Detective Hanagaki

— Тогда… Такемичи нарушил напряжённую тишину комнаты. Он думал о том, что приводить отца было плохой идеей, и жалел о том, что попросил Майки дать ему возможность поговорить с ним наедине. У них никогда не было хороших отношений, и после его ухода они больше не разговаривали. Это была их первая встреча после стольких лет, и они начали не с той ноги. — Итак… — он заговорил снова, становясь более уверенным, — Я полагаю, прошло довольно много времени с тех пор, как мы виделись. Я вижу, ты не изменил своим привычкам, выглядишь ужасно. — Не жди, что я буду выглядеть как супермодель, вот к чему приводит употребление героина, кокаина и прочей сомнительной дряни на протяжении почти двадцати лет, — задумчиво произнес он, — Зачем ты хотел меня видеть? Я знаю, что Бонтен похитил меня не для того, чтобы мой сын мог меня обнять. Такемичи вздохнул, он хотел поскорее покончить с этим, ему нужно было вернуться к своему Альфе. — Я просто хочу узнать кое-что о нашей касте, я знаю, ты заметил, — он поднес правую руку к шее, кончиками пальцев провел по метке, — Я связан с Майки, он Зет, он такой же, как мы. — Не говори мне, — язвительно пробормотал он, Такемичи закатил глаза, — Я заметил это, как только я увидел его, я почувствовал его феромоны и твои. Я не верил в это, думал, что ошибаюсь, но когда я увидел тебя... Это было очень шокирующие, я думал, что ты полицейский. Такемичи замолчал, услышав это. — О, — его голова начала немного болеть, воспоминания снова начали захлестывать его, — Да, я такой, или, по крайней мере, я так думал. Старший Ханагаки посмотрел на него с большим интересом, откинулся на спинку кресла, в котором он сидел, и искоса посмотрел на розоволосого Альфу, который стоял в дальнем конце комнаты, охраняя безопасность Такемичи. Он, казалось, не обращал на них внимания, и на его лице было выражение полной скуки. — Ты что, забыл? — Такемичи посмотрел на отца, и его глаза тут же расширились, — Я знал это, я говорил тебе никогда не подходить к другому Зету. Чикао Ханагаки прожил так долго; он много повидал, и был вовлечен во все ситуации, что его уже мало, что удивляло. Сегодня, спустя годы, он был крайне удивлен. Видеть своего сына уже само по себе было очень странно, но видеть, как Такемичи ведет себя как чистый Зет, было чем-то слишком нервирующим, даже пугающим. До того как стать наркоманом, он был уважаемым врачом в Сибуя, большую часть своей карьеры он посвятил изучению других мутаций, подобных его собственной, и, хотя это было непросто, он узнал довольно много о своей «касте». Зеты обладали атрибутами всех трех каст, что освобождало их от социальной иерархии. В основном животная часть Зетов всю жизнь находилась в спящем или скорее «подавленном» состоянии, поскольку они не были «нормальными», что заставляло их вести себя как Беты, хотя в некоторых случаях, в зависимости от воспитания и других факторов, таких как травмы, некоторые Зеты были склонны вести себя как Омеги или Альфы. Хотя Зеты, возможно, были великолепны, не принадлежа ни к какой касте, как и Омеги и Альфы, у них также было много проблем. Некоторые Зеты сходят с ума до такой степени, что совершают самоубийство, или другие становятся очень жестокими из-за чувства одиночества. Это была «русская рулетка». Они не только были психически неуравновешенными, но и при встрече с другими представителями своего вида… Они сходили с ума. Обладая признаками трёх каст, их инстинкты были умножены в три раза. Это означает, что они более собственнические и ревнивые, чем представители других каст. Зеты пойдут на всё, чтобы удержать своего партнера связанным, они образуют узы, у них более болезненные распорядки, они впадают в депрессию до смерти, если их узы разрываются. Они могли даже зайти так далеко, что манипулировали своим собственным разумом или разумом своего партнера через связь. — Д-о чем ты говоришь? — растерянно спросил