Напарник

Без Джона с его глупыми шутками и неуместными историями ходить по мрачным подвальным помещениям было куда страшнее. Звуки будто стали громче и чётче, собственные шаги казались оглушительными, темнота сгустилась и расплылась по комнатам. Линч боялся даже включить фонарик, решив идти по полной темноте с помощью режима ночного видения, зачем-то изначально встроенного в камеру. Уж очень вряд ли человек, придумавший это, мог бы предположить, что однажды встроенная им функция поможет кому-то не умереть от лап огромного монстра. А на самом деле неизвестно, что должно было твориться в голове изобретателя, что он решил добавить обычной камере режим ночного видения. Но Линчу это только на руку, поэтому он особо не задумывался и просто продолжал идти, стараясь как можно быстрее добраться до нужного места: комнаты охраны, где наверняка хранятся все ключи ото всех дверей.       Стоило Линчу оказаться достаточно близко к нужному месту, как он услышал знакомые шаги, громкие и тяжёлые. Он навёл камеру на источник звука и присмотрелся – в маленьком экранчике разглядеть что-либо было довольно трудно. Монстр, чёрный, сливающийся со тьмой и стенами, выделяющийся лишь своими горящими красными глазами, бродил по коридорам подвала, будто что-то охраняя. И как иронично, что расхаживал он возле комнаты охраны. Нужно было как-то его отвлечь, либо временно сменить цель. Линч почти моментально выбрал второе. Раз не может получить ключ, может пока что включить электричество, необходимое для работы ключа. Чуть согнув ноги в коленях, он медленно, крайне аккуратно побрёл к техническим помещениям, не издавая ни единого звука, стараясь контролировать всё вплоть до дыхания. Монстр к большому счастью в темноте, вроде как, не видел, передвигаясь на ощупь или по памяти, потому не заметил Линча, продолжая бесцельно бродить по коридорам. Интересно, а знал ли он вообще, что его жертвы давно убежали на улицу? Наверное, нет, иначе бы уже давно настиг их и убил, или сожрал, или всё вместе. А лучше, конечно, ничего из этого.       Умело отвлекая самыми разными мыслями готовую взорваться от напряжения голову, Линч бесшумно добрался до технических помещений, проскользнул в открытую дверь и тихонько закрыл её за собой, дополнительно забаррикадировав стулом, чтобы в случае чего выиграть немного времени. Оставалось самое «простое»: быстро и незаметно для монстра включить генератор, с которым Джон в своё время провозился почти с десяток минут. Наружу непроизвольно вырвалась нервная усмешка. Линч тут же закрыл рот ладонью и затаился, прислушиваясь к звукам за дверью: монстр ничего не заметил. Пронесло. Одна такая ошибка могла бы стоить целой жизни, поэтому лучше лишний раз не испытывать судьбу. Линч собрался с мыслями, глубоко вдохнул, медленно и тихо выдохнул и заглянул в камеру. Делать что-либо со сложным незнакомым генератором, содержащим в себе несколько рычагов и кнопок, уже затруднительно, а ещё и смотря при этом сквозь маленький экранчик камеры – почти невозможно. Оставалось два варианта: долго и упорно пытаться что-то нажимать, как это делал Джон, пока не получится, либо включить источник света получше ночного видения на видеокамере и разобраться. Сравнивая риски, Линч решил, что лучше будет второй вариант. И всё же включить фонарик смелости не хватило, пришлось хвататься за зажигалку: она источала меньше света, в случае чего быстро и беззвучно тушилась, а также немного грела, что тоже играло немаловажную роль в сыром холодном подвале. Полными надежды глазами взглянув на маленький пошатывающийся огонёк, Линч кивнул сам себе и принялся пытаться включить генератор. Он плохо помнил, что в тот раз делал Джон, потому что как обычно витал где-то в своих мыслях или смотрел на самого Джона, а не на генератор, и всё же попытался вернуться в тот момент.       