***
Сонхун проснулся с тяжёлой головой у себя в комнате. Значит, не приснилось. К сожалению… Привычная утренняя рутина затянулась из-за звонка отца, который пожелал ему всего и сразу и пообещал скоро приехать. Спросил, как у именинника настроение. Настроения… не было. Опухшее зарёванное лицо говорило за него. В спешке завязав галстук и застегнув пальто, он покинул дом без желания возвращаться. Единственный на его памяти день рождения, когда он рыдал в подушку и поцеловал любимого человека. Действительно особенный день… В метро Сонхун прислонился головой к холодной дверце с ярко-красной надписью «не прикасаться». Захотелось набить такую же татуировку. На лбу. В школе ему тоже было не по себе. После ночного кошмара наяву внутри было пусто. Как будто произошедшее безумие вынуло из него всё, что было. И хорошие, и плохие эмоции. После двух проверочных работ он столкнулся в коридоре с весёлым Рики, который тут же утянул его за рукав в школьный буфет. Сказал, что угощает в честь дня рождения. Сонхун удивлённо поднял брови, не успев спросить, откуда тот знает. Да неужели запомнил с прошлого года?.. Долго сопротивлявшись, всё же ткнул пальцем в маленькую шоколадку. Пока Рики задорно лепетал, Сонхун бездумно смотрел на экран своего телефона. Пришло очередное сообщение от Хисына, которое он оставил непрочитанным. — Какие у тебя планы на сегодня? — спросил мальчишка, вручив сладость в руки. Если бы он сам знал… Все его планы были выстроены вокруг одного человека и с треском оборвались из-за несчастного случая. Из-за несчастного поцелуя… Вместе с Хисыном они должны были поехать пробовать китайскую кухню в недавно открывшееся место. Был забронирован столик, был выбран наряд, было… Всё было зря. — Никаких. А что? Рики хмыкнул, приобняв за плечи, рассказал, что сегодня компания его друзей собирается посидеть в одном местном клубе. Хорошие ребята, проверенные. Передал, что кое-кто из них давно хотел познакомиться с Сонхуном, когда их вместе видели у школы. Чужое внимание не польстило, зато появилась хоть какая-то альтернатива унылому и одинокому празднованию. После прозвеневшего звонка он успел спросить только про время и адрес. И поблагодарил за шоколад. Отправившись на урок, снова проигнорировал смс. К чёрту.***
По дороге домой Сонхуну позвонила тётя, извинившись за позднее поздравление — на другом конце провода уже был поздний вечер. Сказала, что работы по горло. «А лучше б по горло было кое-что другое», — пошутила она. Мирэ вообще дама без стеснений, тому же пыталась научить и племянника. Возможно, помимо искусственно-рыжих волос у Сонхуна и правда от неё что-то было… Она пообещала устроить ему настоящий сюрприз, как только вернётся из командировки. На поступающие вопросы про Хисына Сонхун отвечал вяло и односложно, не вдаваясь в подробности. Женщина сразу просекла неладное. — Мы не поссорились. Мы просто… — буркнул в трубку. И ведь даже не расскажешь, что между ними произошло. Это не назовешь простой ссорой или спором. Всё гораздо сложнее. В квартире его ожидаемо никто не встретил. Сонхун вернулся слишком рано, ушёл с уроков. Хисын ещё был в университете, у него сегодня обсуждение дипломной работы — Сонхун запомнил ещё с прошлой недели. Заглянув в каждую комнату, остановился рядом с аркой в чужую спальную. Расправленная кровать, неубранная с вечера одежда, брюки и чёртова молочная рубашка, пепельница. Курил, значит, нервничал… Сонхун не стал ничего трогать и направился к себе, плюхнулся на постель, прикрыл глаза. Тут же раздался телефонный звонок — это была Сынге. Он