Такемичи. — Это из-за связи, он не позволит тебе покинуть его. Не сейчас и, если честно, никогда не позволит. — А?! — Такемичи быстро соединил точки, — Это моя Зета? Он пытается заставить меня не вспоминать? — Ну, на самом деле это два волка, ничего не получится, если они оба этого не хотят, — Такемичи был еще больше потрясен, услышав это, — Я же говорил тебе, что связи между Зетами опасны. Наши волки — сумасшедшие. — Я не хочу забывать своих друзей, — он приложил руку к груди, — Наото, Сенджу, Аккун, Ямагиси, Такуя и Макото, а теперь я вспомнил всё... Что я могу сделать? Чикао фыркнул, — Ты забываешь своих друзей, потому что если ты будешь продолжать помнить о них, ты захочешь уйти с ними, и ты бросишь своего партнера. Твоя старая жизнь мешает твоей новой жизни, или, по крайней мере, я так думаю, единственное решение, которое я вижу, чтобы ты и волк Майки перестали промывать тебе мозги, ты должен добровольно решить остаться с Майки. — Ты говоришь… Ты говоришь, что я должен бросить свою прежнюю жизнь и навсегда остаться с Майки? — В основном. — Я не могу этого сделать. — Почему нет? — Моя профессия, мои друзья. Я люблю Майки н-но… — В данный момент я не думаю, что у тебя есть выбор, — резко сказал он, избегая чужого взгляда, — Связь постоянна, не так ли? — Такемичи не ответил — Я так и знал, — он вздохнул, — Не понимаю, почему ты вдруг жалуешься, это твоя вина. Я тысячу раз говорил тебе быть осторожной, принять свою ответственность, ты теперь «Омега» якудзы, нравится тебе это или нет. Такемичи был ошеломлен его словами, он отвёл взгляд, уставив голубые глаза на свои руки, лежащие на коленях. Его глаза на мгновение утратили блеск. Чикао воспользовался нестабильным психическим состоянием сына и огляделся по сторонам — розововолосый Альфа по-прежнему был отвлечён. Старший Ханагаки поднял пепельницу, стоявшую на стеклянном столике, крепко сжал ее в руке, а затем спрятал в одежду. — Я не знаю, почему ты так себя ведёшь, — сказал он раздраженно, — Знаешь, сколько людей хотели бы оказаться на твоём месте? Некоторые из них были бы более чем счастливы стать парой таких могущественных людей, как Майки. — Я-Я… — он проигнорировал слова отца, — Скажи мне кое-что, могу ли я испытывать чувства к Майки? Настоящие чувства? Или это все ложь? — спросил он испуганным тоном. — Если тебе приятно это знать, ответ таков: да, ты можешь испытывать настоящие чувства к другой Зете — Чикао колебался, — Я… Я сначала сомневался в своих чувствах к твоей матери, я имею в виду… Мы оба были предназначены друг другу, я верил, что у меня были чувства к ней только потому, что это было то, к чему меня вынудила судьба но потом… потом я понял, что всё это было на самом деле. Взгляд пожилого человека стал меланхоличным, Такемичи молча наблюдал за происходящим. Он давно не слышал, чтобы отец говорил о матери. После её смерти отец больше никогда не упоминал о ней, только в редких случаях, когда говорил, что он должен был умереть, а не она. Видя, как отец так ласково говорит о его матери, он вспомнил о своем детстве..... Когда его жизнь была такой приятной и спокойной. Такемичи почувствовал, как в его груди нарастает буря эмоций. Ему нужно было многое переварить. Слишком многое произошло за столь короткое время, это было ошеломляюще. — Такемичи Знаешь, я хочу тебе кое-что сказать, — мужчина поднял голову, обращая на него внимание, — Вот увидишь… Я знаю, что был не самым лучшим отцом, и, возможно, ты меня ненавидишь, я не буду тебя винить, если это так, я сделал тебе много плохого, возможно, я заслужил это. К чему я клоню… Ничего личного. — Ч-что…? Такемичи не успел закончить фразу, как его отец одним движением бросил пепельницу, которую держал в руках, на стеклянный стол, разбив стекло на тысячу осколков, Чикао с нечеловеческой скоростью схватил кусок стекла и бросился на Такемичи. Младший Зета увернулся от удара, направленного ему в