Detective Hanagaki

Такемичи вытер один глаз левой рукой, тщетно пытаясь избавиться от сна. Его шея горела, что свидетельствовало о том, что Майки был в ярости, но, будучи таким уставшим, он не придавал этому большого значения. Такемичи просто хотел вернуть Манджиро. Если Ханагаки собирался выполнить свое обещание, то должен был располагать информацией, которую мог дать ему только Майки. Три вопроса были ключевыми в расследовании: кто это сделал? Какова была его мотивация? И как он осуществил свой план? Хотя первые следователи мало что сделали, улики, несомненно, указывали на Кисаки Тетту как на главного исполнителя убийств. Он знал, кто это сделал, теперь нужно было узнать его мотивы, и тут в дело вступал Майки, который, судя по заявлениям, был знаком с ними раньше, так что Майки, возможно, сможет пролить свет на второй вопрос. Такемичи чувствовал, что если ему удастся выяснить связь Кисаки с Сано, то все прояснится и, возможно, он сможет выяснить нынешнее местонахождение Эммы Сано. Это была всего лишь интуиция, но он доверял своим инстинктам. Он зевнул и запутался в одеялах своего гнезда. Феромоны Майки были очень сильными, но этого было недостаточно, ему нужен был его партнер. Долгие минуты он мечтал, чтобы тот вернулся, и даже немного расстроился, что этого не произошло. Неужели Майки не вернется? Резкий толчок в грудь заставил его застонать от боли. Он заёрзал на простынях, в замешательстве приподнялся в своем гнёздышке, и странная дымка ворвалась в его сознание. Этим рывком был не Майки… неужели это был он? Да, Такемичи был уверен, что это был он, но что он сделал? Прошло еще несколько долгих минут, пока Такемичи пытался понять, что это был за странный рывок, когда дверь открылась, вернулся Майки. На его руках было немного свежей крови, его взгляд был темнее, чем раньше. Он закрыл дверь, и не теряя времени, сразу же забрался в свое гнездо – что очень обрадовало Такемичи – и быстро обхватил его за плечи. Ханагаки почувствовал, как руки Майки обхватили его талию и крепко прижали к его телу, отчего он почувствовал себя в полной безопасности. Тело Майки было таким теплым, таким теплое, и это было так приятно. — Майки-кун… — Такемичи был очень уверен, что должен спросить его о чем-то важном, но забыл об этом, так как его волк продолжал болтать. Майки наклонил голову в одну сторону, и его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от другого. Такемичи не знал, почему, но видеть его таким внимательным было так восхитительно, и, не задумываясь о последствиях, он наклонился и попробовал губы Майки на вкус. Ему понравилось это прикосновение, он медленно пошевелил губами, пробуя их на вкус как можно осторожнее. Тайяки и дораяки. Должен ли он удивляться, что у Майки такой вкус? Такемичи услышал мурлыкающий звук, Майки это очень нравилось, он чувствовал его удовольствие, и наслаждался этим больше, чем следовало бы. Он прервал поцелуй и переместился к шее, где он накачивался феромонами, возвращаясь в лес. Он провел языком по железе, наполняя рот прозрачной жидкостью, такой же, какой пользовались Альфы и Омеги для меток. На вкус она была очень странной, похожей на пот со сладким сиропом. Он начал наносить маленькие влажные поцелуи по его горлу, снова услышал мурлыканье, что побудило его сильно прикусить его кожу, оставив приятный засос, он услышал хриплый стон. Такемичи снова посмотрел на железу Майки, если он укусит и распространит феромоны ухаживания, это стимулирует Майки, и он сможет продвинуться вперед. Он поддался искушению: достаточно было одному начать свой путь, чтобы у другого тоже был свой путь. Так что он бы сделал щенков с Майки, и у него было бы много красивых, здоровых и сильных щенков. Его клыки покалывали, вскоре они вырвались наружу