Перетасовка

Резко возникнувший ослепительно-белый свет даже сквозь плотно зажмуренные веки навязчиво проникал в чувствительные ко всему яркому глаза, больно выжигая их до мутных тëмных кругов, маячивших перед взором. Абсолютно дезориентированные, мы разлепляем очи и болезненно жмуримся от стрельнувшей в голове боли из-за всё того же неестественного, особенно для моей вечно зашторенной комнаты, света. На глазах против воли выступают слëзы затуманивая взгляд, потому приходится отводить его в предполагаемый пол и быстро-быстро моргать, дабы утихомирить боль. "Чего? Что происходит? В смысле?" — Раз за разом повторялся набор скромных, едва пробивающих возведённую разумом стену недоумения, граничащего с шоком, вопросов. Преодолев препятствие в виде яркой белизны, мы без задней, да вообще какой-либо мысли попытались осмотреть аномальное место, ещё недавно бывшее моей комнатой. Вот только этот осмотр почти ничего не дал — сплошная снежная масса, в которой даже не отличить пол от потолка, если такие понятия здесь вообще не являются лишь одной большой условностью, а стены, кажется, и вовсе не существовали. "Етить, где я? В смысле?" —Мы резко вскочили с ложа, на котором недавно очнулись, и отскочили в непонятном порыве на пару метров, став бешено крутиться вокруг себя, до боли в глазах всматриваться в окружение и выискивать хоть что-то смутно знакомое. Обнаружили внушительных размеров кресло-мешок или пуфик, вручную связанный из мелкой синей пряжи. Несколько странных, даже жутковатых кукол, одна из которых изображала Блу из выдуманного мира и никак с реальностью не связанного, а вторая — Фелла из настолько же нереальной вселенной. В голове промелькнула смехотворная, несерьёзная мысль: "Три Луны, я что, в антипустоте? Вот это интересные сны мне снятся, конечно. Хотя, наверное, не стоило перечитывать аск Эррора. . . " Вот только страх, туманом незаметно взобравшийся от пяток до самой макушки, заставивший табун мурашек пробежать по телу, явно был не иллюзорным. Даже в осознанном сне ни эмоции, коими мы не блещем и в реальности, ни ощущения такими яркими быть не могут. Что же тогда остаëтся? Либо галлюцинация, либо, во что мало верится, да и не хочется начинать, правда. И оба эти варианта, мягко говоря, хреновые. "Чëрт, что делать? Что делать?" — На грудь словно бетонную плиту скинули, дышать стало куда труднее. Голова опустела, полегчала до головокружения. "А что, если всё это — галлюцинация, и я сейчас сижу где-нибудь в своей комнате и пускаю слюни? Что, если в реальности я делаю что-то постыдное или незаконное? А что, если всё это — и есть реальность, и мы заперты в вымышленном мире на неопределённый срок без возможности как-либо связаться с другом?" — К горлу подступает горький ком, а нос начинает щипать от подступающих непрошеных слëз. Первая солëная капля медленно скатывается по холодной щеке. Подрагивающей от паники рукой я вытираю лицо и едва не подскакиваю на месте, выставив еë перед глазами, будто опасаясь, что она вцепится в меня: чëрные, как смоль, бесплотные пальцы, резко переходящие в кроваво-красный и бледно-жёлтый к концам. Остальная часть руки скрыта столь же чëрным рукавом с синей, ээ, манжетой? Длинный и свободный, искусно заштопаный не один раз, он натолкнул на одну неприятную мысль. Я вижу глазами Эррора, думаю его мыслями и двигаю его телом. Обречëнно, но уже не надеясь найти что-то более шокирующее, мы взглянули на остальную одежду. Синий шарф в тон манжетам на рукавах шитого-перешитого пиджака-пальто и широких длинных шорт, кровавая футболка, точно фаланги пальцев, и чëрные сланцы поверх красных костей ног. Перед глазами замельтешили тысячи маленьких