шею, всё ещё помня свои годы в полицейской академии, поэтому он схватил запястье, на котором находился острый предмет, и попытался вырвать у него оружие. — Какого черта ты делаешь? — Если я убью тебя, Майки умрет! Ты хоть представляешь, сколько я должен Бонтену?! Такемичи почувствовал, как его кровь закипает. Он тешил себя иллюзиями, думая, что его отец наконец возьмёт на себя ответственность за свои поступки, он был очень глуп, возлагая надежды на кого-то, кто причинил ему столько вреда. Чикао Ханагаки не заслуживал ничего, он не заслуживал даже звания «отец», он был отбросом, пьяницей-наркоманом, который никогда не собирался меняться. Такемичи выхватил осколок стекла, его плоть разорвалась, когда он крепко держал его. Он был в такой ярости, что даже не раздумывал ни минуты, поднял оружие и с размаху провел им по лицу другого человека, от края до края, нанеся глубокий порез. Чикао скривился, разом отвернулся от Такемичи и яростно посмотрел на него, — Ах ты, ублюдок! Два выстрела прервали его, Такемичи съёжился от этого звука, но вскоре понял, что выстрелы даже не задели его. Они были не для него. Старший Ханагаки рухнул на пол. Его дыхание стало неровным, а кровь начала образовывать лужи на татами. Два выстрела: один в живот, другой — в грудь. Санзу щёлкнул языком: он едва не промахнулся. — Без сомнения, тараканов так трудно истребить, — Альфа подошёл к ноющему телу Зета, его тяжелые шаги прозвучали так громко для обоих Ханагаки, — Хотя я должен признать, что это удивило меня, и это не то, что я говорю каждый день, — аквамариновые глаза пристально посмотрели на старшего Зета, а затем перешли к младшему, — Я думал, что это будет очень банальная и глупая встреча, но она стала очень интересной, — прокомментировал он с кривой улыбкой, его нога легла на шею Чикао и начала сжимать, наслаждаясь его мучительными стонами. В голове Такемичи помутело, он с изумлением смотрел на свои окровавленные и израненные руки. Его взгляд переместился на разбитое стекло, затем на зеркало в полный рост в комнате, где он посмотрел на свое отражение и осознал..... Он слишком сильно изменился. Несколько месяцев назад он бы этого не сделал. И он изменился не только психически, но и физически. У него больше не было темных кругов под глазами, кожа и глаза сияли, как много лет назад. На нем была одежда Майки — черные треники и такого же цвета футболка, открывавшая ключицы и отметину на шее. Такемичи понял, что его положение стало намного лучше, чем раньше, но все же… Он прикусил нижнюю губу, услышал приближающиеся шаги нескольких человек и затем, когда дверь в комнату широко распахнулась. Вдохнув аромат леса с нотками лаванды, он совсем расслабился и тут же отпустил кусок стекла. Он почувствовал, как теплые руки обхватили его тело, сразу же понял, что это его Альфа. Такемичи прижался к его груди, испачкав одежду красной жидкостью. — Что случилось, Такемичи? — спросил Майки бархатистым тоном, его голос звучал так сладко и нежно, совсем не так, как его ужасающий взгляд, от которого у всех, кто смотрел на него, мурашки бежали по коже. — Он хотел убить меня, он хотел, чтобы ты умер, — признался он, все еще находясь в шоке. — Он причинил тебе боль? — Такемичи отрицал — Ты… защищался? — Такемичи не решался ответить, но в конце концов кивнул, — Понятно, — сказал он, тяжело вздохнув, — Я ожидал этого от всех, кроме твоего отца. — Он… он не мой отец, — с обидой проговорил Такемичи, привлекая внимание альбиноса, — Ни один отец не попытался бы убить своих детей. — Ты прав, Такемичи, — Майки посмотрел на старшего, — Ни один отец так бы не поступил. — Что мне с ним делать, босс? — спросил Санзу, обращаясь к боссу, — Он ещё жив. — Я поручу это тебе, я знаю, ты всё сделаешь, — Санзу улыбнулся, — Я слышал, что есть люди, которым срочно нужны органы, и что в последнее время уличные собаки очень голодны. — Майки! — отругал его Дракен, — Ты не