоровыми. У них с Такемичи была прекрасная рутина — они целовались каждый день, но в последнее время Майки хотел делать это каждую секунду, он не хотел отходить от него, и его сексуальный аппетит возрос, он хотел трахать Такемичи каждую ночь, наполнять его Омега-матку своей спермой, пока она не иссякнет и не пометит каждый сантиметр его кожи. Одна только мысль об этом заставляла кровь циркулировать в определенном месте, поэтому ему пришлось быстро отвлечься от своих мыслей. — Извини, мне не скучно, просто я отвлекся. — Мне следовало поставить Мяу Мяу Кисси Милашку, — размышлял Такемичи, поднося ко рту дораяки, — Или, может быть, Похититель карточек Сакуры? Майки не мог не смотреть на с дораяки, которое ел его партнер, ему было странно, что Такемичи так внезапно стал одержим этими сладостями, но он также был счастлив, что заразил его своими привычками. — Если ты будешь продолжать в том же духе, то прикончишь мои запасы сладостей, — Майки взял десерт и положил в рот, даже еда стала более вкусной с этим лавандовым ароматом. — М-м, — Такемичи надул щеки, — Это ты виноват, что они мне так нравятся. — Я? — Твои феромоны тоже прилипают к еде, очевидно, они мне понравятся больше, — объяснил он очевидным тоном. Майки не верил, что его феромоны с запахом крови и леса так сильно привлекут его партнера, особенно запах Омеги. Он считал запах отвратительным, даже в глубине души его очень раздражал его запах Альфы, он всегда думал, что этого недостаточно. Существует бесконечное множество Альф с более сильными и устрашающими запахами. Так что слышать, как Такемичи говорит это, было слишком много для его бедного сердца. — В чем дело, Майки? — Он почувствовал, что его щеки разгорелись, и быстро прижался лбом к шее Такемичи. Омега была удивительной, она заставляла его краснеть, путала мысли и заставляла его сердце колотиться, как у подростка. Майки казалось, что он совсем не заслуживает своей Омеги. — Ты счастлив, так что, думаю, я не сказал ничего плохого, может быть, ты... — Такемичи молча размышлял, — Я знаю! Не хочешь прогуляться? — Прогулка? — Ты, должно быть, немного утомлён, прогулка поможет тебе очистить мысли, а также полезно немного потренироваться. —… Ну, наверное, ты прав. Майки хотел делать с Такемичи всё, что угодно, кроме прогулок, но он не хотел его беспокоить – Такемичи приходилось терпеть его каждую ночь, и Дракен сказал ему, что он должен контролировать себя, иначе его партнер будет думать, что он нужен ему только для секса. Кроме того, прогулка с его милым Такемичи была не так уж плоха, ведь он мог держать его за теплую руку и слушать его прекрасный голос. — Ну, тогда пошли! — голубые глаза сверкнули, оставив Майки загипнотизированным. Такемичи выключил телевизор, встал на ноги, немного размял суставы, а затем схватил его за запястье и потянул за собой в задний сад. Манджиро не очень нравилось это место, он всё ещё помнил, как тот ублюдок Киёмаса посмел укусить его драгоценную Омегу. Никто не заслуживал Такемичи, даже Майки, и ему было крайне обидно, что кто-то, даже более ничтожный, чем он, сделал это. По крайней мере, он был немного спокойнее после того, как лично переломал ему все кости, отрубил все конечности, пока он был жив, и скормил его жалкую плоть свиньям. — О чем ты так много думаешь? — с любопытством спросил чёрноволосый. — Ничего важного, дела Бонтена, — каждый раз, когда он говорил «дела Бонтена», Такемичи казалось, что если он будет допытываться дальше, то услышит очень страшные вещи, поэтому он больше не задавал вопросов. Майки чувствовал, что им будет лучше, даже если Такемичи раньше был полицейским, эта информация, может повлиять на его психику. Майки не хотел больше причинять ему боль. — Мне нравится, что в этом саду так много подсолнухов, — сказал он, снова меняя тему разговора, — Они очень красивые. — Я посадил их специально для тебя, я знал, что они тебе понравятся, ведь это твои любимые цветы. — А? — Такемичи перестал ходить, казалось, он стал стесняться, — Ты всё ещё помнишь? Майки поднял бровь на этот вопрос, он действительно знал каждую мелочь, которая нравилась его партнеру, какой бы незначительной она ни была. Хотя теперь, когда он об этом подумал, это прозвучало немного пугающе, он стал похож на преследователя. — Самое меньшее, что я могу для тебя сделать, это помнить, какие вещи делают тебя счастливым. Такемичи, казалось, потерял дар речи, и вскоре его лицо окрасилось в пунцовый цвет. «Очаровательно» — А-а, — он почесал затылок, — Теперь я чувствую себя плохим парнем. Майки взял его руки в свои и приблизил их лица друг к другу, чтобы он мог более подробно рассмотреть очаровательное смущённое выражение своего