Вспомнить удалось не так много, но Линчу в очередной раз повезло и он, используя немногочисленные знания, сумел довольно быстро включить генератор. Генератор, который тут же громко загудел, о чём Линч благополучно забыл. Сердце словно вырвалось из груди и рухнуло куда-то на землю. Не пришлось и прислушиваться, чтобы понять: монстр уже бежал на звук. Поддавшись мимолётной панике, Линч, ничего не обдумывая, живо метнулся за стеллаж в конце комнаты, за которым в прошлый раз прятался вместе с Джоном. Скрылся за коробками и застыл, полностью сконцентрировавшись на слухе. О том, чтобы выглянуть, он не смел даже думать. Стены дребезжали всё сильнее, топот слышался всё чётче, пока ручка двери наконец не скрипнула – монстр попытался её открыть. Поняв, что она не поддаётся, он принялся стучать по ней со страшной силой, так, что доски жалобно скрипели и с треском ломались, постепенно освобождая проход. Сильный грохот – и комнату заполнило тяжёлое горячее дыхание, топот раздался совсем близко. Затем затих всего на пару секунд. И характерный щелчок выключившегося генератора прошёлся по ушам. Резко прекратившийся гул невольно пустил мурашки по спине. Как включить генератор, если монстр будет его постоянно выключать? Подумав об этом, Линч тихо выглянул из-за угла и столкнулся с ярко-красными горящими глазами, таращащимися прямо на него. Вот и закончилась удача. Сердце второй раз покинуло грудную клетку. Монстр взревел и в одно мгновение рванул к Линчу. Тот, от страха едва управляя своим телом, ринулся прочь, выбежал из-за стеллажа с другой стороны и побежал на выход. Прямо там, на пороге, на мгновение остановился. Сейчас или никогда! Резким движением он дёрнул рычаг генератора вверх, включив электричество, и сразу же побежал дальше, едва увернувшись от зверского удара монстра. Его лапа с невероятной скоростью просвистела прямо над ухом, отчего Линч, испугавшись ещё сильнее, рванул вперёд с такой скоростью, с какой не бегал ещё никогда.       Фонарик в руках едва ли освещал путь, – держать статично его никак не получалось; – воздуха словно стало меньше; ноги подгибались, рискуя уронить хозяина; сердце вырывалось из груди. Монстр не отставал ни на шаг, только и ожидая момента, когда Линч облажается, споткнётся, замнётся, упадёт, чтобы схватить его своими огромными когтистыми лапами. И, вымотанный, почти не видящий ничего перед собой, он конечно же ошибся. На всей скорости больно ударился ногой о какую-то железяку, споткнулся и кубарем полетел по каким-то осколкам. Не упустив возможности, монстр со всего размаху ударил Линча по спине, оставив на лопатках жуткие глубокие следы когтей. Линч несдержанно вскрикнул от дикой боли и, теперь управляемый только страхом, в ужасе пополз прочь, насаживая ладони на осколки стёкол, стирая колени в кровь, ничего не видя в темноте. Монстр громко дышал совсем рядом, не думая бить второй раз, наслаждаясь жуткой агонией жертвы, и медленно тяжело шёл следом, шаг за шагом, теперь не испытывая никаких проблем в преследовании. Линч вопил от ужаса и боли, беспорядочно и глупо пытаясь спастись, совсем забыв про какие-то цели, планы, про всё. Мозг заполнял лишь страх: за собственную жизнь, за Джона, за родню, за всех, с кем он может больше не встретиться, за всё, что не успел сделать. Только в такие моменты приходит осознание, насколько же двадцать лет всё-таки мало! Почти плача от отчаяния и беспомощности, Линч, продолжая упрямо ползти в никуда, вдруг почувствовал на себе тёплые человеческие прикосновения и от удивления замер. Монстр позади вдруг злобно завопил, а человеческие руки ловко подхватили Линча за локти и резким движением утащили куда-то прочь.       Двадцать секунд – необходимое время, чтобы отойти от шока. Именно столько Линчу понадобилось, чтобы понять, что он спасён. Что он за прочной дверью комнаты охраны, в которую безуспешно пытался вломиться монстр, а позади него сидел тяжело дышащий Джон. Джон! Вмиг забыв про боль, Линч подорвался с места и, надрывая горло, завопил:       — Ты что здесь делаешь?!       — Тебя спасаю! — отрезал Джон, едва различимым в темноте силуэтом куда-то дотягиваясь рукой. Щёлкнул выключатель, в комнате загорелся свет.       — Спасает он! А если бы ты умер?! — Линч приблизился к лицу напротив, со всей злостью заглянул в синие глаза, пообещав себе в этот раз не попадать под влияние их чар.       — Так не умер же! Чё душнишь? — закричал Джон в ответ, в своём стиле отвечая агрессией на агрессию.       — Я сказал тебе, чтобы ты был там! Что непонятного?       — А чё ты мне указываешь?! — со злости Джон пихнул Линча в плечо. Тот упал на спину и, тоже загоревшись в один миг, перевернулся на живот, чтобы подняться. Как вдруг замер, ошарашенный перепуганным голосом Джона:       — Л-линч… У тебя на спине…       — Что? — так же быстро, как разозлился, остыл Линч и попытался посмотреть себе на спину. Ничего, кроме краешка плеча, увидеть не удалось.       — У тебя тут царапины огромные.       — Я даже не почувствовал…       — Адреналин, видимо, хреначит, — предположил Джон и помог Линчу подняться, придержав под локоть. — Идти-то сможешь?       — Да, смогу. Ты ключ нашёл?       — Нашёл, — ключ-карта на пару секунд появилась перед глазами и снова исчезла где-то в кармане джинсов Джона.       — Тогда идём отсюда, — заключил Линч, глянув на дверь. Стуки прекратились. Отличная возможность тихонько выйти с другой стороны. Стоило пересечь порог территории психбольницы, как с плеч словно сняли тяжеленный груз, дышать стало легче. Джон завопил от радости, прыгая и поднимая руки над головой, а Линч устало рухнул на землю. На замену напряжению пришла расслабленность, а за ней последовала и боль, услужливо напомнившая о травмированной ноге и ранах на спине. Линч скривился, стиснув зубы, и попытался встать, – времени валяться не было – но сил не хватило даже на то, чтобы хоть немного приподнять тело над землёй. И с каждой попыткой их оставалось всё меньше, пока непреодолимая усталость не окольцевала всё тело, мягкими убаюкивающими касаниями погрузив Линча в сладкий сон.       Сквозь дрёму ему показалось, что знакомые руки подняли его над землёй и куда-то аккуратно понесли. Вероятно, только показалось.

***

Запах больничного спирта и стерильности – первое, что учуял Линч после пробуждения. Поморщившись, потянувшись, только потом он смог открыть глаза, тут же ослеплённые ярким белым светом. На мгновение ему даже почудилось, что это – тот самый «белый свет в конце тоннеля», который, как говорят, видят люди, когда умирают. Но нет, это был обычный свет гудящих больничных ламп в одной из множества палат, где лежали раненые пациенты.       — Очнулся? — голос Джона где-то совсем поблизости только подтвердил, что Линчу посчастливилось выжить. Он вновь чуть сощурился, стараясь вернуть чёткость зрению, и наконец смог разглядеть сидящего возле него Джона, пристально таращащегося своими синими глазами-океанами. Прямо как в той песне, одно время часто игравшей из всех щелей: «Я в глазах твоих видел снег в океане».       — Я написал Лили, она скоро приедет, — слова рывком вырвали из мечт. Позабыв про боль, Линч резко подскочил с койки.       — Лили?!       Боль дала о себе знать, вынудив поубавить пыл. Закрыв лицо ладонями, Линч плавно съехал по спинке койки.       — Нет… Она же целую трагедию устроит…       — Ты сам мне её номер дал, — с холоднокровной жестокостью пожал плечами Джон. Линч неразборчиво промычал в ладони. Последнее, чем ему хотелось заниматься после пробуждения в больнице с кучей ран на теле – это успокаивать взволнованную сестру. С другой стороны, Джону неоткуда было это знать, поэтому винить его тоже было не в чем. Поток мыслей прервал внезапный звук уведомления. Шустро выудив из кармана телефон, Джон уставился на экран, бегло прошёлся по тексту какого-то, видимо, сообщения, что-то напечатал в ответ и пояснил слегка нервно:       — Блин, если на работу не приду, мне шапку снесут...       — А как меня увольнять – так ты сразу, — не упустил возможности съязвить Линч. Если бы он просто отказался тогда, всего этого ужаса не произошло бы. И почему он только согласился? Стоило просто сказать «нет», три простейших буквы, но язык почему-то не повернулся.       — Очень смешно, — полным сарказма тоном выплюнул Джон и подорвался к выходу. — Всё, я пошёл! Бы…       — Постой! Что ты сказал Лили? И врачам.       И без всяких уточнений было ясно, о чём шла речь. Небрежно, как какие-то самые обычные слова, уходя, Джон бросил через плечо:       — Сказал, что мы гуляли в лесу, а потом на нас набросился медведь. Какого фига мы там делали и как так получилось – сам придумай. Бывай!       Дверь захлопнулась. Линч успел только промямлить вслед тихое:       — Ну, пока… Нападение медведя – полный бред! И что можно с таким безумием придумать? Сестра объявилась совсем скоро. Шумным ураганом ворвалась в палату, не видя ни преград, ни помощи, и почти с прыжка набросилась на Линча, заключив в крепкие объятия. Как назло, будто специально, своей маленькой, но такой необычно сильной ладонью она надавила прямо на раны на спине, пустив по телу жуткую волну боли. Стиснув зубы в попытке сдержать рвущийся наружу болезненный стон, Линч аккуратно оттащил её за плечи, едва разборчиво прошипев:       — Лили, прям на раны…       — Ой, прости! Ты в порядке? Джон сказал, что вы гуляли в каком-то лесу, я ничего не поняла! Что случилось? — затараторила она сбивчиво, активно размахивая руками и без конца отводя взгляд. Она всегда так делала, когда говорила о чём-то волнительном.       — Всё в порядке. Скажи лучше, где Лукас? — сменил тему Линч, с удивлением не приметив маленького носящегося ураганчика рядом с его не менее подвижной мамой.       — Я подругу с ним попросила посидеть. А с тобой всё-таки что? Как так вообще получилось? — она наконец уселась на стул возле койки, оставленный ещё Джоном. Линч тяжело вздохнул. Заново прокрутив выдуманную историю в голове, убедившись, что все детали учтены, он принялся несмело рассказывать:       — Мы с Джоном пошли гулять в лес…       — Линч, прошу, не держи меня за идиотку, — резко прервала толком не начавшийся рассказ Лили. Первые слова – и сразу же оплошность. Плохо… — Чтобы ты и просто пошёл гулять в лес? Конечно! — она раздражённо сложила руки на груди.       Занервничав, Линч поспешил как можно скорее исправить ситуацию и решил больше мешать правду с выдумкой:       — Ладно, не совсем гулять. Ходили слухи, что в том лесу пропадали люди. Что их… забирал какой-то монстр. Мы решили проверить.       — О Господи, Линч… — Лили опёрлась локтями на колени и спрятала лицо в ладонях. Такая реакция была уже более предсказуемой. Она реагировала так всегда, когда он начинал разговоры о мистическом. С наигранным разочарованием он продолжил:       — Монстра мы никакого не нашли. Зато встретили медведя. И он, скажем так, оказался не очень дружелюбным.       — Линч, это отмазка в стиле первоклассника. Я бы могла поверить, если бы ты был школьником, но тебе уже двадцать. Пора бы заканчивать верить во всякую чепуху, — с нескрываемой печалью отчитала его Лили, смотря прямо в глаза, искренне, любяще, перепугано. Её глаза – тёмно-голубые – чем-то напоминали синие глаза Джона, такие же глубокие и чарующие. Но в них Линч не утопал так явно и невозвратно.       — Линч, — в очередной раз позвала сестра и обхватила своими маленькими нежными руками его руку, так аккуратно, так по-матерински ласково. Её тонкий голосок чуть дрогнул, чистое море глаз исказилось за пеленой подступивших слёз. — Ты же знаешь, я за тебя очень переживаю. Я люблю тебя, Линч, очень люблю. И когда я узнаю такое… — она тяжело вздохнула, её лицо скривилось, с ресниц сорвались капельки слёз, — Линч, я прошу тебя, пообещай. Пообещай, что такого больше не повторится. Что ты не будешь рисковать своей жизнью. Пожалуйста…       — Лили, — его собственный голос несдержанно сорвался. Он накрыл её руки своей, свободной. Одной её две. Мягко сжал их длинными пальцами и заглянул в глаза, мокрые и блестящие. Он не мог ничего обещать, но смотреть на слёзы сестры тоже никак не мог. Поэтому, проглотив ком в горле, нагло соврал:       — Я обещаю.       