13 лет спустя. Город Йокогама. Префектура Канагава
Токийский залив мерцает под бликами заката, делая вечер загадочным. Звуки лёгкой музыки доносятся из сада, вечер ложится на землю мягко, расползаясь тенями по углам и зажигая фонари. В такие вечера кажется, будто возможны воплощение желаний, и что тот, о ком думаешь столько времени, наконец взглянет на тебя, увидит в тебе большее, чем друг… или ребёнок, что почувствует к тебе ответное тепло. Юный омега смотрит на мерцающие воды залива, стоя на балконе шикарного особняка своих родителей, и загадывает желание с последним лучом солнца. Желание, которое хранит в своём сердце давно. — Мичи? Мой мальчик, ты готов? — темноволосый омега заглядывает к нему в комнату, окидывая взглядом тонкую фигуру юноши в нежном костюме лавандового цвета от Valentino. — Ох, Мичи! Ты невероятен! — омега взмахивает руками от восторга, медленно подходя к юноше. — Скажешь тоже, папа, я самый обыкновенный, — выдыхает горько юный омега, опуская взволнованный взгляд. — Ты не можешь быть обычным, мой мальчик. От рождения ты необычайно красивый малыш. Акио Хару — зрелый омега с нежным ароматом золотых цветков османтуса, папа троих детей, один из которых отмечает сегодня свой день рождения. Он улыбается своему ребёнку, обхватывая тёплыми ладонями щёчки омеги. — Так говорят все родители про своих детей, — Мичи всё ещё прячет взгляд от папы и боится расплакаться. — Возможно, — с улыбкой соглашается родитель, — но ты особенный мальчик. Радость для своего папы, гордость для своего отца и головная боль для своих братьев. — Почему это? — взволнованно вскидывает взгляд юноша. — Да потому что они с ума сойдут, оберегая такого красивого брата-омегу от армии альф, желающих обладать таким сокровищем, — тихо смеётся Акио. — Было бы что оберегать, — бурчит омега, вновь пряча своё лицо на груди папы, и вздыхает громко, обнимая его. — Пап? Когда я, наконец, вырасту? Акио снова смеётся, отодвигаясь и пытаясь заглянуть в лицо своего сына. — Чего вдруг? — Мне надоело, что я такой маленький, — чуть зло выпаливает Мичи, — надоели мои короткие пальцы, пухлые щёки, из-за которых глаз даже не видно, надоел писклявый голос, губы как пельмени… — Стой, стой, Мичи! Кто тебе такое сказал? Разве во всём том, что ты перечислил, есть недостаток? Малыш, ты прекрасен, просто почему-то слишком критично к себе относишься. — Мало того, что я самый обычный внешне, так ещё и пахну посредственно — яблоком, чёрт бы его побрал! Вот Ёнджун пахнет редким розовым жасмином, а Субин вообще как потрясающие «One Million» от Paco Rabanne! А я — дурацкими яблоками! — Мичи, малыш… — Вот именно, папа, я малыш, — ещё горше вздыхает юный омега, — и никто меня по-другому не воспринимает. Акио затихает, терзаясь секундным сомнением, понимая волнения сына. Мичи в том возрасте, когда он уже не мальчик-подросток, а юноша-омега, и, видимо, в его сердце закралось первое сильное чувство. — Мичи, мой дорогой сынок, настанет время, когда все твои страхи окажутся пустыми, и то, что тебе казалось некрасивым в себе, станет твоей особенностью, подчёркивающей твою необычайную красоту. Ты только потерпи чуть-чуть. — Поскорее бы, папа, — поникший юноша готов расплакаться, вновь ластясь к родителю, вдыхая его сладковатый успокаивающий аромат. — И ты пахнешь не просто красным яблоком, мой маленький омега. Ты пахнешь самым необычайным цветком на свете — призрачной орхидеей. Твой аромат раскроется, когда ты достигнешь зрелости и переживёшь свою первую течку. Я чувствую это, как твой родитель. И твой альфа тоже это почувствует обязательно, вот увидишь. — Правда? Как цветок? — изумлённые глаза смотрят внимательно, но в них всё же некая радость и надежда. — Да, мой хороший, — Акио целует сына в чистый высокий лоб, мягко поглаживая по волосам. — А теперь давай успокаивайся, соберись и улыбнись своей солнечной и нежной улыбкой. Твои братья уже вернулись домой, и нужно спускаться к гостям. Не успевает Мичи кивнуть в знак согласия, улыбаясь своему родителю, как чувствует аромат юдзу — аромат своего старшего брата — то, что всегда придаёт ему уверенность и чувство безопасности. — Ичиро, сынок… — Что случилось у моих самых любимых, самых красивых и потрясающих омег Йокогамы? — высокий широкоплечий альфа в строгом классическом костюме от Giorgio Armani, с волевыми чертами лица, короткими светлыми волосами и потрясающей улыбкой проходит через шикарно