чëрных мух, перекрывая обзор, мы почувствовали резкий наплыв слабости, из-за которой приходится вновь опуститься в кресло-мешок— предобморочное состояние, такое со мной приключалось уже раза два, и оно очень неприятное. Но вот тело словно пронзили сотни иголок сразу, впиваясь пулями, и это точно не было признаком потери сознания, но сообразить мы уже не успели, замычав из-за паршивости самочувствия. Будто по щелчку пальца перестав задыхаться и скулить от боли, я в ступоре осознаю, что всё это ощущение исчезло, а мы сами уже лежим на пуфике, вместо того, чтобы сидеть. Что это было? Скорее всего, мы таки грохнулись в обморок, хотя точнее это будет назвать "перезагрузкой", и только что очнулись. Но сколько мы пробыли в отключке? Вдруг Эррора уже успели хватиться недруги и вот-вот нанесут ему визит? Что же мне тогда делать? Я ведь даже не знаю, как он себя ведëт в этой мультивселенной, чтобы хоть как-нибудь пытаться выдать себя за него, да я банально не умею притворяться и, скорее всего, мгновенно выдам себя и потеряю над собой контроль! Так, ладно. В таком случае лучшим вариантом будет просто ни с кем не контактировать, а в идеале вообще спрятаться где-нибудь и не отсвечивать, и плевать, что от подобных действий мультивселенная либо схлопнется, либо станет мишенью для жителей Нулевой Бесконечности, не факт, что хороших. Хотя, может, всë-таки не стоит рисковать миллионами монстров и людей только ради собственного комфорта? — "Да, правильно, эгоистичная я тварь! Нужно в кои-то веки перестать слепо сбегать от любых проблем!" — Но сможет ли такая тряпка, как я, это сделать, если тут за любое неосторожное действие можно лишиться доверия, рассудка или вовсе жизни?. . . — "Нет-нет-нет, лучше подумать на какие-то отвлечëнные темы, не стоит сейчас думать о плохом." — Или всë же стоит? Ведь как иначе мне что-либо делать, если нет элементарного плана и решения проблемы? Нет, пожалуй, просто буду импровизировать, действовать по ситуации, как и всегда, ведь даже имея проработанный план, в стрессовой ситуации я мгновенно теряю контроль над собой и начинаю действовать по никому не известной логике, забыв про всё, что до этого планировали. В таких метаниях, уже привычных за "долгие" тринадцать лет жизни, полных неоднозначности и импульсивности, мы пробыли по ощущениям вечность и в итоге пришли к тому, что пока стоит действовать исподтишка, а когда мы хорошо изучим хранителей, постараемся аккуратно убедить их в важности разрушения, если понадобится, чтобы в будущем обеспечить себе безопасность. С приподнятым настроением от придуманного плана мы занялись второй, но не по значимости, задачей: выбраться из антипустоты. А для осуществления этой идеи нужно обучиться в какой-то мере, заново, управляться с магией, и с этим возникло не меньше проблем. За вторую бесконечность, что мы провели в плену у белого безмолвного пространства, уже начавшего неслабо давить на нервы и пробуждать паранойю, мы перепробовали, казалось, сотни вариантов почувствовать магию. Пытались и просто водить руками в воздухе в надежде вызвать атаки или портал, терроризировали глаза в попытках образовать нити, но не вышло. Тогда мы всячески стали стараться ощутить магию внутри себя, чтобы, как в "Кунг-фу панде" манипулировать ей с помощью концентрации и перетекании оной к рукам, дабы создать вышеперечисленное, однако и тут меня ждала неудача. Даже попытались просто очень сильно пожелать материализовать атаки, но итог был один — провал. Провал, провал, и ещё провал, и ещё тысяча таких же провалов на каждую мою идею. Одержимые мыслью освободиться из своеобразной клетки, мы раз за разом старались открыть портал, думая только