и полоснули по этому месту, зрачки Майки расширились, он побледнел, но все равно не сдвинулся ни на дюйм. Такемичи замер, словно очнувшись от транса. Смущение быстро окрасило его лицо. Неужели он только что подумал…? Он был буквально на грани…? Да что с ним такое, он опять чуть не натворил глупостей!!! — Майки? Прости… Майки не дал ему договорить, он снова приник к его губам и стал пожирать его рот почти по-звериному. Майки тоже был не лучше его, он снова собирался поддаться своим инстинктам. — Позволь мне… Позволь мне сделать это, — попросил Майки очень мрачным тоном. Может быть, он имел в виду…? Такемичи вскоре почувствовал, как его лицо запылало, как будто он загорелся, почувствовав, как что-то коснулось его. — Подожди, подожди! Н-ты не совсем согласен! Н-Мы не можем этого сделать, если ты в таком состоянии, я уверен, что это незаконно и аморально. Майки нежно погладил его левую щеку, поцеловал в нос и спустился к шее. — Ты такой милый, Такемичи, теперь я хочу сделать это еще больше. — Что?! — Ты не должен так беспокоиться обо мне, — он провел губами по метке, его глаза сияли обожанием, — Ты должен беспокоиться только о себе. Всего один укус, пока мы это делаем, и ты будешь привязан ко мне до конца своих дней. От его дыхания по позвоночнику Такемичи пробежали мурашки. У Майки было ужасающее лицо, он должен был бы испугаться его слов, но его «угрозы» только усилили этот транс. Быть привязанным к Майки не так уж плохо, почему бы ему не сделать это? Он обнажил шею, и все связные мысли исчезли из его головы. Такемичи снова сжал широкие плечи Майки и притянул его к себе так крепко, как только мог, альбинос лучше устроился на нем, и его большая эрекция прижалась к его собственной. Такемичи издал вздох, инстинктивно сдвинул бедра, и они оба застонали от трения. — Ты… Такемичи чуть не вскрикнул от такого низкого тона. Майки продолжал смотреть на него с обожанием и по-звериному, и Такемичи почувствовал, как по его заднице потекла смазка, пачкая его одежду и часть кровати. В ответ на эту реакцию, которая показалась Майки восхитительной, он начал двигаться. Такемичи притянул Майки к себе, и они начали целоваться, сладкие поцелуи больше не удовлетворяли его, поэтому он слегка приоткрыл рот и позволил языку Майки исследовать его рот. Майки не терял времени даром, их языки обвились вокруг друг друга и издавали влажные звуки, наполнявшие комнату, бедра Майки грубо тёрлись о бедра другого. Дыхание обоих стало неровным, в комнате стало очень жарко. Оба начали потеть, одежда мешала, но Такемичи, который все еще сохранял хоть каплю разума, любой ценой избежал того, чтобы оба оказались обнаженными. Майки был так занят, что даже не думал раздеваться, он продолжал имитировать толчки, и вскоре их с Такемичи узкие брюки были испачканы спермой. — Ты такой милый подо мной, Такемичи, — сказал он между влажными поцелуями, — Ты не знаешь, как сильно я хочу трахнуть тебя, наполненного моим семенем и укусить твою милую шейку. Ты хочешь мой узел, Такемичи? Ты бы хотел этого? Такемичи почувствовал, как к его члену приливает все больше крови, когда он слышит эти непристойные слова, он чувствовал, что умрет от стыда, но не хотел переставать их слышать. Он хотел, чтобы Майки сделал это. Он лихорадочно кивнул с горящими глазами. — А потом я смогу трахнуть тебя, Майки-кун? Я хочу, чтобы ты родил мне щенков. Ты будешь выглядеть так красиво с животом, полным моих щенков. Майки радостно заурчал, — Щенки? Звучит так хорошо, я хочу иметь твоих щенков Такемичи. Такемичи выгнул спину, откинул голову назад. Майки схватил его запястья, прижал их к матрасу и стал двигаться по-звериному. Ханагаки хотел предупредить его, что уже близок, но у него все закружилось, и он не смог даже говорить, только