обставленную комнату брата-омеги. — Просто кое-кто так не считает, — с улыбкой выдаёт Акио, незаметно глазами зыркая на притихшего Мичи. — Здравствуй, сынок. — Доброго вечера, папа, скучал по вам весь день. — Даже в свой день рождения ты не можешь оставить дела, весь в заботах, мой родной. — Не могу, папа, прости. Но весь вечер мой, и я точно проведу его со своими близкими и любимыми, — Ичиро обнимает родителя, протягивая руку к брату, затягивая и его в объятия. — Ты в курсе, что твой отец пригласил половину города на званый ужин в честь тебя? — смеётся Акио, получая в ответ нахмуренный лоб и поджатые губы. — Отец лучше знает, что нужно делать. Если здесь соберётся полгорода, значит, так оно и надо. И никто из нас не будет оспаривать его решение, он глава клана, который заботится о благополучии каждого. — Он прежде всего твой отец и беспокоится более о своих детях: тебе, Мичи, маленьком Джиро. — Он не маленький, папа, ему четырнадцать лет. — Господи, Ичиро, твой младший брат — сущий ребёнок… — Он альфа! Такой же наследник клана, как и я, или Мичи, и ребёнок он лишь временно. Акио снова смеётся счастливо, прижимаясь к своему сыну, хотя едва доходит ему ростом до плеч. — Небеса наградили меня лучшими детьми, которых можно только пожелать, — тихо шепчет омега, обеими руками обхватывая лица своих старших детей. — Самыми красивыми, добрыми и умными. Вы мои дорогие. — Это нас судьба одарила лучшими родителями, — Ичиро целует руку омеги. — А пока можете оставить меня наедине с этим прекрасным юным омегой, папа? Пожалуйста. — Конечно. Ещё раз с днём рождения, сынок. Чем дальше уносится стук каблуков, тем сильнее сжимается омега перед сверлящим взглядом брата, но в глазах альфы смешинки, а на губах скользящая улыбка. — И что случилось? Давай, рассказывай, — Ичиро скрещивает руки на груди и опережает протестующий возглас омеги. — Кто он? — Брат? — Мичи аж вздрагивает от неожиданности и сглатывает нервно. — Что? — Не «что», а «кто». Мичи-я, я тебя знаю, и ты не скроешь от меня своего смущения. Дело ведь в альфе, так? — Ох, Ичиро… — Мичи сдувается моментально, выдавая себя с головой. — Понятно, — смеётся альфа, — иди ко мне, я так рад за тебя. — Что? — Мичи вспыхивает розовым цветом на скулах, пока старший обнимает его. — Ты рад? Но чему? — Тому, что у моего брата появился достойный альфа, который станет для него защитой и опорой в будущем, будет любить и оберегать его. — Почему ты уверен, что он достойный альфа? — Мичи расслаблен в объятиях брата, чей аромат роднее всего, что есть на земле. — А разве мой брат посмотрит на недостойного? Разве может бесчестный слабый альфа привлечь внимание Мичи Хару? Ни за что не поверю, что ты выбрал мужчину, заслуживающего презрения. — Это правда, Ичиро. Он… он самый лучший на всём белом свете, — щёки омеги начинают пылать сильнее, но он так рад, что может выговориться брату. — Оу, даже так? — альфа смеётся хрипло, на мгновение сильнее прижимая к себе юношу. — Только?.. Договаривай, Мичи. Громкий усталый выдох срывается с губ юного омеги, и он прячет лицо от брата, отворачиваясь к вечернему заливу, переливающемуся в огнях города. — Он не смотрит на меня. Не замечает моего волнения рядом с ним. Для него я лишь ребёнок или как младший брат, — слова даются юноше с трудом, и Ичиро стискивает его плечо в знак поддержки, но последующие слова приводят его в замешательство. — И у него есть омега. — Это меняет многое, Мичи, — раздаётся спокойный голос старшего через несколько долгих секунд. — Ты не имеешь права вмешиваться в чужие отношения. Но скажи, хоть раз альфа проявлял к тебе интерес? Мичи ухмыляется горько. — Ущипнуть за щёку и потрепать волосы можно считать знаком внимания? Ичиро снова задумывается, но не в его характере тянуть с ответом, альфа привык принимать решения с юности, проявляя волю и силу духа. Он старший сын и брат, и не имеет права на слабость и безволие. — Сделаем так: я пока отпущу ситуацию и присмотрюсь к твоему альфе, а ты прислушайся к своему сердцу, может это всё и несерьёзно совсем. Ты так молод, Мичи. В твоей жизни будут другие мужчины, но если со временем твои чувства лишь обретут силу, то этот альфа никуда от тебя не денется, будет твоим, как миленький. Это я тебе обещаю. — Брат! — Мичи с визгом, по-детски кидается на шею старшему. — Ты лучший! — Да-да, несомненно. Всё, хватит, задушишь… — Ичиро явно преувеличивает. Обхватить его крепкую