Моё имя на твоих губах

Сегодня был прекрасный тихий вечер. Вокруг привычными волнами расцветали звуки необычной природы Эрессии. Сан-Фран тонул в этой трепетной картине, чистом цветочном воздухе и мирной неспешной жизни. Сюда хотелось возвращаться раз за разом, улавливая новые и новые моменты здешних красот. Однако было и кое-что печальное в этом прекрасном вечере. — Так что, бабушкин внучок, сегодня тебя вновь отправили прогуляться, чтобы ты не мешал «взрослым»? — Надоедливый, раздражающий, невыносимый, невоспитанный, бестактный и множество других красочных эпитетов, которыми мысленно описывал Ангела Смерти Сан-Фран, только заслышав его елейный голос. — Нет, я просто решил отдохнуть в тишине, — выделяя последнее слово, старается сдерживать свои эмоции Сан-Фран. Не хватало ещё сорваться на одно из верховных существ, которое может испарить тебя одним щелчком пальцев. На самом деле, Франческо не помнил точно, когда начались эти странные встречи и не менее странные обращения. Изначально Бог не проявлял к нему явного интереса, ограничиваясь лишь обыденными беседами ни о чём. Спустя некоторое время он стал куда энергичней в своём желании добиться чужого ответа и, желательно, не одного. Сан-Фран только и мог, что подстраиваться под характер Бога, так как отлично помнил, какой силой тот обладал. Однако всё это было лишь малой частью тех бед, с которыми столкнулся Фран, позволив этим странным встречам продолжаться. Джодах показал себя как натуру язвительную, бестактную и самовлюблённую. Конечно, такие характеристики применимы ко многим могущественным существам, но Ангел Смерти стал их ярчайшим воплощением. Казалось, будто он и не подозревал о существовании таких прекрасных вещей, как вежливость, обходительность, тактичность и доброжелательность. Джодах ловко игнорировал каждую из них. И ладно бы это происходило на уровне резких появлений среди тишины летнего леса, или наглого обращения «Франческо», которое вызывало глухое раздражение во Фране. Так нет, Ангел Смерти приобрёл одну грубую и непомерно глупую привычку — называть своего знакомого сотней различных прозвищ. Некоторые из них были просто неприятные, некоторые заставляли экстренно применять технику медитации для успокоения нервов, а некоторые были… странными. В первый раз это произошло неожиданно, Франу даже показалось, что Ангел Смерти просто оговорился, либо у него самого начались проблемы со слухом. Лишь по довольной ухмылке и повторению того же самого обращения эльф осознал, что Джодах действительно назвал его «Франя». Это глупое, по-детски милое прозвище ввело его в ступор, вызывая волну непонятных эмоций. — Так что, Франя, снова халявишь? — в чужих глазах пляшут чертята, и Фран сомневается, что этого мужчину можно назвать «ангелом». Тогда Сан-Фран сделал вид, что не заметил чужой грубости, заканчивая разговор на нейтральной ноте. Он надеялся, что Ангел Смерти не решит использовать это обращение на постоянной основе, ведь тогда сдерживать себя станет крайне трудно. Благо, в следующую их встречу Джодах вновь назвал его привычным, но всё равно раздражающим, «Франческо». После странного опыта с уменьшительно-ласкательным прозвищем Сан-Фран принял его намного легче, нежели до этого. «Пусть будет это, а не… Франя», — с содроганием подумал Фран, возвращаясь к разговору о прошедшем дне с Ангелом Смерти. Однако, как и боялся Сан-Фран, этот случай не стал единичным событием, нарушающим привычное течение их разговоров. Это произошло где-то спустя полмесяца, когда Фран обязался помочь Фарагонде с подготовкой некоторых зелий. Они провели вместе целый день, перебегая от одной стойки с пузырящимися жидкостями к другой. Под конец Фран еле стоял на ногах, поэтому решил отойти от пугающего своей пустотой замка и насладиться покоем бегущей под ногами речки. — Ну что, помощничек, сегодня потрудился на славу? — Сан-Фран готов поклясться, что Ангел Смерти следит за ним, иначе как объяснить то, что тот появляется именно тогда, когда он находится в одиночестве. — Да, и я очень устал, — выделил последнее слово Фран, давая понять, что сегодня он не настроен на длинный разговор о какой-то маловажной вещи. — Может, тогда мне сделать тебе расслабляющий массаж? — усмехается Джодах, присаживаясь в шаге от него и складывая громоздкие крылья за спиной. — Не слишком ли много чести для обычного смертного? — не сдерживается от короткого смешка Фран, заканчивая со своими сапогами. Отодвинув обувь в сторону, он тянет покрасневшие после трудного дня ноги к прохладной воде речки. Прохлада окутывает разгорячённые ступни, и эльф протяжно выдыхает, прикрывая от удовольствия глаза. Нежное тепло закатного солнца касается его лица. — Неужели ты такого низкого о себе мнения? — ехидно тянет Джодах, подгибая ноги под себя и обращая взгляд на своего знакомого. Изящные черты лица сияют в багрянце уходящего света, оттого становясь похожими на картину талантливого художника. — Нет, просто смотрю на вещи реалистично, — спокойно отвечает Сан-Фран, уже и забывая о том странном и уничижающем обращении. Всё равно Ангел Смерти не примет его возражений и, возможно, начнёт называть так в отместку. Так что лучше смириться и позволить Богу эту детскую шалость. В тот вечер они больше не заговорили, наслаждаясь молчаливой