партнера. — Никогда больше так не думай, тебе не нужно ничего мне давать. Ты решил остаться со мной, оставив всю свою жизнь позади. Я знаю, что это была немалая жертва, поэтому я тебе очень признателен, и у меня не хватило бы жизни, чтобы компенсировать это. — А-а-а, — Такемичи снова потерял дар речи, его глаза приобрели ностальгический блеск, граничащий с грустью, и он горько-сладко улыбнулся, — Когда-нибудь я умру от таких слов, Майки-кун. — Не было ли это слишком пошлым? — Немного, но не волнуйся, я счастлив, — он отвел взгляд, — Но! — его грустное выражение померкло, — Но в любом случае, я сделаю все возможное, чтобы быть хорошим Омегой! Майки не мог не улыбнуться при этих словах, его волк был очень счастлив. Он взял Такемичи за подбородок и прижал их губы друг к другу, почти по-звериному пробуя его рот на вкус, все в Такемичи было на вкус как та самая лаванда, которой он не мог насытиться и никогда не сможет. Он обнял Такемичи за талию, притягивая его тело как можно ближе к своему. Сейчас он хотел снова пометить Омегу, вонзить клыки в его нежную кожу, пока его узел набухал. Сама мысль о том, что кто-то снова может укусить и причинить ему боль, вызывала поток тёмных мыслей. Майки не совсем понимал эти собственнические мысли, он думал, что они успокоятся, когда у него наконец появится Такемичи со своей прекрасной меткой, но они только усилились. Возможно, это было связано с его постоянным страхом снова потерять свой дом. Если он потеряет Такемичи… Такемичи оттолкнул его, облизал губы, и его глаза опасно сверкнули. Он потянулся к чужой шее и начал мурлыкать, когда тёрся, пытаясь успокоить Альфу. Майки определенно считал, что не заслуживает Такемичи. — Тебе уже лучше, Альфа? — спросил он очень приятным голосом, тот кивнул, и это, казалось, немного расслабило Такемичи, — Я никогда не уйду, Альфа. Я обещал тебе, а ты знаешь, что я всегда выполняю свои обещания, — пробормотал он с ослепительной улыбкой. Он говорил так уверенно и искренне, что даже если это была ложь, Майки ему поверил. Он нежно поцеловал Омегу в лоб, оторвался от него и взял его руку, переплетя их пальцы. Он все еще хотел продолжить прогулку, ему нравилось выражение лица Такемичи, когда он смотрел на подсолнухи. Он готов на всё ради своего Такемичи. В последнее время он любил много спать, даже больше, чем в подростковом возрасте. Кошмары, мучившие его, почти полностью исчезли, и после стольких лет его тело наконец-то получило полноценный отдых. Ему было так спокойно в гнезде Такемичи и в его объятиях, что он просто не мог удержаться, но..... Той ночью, как и прежде, он проснулся от сна, почувствовав тревогу в груди. По какой-то причине у Майки уже несколько дней было плохое предчувствие. Он сел в постели, поискал тело Такемичи и, не обнаружив его в гнезде, тут же впал в отчаяние. Он встал, его руки дрожали, он прошёлся взглядом по комнате и вскоре понял, что дверь в ванную закрыта, свет горит и слышен какой-то шум. Он сразу же успокоился: Такемичи всего лишь вышел в ванную, и ему даже стало немного стыдно за свою паранойю. Он собирался снова лечь, чтобы подождать его, но почувствовал, что что-то не так. Метка предупредила его о том, что он нужен Такемичи, он быстро встал с кровати и пошёл в ванную, где увидел, что Такемичи рвет. Он открыл дверь и увидел, что Такемичи сидит на холодной плитке пола, его кожа белая, как бумага, а по щекам текут мелкие слезы. Такемичи обернулся, удивленно посмотрел на Майки, а затем его плач усилился. — Альфа, мне больно, — хнычет он, — Мне так больно. Майки быстро и нежно взял Такемичи на руки. Сердце разрывалось, когда он видел его таким. — Что болит? — Мое тело, оно болит. Оно меняется, оно горит и горит, я не понимаю, что со мной. Я умру? — Конечно, нет, — быстро сказал он, но в глубине души его начало одолевать отчаяние: Такемичи горел от жара, он выглядел таким больным и слабым, что Зета инстинктивно захотел защитить его и помочь ему, — Я вызову врача, и с тобой всё будет в порядке, хорошо? Такемичи кивнул, рыдая. Майки не отпустил его, достал телефон и, несмотря на время, быстро позвонил, приказал врачу Бонтену немедленно прибыть к нему домой и пригрозил сломать ему шею, если тот не приедет как можно скорее. Он сбросил вызов, не дожидаясь ответа, и снова обратил всё своё внимание на Такемичи. Майки помог ему встать, вытереть рот и намочить лицо, затем отвёл его в его гнездо, где он накрыл его, как буррито, своими одеялами, так как Такемичи говорил, что ему очень холодно. Через десять минут в дверь его комнаты постучала одна из горничных, сообщила, что прибыл доктор, и быстро отправила его наверх. Доктор очень нервничал, на лбу у него выступили капельки