***
Драконий Камень. 2-й месяц 109 г. от З.Э. Эймма и Давос обнимались в его постели. После купания он дал ей одну из своих самых теплых туник, чтобы она надела ее, пока ее сорочка сохнет у огня. Эймма положила голову ему на грудь, играя с его пальцами, а другой рукой Давос гладил ее по вьющимся от влаги волосам. Ритмичное биение его сердца медленно убаюкивало ее. Так было до тех пор, пока в голову ей не пришла тревожащая мысль, вопрос, который она всегда хотела ему задать. Она не смотрела на него, когда заговорила. — Любовь моя? — Да? — Со сколькими женщинами ты был? — спросила Эймма. Давос несколько раз моргнул в шоке. Он откашлялся и спросил ее, почему это ее волнует. — Не подумай лишнего. Я спрашиваю не из ревности, а скорее из любопытства. Как ты знаешь, единственный опыт, который у меня когда-либо был, — это король. Он… не заботился обо мне. Я была телом для его удовольствия и сосудом для зачатия. Я спрашиваю, потому что… что мне делать… … чтобы тебе было… хорошо? — нервно спросила Эймма. Давос прорычал. — Чертов Визерис Таргариен. — Через мгновение он честно ответил. — Десять. — Ммм? — Я был близок с десятью женщинами в своей жизни. Четверо в Дорне, остальные в Вольных Городах. Ни одна из них не была шлюхой… внебрачные дочери, первородные дочери, которые хотели прогневать своих отцов или хотели, чтобы их отцы приковали меня к ним браком, некоторые замужние женщины, мужья которых не могли им угодить, и одна вдова, — рассказал Давос. — Десять? — спросила Эймма. Прежде чем продолжить, он поцеловал ее в лоб. — Да. Все слухи о том, что я трахаюсь всю свою взрослую жизнь, — ложь. Честно говоря, я был немного занят. До того, как мне исполнилось тринадцать, меня обучали и воспитывали, что я был хорошим помощником для своего брата. Когда моя мать заметила его отношение ко мне, она попросила одного из моих наставников отвезти меня в Эссос, чтобы «продолжить мое образование». Он был великим рыцарем. После этого меня отправили в Эссос, чтобы я получил рыцарское звание в тринадцать лет, и был солдатом или дипломатом, пока моя мать не умерла, когда мне было двадцать два. Я отправился домой, чтобы похоронить ее, и регулярно путешествовал между Эссосом и Дорном, пока мне не исполнилось двадцать четыре года. В том году я помог своей сестре сбежать с помощью Деймона, но затем… ты знаешь продолжение этой истории. Итак, любимая, я был немного занят последние… двенадцать или тринадцать лет до встречи с тобой. Слишком занят, чтобы часто придаваться плотским утехам. Эймма положила голову ему на плечо и задумалась. — Тогда слухи…? — спросила она. — Это всего лишь слухи. Почему люди считают меня богом секса, для меня до сих пор остается загадкой, — весело прокомментировал Давос. — Но в тот раз ты ходил к Ноа, потому что думал, что у тебя проблемы с… — вспомнила Эймма. — Нет, проблема была в другом, — прервал он ее весело. — У меня все же была сексуальная жизнь. Но потом я встретил тебя. — Меня? Что я сделала? — Ты испортила для меня всех остальных женщин. У любой, на кого я смотрел, волосы были не того оттенка серебра или глаза не того голубого оттенка, или они были слишком высокие, слишком низкие… — перечислял Давос, его глаза встретились с ее. Со смехом он продолжил. — В конце концов, я видел совершенство. Как я мог согласиться на меньшее? Эймма покраснела и застенчиво улыбнулась. Она прикусила губу, прежде чем наклониться к нему для нежного поцелуя. Когда их губы разошлись, она посмотрела на него. Он поднял любопытную бровь. — Значит, ты знаешь, как это сделать? — спросила Эймма, и Давос расхохотался. Когда его смех стих, он кивнул. — Знаю. — Тогда ты поможешь мне… я имею в виду, чувствовать себя хорошо, — настаивала Эймма. Давос просиял. — С радостью. Эймма вернула ему улыбку, прежде чем зевнуть. Давос вернул ее голову к себе на грудь. — Спи, любимая. У тебя был долгий день, — прошептал он, закрыв глаза, и она мурлыкнула что-то в знак согласия. А потом прижалась к нему, обняв за талию, и позволила его сердцебиению убаюкать ее.***