шею, а тем более зажать пальцами под силу не каждому и точно не хрупкому и тонкому юноше. — А теперь шутки в сторону. Я хочу видеть твою готовность. Мичи отскакивает от старшего, становясь в двух шагах от брата, но счастливую улыбку скрыть не в силах. — Пистолет? И девятимиллиметровый Ruger LC9s в тот же миг оказывается в маленьких руках омеги. В доли секунды чёрный матовый пистолет снят с предохранителя, наведён на цель и возвращён в исходное положение. Ичиро довольно кивает, смотря, как маленькое, но опасное оружие исчезает в плечевой кобуре левой подмышки омеги, а пиджак от кутюрье аккуратно застёгивается. — Нож? Стомиллиметровый тычковый нож, зафиксированный в кольце кожаного ремня, выскакивает с лёгким металлическим скрежетом, коротко засверкав в свете хрустальной люстры. Мичи вертит им, как игрушкой, и улыбается, словно ребёнок. — Хорошо, — коротко кивает старший, пока Мичи разглаживает ткань рубашки, выбившейся из-под пояса. Молнией промелькнул удар альфы, рассчитанный на неожиданность и растерянность омеги. Пальцы мужчины в стремительном броске целились прямо в горло омеги, но Мичи ловко уворачивается и сам заковывает руку альфы в захвате, вывернув в локте. — Да. Молодец, — похвала старшего многого стоит, и Мичи улыбается ещё шире. — И помни, на телохранителя надейся… — … но сам не оплошай, — заканчивает за брата юноша. — А теперь идём со мной вниз. Хочу, чтобы ты стоял рядом со мной и приветствовал гостей. Будешь хозяином моей вечеринки? — Ох, брат… для меня это честь! С удовольствием.*
Особняк Хару в престижном и богатом районе Минато Мираи принимает гостей на званый ужин в честь дня рождения наследника клана. Один за другим к белоснежному зданию подъезжают машины премиум-класса, выпуская из своих недр представительных альф и обворожительных омег, бизнесменов, инвесторов, известных людей мира шоу-бизнеса — всех, кто подчиняются и поклоняются клану Киро Хару. Длинноногие стройные омеги эффектно спускаются по широкой мраморной лестнице, ведущей в роскошный сад особняка, в сопровождении своих мужей, сверкая украшениями и щеголяя в нарядах от известных брендов. Глаза альф цепляются за тонкие фигуры обворожительных юношей и девушек, а один юный альфа, волнительно пахнущий чёрной смородиной, в чёрном смокинге с галстуком-бабочкой, и вовсе откровенно пускает слюни. — Джиро, подбородок утри, — Сёхун, молодой телохранитель-омега, попросту нянька для мальчика, смотрит на своего молодого господина, глазеющего на всё подряд. — Слюнями пол заливаешь. — Я… это… Вовсе нет! — мальчик расправляет плечи, вытягиваясь. — Я хозяин дома. Я обязан следить за всем здесь. Скептичная улыбка миловидного телохранителя не внушает искренности. — Вот что, «хозяин» дома, ждём полчаса, потом пожелаешь доброго вечера родителям и в кроватку, спать и видеть сны. — Мы уйдём, когда я скажу! Не забывай, кто твой господин! — Конечно, конечно, господин, как скажете… Ровно через полчаса, как миленький, скажете. Язвительный ответ не успевает слететь с губ мальчика, как оба замирают. — Господин Киро, — вежливо мурлычет телохранитель, и оба склоняются перед хозяином особняка и половины города Йокогама. — Ты всё ещё здесь, Джиро-я? Разве тебе не пора отдыхать? — Ещё полчасика, отец, пожалуйста, — взмолился маленький альфа, стараясь не замечать победной ухмылки Сёхуна. — Что у него на завтра? — Киро обращается к телохранителю, одной рукой привлекая к себе сына. — С утра занятия по тхэквондо, потом английский, далее бассейн, затем занятия с учителями, после обеда — спортивная стрельба и бег. — Как твои успехи, сынок? Тебе нравятся занятия в спортивной школе? — Благодарю, отец, — мальчик почтительно склоняется перед родителем. — Я доволен результатами, но мне есть куда стремиться. — Я уверен в твоём усердии, Джиро-я. Ты будешь достойным сыном. — Отец, — Ичиро предстаёт перед родителем, проходя сквозь шумную толпу гостей, так же склоняясь, как и младший до этого. — Доброго Вам вечера. — Ичиро, сынок, — Киро улыбается, обхватывая плечи молодого альфы. — Вечер и правда, самый добрый, потому что в этот день, ровно двадцать три года назад, на свет появился ты, мой старший сын, мой наследник. Небеса благословили его. Прими ещё раз мои поздравления. — Благодарю Вас, отец, — альфа кланяется коротко. — Надеюсь, мой подарок понравится тебе, сын. Он ждёт тебя в ангаре Исого, — мужчина делает жест рукой, и слуга позади него протягивает