долго пялился в телефон, прежде чем ответить. В своё пожелание она вложила много заботы, тепла и неловкого юмора. Мимолётно проронила, что он стал для неё сыном… Сонхуна передёрнуло. Если бы она только знала… Женщина не забыла спросить, как дела у Хисына. Они редко созванивались между собой. Сонхун неуверенно ответил, что у него всё хорошо. Его не волновало, в порядке ли Хисын. (Кого он пытался обмануть… Себя?) Не в порядке он, сам Сонхун, его трясло от каждой мысли, связанной с Хисыном, потому он запретил себе о нём думать. За окном резко стемнело, взвыла нарастающая метель. Внутри Сонхуна тоже было темно и холодно. Переодевшись и приведя себя в порядок, он смотрел на себя в зеркало пустым взглядом. Красивый и разбитый. Как поломанная кукла… Наигрались и выбросили. Когда входная дверь отворилась, Сонхун одеревенел. Хисын не должен был вернуться так рано… Они не должны были столкнуться… Прикусив губы, Сонхун схватил сумку и рванул в коридор. Чем раньше они увидятся, тем быстрее распрощаются, наивно думалось ему. Покрасневший от холода Хисын осмотрел его с головы до ног, задержался на лице, на открытой шее, на подкрашенных глазах. Вглядывался своими виноватыми в чужие. Из его дрогнувшей руки разлетелась связка шаров, примагнитилась к потолку, привлекая к себе внимание. Так и застыли… — Ты, вроде как, ещё в школе должен быть… — прочистив горло, первым заговорил Хисын. — Время и шести нет. Разувшись и скинув с себя сырую куртку, он прошёл вглубь коридора, но остался на безопасной дистанции, как будто боялся подойти ближе. — Ты уже переоделся… Очень красиво выглядишь. Очень… — с искренней улыбкой. — Тогда я сейчас тоже переоденусь, и мы поедем, хорошо? Произошло недопонимание. Сонхун не собирался ехать с ним в ресторан, более того, такое расслабленное отношение Хисына к произошедшему его ещё больше оскорбило. Он правда думал, что всё в порядке? Это уже даже не смешно. — Хисын, ты немного не понял. Я сегодня не с тобой. А завтра? — А… — он посмотрел растерянным взглядом. — Подожди, что? А с кем?.. — С друзьями. В клубе. Не дожидаясь ответа, Сонхун тараном прошёл к выходу, мимо, как будто он был в этом длинном пустом коридоре совершенно один. Хисын — за ним, хотел схватить, но обернувшиеся злые глаза безмолвно сказали ему не трогать. Нельзя! — Стой-стой-стой. Послушай, Сонхун… — преградив путь собой. Сонхун зло выдохнул носом, посмотрел в его мокрые глаза. Пробило на чувства? На разговоры? Всё это требовалось ночью! — Ну что ещё? Запретишь мне?! Не имеешь права! Ты мне не отец и даже… не брат! Не стал отмалчиваться и плакать. Довольно. — Нет-нет… Просто… Мы должны с тобой поговорить. — Вчера поговорили, — стальным голосом. — Нет, прошу тебя… Пожалуйста… Давай вернёмся, я хочу тебе всё объяснить… Я… Я видел, что ты собрал вещи… — надломленно. Из глаз симметрично скатились слёзы. — Не уходи от меня, пожалуйста… А у Сонхуна в ту же секунду сжалось сердце, но он смог сдержать себя, не подал виду. Сделав пару шагов назад, без слов показал, что он останется. Он сам понимал, что слишком простым было решение уйти и утонуть в веселье с другими, но это будет иметь временный эффект. И не нужен был ему никто другой… Человек, в котором он нуждался, стоял перед ним, ронял слёзы и умолял выслушать. Им снова нужно было поговорить с глазу на глаз. Тяжело и неприятно обнажаться, говорить о своих слабостях и ошибках, но только так можно пройти через этот разлом. Они медленно прошли в кухню, Сонхун уселся на стул, Хисын — перед ним, переплетя их пальцы. Впервые он грелся о