Она высвободила свои руки из его некрепкой хватки и нежно обняла, обвив руками шею, стараясь не касаться болящих ран. Выдохнув, Линч положил руки ей на талию, обнимая в ответ. Время в больничной палате тянулось неимоверно долго и нудно. Соседей у Линча не было, потому поговорить с кем-либо просто не представлялось возможным, из персонала только изредка заглядывали медсёстры, чтобы принести поесть, да один раз зашёл врач, уведомивший о состоянии Линча, о выписке и прочих не самых интересных, но важных и нужных вещах. Больше никаких визитов не происходило, а делать по-прежнему было нечего. Сидеть в телефоне надоело в первые же полчаса, а выходить из палаты врач запретил и посоветовал в принципе ходить поменьше, чтобы лишний раз не нагружать травмированную ногу. Оставалось лишь со скучающим видом валяться на койке, либо сидеть на подоконнике и без особого интереса пялиться в окно. Не самые увлекательные занятия. Потому, в сотый раз скучающе осматривая палату, Линч приметил один элемент мебели – зеркало – и загорелся идеей. Любопытство полилось по венам вместе с кровью, как адреналин, мгновенно придав недостающих сил. Линч прямо-таки соскочил с койки, тут же пожалев о таком необдуманном решении из-за острой вспыхнувшей боли в ноге, проковылял к зеркалу в углу комнаты и встал напротив. Оглянулся на часы: время ужина близилось ещё не скоро, а врач заходил не так давно. В ближайшие пару часов никто зайти в палату, по идее, не должен. Тогда Линч повернулся к зеркалу спиной и медленно, чуть дрожащими руками расстегнул первые три пуговицы больничной рубашки, оголяя ключицы и худую грудь. Обернулся, посмотрел на своё отражение, на спину, скрытую под тканью одежды. Ладони начали потеть от волнения. Все вокруг, кто видел, говорили Линчу, что раны жуткие и огромные. Он и сам это чувствовал и во время удара, и когда боль возвращалась, но собственными глазами ещё не видел. Вздохнув, он медленно, как в дурацких сериалах или фильмах, где до последнего оставляют интригу, принялся стягивать с плеч больничную рубашку, пока полностью не оголил лопатки. Три огромных чуть кривых полосы, аккуратно сшитых ровными швами ниток, по диагонали тянулись от правого плеча до нижнего угла левой лопатки, там резко и грубо обрываясь. Видимо, как раз тогда Линч вырвался из-под когтей монстра. Он ещё долго и пристально смотрел на раны, с каждой минутой всё яснее осознавая, что они не затянутся, не исчезнут без следа, оставшись в жутком прошлом. Нет, они останутся с Линчем ещё надолго, навсегда, в виде трёх белых полос, пересекающих лопатки. Если бы Лили их увидела, наверняка переехала бы жить к Линчу, чтобы точно не допустить ничего подобного снова. Поэтому хорошо, что она ничего не увидела.       Дверь скрипнула. Линч тут же молниеносно накинул рубашку на плечи, завернувшись в неё, как в халат, и скрыл обнажённую грудь. Показавшийся на пороге Джон, к его несчастью, успел всё заметить и не стал это игнорировать:       — Здорово! Чё это ты тут делаешь? — спросил он лукаво с явным намёком.       — Я… — Линч замялся, выдумывая отмазку. Почему-то перед Джоном было особенно стыдно, куда сильнее, чем было бы перед внезапно объявившимся врачом, медсестрой или даже Лили. Однако, ничего не придумав, в конечном итоге Линч решил сказать правду несмотря на весь стыд и бесконтрольно краснеющее лицо. — Я на раны смотрел.       Он отвернулся и принялся быстро застёгивать пуговицы, из-за спешки без конца ошибаясь и путаясь. Джон подошёл к нему и бесцеремонно обхватил за плечи, как собственного брата, очень тепло и очень по-свойски.       — Да ладно тебе, не чужие люди! Чё стесняться?       