Ичиро синюю папку с золотым тиснением, в которой лежат документы на роскошный авиалайнер Gulfstream IV. Альфа лишь пробегает глазами по документам, где стоит его имя как владельца, а взгляд тут же зажигается от поистине детского довольства. Он давно думал о собственном самолёте, а отец предугадал его желание. Который раз молодой альфа убеждается в заботе и любви своего родителя, научившего его всему в этой жизни, и его благодарности не будет конца. — Благодарю, отец. Это невероятно щедро с Вашей стороны, — Ичиро склоняется, крепко прижав руки к бокам, взглядом выражая полную покорность. — Отец! — Мичи подходит стремительно в сопровождении своего телохранителя, крепкого и высокого омеги-китайца, улыбаясь широко и ярко, и кланяется почтительно. — Доброго Вам вечера. — Мичи, сынок, подойди ко мне, дай обнять, — старший альфа протягивает руки навстречу. — Привет, моё наливное яблочко. Твоё личико — услада для моих глаз. Мичи лишь улыбается, но глаза цепляются за документы на серебристом подносе. — О, это?.. Самолёт? Ох, отец, это подарок брату? Такой же лайнер есть у Тома Круза, я видел по телеку! — Мичи радуется, как ребёнок, каким он и является, по сути, до сих пор. — Брат, теперь у тебя и голливудской звезды будут одинаковые самолёты. — Твой брат сам как звезда, — Акио подходит к мужу и детям, отпуская от себя помощника и официанта. — Такой красивый и мужественный, впору в кино сниматься. — Дорогой, не смущай и не захваливай сына при мн. Он уже взрослый, совершеннолетний альфа, — Киро обнимает супруга за талию, коротко отмечая, как он красив в шёлковом костюме кремового цвета, и не скажешь, что папа троих взрослых детей. — Для меня он всегда мой маленький сын, даже когда сам станет отцом и подарит нам внуков, — Акио улыбается мягко, смотря на своих детей. — Всему своё время, Акио. Идём, спустимся в сад, нужно встретиться с некоторыми людьми до собрания. Ичиро, — Киро бросает мимолётный серьёзный взгляд на сына, — жду тебя в кабинете. — Да, отец, — альфа склоняется перед ним коротко. — Джиро? — отец безмолвно напоминает сыну об обещанном, но жалостливый взгляд чёрных глаз младшего неконтролируемо вызывает улыбку родителей. — Ещё минуточку, отец… папа… — Ты ж моя смородинка, — Акио наклоняется к сыну, обхватывая ладонью мягкую щёку. — Ещё минуточку — и к себе в комнату, хорошо? Короткий кивок и счастливый взгляд мальчика делают счастливым и самого родителя, но вновь прибывшие гости отвлекают их. Мичи бледнеет и застывает статуей, стремительно опуская глаза, боясь выдать своё волнение, когда видит, кого приветствуют его родители. Киро тепло обнимается со своим другом — высоким черноволосым альфой с правильными чертами лица и цепким взглядом карих глаз, а Акио приветствует его спутника — молодого омегу, красивого и солидного, под стать своему альфе. Сердце бедного юноши готово выпрыгнуть из груди, дыхание спирает, и ладони потеют оттого, что «его альфа» рядом, хотя никакой он не его. Но от этого не становится менее любимым и желанным. Мичи влюблён в него без памяти, и ничто не может его остановить: ни то, что между ними двадцать лет разницы в возрасте, ни то, что у него есть взрослый красивый омега, ни даже то, что он его тренер, сенсей… мастер Чикара. — Добро пожаловать, мастер, — Ичиро преклоняется перед старшим с мягкой улыбкой. — И Вы, господин Наоки, рады и Вам. — Сенсей, — Джиро склоняется в девяностоградусном поклоне, улыбаясь радостно. — Мастер Чикара, добро пожаловать, — голос юноши дрожит помимо его воли — не может он совладать с собой перед запахом альфы, тягучего и пряного аромата, от которого голова юного омеги идёт кругом. Ичиро в тот же момент кидает взгляд на брата, и глаза альфы прищуриваются от неприятного открытия. — Мичи, ты сегодня так мило выглядишь, — голос Наоки заставляет сердце юноши сжаться от боли и гнева. — Тебе очень идёт этот цвет. — Благодарю, господин Наоки, — произнести ответный комплимент омега не в силах и лишь стискивает зубы. — И правда, Мичи сегодня обворожительнее многих взрослых омег, — голос любимого альфы заставляет вскинуть глаза, посмотреть на него взволнованно, смущённо и неверяще покраснеть от невинных слов альфы. — Ох, мастер Чикара, что Вы… — Не смущайся, Мичи. Ты всего лишь взрослеешь, но для меня ты всегда будешь маленьким омегой, сыном моего лучшего друга. Я до сих пор помню, как мы забирали тебя крохотного из роддома, — тихо смеётся