Сонхуна. Обычно всё было наоборот… Он долго гладил тёплую ладонь, пристально всматривался в их руки. Сонхун начинал нервничать, не понимая, каких слов ему ожидать… Он собирался встать, когда Хисын очень тихо заговорил. — Не знаю, с чего начать… — прикусил искусанную губу. — Сложно, да? Хисын грустно улыбнулся и уронил голову на чужие ноги, зарылся покрасневшим холодным носом в коленную чашечку. — Я снова сделал тебе очень больно, я знаю. Я очень сожалею об этом… — поднял печальный взгляд. — Сам не понимаю, что на меня нашло. Сонхун тоже не понимал… Он вообще ничего не понимал, устал, что на его многочисленные вопросы не нашлось ни одного ответа. — Я всё испортил, Хисын? — обречённо, после чего последовала тишина. «Я тебя потерял?» «У меня тебя больше нет?» — Нет, нет, нет… Нет. Ты… — Хисын поцеловал его запястную косточку. Ещё и ещё. — Сонхун, это моя вина. Только моя. Прости меня, пожалуйста, прости… Снова эти пульсирующие поцелуи… Сонхун с трудом пересилил себя, чтобы не выдернуть руки. — Я тебя не понимаю… За что ты извиняешься? — За свою трусость. Сонхун, я… я просто испугался, что потеряю тебя… — смотрел прямо в глаза, не ускользая от пронзительного взгляда. — Я боюсь, что тебя отнимут у меня. — О чём ты говоришь? Почему ты так думаешь?.. — в непонимании нахмурился. — Потому что я знаю, как тебе важен отец и ваши отношения с ним. Кажется, он начал понимать. Хисын боялся, что отец Сонхуна узнает про их связь и отберёт его? Разъединит их?.. В глазах Хисына читался неподдельный страх. Да… Он ведь терял любимого человека. Он знал, что это такое… — Никто не отберёт меня… Я никуда не денусь. — Как ты можешь быть уверен в этом… — А почему в этом не уверен ты?! — его затрясло. — Я не понимаю тебя… Не понимаю, о чём мне думать… Ты делаешь одно, а говоришь другое… — он выдохнул, глаза намокли. — А что… остаётся мне?.. Хисын уткнулся ему в живот, крепко-крепко обнял… И Сонхун сдался. Обнял в ответ, заскулил, захрипел… Его снова приласкал человек, который обидел. — Прости меня. Прости… Мой хороший. Не плачь, пожалуйста… Сонхун только сильнее всхлипнул, позволив прижаться к себе ещё ближе. — Я сделал так много плохого. Сонхун, — он коснулся его лба своим. — Ты представить не можешь, как ты мне дорог. И ты оказался смелее меня, когда я просто струсил. Подумал, что проигнорировать будет проще… Но я ошибся. Я не знаю, сколько всего ты надумал за целый день, но, пожалуйста… Дай мне ещё один шанс. Они посмотрели друг другу в глаза. — Шанс?.. — Быть рядом, вместе с тобой. И больше не убегать. — Я не хочу, чтобы мне снова было так больно, — Сонхун опустил влажный взгляд, его губы заметно дрожали, а слова давались с трудом. — У меня были мысли, что ты просто получил то, что хотел и… Хисын закачал головой, поцеловал его руки, выпрямился и потянул за собой Сонхуна. Заключил в медвежьи объятия. Обнял так, как умеет только он. — Нет, это не так… Я никогда о таком не думал. Я… Я тебя… — и на секунду он замолк. — Ты мне очень-очень нравишься, Сонхун… Правда нравишься, — мягко погладил по плечам и лопаткам, заглянул в глаза, смахнув слезинки. — Не плачь, пожалуйста… Иначе всё потечёт. Ты сегодня невероятно красивый… Дрогнули губы… — Самый красивый на свете. Пока Хисын гладил его по спине, Сонхун размяк на его тёплом уютном плече. Снова оказался под чужим крылом, почувствовал себя защищённым. Подпустил к себе. Он ни о чём не жалел. — Но я всё ещё обижен на тебя, — и шмыгнул покрасневшим носом. Сонхун состроил недовольную гримасу, а Хисын наоборот улыбнулся, уткнувшись в мягкие волосы. В