должен был говорить этого при Такемичи. Альбинос хотел было возразить, но потом понял, что его друг прав, он не хотел травмировать своего Такемичи. Он помог ему подняться и пошел к двери: он не хотел, чтобы тот видел, что Санзу собирается сделать с его родителем, и ему нужно было немедленно вылечить руку, хотя рана и не выглядела глубокой, он беспокоился о крови. Манджиро был в ярости от того, что кто-то посмел причинить вред его драгоценной Омеге. Он не собирался допустить повторения подобной ситуации, он собирался разорвать на куски того, кто обидел его Такемичи, и с этого момента он начнет подавать пример. — П-прости меня! — закричал Чикао, Санзу фыркнул, жалея, что не повредил ему голосовые связки раньше, — Такемичи, прости меня! П-пожалуйста! Не дай мне умереть! Такемичи услышал мольбы своего родителя, что-то внутри у него зашевелилось… Но, несмотря на горький привкус, появившийся у него во рту, он продолжал идти с Майки к выходу, игнорируя его слова. Однажды Наото сказал ему, что люди никогда не меняются, и отчасти он был прав. Такемичи посмотрел на бинты на его руке — добрая Бета, которая была медсестрой, вылечила его. К счастью, его рана была не очень серьезной, несмотря на то, что он порезался стеклом. Из-за шока он не чувствовал боли, но теперь, когда стало спокойнее, он начал её чувствовать, и это было ужасно. Он устало вздохнул, затем по неизвестной причине почувствовал безумное желание съесть тайяки. — Каку-чан Можем ли мы поесть тайяки? — Что? А, ты тоже? — Такемичи смущенно почесал затылок, — Без сомнения, ты пара босса, — Какучо поднял мобильный и отправил пару сообщений, — Так, они будут здесь через пять минут. Такемичи несколько раз моргнул, наклонил голову в замешательстве, — Есть ли доставка тайяки? — Для Бонтена – да. Такемичи подавил желание рассмеяться, он не мог поверить, что Майки всё ещё так привередлив к сладостям, хотя и не был удивлен. Он потянулся и услышал слабое мяуканье, обернулся и заметил в комнате маленького черного котенка. Сердце сжалось, котенок слишком сильно напоминал ему его кошку, ему даже захотелось, чтобы это был его Пеке-Джи. — Чей это? — спросил он, подходя к котенку, наклонился и осторожно протянул руку, котенок лизнул её и позволил себя погладить. Такемичи был поражен тем, каким послушным он оказался. — Это от Дракена. Он подобрал его несколько месяцев назад. — И что он здесь делает? — Такемичи никогда раньше не видел кошек в борделе, и его очень беспокоило, что животное окружено якудза, такие, как Дракен, его не волновали, а вот такие, как Сандзу, волновали. — Дракен проводит здесь весь день. Он управляет этим местом, сначала держал кошку дома, но время от времени приносит её в свой офис. Оглядевшись, Такемичи заметил в комнате когтеточку, тарелку с кошачьим кормом, дозатор с водой и туалет. Дракен был прекрасным владельцем домашнего животного. — Оууууу —Такемичи взял на руки котенка, которая начала мурлыкать от его ласк, — Он такой милый, он напоминает мне моего Пеке-Джи. — Кого? — У меня тоже есть кот, его зовут Пеке-Джи, интересно, с ним все в порядке? Наверное, Наото о нем хорошо заботится, — пробормотал он себе под нос, продолжая гладить котенка, который почему-то напоминал ему Майки. — Я не знал, что ты любишь кошек, я думал, ты больше любишь собак. — О, собаки тоже милые, но кошек я люблю гораздо больше, — Такемичи обнял кошку, как будто она была ребенком, — Разве она не прекрасна, Каку-чан? Какучо наблюдал за котом, у которого была угрожающая аура, но когда Такемичи гладил его, у него было счастливое личико, как у ангела… Очевидно, Такемичи был укротителем диких зверей. Дверь открылась, и они оба повернулись, чтобы посмотреть, кто это. Такемичи подумал, что это Майки, но был очень разочарован, что это тот белокурый Альфа, похожий на Аканэ. — Привет, Инупи, — поприветствовал он, — Что ты здесь делаешь? — Какучо подумал, что странно не