умолял дрожащим, бархатистым голосом продолжать. Наконец, с последним толчком они оба достигли долгожданной разрядки. Ноги Майки потеряли силу, как и все его тело, он упал на Такемичи, почувствовал себя более расслабленным, и это сразу заметил детектив. Как только его дыхание успокоилось, Майки устроился поудобнее на топчане, и, когда он почувствовал запах его железы, его дыхание стало более неторопливым, что свидетельствовало о том, что он собирается заснуть. Такемичи услышал, как Майки что-то пробормотал шепотом, но он тоже так устал, что не мог не закрыть глаза, и, хотя он был весь в поту и липкий, быстро заснул. Открыв глаза, он с удивлением обнаружил, что снова находится в поле цветов. Было странно, что мне больше не снились кошмары. Я совсем не скучал по ним, но было любопытно, что они прекратились. Как и в прошлый раз, Такемичи был на том озере, где он видел Майки, но на этот раз его не было, к большому разочарованию детектива. Тем не менее, он подошёл к краю озера и сел, там было много нарциссов. На языке цветов нарцисс символизирует эгоизм, хотя есть определенные течения мысли, что, даря нарциссы, мы можем выразить внутреннюю красоту и чувство собственного достоинства. Некоторые течения связывают его с возрождением, новым началом и вечной жизнью. Мать Такемичи раньше была флористом, так что он неизбежно научился этим вещам, хотя до сих пор они никогда не приносили ему особой пользы. Он сорвал нарцисс, и вспомнил, что видел, как Майки играл с нарциссом, ему похоже нравился этот цветок. Никогда еще он так не завидовал глупому цветку, разочарованно откинулся на траву и посмотрел на небо. Облака казались пушистыми, солнце светило очень ярко, но, поскольку это был сон, он не чувствовал ни жары, ни легкого ветерка, который ласково раскачивал красивые густые цветы. Потратив некоторое время на размышления, вскоре Такемичи кое-что понял. Этот сон был очень странным, он был осознанным, у него никогда не было осознанных снов, почему они у него были сейчас? Услышав детский смех Такемичи быстро сел и стал искать источник звука, и с ужасом понял, что это бегут по полю дети. Это были два мальчика и девочка. — Изана, я убью тебя! — в ярости закричала светловолосая девочка. — Ха-ха-ха-ха! Сначала тебе придется поймать меня, Эмма. Эмма? Изана? Неужели... Он вздрогнул, когда узнал третьего мальчика — это был Майки. У него были короткие светлые волосы, и он ел мороженое, весело смеясь. — Майки, не просто стой там и смейся! Помоги мне убить Изану! Что происходило? Такемичи был очень озадачен увиденным. Дети так и не повернулись, чтобы посмотреть на него, хотя прошли совсем рядом. Он попытался коснуться плеча Майки, но тот, словно призрак, прошел сквозь блондина. — Изана, идиот! Из-за тебя Дракен знает, что я чувствую! Он подумает, что я странная, и перестанет со мной разговаривать! — Зачем ты пишешь письмо с признанием, если не собираешься его отправлять, глупышка? — Маленький альбинос высунул язык, — К тому же этот мальчик недостаточно крут для тебя! Никто тебя не заслуживает, Эмма! Ты навсегда останешься одна! — На его лице появилась широкая ухмылка. — Это не комплимент, идиот! — Эмма подняла камень и бросила в него. Она так прицелилась, что камень попал альбиносу прямо в лоб, затем она подняла еще один и бросила в Майки, который попал ему прямо в нос. — Эй, эй! Зачем ты это сделала? — Потому что ты — зануда! — Эмма надула щеки и, увидев раздражённые лица братьев, наконец-то улыбнулась. — Какой садизм, — пробормотал Изана, несколько удивленно. Эмма высунула язык и убежала, Изана и Майки побежали за ней. Такемичи, заметив, что троица убегает, решил последовать за ними, но вскоре поле треснуло. Он подумал, что сейчас проснется, но это было не так, место просто