которой раз извинился… И поблагодарил. Позвонивший Рики прервал телячьи нежности. Напомнил, что встретит у входа. Сонхун посмотрел на Хисына большими растерянными глазами, плотно сжал губы. Тот сказал, что довезёт до этого самого клуба. И передаст его из рук в руки, посмотрит на новоиспеченных друзей. Его переживания были обоснованы, поэтому Сонхун не стал возражать, обвил руками крепкую шею, приблизившись, потёрся кончиком носа о чужой. — Ты как котёнок… Такими соприкосновениями кошки проявляют чувство привязанности, выпрашивают ласку или о чём-то просят. О чём просил Сонхун?..***
На входе в клуб Хисын показал водительское удостоверение, взял Сонхуна за руку в безмолвной просьбе пропустить и его тоже. Они тут же попали в ярко-синее двухэтажное пространство, переполненное людьми и громкой музыкой. Барные стойки, зона отдыха, танцпол. Рики сказал, что они будут на каком-то отдельном островке, где было тише и не так много народу. Хисын быстро отыскал к нему дорогу. Сонхун не стал спрашивать, знал ли он расположение клуба или нашёл случайно. За круглым столом сидела большая громкая компания, были и парни, и девушки. Сонхун заметил несколько знакомых лиц из школы. Здесь действительно было не так громко и даже немного светлее. Рики завидел его издалека, немного замялся, оглядев с головы до ног. На Сонхуне была блуза с глубоким вырезом, узкие джинсы. Без внимания не остались подведённые карандашом глаза. — Как ты прошёл сам? Я думал, нужна будет помощь. Появившийся из-за угла Хисын ответил на его вопрос своим присутствием. Нишимура обменялся с ним не очень-то любезным взглядом, тоже осмотрел его, а потом выдал: «Ты типа якудза?», указав на тату. Сонхун посмеялся, встав между ними. — Это Хисын, я тебе про него говорил. — Ты типа с ним живёшь, да? — Типа да, — ответил Хисын. — Можно задать тебе вопрос? Как ты прошёл сюда, будучи младенцем? — Связи, дядя. — и подхватил Сонхуна под руку, уводя к столу. Разговор со скучным взрослым можно считать оконченным? Рики определённо был не в восторге от «дяди», но у Сонхуна появилось настроение от ошарашенного Хисына, который прежде предупредил его, что будет за барной стойкой. Они обменялись взглядами перед недолгим расставанием. Карие глаза его успокоили. Больше он ни в чём не нуждался.***
Хисын отходил от «островка» с недоверием, но без тревоги. Проникнув в синеву, уселся за высокий стульчик и натянул на голову капюшон толстовки, чтобы его никто не трогал. Компания, в которой находился Сонхун, была не в его поле зрения, может быть, оно и к лучшему, иначе он бы не отрывал от них свой пристальный взгляд. Прилипший к нему бармен вынудил сделать заказ, всучив меню. Хисын бы сейчас так наклюкался за все свои сегодняшние эмоции, но у него много причин этого не делать… Он заказал свежевыжатый сок, а парень за стойкой сочувствующе скуксился. — Может, чего покрепче? — Не предлагайте мне ничего, потому что я могу согласиться. — Тяжёлый день? — У моего мозгоправа один час стоил тридцать тысяч. А у вас? — Я не психолог, — усмехнулся он. — Тогда принесите сок, — Хисын резко отложил меню. — Пожалуйста. Тот рассмеялся и отошёл в другой конец, оставив парня в покое. Хисыну хотелось проведать Сонхуна, посмотреть, всё ли хорошо. А ещё больше хотелось вернуться с ним домой… Но им на пользу этот перерыв друг от друга. Обернувшись, увидел Рики, который кого-то высматривал. Высокий, но лицо ещё совсем детское. Борзый, тыкающий взрослым при первой встрече. И чего он к нему ревновал?.. Мальчишка как мальчишка. Поднявшись с места и расплатившись, Хисын