видеть его с Коконоем, они всегда были приклеены друг к другу, как в детстве. — Коко на встрече с Майки, — Инуи сел на один из диванов, — Дела у руководителей. — Разве ты не руководитель? — спросил Такемичи с недоумением, он не хотел вступать в разговор, но это его изрядно заинтриговало. — О, да, но я ненавижу эти собрания, а поскольку в этом нет необходимости, то я сбегаю отдохнуть, — скучающим тоном объяснил он,— У Коко вспыльчивый характер, когда дело касается цифр. У меня болит голова, когда он начинает спорить с Майки о бизнесе. — Я понимаю тебя, к счастью, Майки сделал меня няней Такемичи. Таким образом, мне не придется посещать эти деловые встречи. — Неужели всё так плохо? — Уффффф, если бы ты знал, — сказал Инуи, — Черный бизнес-это не проблема, но когда говорят о белом бизнесе, это ужасно. Бонтен отмывает деньги в казино, отелях и т. д. Но если мы продолжим в том же духе, мы привлечём внимание федералов США, а иметь с ними дело будет сложнее, поэтому нам нужно больше инвестировать в другие предприятия, но Коко очень сдержан в этом, он считает... — Остановитесь! — крикнул Такемичи, — Я не думаю, что должен это слышать, я же полицейский, понимаете? Инупи наклонил голову, — Да, я знаю. Я был там, когда Майки укусил тебя, — щеки Зета горели от смущения, он забыл, что это случилось, он ненавидел свою дурацкую само внушаемую амнезию, — Но я думаю, тебе следует начать говорить «я был копом». Не думаю, что ты можешь больше носить это звание, если, конечно, не работаешь на Бонтен. Но ты не похож на одного из этих «коррумпированных полицейских». Такемичи почувствовал себя так, словно на его голову вылили ведро холодной воды. Он посмотрел вниз, хотя слова Инуи резали его как нож, он был прав. Он больше не мог называть себя полицейским. Он не был им больше и, вероятно, никогда им больше не станет. Такемичи сжал губы, почувствовал, как запершило в горле и заслезились глаза, но всё же изо всех сил сдерживал слезы: он не хотел, чтобы Какучо волновался и не хотел плакать перед незнакомым человеком. Ему нравилось быть полицейским, помогать другим, и думать, что он больше никогда не будет заниматься своей профессией… это повлияло на него. Котенок лизнул его в левую щеку, как будто почувствовав его грусть, это немного подбодрило его, и он даже начал забывать, почему ему было грустно. Такемичи немедленно открыл глаза, понимая, что его память снова была нарушена. Он больше не хотел забывать, даже если ему было грустно, он хотел вспомнить свою прежнюю жизнь, но это казалось неизбежным… Его отец был прав, это была его вина. Он не должен была жаловаться и просто согласиться остаться рядом с Майки. Он обещал. И он никогда не нарушал своих обещаний. К тому же он ещё не выполнил своего другого обещания. — Такемичи! Услышав зов Какучо, Зет был поражен, — Да? Какучо закатил глаза, протянул ему коробку. Такемичи отпустил кошку и взял коробку, когда открыл ее, запах тайяки окутал его. Он даже не заметил, что сладости, которые он просил, уже прибыли. Такемичи стал есть, наслаждаясь вкусным тестом и начинкой, еда успокаивала. Он чувствовал себя как ребенок, которому дали печенье после падения с велосипеда. Какучо сморщил нос, он совсем не скрывал своей неприязни к этому сладкому. Ханагаки хотелось смеяться, Какучо ненавидел сладости и, казалось, ничего не изменилось. Такемичи положил в рот рыбу, немного испачкал пальцы начинкой, а так как салфеток у него не было, он слизал остатки сладостей с кожи, собираясь продолжить есть, но тут заметил, что Инуи смотрит на него со странным блеском в глазах, но он быстро отвёл взгляд, как только их глаза встретились. Такемичи несколько раз моргнул, хлопая длинными ресницами. Он посмотрел на свои сладости и тут интуитивно почувствовал, что тот голоден. Наото тоже делал такое лицо, когда был голоден. — Ты хочешь? Инупи был поражен, — Что? — Я могу поделиться, — Такемичи поднял коробку