сменилось другим. Теперь он находился в пустом додзё, дверь резко распахнулась, что привело его в ужас. Это был Майки, совсем еще мальчик, на вид ему было не больше десяти лет. У него было изможденное лицо, он подошел к боксерской груше и, не задумываясь, ударил по ней ногой. Он выглядел очень усталым, но продолжал бить, пока цепи не расшатались, сделав грушу бесполезной. Дверь снова открылась, и вошел силуэт, который Такемичи узнал по фотографиям. Это был Сано Шиничиро, он стоял рядом с поставкой и смотрел на Майки, прикуривая сигарету. — Майки. — Что? — Это было очень грубо. Майки хмыкнул и сложил руки: — Мне не нравится этот мальчик, он такой надоедливый. Мне тоже не нравится эта женщина. Почему Эмма должна приводить их в дом? Шиничиро вздохнул, — Кисаки и Аканэ её друзья, даже если тебе это не нравится, ты должен быть с ними вежлив. Хорошо? — Я просто… я сделаю это только ради Эммы и ради тебя. Взрослый издал смешок, — Хорошо, тем не менее, я думаю, ты должен дать этим двоим шанс. Я думаю, вы могли бы стать хорошими друзьями. Майки отвёл взгляд. Он совсем не был уверен в словах взрослого, но, похоже, не собирался ему противоречить. Шиничиро подошёл и нежно погладил его светлые локоны. Кисаки? Аканэ? И снова место треснуло, не успел Такемичи ничего понять, как декорации сменились, на этот раз он оказался в святилище. Здесь было много людей, одетых в черные костюмы с золотыми надписями. Майки стоял на вершине и равнодушно смотрел на этих людей. Его волосы были немного длиннее, но все еще оставались пепельно-светлыми. На этот раз он выглядел как подросток, которому было не больше восемнадцати. — В связи с некоторыми событиями, произошедшими сегодня, я сделаю важное объявление Кисаки! Шаг вперед. Из толпы вышел блондин в очках. У него был надменный вид, который привел Такемичи в ярость. По какой-то причине я хотел иметь возможность ударить его, почему его никто не бил? Этот ублюдок убил его подругу Хину и уничтожил семью Сано. — Да, командир? — Ты выгнат. — Что? Кисаки была в полном шоке. — Капитан первой эскадрильи и пятой эскадрильи сообщил мне и предоставил неопровержимые доказательства того, что ты передавал различным бандам информацию о наших передвижениях. Я также слышал, что ты провоцируешь Мебиус и другие банды на столкновение с нами. Только потому, что ты важен для моей сестрыя ничего тебе не сделаю, но если ты еще раз встанешь у меня на пути, ты пожалеешь, что на свет родился. — Ты не можешь меня выгнать! — Я тебя уже выгнал, а теперь убирайся. — Я нужен Майки! Я единственный, кто может помочь тебе осуществить твою мечту! — Ты просто разрушаешь мою мечту, ты мне не нужен. Мне не нужен предатель, который манипулирует и убивает без жалости. Кисаки напряг челюсть, его руки сжались в кулаки. Костяшки пальцев побелели от силы, которую он приложил. Высокий парень положил руку на плечи блондина, — Сохраняй самообладание, — насмешливо проговорил он. Сначала Такемичи не узнал его, но по мере изучения его татуировок он показался ему очень знакомым. Кисаки сердито посмотрел на Майки, полностью игнорируя своего спутника, — Ты пожалеешь, что выгнал меня, Манджиро Сано. Майки не изменил своего выражения лица, Кисаки повернулся на пятках и тяжёлыми шагами пошел прочь от храма вместе с Ханмой и несколькими его лакеями. Дракен, стоявший рядом с Майки, глубоко вздохнул, — Какое облегчение, что он наконец-то ушел, но стоит ли нам беспокоиться из-за его угроз? Майки отказался, — Он мало что может сделать, а если он соберёт банду, чтобы противостоять нам, я просто раздавлю его, мне даже не понадобится помощь моего старшего брата. Такемичи испытал сильную боль, потому что чувствовал, что уже знает, что будет дальше. И снова все треснуло. Теперь он находился перед