Линч почувствовал, как щёки загорелись румянцем ещё сильнее, и поспешил сменить тему, пока никто ничего не заметил:       — Ты же на работе был? Уже освободился?       — Ага, улизнул пораньше, — Джон наконец отлип, потянулся и по-барски уселся на стул возле койки, положив на прикроватную тумбу ноги. Линч на его хамское поведение только цокнул, застегнул все пуговицы рубашки и уселся на саму койку. За полдня в скучных четырёх стенах палаты, где заняться толком нечем, он загорелся кучей идей для разговоров, но не успел и открыть рот, как Джон начал первым:       — Ты сам как? Чё делать будешь?       — Да ничего. Швы снимут через неделю, а выписываться можно уже завтра. Съезжу к родителям. Может, задержусь у них, пока нога не станет лучше.       — О, то есть мы к ним всё-таки сгоняем, — заулыбался Джон довольно. И почему ему так понравилась идея познакомиться с родителями Линча? Может, он всё ещё под впечатлением от Лили и Лукаса, которые, судя по всему, ему очень понравились?       — Да, конечно. И Лили согласна, и все остальные. Только, Джон, — лёгкая атмосфера, царившая в палате, резко сменилась более серьёзной, напряжённой. Линч наклонился к нему поближе и снизил тон, будто боялся, что кто-то может подслушать их разговор: — Ничего не говори родителям. Скажем только про ногу, типа я её подвернул, и всё. Не будем их лишний раз нервировать. Я Лили уже предупредил.       — Понял, Линч, не вопрос, — сказал Джон в тон собеседнику. Помолчал пару секунд, а потом совершенно нелепо добавил: — А чё мы шепчемся?       Линч невольно усмехнулся. И всё-таки тупые шутки Джона ему нравились, пусть это и показывало их общий уровень интеллекта и чувства юмора. С ним почему-то не было за это стыдно.       — Не знаю.       Но, пусть этот небольшой серьёзный диалог уже закончился, парни не спешили отстраняться. Они продолжали долго и пристально смотреть друг другу в глаза посреди тишины палаты, нарушаемой только тиканьем часов, пока Джон не выдал довольно внезапно:       — У тебя глаза зелёные.       — Ну, да, — неловко заулыбался Линч, почувствовав, как румянец снова согревает щёки, только теперь не спеша это прятать, не собираясь отрываться от вида синих глаз, блестящих под стёклами очков, таких красивых. И как он раньше мог не замечать их?       — Не, не в смысле просто зелёные. Они такие… яркие. Никогда не видел.       — А у тебя синие. Не голубые, а прям синие. Тоже впервые такое вижу.       И парни, вероятно, ещё долго так просидели бы, не отвлеки их звук уведомления на телефоне Линча. Оба разом обернулись на звук, и непонятным образом установленная связь мигом испарилась. Под сомнительные претензии Джона Линч потянулся к прикроватной тумбочке, где лежал его телефон.       — Серьёзно, у тебя стоит дефолтное уведомление? Ещё скажи, что звонок не менял.       — Не менял, мне как-то всё равно, — Линч-таки дотянулся до гаджета и посмотрел на экран. Почти в самом центре висело одно непрочитанное сообщение. Работа Завтра жду тебя у себя в кабинете. 15:50       — Кажись, я знаю, чем мы займёмся в ближайшее время, — всё продолжал о своём Джон. И Линч бы рад его послушать, проигнорировав прочитанную новость, но изо рта само собой вырвалось:       — Твою мать!       — Чё?       — Я походу уволен, — без толики радости пояснил он. Джон же не спешил унывать:       — О, может, мне тоже уволиться?       — Дурак? Что делать потом будешь? — Линч едва ли не подавился слюной или воздухом от такой новости. На секунду он почувствовал себя мамой, услышавшей такую ересь от своего сына, и собирался уже по-матерински его отчитывать, как донеслось ещё более отчаянное:       — Не знаю. Пофиг, — Джон просто пожал плечами, совершенно не видя в ситуации проблемы. Что ж, это его решение, пусть и безумное, а Линч в самом деле не его мама, чтобы что-то такое запрещать. Он только в очередной раз усмехнулся:       — Ну ты псих, конечно.       — Говорит чувак с ранами от грёбанного монстра.       — Да, не поспоришь. Мы друг друга стоим.