альфа, смотря на юношу глазами, полными отеческой заботы. — Я бы потрепал тебя по волосам, да боюсь испортить твою красивую укладку, — и всё же альфа легко сжимает плечо юного омеги, а Мичи завыть хочется от отчаяния и несправедливости. Он для альфы был и остаётся всего лишь ребёнком! — Мне уже восемнадцать. Пора забыть о том, что я ребёнок, и видеть во мне взрослого омегу. Ичиро аж воздухом давится от столь неожиданных слов брата и прячет своё изумление за лёгким смехом. — О-о-о, мой брат далеко уже не маленький, а сильный и крепкий боец, не правда ли, мастер? И предстоящие показательные бои это покажут. — Да… несомненно, — задумчиво говорит Чикара после нескольких секунд молчания. — Что ж, ещё раз с днём рождения, Ичиро. Увидимся. — Чувствуйте себя как дома, мастер Чикара, господин Наоки, — Ичиро кланяется коротко, смотря, как они исчезают в яркой и шумной толпе веселящихся гостей. Едва старшие спускаются в сад, Ичиро призывает омегу, смотря серьёзно. — Мичи? — на что тот тушуется, ёрзает нервно на месте, пытаясь натянуть рукава брендового пиджака. — Пожалуйста, брат, не говори ничего, — омега глаз не поднимает и готов вот-вот заплакать. — Я… я сам не знаю, как это случилось, но я просто… люблю его. Мичи не сможет рассказать брату, когда именно это произошло. Может, вообще с самого детства, а может, два года назад. Тогда, во время тренировки, альфа показывал приём самообороны, а Мичи удачно его применил, завалив несопротивляющегося Чикару на татами и сам распластавшись на нём. С того дня странное беспокойство внутри омеги ширилось и множилось, проявляясь в виде учащённого сердцебиения, удушающего смущения и неконтролируемого внимания к альфе. Аромат альфы стал для омеги самым вкусным на земле, его глаза и руки, лицо, фигура — воплощением идеального мужчины, а голос пускал мурашки по всему телу. — Не волнуйся, Мичи, — мягко обращается старший к омеге. — Мы поговорим об этом попозже. И я не осуждаю тебя. Будь другая ситуация, это был бы идеальный вариант для тебя. — Правда? Ты правда так думаешь? — у юноши глаза блестят от выступивших слёз и облегчения. — Теперь ты понимаешь, что ни отец, ни папа не одобрят моего выбора. — Я одобрю. Не волнуйся ни о чём. — Спасибо, брат, — Мичи коротко, но тепло обнимает старшего. — Ичиро-сан? Мичи? Что случилось? — Джиро подходит немного вальяжно с бокалом шампанского?.. в руках. — Это яблочный сок, господин Хару, не волнуйтесь, — Сёхун ухмыляется плотно сжатыми губами, раздражённо отводя глаза. Ичиро тоже ухмыляется. Его младший брат хочет по-взрослому, будет ему. — Я не проверил твою готовность… — Ичиро? Мы в зале, полном гостей! — Мичи шепчет громко, ущипнув брата за руку. — Господин Хару, это не самая лучшая идея, — Сёхун позволяет себе вмешаться. — Я готов, — Джиро кивает коротко, вытягиваясь, как струнка, тут же отставляя бокал в сторону. — Травмат? — альфа не слушает настороженных визгов брата-омеги, столь же строго смотря на младшего. Крохотный WASP R — чешский стомиллиметровый травматический пистолет аккуратно ложится в детскую руку, выскальзывая из-под чёрного пиджака смокинга. — Господи!.. — Сёхун аж подпрыгивает, пытаясь закрыть собой обзор, а Ичиро кивает довольно, пока пистолет занимает исходное положение. А дальше альфа ни слова не говорит резким выпадом руки, сжатой в кулак, целится в живот мальчика, на что Джиро столь же стремительно атакует запястье мужчины сбоку предметом, напоминающим обычную пишущую ручку. Но то была тактическая ручка из титана, выстреливающая крохотными иглами при соприкосновении с телом противника. Удара не последовало, но выпад брата нравится старшему. — Молодец, — короткая похвала, и в глазах младшего зажигаются радостные огоньки. — И помни… — … на телохранителя надейся, но сам не оплошай! — звонко и достаточно громко произносит Джиро, на что Сёхун демонстративно закатывает глаза. — Нам пора, «господин», — делает язвительный акцент на последнем слове телохранитель, пытаясь схватить мальчика за локоть. — Если господин Акио узнает о ношении оружия у своих младших детей, его инфаркт схватит. Господин Ичиро, хотя бы Джиро не приучайте к этому, — просит Сёхун, смотря на своего подопечного. А Джиро подвисает на несколько секунд, смотря в толпу гостей немигающим, восхищённым взглядом, и выдаёт лишь тихое: — О-ох, какой!.. Мичи прослеживает взгляд брата, замечая пару — альфу и омегу, что величественно идут среди