сладостей, он уже привык делиться своей едой, и на самом деле это ему очень нравилось, — Их много. — О… Я не голоден. — Серьезно? У меня нет проблем, если ты захочешь их съесть. Инуи, казалось, немного подумал над его словами, встал со своего места и подошел к Такемичи. Казалось, он был чем-то напуган, как будто в любой момент мог умереть, просто подойдя ближе, что сбивало Зету с толку, хотя большинство людей тоже вели себя так с тех пор, как он стал парой Майки. Блондин взял пару сладких рыбок и положил их в рот, откусил, после чего его щеки залил легкий пунцовый румянец. Он прикрыл рот и отвёл взгляд, выглядя совершенно потрясенным. — Это сладко, как когда я ел с Акане, — пробормотал он низким тоном, слышным только Такемичи, который был поражен воспоминанием об Аканэ. Теперь, когда в голове немного прояснилось, он вспомнил свою встречу с той загадочной женщиной. Только сейчас он понял, что эта неожиданная встреча имела гораздо большее значение, чем он предполагал. Такемичи не должен был забывать об этом. Если бы он это сделал, то определенно никогда не нашел бы Эмму. — А? — Такемичи вышел из своего небольшого транса, заметив, что в воздухе витает странный аромат, он исходил от Инуи. От него пахло большой печалью, но потом… Его запах стал кислым и тяжелым, его меланхоличный взгляд стал острым. — Что ты делаешь, идиот? — прорычал Какучо. — Он знает, где она! Он должен мне сказать! — крикнул он мрачным тоном, совершенно не контролируя себя. — Майки сказал, что ты оставишь его в покое, оставь его сейчас. Ты хочешь умереть? Инупи проигнорировал его, Какучо фыркнул, не желая драться с ним, так как знал, что это приведет к неприятностям, но, похоже, у него не было выбора. Такемичи заметил, что ситуация была очень напряженной, и решил действовать, пока все не вышло из-под контроля. — Хватит, — сухо произнес он, распространяя свои сладкие лавандовые феромоны, и оба альфы повернулись, чтобы посмотреть на него. Как только его запах коснулся их ноздрей, они, казалось, мгновенно расслабились. Инуи сложил руки и отвел взгляд, понимая, насколько неразумны его действия. — Я просто хочу увидеть её снова, — он был искренен, — Она моя сестра, она моя единственная семья. — Я не знаю, где она, — сказал Такемичи, сделав глубокий вдох, — Я знаю, что ты хочешь её увидеть, но я понятия не имею, где она, — это было отчасти правдой, — И даже если бы я знал, разве это что-то изменило бы между вами? Разве она перестала бы убегать от тебя? Инуи нахмурился, затем тяжело вздохнул. — Если бы ты был кем-то другим, ты был бы уже мертв, Омега, — Такемичи вспотел, — Наверное, ты прав, но это не значит, что я перестану её искать. Мне есть о чем с ней поговорить, — в его голосе прозвучали нотки сожаления, что показалось Такемичи странным, — Я пока оставлю тебя в покое, не хочу навлекать на Коко новые неприятности. Инуи протянул руку, Такемичи не сразу понял, но в конце концов пожал ее. Какучо вздохнул с облегчением, радуясь, что все обошлось. — А, кстати. Извини, что я был таким агрессивным, иногда сложно контролировать себя, — несколько смущенно сказал Инуи. — Не волнуйся, Инуи-сан. Я привык иметь дело с Альфами и доминирующими Альфами. — Зови меня Инупи, Санзу убьет меня, если ты будешь относиться ко мне с таким уважением. — Э? — Он довольно строго относится к иерархии Бонтена, — объяснил он, — Это довольно традиционно. Те, кто находится выше по иерархической лестнице, не должны относиться с таким уважением к тем, кто находится ниже. — Не думаю, что ему есть до этого дело. Он слишком сильно меня ненавидит. Я не забыл, что он оставил меня без еды на семь дней. — О… Не волнуйся, Санзу ненавидит всех одинаково, кроме Майки, конечно. — Это правда, — поддержал его Какучо. — И даже если он тебя ненавидит, он слишком уважает Майки, он никогда не пойдет против его приказа и он очень верен своим немногим принципам, — он сделал ударение