пота, а на самом деле он всё ещё был в пижаме. Он попытался подойти к Такемичи, чтобы проверить его, но тот быстро зарычал на него, когда увидел его так близко к своему гнезду. — Омега, это доктор, — мягко объяснил Майки, ему тоже не очень нравилась идея, что кто-то приблизится к его гнезду, где покоилась его Омега, но он должен был подавить эти мысли, здоровье его Такемичи сейчас было важнее. — А-а, мне очень жаль, — с трудом извинился Такемичи. — Н-не за что извиняться, — быстро сказал доктор, — для Омеги совершенно нормально пытаться защитить своё гнездо. Такемичи разрешил ему подойти, и вскоре доктор достал из своего портфеля предметы и начал задавать ему некоторые вопросы о его симптомах. Такемичи ответил ему честно, даже сказал ему, что он Зета. Майки не слышал ни их разговора, ни вопросов, которые они задавали его партнеру, поскольку всё ещё был очень расстроен, его разум не мог нормально воспринимать окружающую обстановку и просто ждал диагноза врача. Такемичи что-то сказал, и тут доктор побледнел. Майки наконец вышел из своего изменённого состояния и спросил, что происходит. — У-у, еще слишком рано делать какие-либо выводы, прежде чем я должен провести несколько исследований, чтобы подтвердить свои подозрения. — Это серьезно? — спросил Такемичи на грани слез, доктор быстро ответил ему «нет», — Так что же, по-вашему, у меня? — Ну, — он прочистил горло, — Поскольку вы сообщили мне, что вы и ваш партнер – Зеты, думаю, я знаю, что происходит, — Майки наклонил голову, — Ну, есть большая вероятность того, что вы, мистер Ханагаки, беременны. Такемичи и Майки застыли на месте. — Беременен? — взгляд Такемичи сверкнул, — Щ-щенки? У меня будут щенки? Теперь Такемичи понимал, что забыл, конечно, он мог быть беременным, он никогда не пользовался презервативами или какими-либо другими противозачаточными средствами за все ночи, которые он делил со своим Альфой. Он закрыл лицо руками, на его щеках появился румянец, его Зета хотел, чтобы Майки нёс щенков, но это уже не имело значения, важно то, что у него будут дети от его партнера. У них был бы самый красивый щенок в мире. — Но это не совсем хорошие новости, — объяснил доктор. — Почему ты так говоришь? — прорычал Майки, явно взбешенный его словами. Он был на грани того, чтобы наброситься на врача и вырвать ему язык своими руками. Щенок Такемичи был самой замечательной новостью в мире. — Не поймите меня неправильно, я знаю, что вы взволнованы, и ваш партнер тоже, но... Насколько я понимаю, у Зетов большие проблемы с фертильностью и беременностью, поэтому их не так много в мире. Они не могут забеременеть, а когда им это удается, у них возникают большие проблемы с прерыванием беременности. — Э-Э? Что вы имеете в виду? — испуганно спросил он, положив руки на свой плоский живот. — Если вы беременны, вам следует быть очень осторожным, потому что у вас может случиться выкидыш… Майки скосил взгляд, услышав «выкидыш», заметил, что Такемичи испугался, поэтому он подошёл к своему партнеру, который быстро обнял его и начал плакать. — Я не хочу потерять нашего щенка, Альфа. Я хочу его, я хочу иметь этого щенка. — Спокойно, Омега, всё будет хорошо, — мурлыкал Майки, — Мы будем семьей... Я сказал тебе, что буду защищать тебя, я сделаю все возможное, чтобы позаботиться о тебе и нашем прекрасном ребенке, — он тепло улыбнулся, — И я позабочусь о вас, я позабочусь о вас ценой своей жизни. Такемичи сопел, кивал, и его плач немного утих, когда он почувствовал успокаивающие феромоны своего Альфы. Майки погладил темные локоны своего Омеги. Он всё ещё не чувствовал себя достойным любви своего Такемичи и семьи, которую тот собирался ему подарить, но теперь он точно не мог их потерять, он собирался позаботиться о них, чего бы это ему ни стоило. Теперь более чем когда-либо он также должен был сделать всё возможное, чтобы найти свою драгоценную сестру. Эмма должна была встретиться с его сыном и его партнером. Она должна быть счастлива, как и он. Майки больше не собирался позволять себе терять тех, кого любил. На этот раз он собирался защитить свой дом. — Мистер Тачибана, вам пришла посылка. Наото тут же прекратил писать, с любопытством глядя на Ямагиши. — От кого? — От Аканэ Инуи, — сказал он, читая информацию на тяжелом пакете. — Спасибо, оставьте на столе. Она, должно быть, подруга моей невесты. Наото встал, взял ножницы и, недолго думая, вскрыл упаковку. Его сердце пропустило один удар, а затем забилось изо всех сил. —Т-Такемичи... — удивленно пробормотал он, его глаза заблестели, — Наконец-то, наконец-то ты вернёшься к нам, — проговорил он с вымученной улыбкой. — Что ты говоришь? — Ямагиши был сбит с толку. Я правильно расслышал?