гостей. Видимо, альфа давно на них смотрит, поскольку направляется к ним, а его омега поспешно шагает вслед. Мужчина-альфа выглядит представительно: высокий рост, широкие плечи, узкие бёдра, коротко стриженные чёрные волосы, скуластое волевое лицо с пугающими драконьими глазами, идеальным носом и пухлыми бледными губами. Но идущий рядом с ним омега невероятно красив. Более красивого человека Мичи никогда ещё не видел: тонкая гибкая фигура с широкими плечами и удивительно узкой талией, тёмные шелковистые длинные волосы до плеч, а лицо — мраморное изваяние античных авторов. Огромные миндалевидные глаза, округлый, правильной формы нос, пухлые губы, алые, словно красноцветная роза, и настолько мягкий, нежный взгляд, полный доброты, что невольно начинаешь улыбаться столь красивому человеку. Джиро восхищается сильнее: — Какой красивый!.. Омега слышит слова мальчика и незаметно улыбается ему, пока его альфа подходит к Ичиро. В нос ударяет насыщенный аромат гималайского кедра, переплетённого с потрясающим запахом пурпурной розы «Бургунд айс» и древесным ароматом парфюма Christian Dior. Они не просто пара, а супруги, это понятно сразу. — Сенатор Накамуро? Добро пожаловать, — Ичиро склоняется перед темноволосым альфой. — Благодарю, господин Хару. У вас потрясающий дом, благодарю за приглашение. — Всегда рады гостям моего отца, — Ичиро снова коротко кланяется, глаз не спуская с мужчины. — Представите своего спутника? — Да, — альфа чуть рассеянно оглядывается, будто только сейчас вспомнил о том, что рядом с ним кто-то есть. — Мой супруг Рэн Накамуро. Омега желает всем доброго вечера, также улыбаясь мягко, обронив пару вежливых слов о доме, и снова смотрит на восхищённого мальчишку. — Привет, малыш. Как тебя зовут? — Я… это… — Джиро все слова забывает, смотря в карие глаза Рэна. — Это мой младший брат Джиро, — представляет его Ичиро. — А это Мичи, мой брат-омега. — Рад знакомству. Ваш папа, наверное, гордится такими чудными детишками. — Рэн, успокойся, — голос сенатора звучит как-то тяжело и холодно, отчего красивый омега слегка сникает. — Примите наши поздравления, господин Хару. Ваш отец устроил в Вашу честь грандиозный праздник. — Благодарю. И прошу Вас, сенатор, обращайтесь просто Ичиро, без церемоний. — Хорошо. Тогда и Вы обращайтесь по имени. — Как скажете, Такеши. Ещё раз добро пожаловать. Такеши кивает коротко, собираясь отходить, но, видимо, снова вспоминает о своём супруге, немного раздражённо оборачиваясь к омеге, разговаривающему с младшими. — Ты Мичи, да? — Рэн любуется юным омегой. — Пахнешь просто замечательно, как чистый цветочек. А ты Джиро, малыш? Ты как вкусная смородинка. — Ох, мой папа тоже так говорит, — Джиро выдыхает восторженно, и впервые ласкательное прозвище не вызывает у него раздражения. — Благодарю Вас, господин Накамуро, но позвольте, это Вы пахнете, как самый благородный из цветков — пурпурной розой. — Просто Рэн, договорились? А то я чувствую себя старым дядечкой, — тихо смеётся омега. — Рэн? — снова ледяной холод голоса и жёсткие глаза альфы пронизывают с ног до головы. — Идём. — Я попрощаюсь с детьми, Такеши, — омега словно не замечает раздражения своего альфы. — Доброй ночи, мои хорошие, — Рэн говорил это, будто всю жизнь был с ними знаком. — Не задерживайтесь допоздна. — Мы ведь ещё увидимся, Рэн? — Джиро тянется к красивому омеге, что позволяет просто обнять себя. — Непременно, смородинка. Мичи?! — Я буду со страшим братом весь вечер, и, надеюсь, ещё раз увидимся. Рэн проводит ладонью по щеке мальчика, прежде чем кивнуть и отойти к мужу. — Кто они, брат? — омега тихо шепчет Ичиро. — Сенатор Такеши Накамуро. Он выиграл на последних выборах округа и является лидером партии «Комэйто». Метит в представители от префектуры Канагава, у него выборы через полгода. А дальше, думаю, будет выдвигаться в столичный парламент. У него на лбу написано, что он карьерист. — У него такой красивый омега, добрый и ласковый. У них, наверное, много детишек. — Насколько я знаю, у сенатора нет наследников. — Интересно, а он будет очень старым, когда я подрасту? — вопрос из уст мальчика, смотрящего вслед красивому омеге, звучит слишком серьёзно, чем вызывает тихий смех у старших. — Не пора ли тебе подниматься к себе, братец? Папе не понравится, что ты до сих пор здесь, — Мичи хоть и улыбается, но подталкивает младшего к Сёхуну. Лицо Джиро комично и жалостливо искривляется в немой