домом, который был полностью охвачен пламенем. То тут, то там появлялись пожарные, медики, полицейские. Соседи, наблюдавшие за происходящим, в ужасе перешёптывались издалека. Майки стоял рядом с ним, его лицо выражало растерянность. — Ши-ни? Эмма-ни? Иза-ни? — сказал он полушепотом. Моросил дождь, капли падали на блондина и пропитывали его до костей. Такемичи хотел обнять его, но не мог прикоснуться к нему. Он заметил слезы, смешавшиеся с дождем. Такемичи хотелось плакать, он чувствовал ком в горле, и хотя он был уверен, что это бесполезно, так как это были только воспоминания, он потирал руки. Он не мог представить себе, через какую боль прошёл Майки, он хотел бы остаться рядом с ним, может быть, это ничего бы не изменило, но все равно, он хотел бы держать его за руку в это время. Беззвучные слезы Майки прекратились, и Такемичи показалось, что он увидел, как темные глаза Майки побелели, и страшная черная аура окутала его, как плащ. В очередной раз эта сцена треснула и появилась другая — кромешная тьма. Он находился на заброшенном складе. Он увидел крыс и ржавый металл, запах, вероятно, был ужасен. Услышав пронзительные крики, он осторожно направился к комнате, которая, похоже, была единственной, где горел свет. Заглянув внутрь, он закрыл рот рукой, его зрачки сузились от ужаса. Майки… Майки мучил Кисаки. Он сдирал с него кожу, но это было не единственное, что он делал. Левый глаз отсутствовал, рука находилась в ненормальном положении, синяки, порезы и кровь забрызгали каждый сантиметр его кожи. Дракен подошёл к Кисаки и насыпал соль на открытые раны, вызвав очередной крик. Такемичи отвёл глаза, ему было слишком тяжело видеть Майки в таком состоянии. Это было на него не похоже, ему снова захотелось плакать, и на этот раз он не стал себя останавливать. Дверь закрылась, открылась снова, и на этот раз с Кисаки содрали всю кожу. Такемичи почувствовал, как у него забурлило в животе: сцена была настолько наглядной, что он даже почувствовал невыносимый запах железа. У Кисаки теперь не было скальпа и все конечности были сломаны. Он едва двигался, он был на грани смерти. Майки подошёл к нему с острым топором и одним движением вогнал его в череп. Кисаки забился в конвульсиях, осколки разлетались, пачкая стены и светловолосого дуэта. Наконец глаза Кисаки стали безжизненными. Майки снял перчатки и бросил их на пол, Дракен передал ему полотенце, чтобы он немного вытер лицо. — Кен-чин, остальные? — Их всех убили. — Хорошо. Тогда мы пойдем и проконтролируем их трупы, надо лично избавиться от мусора. — Мы также должны позаботиться о тех, кто сбежал, Ханма был среди них. — Пошлите других убить этих тараканов. Я не хочу, чтобы кто-то из лакеев Кисаки остался в живых. Ханма? Подумав об этом, Такемичи вспомнил, что давным-давно видел убийство, предполагаемую жертву звали Шуджи Ханма. Они так и не смогли проверить, был ли это он, поскольку труп был разложившимся и у него отсутствовала голова, но все же детектив, проводивший это расследование, счёл его мертвым, поскольку на него кто-то оказывал давление. Если Такемичи действительно видел только воспоминания, то у него уже было несколько ответов. Кисаки не убивал Эмму, потому что они были друзьями детства. Он похитил ее, вероятно, его намерением было не причинить боль блондинке, а только причинить боль Майки, если Кисаки умер, а Ханма жив… это означало, что Эмма должна быть с ним. Неужели она действительно была бы жива с этим психопатом? То, что она была мертва, было возможно, но если он хотел причинить ей боль… холодок пробежал по его позвоночнику, теперь, когда он думал об этом, Эмма была Омегой, а Ханма - Альфой. Если Ханма принудил Эмму к связи, то это может объяснить, почему Эмма так и не появилась. Кисаки был