На следующее утро Деймон был в солярии, где Ноарея осматривала Рейниру. Целительница заметила, что он сидит там же и напряжен так же, как Давос прошлым вечером, и закатила глаза. Женщинам Таргариенов повезло, что в их жизни были такие преданные мужчины. Закончив осмотр, она сделала запись в книге, посвященной здоровью Рейниры. — С тобой все в порядке, принцесса. Твоя первая лунная кровь пришла в прошлом году, а в этом стала регулярной. Это означает, что вы можете иметь детей в будущем, но я буду лично следить за каждой беременностью, — успокаивающе сказал Ноарейя. Принцесса слегка улыбнулась, услышав эту новость, но она видела, что целительнице есть что сказать. Она подождала, и глаза Ноарии сузились. — Не буду тебе врать, мейстеры Красного замка держали тебя в своих лапах восемь лет… Я не знаю, что они сделали или не сделали за это время. — Ничего. Мать всегда была со мной, когда я болела. Она постоянно задавала им вопросы о том, что они мне дают… если они колебались, она искала другого мейстера или травницу, которая работала целительницей в одном из ее приютов, чтобы лечить меня, — с благодарностью сказала Рейнира. Она всегда чувствовала себя в безопасности, когда Эймма оберегала ее. — Это хорошо. Тогда они мало что могли сделать, — объявила Ноарейя, прежде чем нахмуриться. — Еще одна проблема в том, что я понятия не имею, что давали Эймме, когда она была беременна. Много лет назад она сказала мне, что король дал мейстерам полную власть над ее беременностью, поэтому у нее не было выбора, кроме как пить то, что ей давали эти крысы. Однако тот факт, что ты прожила так долго и была здоровым ребенком, меня успокаивает. Это означает, что, даже если ты и заболеешь в будущем, это будет известный недуг, который я или другие целители сможем вылечить. Деймон вздохнул с облегчением. Рейнира была здорова. Она в безопасности. Принцесса поблагодарила Ноарейю, вставая. Она протянула руку, и Деймон взял ее, выходя вместе с суженной из комнаты. Вместе они отправились на совместный завтрак со встревоженными Эйммой и Давосом. Когда они вошли в личную столовую, то обнаружили, что регент расхаживает туда-сюда, а Давос сидит, напряженно глядя в окно. Увидев ее, Эймма перестала ходить взад-вперед, но Рейнира заметила, как ее мать беспокойно играет с кольцом. — Я в порядке. Ноа говорит, что я здорова и буду здорова долгие годы, — поспешила сообщить Рейнира и ее родители вздохнули с облегчением. — Благодарю Четырнадцать огней, — Эмма вздохнула, подходя к дочери, чтобы обнять ее. Деймон отпустил Рейниру, оставив ее с матерью, повернулся к Давосу и тут же заметил, что рыцарь все еще напряжен. — Что такое? — Я благодарен, что они здоровы, — тихо признался тот, не желая насторожить Эймму или Рейниру. — Но это не оправдывает того, что сделали Отто и его мейстеры. — Согласен, — возмутился Демон. — Что ты будешь делать? — Что мы будем делать? — поправил Давос, и Деймон ухмыльнулся. Давос наконец повернулся и посмотрел на своего друга. — У Отто есть внук… его внук станет королем. Деймон в некотором замешательстве уставился на друга. Даже он не стал бы заходить так далеко, чтобы планировать убийство двухлетнего ребенка. Но Давос прервал его мысли. — Что было бы худшим для Отто Хайтауэра? — Смерть мальчишки? Давос покачал головой. — Кого Хайтауэр ненавидит больше всех? Деймон дико усмехнулся, когда наконец понял, на что намекает Давос. — Ты хочешь, чтобы я настроил против него его драгоценного внука, — вопрос Деймона прозвучал как утверждение. — О, нет! Я хочу, чтобы ты превратил принца Эйгона в настоящего Таргариена. Мне нужно, чтобы ты превратил его в свою копию, — заявил Давос, и Деймон тихо рассмеялся. — И как по-твоему я могу это сделать? — Я получил известие, что Десница ищет способ получить яйцо дракона, — сообщил Давос. — Вот как мы получим самого принца. Все просто. Мы попросим Эймму написать королю, что единственный путь для Эйгона получить дракона — стать подопечным здесь, где живут лучшие наездники. — Отто на это не согласится, — указал Демон. — Тогда мы его заставим. — заявил Давос, пожав плечами. — Как? Давос ухмыльнулся. — Увидишь. Злая ухмылка Давоса сменилась настоящей улыбкой, когда Эймма и Рейнира повернулись, чтобы присоединиться к ним. Деймон посмотрел на своего дорнийского друга с легким изумлением. Он никогда раньше не видел эту сторону Давоса, но сейчас принц был взволнован. Он ясно видел — этот Давос — именно тот, кто ему нужен, чтобы уничтожить Хайтауэра. Они хорошо поработают вместе.***