лишь о магии, которой просто обязаны были обучиться. В какой-то момент, который неизбежно должен был настать, моя психика не выдержала и начала сдавать позиции, а слепящая пустота помогала в этом, заставляя уши гудеть от фантомного шума, а мозг — вырисовывать неясные фигуры перед глазами, позже переросшие в полноценные галлюцинации. Уже выплакав все слëзы от бессилия, сорвав голос от криков ненависти к себе, своей судьбе и чужому телу, едва не сойдя с ума в слепой навязчивой мысли о пробуждении магии и став видеть иллюзорные, ненастоящие результаты горячно желаемого, теряя связь с фальшивой реальностью, я в очередной раз вижу перед собой размывающиеся границы чего-то пластичного и словно засасывающего в себя, вижу нечëткие контуры бесконечно цветного, завораживающего и так отчаянно зовущего к себе мира, другого мира, сквозь будто бы мыльный пузырь — прозрачную плëнку, нестабильную и вечно переливающуюся, казалось, всеми цветами радуги — такую тонкую, но одновременно прочную, грань между антипустотой и этим без преувеличения прекрасным зрелищем. И в очередной раз я шагаю, как Джек Воробей с утопающего корабля на мостик, в другой мир, навстречу невероятно красивому космосу, звëздам и мягкой траве, всем сердцем, вернее душой, желая ступить на землю вместо того, чтобы снова проплыть сквозь мираж, созданный воспалëнным разумом, и снова упасть лицом на неопределённую поверхность белëсой клетки, которую уже успели возненавидеть. Загробный холодок проносится по телу, а за ним — приятное покалывание, когда я пересекаю эту грань между двумя пространствами, вдыхаю такой свежий, такой сладкий ночной воздух с запахами хвои и смолы, после такого. . . Такого никакого, такого пустого воздуха безвременья, а затем задерживаю дыхание вместе с этим ароматом. . . Наверное, так пахнет свобода. Полубосые ноги щекочут травинки, невероятно яркие и насыщенные, словно светящиеся после сплошной белизны, побеспокоенные порывом лëгкого прохладного ветерка, так приятно ласкающего мокрое лицо с застывшей глупой улыбкой, перебирающего одежды и безмолвно приветствовавшего нежданного гостя. Последовав примеру ветра сосны, столь высокие, что можно было подумать, они держат весь небосвод на своих макушках подобно Атласу, и столь зелёные, свежие, будто нарисованные ребëнком, зашуршали, зашептали гостеприимно, раскланялись и, мы могли поклясться, действительно в их шуме можно было услышать приветы, пусть и скорее всего это была простая галлюцинация, игра восприятия, но в это отчаянно не хотелось верить, ведь мир принимал меня, даже не зная, кто я и с какими намерениями. Сами звëзды, рассы́павшиеся по бескрайнему вечно-тëмному с синими, фиолетовыми и даже жëлтыми переливами, небу, мерцали и мигали, словно были рады видеть душегуба, пускай и не совсем его. А мы, затаив дыхание и не задумываясь, что оно, может, и вовсе не нужно мне теперь, не в силах пошевелится от невероятно величественного, прекрасного зрелища, только лишь наблюдали широко раскрытыми глазами и бесконечно метающимися птицей зрачками, а голова была пуста в тот миг, еë заполнял шелест растительности, далëкий гул маленького городка и, будто искусно написанная художником-фантастом, не пожалевшим самых ярких, эффектных и красивых красок, картина, удостоившаяся увековечивания в мемориалах памяти на долгие годы. Едва не свалившись обратно в объятия противной антипустоты, с трудом делая первые шаги в незнакомом, но одновременно таком родном, мире, мы уже забыли про свои грандиозные планы, про последствия их невыполнения и мечтая остаться тут, навсегда, созерцая такие красоты, каких не было нигде в реальном, таком сером по сравнению с этим, мире. . . Но