вышёл на улицу. Закурил. Решил позвонить Чонсону. Долгие гудки наконец сменились на незнакомый голос — парень представился Чонвоном. Вот, значит, как зовут того самого, кого Чонсон прятал. Созвучные имена всегда к счастью. — Что у тебя случилось? — Почему у меня должно что-то случиться? — Потому что ты позвонил. Хисын вообще-то не любитель телефонных разговоров, ему просто нужно было как-то отвлечься от липких мыслей. В такие моменты он либо зависал в играх, либо — на баскетбольной площадке, реже — выпивал, а ещё реже — кому-то звонил. Чонсон ему сказал выбросить сигарету. Никотин был катализатором панических атак Хисына. — Что собираешься делать после клуба? Сегодня для него уготовлены только сложные вопросы. Он не знал, что будет после клуба, что будет завтра. Не знал, но догадывался. В его голове непрерывный мыслительный процесс на пару месяцев вперёд. Снова затянуло воронкой… Единственное, что его смогло отвлечь — прислушался к чужому разговору на том конце. Парни о чём-то спорили, переговаривались, да нет же, они говорили о Хисыне и о сложившейся ситуации, не стесняясь его присутствия. — Я всё ещё здесь, — напомнил о себе после долго молчания. — В курсе. Во как… Чонвон прозвал Хисына воспитателем в детской группе, Чонсон поддержал. Подумаешь, что он был самым старшим в этой компании… Да он вообще не из этих! Он увидел их впервые в жизни! Разговор приобрел другой характер благодаря передразниваниям и шуткам. Ему сказали купить Сонхуну цветы. Про них Хисын почему-то не задумывался… Как отреагирует Сонхун? Наверняка ему будет приятно. Не успев спросить какие, Чонвон тут же сказал про белые розы. Определённо они бы подошли… Когда он вернулся в бар, стрелка часов перевалила за одиннадцать вечера. Звонков и сообщений от Сонхуна не было, следовательно, ещё никто никуда не расходился, но Хисын всё равно проверил своими глазами рыжую макушку. На месте. Отлегло. В какой-то момент его обняли со спины. Прижались всем телом. Знакомый запах. Знакомые руки. Хисын развернулся, посмеялся с разрумянившегося Сонхуна, который тоже залился смехом, пошатнулся. Сказал, что выпил капельку-капельку, ну просто именинникам сегодня многое было в подарок!.. Чудо-юдо. По дороге на парковку Сонхун зацепился за локоть Хисына, спутанно бормотал про Рики, про новых-старых знакомых, заплетался в фразах, громко смеялся. Его настроение заметно улучшилось… В прогретый автомобиль ввалился быстрее водителя, скинув сумку в ноги. Завидев на заднем сидении пышный букет, пошутил, что Хисын забыл вручить его своей мачехе. — Это для тебя, Сонхун. Захлопал глазами… Не поверил? Хисын широко улыбнулся и сам вручил их ему. Сонхун в неуклюжем жесте взял цветы в руки, еле заключив пышные розы в объятия. Ради интереса пересчитал: сорок одна. Восемнадцать — за возраст, остальные, видимо, потому что Хисын провинился. На юношеском и без того розовом лице выступил румянец… Сонхун потянулся и быстро чмокнул Хисына в щёку, а после уткнулся в сердцевину букета… Хисын замер, а его губы невольно растянулись в полуулыбке. Что стояло за этим поцелуем? Действие алкоголя, момента или… его и правда простили? По глазам Сонхуна он понял, что последнее. — Это ещё не всё… — смутился, почувствовал, как покраснел. — Открой бардачок. Сонхун растерянно посмотрел в ответ… Аккуратно отложив букет, достал из бардачка продолговатую ярко-бирюзовую коробочку с фирменной гравировкой. С таким узнаваемым дизайном легко угадать, что внутри. Потянув за ленточку, дрожащими пальцами сдвинул крышку. Перед ним — тонкая серебряная цепочка, аккуратная, хрупкая. Как и сам Сонхун. — Зачем ты… Я ведь не заслужил такое… Я не могу… — Тогда я не заслужил тебя. Не принимая возражений, Хисын попросил повернуться к нему спиной и откинув верхнюю часть пальто, застегнул цепочку на шее. Плоский кулон провалился в межключичную ямочку. Развернувшись, Сонхун попал в плен чужих карих глаз, которые жадно рассматривали… своё. — Красиво?.. — робкий вопрос дарителю. Хисын медленно склонился и поцеловал его в ключицу, задев украшение. Да. Красиво.***