Через два дня они обедали с Веларионами. Раньше Ноарейя осмотрела Лейну и Рейнис. Обе были здоровы, и теперь семья обсуждала валирийскую церемонию Эйммы и Давоса. — Рейнис. У меня к тебе просьба, — заявила Эймма. Старшая принцесса повернулась к регенту. — Я… мы… гадали, не поженишь ли ты нас? Все в шоке смотрели на пару. — Я? — с веселым замешательством спросила Рейнис. — Почему? — Ты старшая из ныне живущих Таргариенов. В Старой Валирии любой, независимо от пола, мог провести обряд. И мы оба думаем, что нет кандидатуры лучше, чем та, кто должна была стать королевой, чтобы соединить нас, — ответил Давос. Рейнис была ошеломлена. Она думала, что на свадьбу Эйммы и Давоса будет приглашен волантийский жрец, или, возможно, Деймон возглавит церемонию как единственный мужчина Таргариен на Драконьем Камне. Она никогда не думала, что попросят ее. Она привыкла, что ее отвергают из-за того, что она женщина. Рейнис попыталась взять себя в руки, но не смогла скрыть своего восторга и благодарности. — Для меня было бы честью, — ответила старшая принцесса, и все в комнате просияли. Корлис взял руку жены и поцеловал ее. — Ты заметила? — спросил муж тихо. — Что Давос не назвал меня «королевой, которой не было»? — лукаво спросила Рейнис. — Хороший человек, этот Давос Дейн, — тихо прокомментировал Корлис, и Рейнис согласно кивнула. Она смотрела, как Лейнор оживленно беседует с рыцарем, который внимательно и серьезно слушает ее сына. — Да. Он такой.***
Совет Драконьего Камня собрался за неделю до свадьбы по просьбе Давоса. Рейниру и Деймона также попросили присутствовать. Когда все собрались, Давос вручил каждому по листу пергамента. Эймма нахмурилась, читая то, что лежало перед ней. — Что это? — Соглашение, над которым я работаю с тех пор, как ты согласилась выйти за меня. — Давос ответил спокойно. Он написал декларацию со многими пунктами, которые не позволяли ему и дому Дейн (хотя он оставил его добровольно) или Дорну пытаться претендовать на остров от его имени или именем любого из его детей. Он сделал копии для своего брата и Дома Мартеллов, которые должны были быть отправлены по назначению после их свадьбы на Медвежьем острове. — Давос, — Эймма устало застонала. Она была не в настроении сегодня для Большой игры. Она эгоистично хотела сосредоточиться на своих делах перед свадьбой, на своем счастье, на том, что вся ее семья, наконец, вместе. — Нет, любимая. Мы все знаем, что когда известие о нашей свадьбе дойдет до короля, он и его десница попытаются аннулировать брак. Один из способов, который они испробуют — это заявит, что я использую тебя, чтобы добыть Драконий камень для Дорна. Хайтауэр будет утверждать, что я использую Рейниру, что я одурачил Деймона или что я принудил тебя выйти за меня замуж в гнусных целях, — заметил Давос. — Значит, ты написал это, чтобы успокоить их? — монотонно спросил Деймон, и Давос кивнул. Деймону пришлось признать, что это был хороший ход. В записанных пунктах не было лазеек, которые впоследствии можно было бы использовать против Давоса. — Как бы мы это ни ненавидели, Визерис — король, а Отто Хайтауэр — его Десница. Жадная и амбициозная, но в то же время коварная и опасная тварь. Хайтауэр хочет вернуть Драконий Камень, или, скорее, драконов под контроль короны. Я не позволю ему использовать меня и наш брак как способ получить то, что он хочет, — заметил Давос, нахмурившись. Они все восхищались его решимостью уберечь Эймму, Рейниру и Драконий Камень от когтей Отто, но все в комнате были опечалены тем фактом, что перед столь радостным событием в жизни, Давос вынужден был прибегнуть к Игре и быть на пять шагов впереди других. Что он должен был всегда быть начеку. Рейнира первой взяла перо и написала свое имя там, где Давос оставил место для подписи «Хранителя Узкого моря». Деймон последовал за невестой, подписавшись как будущий «супруг Хранителя». Хару и Солис подписались как свидетели. Наконец, Эймма тоже подписала, все еще злясь на то, что им пришлось прибегнуть к такому. Они подписали необходимое число копий. Потом Давос собрал пергаменты и сам подписал каждый, прежде чем скрепить их своей печатью. Он вручил копии Рейнире и Деймону, и оставшиеся пять отдал Солису. — Пожалуйста, отправь копии Мартеллам и Дейнам, а также одну Деснице после нашей свадьбы на Медвежьем острове, Солис. А последние две Мире. Она защитит их, если Десница «потеряет» свою. Солис кивнул в знак согласия. — А последние три? — спросила Эймма. — Одну в Железный банк, другую — королю, а последнюю нужно поместить в хранилище Таргариенов. Нам нужно, чтобы они были в безопасности. Король получит свою копию, чтобы Отто не мог солгать и сказать, что Трон никогда не получал этого. — Однако это не единственная причина, по которой ты так хочешь отправить это Визерису, — радостно заявил Деймон, и Давос ухмыльнулся. В соглашении упоминались «любые будущие дети, происходящие от нашего союза». Давос отчего-то был уверен, что у них с Эйммой будут дети, и жестокая его часть хотела злорадствовать, что у него будет то, чего Визерис не добился за десять лет брака. — Я понятия не имею, о чем вы говорите, мой принц, — хмыкнул он.