Омегой, поэтому он не мог с ней сблизиться, но он мог сблизить её с человеком, которому доверял больше всего, чтобы предотвратить её побег. Как пазл, все теперь складывалось в единое целое. Он должен найти Ханму, и таким образом он найдёт Эмму. Сцена треснула в последний раз. Такемичи открыл глаза, теперь он снова был в своем гнезде, Майки спал у него на груди. Они лежали в той же позе, в которой были до того, как упали без сил, и Такемичи уже собирался потерять сознание, когда вспомнил, что произошло. Он всерьез задумался о том, чтобы выйти на балкон своей комнаты и спрыгнуть с него — это была бы тупая и безупречная смерть. «Драматичный». Они не могли винить его за драматизм! Теперь он не знал, как смотреть в лицо Майки. Ради Бога, он просил у него щенков! Смерть теперь звучала очень заманчиво. Хотя Майки не выглядел расстроенным из-за всего, что произошло. Он покачал головой, вспомнив, что Майки был его другом! Майки вел себя как Альфа, это было нормально, у него было высокое либидо, и это либидо могло быть удовлетворено только его телом. Для Зета Майки он был просто плодовитым партнером, не более того. И Майки, не имея возможности контролировать себя, обращался к нему. Горькое чувство наполнило его рот, теперь он понимал омег. Хотя он наслаждался тем, что Майки заставлял его чувствовать, но будет ли он для него чем-то большим, чем просто плодовитым партнером? Такемичи снова покачал головой. Почему он об этом думает? Он не имел права расстраиваться, он сам создал эти иллюзии. Майки никогда не давал ему крыльев, он был просто добр, он не мог спутать доброту с ухаживанием. Он коснулся своей шеи, он перестал думать об этом, иначе он бы заплакал, он лучше сосредоточился на всех своих «снах», он был уверен, что видел воспоминания Майки, но почему? Хотя, если подумать, единственные, кто мог видеть воспоминания об их связи, были те, кто имел сильную связь. Была ли его связь с Майки настолько сильной? Возможно, это произошло из-за их чувств и из-за… того, что они сделали. Это очень беспокоило Такемичи, их связь слабела с каждым днем, он чувствовал это, но все же она была такой сильной и прочной, это очень смущало и в какой-то степени противоречило друг другу. Неужели эта крепкая связь действительно ослабнет до такой степени, что разорвется? Это казалось невозможным. Его отец-ублюдок говорил ему, что связи разрываются, как у альф и омег. Стоит ли Такемичи связаться с ним? Он мог бы развеять его сомнения и возможно знал бы более быстрый способ разорвать связь, прежде чем Майки сделает то, о чем потом пожалеет. Зет почесал грудь. Связаться с отцом было достаточно просто, так как Такемичи всегда знал, где тот прячется, но он все еще не чувствовал себя готовым снова поговорить с родителем. Отец не видел и не разговаривал с ним с тех пор, как оставил его в доме бабушки. По правде говоря, Такемичи хотел ударить его, как только увидел его, он даже не заслуживал звания «отец». Ханагаки наблюдал, как Майки зашевелился, ах да, его эмоции Майки мог чувствовать даже во сне. Он определенно должен был связаться с отцом, даже если ему была противна эта идея, он был единственным, кто мог помочь и дать больше информации. Такемичи снова обнял Майки, его пушистые локоны щекотали лицо, он снова закрыл глаза. Он не засыпал, теперь у него было слишком много мыслей, и он чувствовал себя очень отдохнувшим, чего не случалось с подросткового возраста. Он должен был тщательно всё обдумать, но что-то его беспокоило. Он чувствовал, что упускает из виду что-то очень важное... или кого-то… Но кого? Ему не хватало Наото, он никогда ничего не упускал из виду, ему приходилось разбираться во всём самому. Такемичи надеялся, что поймет это до того, как станет слишком поздно… Или уже слишком поздно?