Так получилось, что, вернувшись в квартиру, они разбрелись по разным комнатам. Хисын с какой-то целью уселся на кухне, а Сонхун бегло искал вазу для цветов и очень настойчиво просил ему не мешать. Нашёл, поставил букет в прохладную воду. И уселся рядом… Снова вскочил. Вспомнил, что ему подарили бутылку шампанского за красивые глазки (в прямом смысле), достал из своей этой сумки. Хисын не стал спрашивать, как она туда влезла и не стащил ли он её с общего стола. Всё равно ведь не ответит… Сонхун глупо хохотал и рассказывал про застолье, повторялся, как ему все понравились. Ну слукавил. И что? На нетрезвую голову можно всех резко полюбить или возненавидеть. Сонхун выбрал первое. — Ой… Мы же с тобой вдвоём не отметили… — с намёком: открывай шампанское и доставай бокалы. — Ты уже отметил. Я тоже. Выпил за тебя апельсиновый сок. — Ну Хисын… — дёргал его туда-сюда за рукав кофты. — И… И ты говорил про какой-то торт… Я хочу посмотреть! И попробовать. Во взгляде напротив читалась приятная усталость. Хисын действительно достал и торт, и бокалы, открыл бутылку, не разрешив это сделать неустойчивому Сонхуну. Тот особо и не сопротивлялся, доверив такой жест своему… любимому. Ему вообще многого не нужно было… Сам факт, что они вдвоём в такой романтичной обстановке, делал его самым счастливым на свете… Распечатав торт, первым делом увидел в центре сочные большие клубники. А начинка какая? Что, тоже звонил отцу и узнавал предпочтения? Вобрав в рот ягоду, замычал от удовольствия. Хисын с него посмеялся, приторно спросив, вкусно ли ему. Сонхун закивал, указал на вторую клубничку, мол, ешь. — Это твой торт. Ешь сам, — Хисын вытер руки и сел на место. — Хочу, чтобы ты тоже съел! Открой рот! Сонхун сковырнул ягодку и поднёс её к лицу Хисына, который тут же застыл в недоумении. Покраснел… Ну у него просто нет выбора… Приоткрыв рот, надкусил половинку, но ему решили щедро пропихнуть всю клубнику, да ещё и пролезли пальцами в рот. Да он чуть не подавился… — Вкусно? — Очень… — А ты не хотел. Будешь ещё одну? — незамедлительное «нет» в ответ. Хисын аж глотнул шампанского. — Ну и пожалуйста. Ой, у тебя вот тут крем остался. — Где? Подай салфетку. — Н-нет… — остановил чужую руку. — Я сам. Сонхун неуклюже, но решительно перебрался на широко разведённые колени и уложил его ладони по-хозяйски на свою талию, вынеся своеобразный вердикт — им там самое место. — Что ты делаешь? — спросил Хисын, аккуратно поглаживая поясницу. Ответа не было. Сонхун нацелился на крохотный мазок в уголке губ, единожды чмокнул. Этого мало… Хочется ещё. У него игривое и смелое настроение… На пробу мазнул языком по нижней губе. Послышался вздох. И пальцы на талии сжали сильнее. — Желание загадывать будешь? — шёпотом в губы. Сонхун не думал долго. Он вообще не думал… — Поцелуй меня. Его услышали. И с большим удовольствием коснулись губ, придавливая на затылок, чтобы не вращался, пытаясь взять всё и сразу. Хисын целовал много, мокро, глубоко, громко вздыхая, наслаждаясь тяжестью на своих бёдрах. Руки пробрались под