просьбе, но вдруг он слышит характерные звуки, доносящиеся со стороны парадного подъезда, и тут же стремительно подбегает к панорамному окну. У мальчика глаза восхищённо расширяются, когда он видит подъезжающие мотоциклы. Kawasaki, сияющие ярким лаком покрытия, останавливаются у подъезда, а вслед за ними медленно въезжают матовый серый Honda CBR и блестящий Suzuki GSX. — Брат! Там «джиксер»! Смотри, «джиксер»! — Джиро не сдерживает очередного восхищения, но Ичиро и не нужно смотреть, кто приехал на легендарном Suzuki. Двое парней-альф, высоких и стройных, бегло осматривают огромное помещение зала, цепляя взглядом богато разодетых альф и омег. Да и сами они привлекают к себе большое внимание: короткие кожаные куртки поверх тонких тёмных футболок и облегающие чёрные джинсы смотрятся классно, но странно среди пиджаков и фраков. Один из них, рыжеволосый, с раскосыми серыми глазами, видит Ичиро и кивает ему коротко, сразу же направляясь к нему и подталкивая второго. — Ичиро, дружище, у тебя не дом, а какой-то дворец. — Да. Клёвый дом, — кивает второй альфа. — Тэён, Омори, добро пожаловать. — И… это, с днём рождения, — тот, кого назвали Тэёном, раскрывает объятия, похлопывая друга по спине. — Желаю прожить каждый день твоей жизни так, словно он последний. Ну и типа… здоровья, тачек, тёлок и всего такого. — Да, с днём рождения, Ичиро-сан, — в отличие от Тэёна, Омори кланяется почтительно, светя улыбкой в пол-лица. — Кто это спелое яблочко рядом с тобой? Неужто кроха Мичи так подрос? — Тэён зачёсывает красные пряди надо лбом, шутливо флиртуя с омегой. — Тэён-сан? Не шути так со мной, я могу обидеться, — Мичи наигранно хмурит брови, хоть и улыбается глазами. — Мичи-я, яблочная пироженка, не дуйся, ты хорошеешь день ото дня. Лучше познакомься, мой друг Омори, — Тэён сжимает плечо альфы рядом с собой. — Привет, рад знакомству, — Омори кивает коротко, чёрным взглядом быстро охватывая фигуру юного омеги, и догадка мелькает в его глазах. — Ты занимаешься единоборствами? Мичи смотрит удивлённо, но кивает с лёгкой улыбкой: — Айкидо. Уже четыре года. В школе мастера Чикары. Лицо Чанёля восторженно-изумлённо вытягивается, но короткий кивок головой говорит об уважении выбора омеги. — Мичи занимается ещё кендо и стрельбой из лука, — в голосе Ичиро слышны нотки гордости за брата. — Необычно для омеги, — с задумчивой ухмылкой говорит Омори. — Но, думаю, вполне ожидаемо для омеги клана Хару. Я восхищён, — альфа склоняется почтительно перед омегой, вызывая у него смущённую улыбку. — Мичи ещё балетом занимается, — звонкий голос Джиро заставляет обернуться всех. — Ты до сих пор здесь? — шикает на него Мичи, давая глазами сигнал Сёхуну уводить мальчика. — Джиро! Здорово, малыш, — Тэён протягивает сжатый кулак, в приветственном ударе сталкиваясь с кулачком мальчика. — Говоришь, Мичи на танцульки ходит? — На балет. Он балерун! — Джиро! — Мичи шикает громче, хищно щуря глаза. — Получишь у меня потом. Ичиро кивает телохранителю, что без слов всё понимает, подхватывая мальчика за локоть. Джиро поднимается по лестнице медленно, во все глаза рассматривая великолепие званого вечера, нарядных гостей, разгуливающих важно по широкому залу и прекрасному саду, ловко подхватывающих бокалы с напитками у услужливых официантов, улыбающихся, смеющихся… Смотрит на старших братьев, что оживлённо разговаривают с друзьями и вздыхает горько. Когда же он, наконец, повзрослеет?*
Ичиро увлёкся разговором с друзьями, и омега осторожно осматриваться, взглядом скользя по лицам гостей, ловя несколько знакомых, кивая им приветственно. Потом снова прячет взгляд в бокале с водой, затем на брата и снова смотрит в толпу. Глаза омеги невольно ищут любимого, хоть и знает — рядом с Чикарой стоит его омега. Чикара приобнимает Наоки за талию, что-то шепчет ему на ушко, уводя к напиткам и закускам, а красивый омега тихо смеётся, чуть краснея от услышанного. Они невероятно гармонично смотрятся вместе: высокий широкоплечий альфа и тонкий нежный омега. Мичи сникает ещё больше, смотря на них взглядом побитой собаки. Они даже внешне похожи друг на друга, словно идеальные супруги. А Мичи… Он маленький, несуразный, с коротенькими ручками и ножками, и совсем не будет смотреться рядом с таким шикарным альфой, как мастер Чикара. И всё же он любит его… Безумно и нежно. Не может он приказать сердцу не любить, а глазам не смотреть. Если бы только юный омега слышал, о