на слово «немногим», — Кроме того, после того, как Майки избил его за то, что он оставил тебя без еды, и того, что он ему сказал, я думаю, он успокоился. Что? Это было раньше? Что ж, некоторые вещи теперь имели смысл. — В любом случае, думаю, нам не стоит об этом говорить. Я не хочу, чтобы этот псих узнал, что я о нем говорил, он чертовски невыносим, когда выкладывается на полную катушку, хотя наблюдать за его спорами с Коко очень забавно. Такемичи не мог удержаться от смеха, он был удивлен, что Инуи так говорит о Санзу. Это прозвучало так, словно он говорил о надоедливом старшем брате, и даже напомнило ему, как Сенджу жаловалась на своего брата Такеоми. Инупи и Какучо, казалось, были поглощены его смехом. Блондин даже слегка улыбнулся: хоть Такемичи и не был похож на сестру физически, но аура его была похожа и передавала какое-то умиротворение. Майки фальшиво кашлянул, прервав момент. Все повернулись, чтобы посмотреть на него. Инуи замер, увидев недружелюбное выражение на лицах своего босса и его парня. — Майки! — Возбужденно закричал Такемичи, а затем набросился на своего Альфу, который принял его в свои объятия очень довольный, — У меня есть тайяки, хочешь поесть? — Я бы с удовольствием, но, честно говоря, сейчас я хочу съесть что-нибудь другое, — сказал он насмешливым тоном, — Пойдем домой. — Я думал, у тебя есть работа, — немного грустно сказал Такемичи, обнюхал Майки и сморщил нос, почувствовав следы крови вместе с запахом своего отца. — Я всё закончил. — На сегодня, — поправил его Коко, Майки бросил на него острый взгляд, — Да ладно, я просто сказал. Я тоже заканчиваю на сегодня. Хаджимэ попрощался со всеми, кроме Инуи, и начал уходить тяжёлыми шагами. — Я думаю, кто-то будет спать на диване, — сказал Какучо. — Ага, — согласился Инуи и пошёл следом за Коко, чтобы объяснить ему, что всё было не так, как он думал, хотя он придумывал другие слова, чтобы Коко ещё больше неверно не истолковал его действия. — Что это было? — спросил Такемичи, не понимая, что происходит и почему Коконой выглядит расстроенным. Майки опустил его плечи, схватил его за щеки и стал жадно целовать. Такемичи был немного ошеломлен этим поцелуем, он не ожидал, что Майки так его поцелует, но ему это тоже не понравилось, хотя он и смутился, вспомнив, что Какучо всё ещё рядом. — Если ты уже закончил, пойдем домой! — сказал счастливый и смущенный парень, едва оторвавшись от губ Майки. Альбинос облизнул губы и кивнул, взял его за руку, чтобы начать идти к выходу. Такемичи быстро попрощался со своим другом, Какучо едва взглянул на него, но всё равно попрощался. Когда они шли к машине, Такемичи понял, что, хотя теперь он больше не сможет вернуться к своей старой жизни, его новая жизнь была не такой уж плохой… И хотя он любил своих друзей, он больше не мог избежать последствий своих действий. Как только они вернулись домой, то сразу же отправились в свое гнездо. В перерывах между влажными поцелуями одежда вскоре стала помехой, о которой позаботился Майки. Сегодня Альфа, казалось, вёл себя мягче, возможно, он чувствовал его печаль и был более осторожен, за что Такемичи был ему безмолвно благодарен. Оскалив клыки, Такемичи грубо схватил Майки за голову так, что обнажилась его шея, и сильно укусил, заставив кровь потечь. Альбинос выгнул спину, и из его горла вырвался хриплый стон. — Такемичи... — мурлыканье. Взяв его за плечи и уложив обратно на кровать, он быстро превратился в Омегу, и вскоре естественная смазка уже скользила по его бёдрам, жаждущим принять член своего Такемичи и жаждущим затем трахать его во всех уголках гнезда. — Майки, — позвал он, альбинос мгновенно обратил на него внимание. — В чем дело, Такемичи? — Майки подобрал несколько черных локонов и стал играть ими под пристальным взглядом синих глаз. — Я… я… ну… — сердце его колотилось, слова путались, не давая ему высказаться. Майки, видя, что он так нервничает, прикусил