Та самая теплая июньская ночь

Небо окрашивалось в ночные краски, сея серебряные звёзды в хаотичном порядке. В окнах домов давно было темно, и лишь тусклый свет уличных фонарей мельком проскакивал внутрь. В одно из этих окон и пробрался этот теплый свет. Альбедо вновь забыл зашторить окна, рискуя разбудить спящего на кровати юношу. Кадзуха, возвращаясь в Ли Юэ, заглянул в город свободы. Альбедо выходил с штаба Ордо Фавониус, прежде чем его заметил поднимающийся к гостинице ронин. Честно, оба не ожидали встречи так скоро. Казу не стал бы тревожить Мела, но тот настоял о ночёвке в его доме. Вот так сейчас Альбедо любовался умиротворенно спящим юношей, что ворочается в попытках скрыться от надоедливого света. Прошло уже достаточно времени, и Мел, уверенный в том, что Кадзуха спит вышел из спальни. Он спустился по лесенкам на первый этаж, к кухне. В полной темноте ничего толком не разглядишь, но это ведь не проблема для хозяина дома? Свет после нажатия выключателя на пару секунд неприятно слепил. Альбедо вымотан. Его лимит нахождения в социуме был за сегодня порядком исчерпан. Сегодня был слишком суматошный день для Мела, давно он так не напрягался. Чайник начинал шуметь, предупреждая о стадии кипения, пока Альбедо закидывал сахар в кружку с растворимым кофе. Залив кипяток он откинулся на спинку стула. Кружка же была отставлена на середину стола. Он всегда так делает, заливает кофе кипятком, а потом ждёт, пока оно остынет, порой и вовсе забывая. Малышка Кли вновь спала на диване в гостиной. Видимо, как и брат устала за сегодняшний день, что не удержалась и провалилась в сон, стоило только расслабиться. Кли спит довольно крепко. Алхимик как-то проводил эксперименты по работе в ночное время, а девочке хоть бы хны, она так же мирно спала. Альбедо любил иногда сидеть на кухне, наслаждаться тишиной и покоем. В это время он мог заниматься обрисовыванием скетчей, чтением книг, или же просто наблюдением за спящим Мондштадтом и картой звёзд, что висела над ним. Иногда писал и полноценные картины, к примеру, только только подступавших сумерек, или интересно освещенных в доме предметов. Все это так увлекало, что иногда парень даже и не замечал, как начинало светать. На этот раз он собирался зарисовать видневшийся в окне домик с деревянной резной дверью, темно-рыжей от наступившей темноты черепной крышей, небольшим крыльцом, на перила которого легли кристальные бабочки на листы бумаги, но уловив звук тихо скрипящей лестницы. – Альбедо... – Я думал ты уже спишь. – парень отложил бумагу, направившись к полусонному ронину, что щурился из-за света. Тут Принц мела просчитался. У ронина чуткий сон, и это он и не учел. Ему вдруг вспомнился момент, когда от одного лишь тихого чиха ронин тут же со вздрогом пробудился. Подняв поэта на руки, он целует сонное личико. Кадзуха ответил, так лениво касаясь губ Мела. Все же, не смотря на свою потребность в одиночестве, Альбедо не мог игнорировать факт, что его любимый хочет внимания. И снова они в спальне. Снова лежат друг напротив друга. Снова в обнимку. Мел смотрит как вновь спит его любимый и не смеет даже пошевелится, думая, что разбудит только-только уснувшего поэта. Кадзуха что внешне, что духовно похож на божество, спустившиеся в этот грешный мир и познавшее его жестокость. Он готов пойти на многое, лишь бы вечность находится и наблюдать за этим произведением искусства. А свет в той кухне все так же горит, освещая одинокую кружку уже остывшего американо, вокруг которой небрежно лежат листы бумаги. Звёздная карта Тейвата, что показывала всю свою красоту медленно рассеивалась, а лучи солнца потихоньку начали выглядывать из-за горизонта.