чём говорят эти красивые люди, его влюблённое сердечко забилось бы от счастья. Пусть Наоки улыбается Чикаре, а сам альфа обнимает в ответ — все мысли, как и сердце мужчины, принадлежат маленькому омеге с самыми дивными глазами на свете — Мичи. — Сколько ты ещё будешь мучиться, Чикара? Почему не дашь вам обоим шанс? Мне больно смотреть на этого чудного малыша, ведь ты разбиваешь ему сердце. — Мне казалось, мы давно обговорили всё… — А мне всё больше надоедает играть эту роль твоего «супруга». На мальчике лица нет от очередного разочарования. Он сегодня такой красивый. Уверен, он для тебя наряжался. — Наоки, прошу… мне самому трудно. С каждым днём всё труднее скрывать… моё чувство к нему. — Свою любовь к нему, Чикара. Называй вещи своими именами. — Я старше Мичи на половину его жизни. Через два года мне будет сорок, а ему только двадцать. Что может дать старый, немощный, вечно страдающий от профессиональных болячек альфа? — Любовь?.. — Не смеши меня, Наоки. Мичи будет молод и открыт для всего нового. Уже сейчас, в столь юном возрасте, я чувствую его силу и энергию жизни. Он станет потрясающим омегой… связанным со старым никчёмным альфой, если будет со мной. Наоки умолкает на несколько долгих секунд. Ему жаль обоих. Чикара его друг, не более, но каждый раз омега послушно исполняет роль возлюбленного, хоть между ними не было даже поцелуя. Наоки смотрит в сторону юноши, поймав его печальный и испуганный взгляд. — Он наблюдает за нами, Чикара. Мы делаем ему больно, как ты этого не понимаешь?! Вот что: или ты делаешь к нему шаг навстречу и открываешь своё сердце, или это сделаю я за тебя. — Наоки… — Не хочу ничего слышать. Я ухожу, извинюсь перед Акио, сошлюсь на срочные дела, а ты сейчас же идёшь к нему, и чтоб его глазки заблестели от счастья. Я проверю. — Ты бросаешь меня живого прямо в огонь, я не смогу. — Не одному тебе гореть, Чикара. Не превращай его сердечко в пепел, подари ему хоть чуточку своего внимания, пусть его красивая улыбка засияет на прекрасном личике. Омега легко целует мужчину в щёку на прощание, а Чикаре кажется, что прямо сейчас он стал словно обнажённым. Посмотри на него в этот момент Мичи, понял бы всё без слов — мужчина с ума сходит от любви к нему! Шаг к нему словно налит свинцом, дыхание спирает, и руки мастера начинают дрожать. Чикара смотрит на него. Его маленький омега стоит с высокими и сильными, а главное, молодыми альфами. Как же он слаб перед ним! Каждая тренировка с омегой — это пытка для мужчины. И если в детстве малыш Мичи лишь улыбался и чуточку плакал от боли растяжек и приёмов, то став полноценным взрослеющим омегой, Мичи невероятно чувствительный и соблазнительный. Его гибкое тело, сладкий аромат, влекущие губы, сбитое от тренировки дыхание, влажные волосы — маленькая смерть для мужчины. Ещё шаг к нему… Мичи улыбается кому-то, что-то тихо говорит, наклоняет голову так, что волосы рассыпаются рыжим золотом, и тонкие серёжки сияют в ушках. Даже отсюда он чувствует его аромат цветка, что так просто можно перепутать с ароматом красного спелого яблока — аромат соблазна, аромат первородного греха! Поддаться ему сейчас и стать пленником своей безграничной и слепой любви… Или уйти и этим отпустить свою любовь, сделать Мичи свободным? Чикара разворачивается стремительно, покидая дом своего друга, не давая себе возможности передумать, повернуть обратно… Он сталкивается плечом с другим альфой и нехотя замирает перед ним. Оба приносят друг другу извинения одновременно. Чикара видит молодого альфу с осветлёнными волосами, чёрными пронзительными глазами и бледными, упрямо поджатыми губами. Крепкое спортивное тело, строгий чёрный пиджак поверх белоснежной рубашки с узким шёлковым галстуком — мужчина выглядит респектабельно, но он точно не бизнесмен. — Простите мою нерасторопность, мастер, — беловолосый кланяется ещё раз, да только в глазах странная холодность и враждебность. — Всё в порядке, господин… — Юдзуру Айкава. Доброго Вам вечера, мастер. — Господин Айкава. Благодарю. Всего доброго. Странное чувство охватывает мужчину, будто он сейчас пропустил в дом своего друга жнеца смерти. От незнакомца веет холодом. Чикара сразу осознаёт, насколько опасен этот альфа. Он смотрит вслед беловолосому альфе, внимательно осматривающему зал, и ему точно не показалось, что Юдзуру смотрит прямо на Мичи. И взгляд, направленный на юного омегу, не сулит Чикаре ничего хорошего.