внутреннюю сторону щеки, в глубине души понимая, что так сильно беспокоит его Такемичи. — Это из-за твоих друзей? — Такемичи был удивлен, что Майки так быстро всё понял, — Кенчин сказал мне, что ты расстроен из-за этого и что рано или поздно нам придётся об этом поговорить. Дракен всегда был на шаг впереди них, и Такемичи не знал, что бы он делал без него. — Такемичи, — вздохнул Майки, — Я знаю, ты хочешь их видеть, и было бы лицемерно с моей стороны запретить тебе приближаться к ним… Это было бы сложно, — он взял Такемичи за руку, — Но я хочу быть хорошим Альфой, теперь ты моя пара, и я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Такемичи. И я могу подарить тебе весь мир, если ты будешь счастлив. Глаза начало щипать, горло снова запершило, но на этот раз Ханагаки не смог сдержать слез и дал им вылиться. Он обнял Майки, тот нежно погладил его по волосам, чтобы успокоить. — Если хочешь, завтра я могу устроить так, чтобы ты мог увидеться с... — Нет, — грустным тоном оборвал его Такемичи, — я очень скучаю по ним, я очень хочу увидеть их снова, но… — Но? — Я не думаю, что мне стоит их видеть, — это очень удивило Майки, — Ты теперь моя пара, и я знаю, что мои друзья будут очень волноваться, если узнают, что это ты. Кроме того, если я их увижу, это свяжет их с Бонтеном, а я не хотел так поступать со своими друзьями, так как это принесет им много проблем. Я хочу увидеть их еще раз, чтобы они больше не волновались за меня, но сейчас я не чувствую себя готовым. — Такемичи, ты уверен? Такемичи кивнул, он никогда не был более уверен в своем решении. Он не мог разорвать связь с Майки, тоска по прежней жизни только создавала ему проблемы из-за его психованного волка, а чтобы выполнить свое обещание, ему нужен был ясный ум. Кроме того, жизнь с Майки казалась не такой уж плохой, Майки был таким хорошим партнером и так старался сделать его счастливым. Он не был идеальным, но Такемичи любил его. — Ты всегда можешь передумать, Такемичи, — сказал Майки, искренне улыбнувшись ему, — В любое время, когда захочешь, ты можешь пойти к ним. Только дай мне знать, хорошо? — Такемичи кивнул, — Кенчин также сказал мне, чтобы я перестал относиться к тебе, как к похищенному, поэтому я дам тебе мобильный телефон, и ты сможешь выходить из дома, когда захочешь. Такемичи на самом деле этого не ожидал, но был странно рад тому, что больше не чувствовал себя пленником. — Я на все способен ради тебя, Такемичи, — глаза Майки сверкнули опасным оттенком, —Но только… только не покидай меня. Такемичи нежно улыбнулся, сблизил их лица и поцеловал его целомудренно и сладко. Он понял, что Майки предлагал ему множество вариантов, но единственное, что он отказывался делать, – это оставить его. Такемичи согласился с этим. Он смирился со своей участью – в конце концов, у него не было другого выбора. Такемичи было странно осознавать, что есть человек, который безумно в него влюблен. Можно ли это назвать любовью? Возможно, да. Может быть, и нет. Такемичи знал, что это не имеет никакого значения. Для него это было похоже на любовь, и точка. Они с Майки, как и в те три дня, осквернили каждый уголок его теплого гнездышка. Такемичи потерял счет тому, сколько раз Майки трахал его, но ощущение его горячего семени в своей Омега-матке вызывало у него бред. Такемичи никогда не связывал Майки узлом, так как его Зет не позволял этого, но он мог наслаждаться его траханьем до изнеможения. Когда они наконец закончили, Такемичи уютно устроился в объятиях своего альфы, и пока Майки нежно гладил его по голове, оставляя сладкие объятия, он понял, что забыл прочитать записку, которую оставила ему Аканэ. Он зевнул, он сделает это завтра. Сейчас ему не хотелось двигаться ни за что на свете, сон начал вторгаться в него. Задался он вопросом, прежде чем заснуть: Если бы я действительно мог доверять Акане? Ему пришлось бы выяснять это на собственном опыте.