не успели мы и на метр отойти от белой бездны, не иначе, как голову пронзил чей-то пугающе пустой, сюрреалистичный голос, звучащий отовсюду и из ниоткуда, громкий и тихий, звонкий и бесплотный одновременно: ??? —Эррор! Наконец-то ты вышел на связь, полгода мы до тебя достучаться не могли, как не стыдно? Мы волновались вообще-то! Ну, рассказывай теперь, что с тобой такого приключилось, иначе не отстанем! И ему вторили другие голоса, столь же пугающие и словно потусторонние: ??? —Да, приятель, что-то долго тебя не слышно-не видно. Кто же смог так обидеть мистера Невозмутимость, что он объявил бойкот без объявления? ??? —И чего это ты так лыбишься? Неужели рад, что заставил нас беспокоиться, мы ведь и Инка позвать могли! Что, "сделал гадость — на сердце радость", да? ??? —Да чего вы удивляетесь, это же Эррор! Ещё не такое выкинет ради забавы. От такого напора мы не выдержали и грохнулись на траву, которой минуту назад так искренне восхищались. Отдельные голоса уже не были различимы и слиплись в один гул, будто бы читающий эпитафию, загробный и монотонный. Где-то на задворках сознания мы поняли, что это те самые голоса, что разговаривали с Эррором, что это они, Создатели, но остальная часть разума стремительно наливалась паникой, непониманием и безысходностью. Тогда голоса всполошились, наперебой стали спрашивать, что случилось, связано ли "то-что-случилось" с "моей" долгосрочной пропажей и не нужна ли мне помощь, ведь я выгляжу "как-то не как обычно", " пугающе" или "в растерянности". А мы не могли ответить этому странному до дрожи хору, едва ли вообще воспринимая сказанное, как вопросы, лишь затравленно бегали взглядом по местности в слепой надежде отыскать спрятавшихся говоривших, но в глубине души осознавая, что голоса не имеют физического воплощения и звучат, по сути, у меня в голове, словно вторые личности, как у моего друга, только не имеющие власти над моим телом и сознанием. Всего лишь голоса, не личности. Но и этого было достаточно, чтобы в конце концов вновь ощутить слабость, потерю зрения и волну обжигающей, пронизывающей каждую часть тела боли. В следующее мгновение мы уже поднимались на ноги после падения, которого не почувствовали, и очень больного столкновения спины с острым камнем, а голоса наперебой трубили в оба уха призрачно-обеспокоенно и предлагали разные методы улучшения моего самочувствия. И почему они такие заботливые? Говорят о том, что мне срочно нужно съесть что-нибудь сладкое, чтобы стало легче, или выпить воды. Неугомонно повторяют свои вопросы, обладающие общим смыслом "Что с тобой стало?" и повторяющиеся с такой настойчивостью, что, казалось, могли отпечататься на подкорке моего мозга, если бы он был. Слабость и общая пустота после перезагрузки, скоропостижно отступали и рассеивались, а на их место приходили всё те же паника и недоумение, вновь пожирающие трезвый ум. Слава Глауксу, что на этот раз перенести ужас от замогильного гула голосов удалось легче из-за успевшей окрепнуть мысли, что это не галлюцинация, не призраки и не враги, а очень даже добродушные люди "по ту сторону", которые при всëм желании, если бы оно у них и было, не смогли бы навредить мне. Тут же мы задумались, как будем притворяться Эррором перед этими Создателями после такого казуса? Да и надо ли вообще, ведь голоса, вроде как, на "моей" стороне, а скрываться ещё и при них возможно окажется слишком изматывающим, учитывая, какая нежная моя "неокрепшая" детская психика. Естественно, времени на раздумья было непозволительно мало, из-за чего пришлось, как всегда, выкручиваться на ходу: —Ээ, м. . . Ну, я не то, чтобы. . . Всмысле, ээ, я. . . Не совсем Эррор. . .