компанией друг друга. Трудно признавать, но Сан-Франу действительно было приятно окунуться в закатную тишину, зная, что рядом сидит могущественное существо, которое обращается с ним как с равным. Пусть то было и до жути странно и даже неправильно, но тогда, на берегу безымянной речки, не существовало никаких надуманных преград. Где-то в глубине души Фран желал повторения тех прекрасных моментов. После этого случая Сан-Фран с головой ушёл в помощь своим друзьям. С каждым днём страсти накалялись, временные парадоксы становились всё больше, меняли самые привычные вещи и, что было важнее всего, память Франа подстраивалась под них. Забытый двойник Эо был лишь первым тревожным звоночком, который обозначил страшные изменения, что необходимо остановить. Все они работали не покладая рук, каждый старался привнести в дело хоть что-то полезное. Сан-Фран был не исключением, и именно поэтому, спустя столько времени, ему понадобилось вновь нырнуть за скинтом. Это погружение требовало от него не так много, однако, длительный перерыв не прибавлял парню уверенности в собственных силах. Неприятное предчувствие преследовало его с самого начала дня. Бескрайняя тьма пустоты встретила его привычной прохладой, которая стремительно расползалась по телу, заставляя двигаться быстрее. В его деле всегда ценились неспешность и аккуратность, ведь очень легко потерять контроль и позволить окружающей пустоте проникнуть в свою душу, забраться прямо туда, где ярким огоньком светится искра. Сан-Фран не был зелёным юнцом, оттого, наученный собственным опытом, делал всё чётко по плану. И всё же, каждый ныряльщик знал, что тьма весьма привередлива и неоднородна. Она изменчива, потому и правила, царящие в этой пустоте, меняются. Фран тоже знал это, однако, не подозревал, что несчастье настигнет его именно в тот момент, когда он меньше всего этого ждал. Небольшое уплотнение в тёмной материи, самая малость, однако, его хватает, чтобы привязка Сан-Франа натянулась и в паре мест опасно надорвалась. К сожалению, эльф замечает это слишком поздно, только когда его магия начинает сбоить, искриться непокорными всполохами, только тогда он осознаёт всю патовость сложившейся ситуации. Необходимо возвращаться и как можно скорее. Фран тянет нить привязки, которая служит ориентиром в этом мире непроглядной тьмы. Связь со скрипом натягивается и эльф молится неизвестно кому, чтобы она выдержала, чтобы не лопнула под тяжестью набранного скинта. Остаётся всего-ничего и Фран чувствует желанное тепло безопасного Междумирья, однако пустота успевает пробраться сквозь жаркое заклинание защиты. Её холодные потоки касаются искры, медленно вытягивая из неё силы. Теперь-то Фран действительно паникует, теряет над собой контроль и дёргает слишком сильно, желая поскорее оказаться дома. Нить рвётся. В пустоте никому не выжить — такая простая, но жестокая истина. Сан-Фран с неверием смотрит на искрящийся путь назад, до которого он теперь никогда не сможет дотянуться. Он знает, что бесполезно пытаться колдовать, защищать себя магией или даже посылать сигналы бедствия своим друзьям. В этой тьме он остался совершенно один. Закрывая глаза, Сан-Фран с горечью думает о том, сколько великих дел не успел сделать, сколько счастливых дней не успел провести вместе с близкими и сколько прекрасного ещё не успел увидеть. Сожаление жжением растекается в его груди, резонируя с той болью, что дарит прикоснувшаяся к искре тьма. Кажется, именно это ощущают люди, осознающие свою скорую кончину? — Не рано ли ты собрался умирать? — Сан-Франу мерещится, будто он действительно слышит знакомый язвительный голос, вот только теперь он совершенно иной. Он… обеспокоенный? — Да уж, вы, мироходцы, совершенно не цените свою жизнь, раз решаетесь на такие безумные поступки. Фран не успевает удивиться, как чувствует тёплую ладонь на своей талии. Его с лёгкостью подхватывают, и ослепляющая вспышка света застилает взгляд. Эльф чувствует, как сводить грудь в приступе боли, но терпит, лишь сильнее вцепившись в рукав обсидиановых одеяний. Спустя мгновение Фран чувствует тепло и твёрдость деревянных досок. Он на пробу открывает глаз, смотря на дубовый пол знакомого домика на берегу звонкой речки. Это был домик Лололошки. — Ну что, наплавалась в пустоте, Рыбонька моя? — с неожиданным раздражением тянет Джодах, присаживаясь на ближайший сундук и закидывая ногу на ногу. Выглядел он весьма серьёзно. Сан-Фран впервые видит его таким. — И чего вас только тянет в эту глушь? Фран ничего не отвечает, лишь со свистом вдыхает тёплый воздух и принимает сидячее положение. В груди всё ещё жжёт, и искра будет восстанавливаться не одну неделю, однако, он был жив и это главное. Кажется, Фран ещё надолго забудет путь в ранее родную пустоту. Эльф переводит расфокусированный взгляд на Ангела Смерти. В голове вновь всплывает его странный вопрос, а также… новое обращение. Фран готов поклясться, что его щёки краснеют из-за резкой смены температур, а не из-за чужих слов. — Спасибо, — единственное, на что хватает его сил. — Всегда пожалуйста, моя Рыбонька, — к Джодаху возвращается привычная елейность. В аметистовых глазах сияют искры, а на губах расцветает довольная улыбочка. Он точно знает, что эльфийские ушки краснеют не из-за окружающего тепла.