тонкую ткань, огладили каждый позвонок. Сонхун с нетерпением кусал и оттягивал ему губы, прижимаясь ближе и ближе, бессознательно подмахивая тазом и проезжаясь по чужому паху. Хисын хрипло выдохнул в поцелуй. — Тише-тише, куда ты так торопишься… — ласково пригладил по волосам, убрав прядь за покрасневшее ухо. — Сонхун, я никуда не исчезну. Обещаю. У Сонхуна внутри приятное волнение вперемешку с тревожностью. Он вновь прижался к чужим губам, целовал быстро и жадно, как будто у них совсем не осталось времени, как будто ещё немного и Хисына отнимут, и ему жизненно необходимо заполучить все его поцелуи. Когда Хисын почувствовал поцелуй на шее, он быстро подхватил Сонхуна под ягодицы и усадил на кухонный стол, образовав между ними дистанцию. Которая вмиг сократилась. — Котёнок… Хороший мой. — прижался к нему щекой. — Нужно успокоиться. И тебе, и мне, да? Тише. Вон как быстро бьется твоё сердце. Сонхун поднял на него мыльный, но осознанный взгляд. — Я… Просто… — Тише-тише. — боднулся лбом, осторожно поцеловал в скулу. — Как ты себя чувствуешь? Как-то за ужином они обсуждали алкоголь и Сонхун проронил, что после выпитого ему становится нехорошо. Хисын запомнил. — Голова немного кружится… Но всё в порядке. А ещё очень жарко. У Хисына, казалось, тоже всё расплывалось. И горело тело. Он никогда не видел Сонхуна таким и никогда бы не подумал, что алкоголь его так развяжет. Сонхун уронил голову на его плечо, зарылся носом в нагретую ткань… Тихо-тихо промычал: — Я хочу… — Хочешь что?.. — Я хочу… чтобы ты был со мной. Хисын будет с ним, потому что Сонхун для него дороже всех. Этот рыжий ребёнок, как звала его Мирэ, даже не представляет, насколько Хисын в нём нуждается. Сделав и продолжая делать ошибки, он наступает на одни и те же грабли… его любимые грабли недоговоренностей. Но он постарается все исправить… Сонхун дал ему шанс. Не выдержав внутри себя порыв чувств, который вызывал у него Сонхун своей лаской и податливостью, он его поцеловал. Мягко, нежно, мокро, удерживая за голову и несильно сжимая ему шею. Оба тяжело задышали. — Хисын… — прильнул к лицу, придвинулся ближе. — Я… хочу. — Я знаю, знаю… — успокаивающе погладил по бёдрам, по талии, плечам. — Я тоже. Пойдём в комнату? Полежим вместе. — Просто полежим?.. — Просто. Сонхун как-то обиженно посмотрел на него, опустил глаза… Рассчитывал на нечто большее? В таком размякшем состоянии он не успевал даже за поцелуями… Хисын клюнул его в порозовевший кончик носа, ну и хмурое чудо сразу выдало улыбку, обнажив клыки. Как мало ему было нужно… В ту же паузу Сонхун мазнул пальцем по крему и размазал его по чужому носу, переносице, губам. И всё же сам сцеловал, посмеиваясь со смиренного выражения лица напротив. В комнату на своих ногах он перемещаться не захотел, закапризничал, чтобы его донесли. И всю дорогу он целовал и кусал Хисына, за что его снова назвали котёнком… Котята ведь тоже кусаются. Кусают и зализывают оставленные следы. И Сонхун зализал, широко мазнув языком под кадыком… Хисын нежно хлопнул его по бедру, мол, хватит, я не железный. Сонхун только залился смехом. Они вместе легли. Сонхун улёгся на спину, Хисын — рядом, чуть нависнув. Гладил ему волосы, румяные щёки. Впервые любовался так, как теперь ему было позволено. Это его. Ничьё другое, никто не отберёт… и он сам не отдаст. Вскоре улыбка у котёнка пропала, а лицо расслабилось. Сонхун уснул. Хисын поцеловал его в плечо, боднулся лбом в сгиб локтя. Моё. Впервые он засыпал с такой лёгкой головой.***
Утром Сонхун проснулся с ноющей головой и страшным сушняком. И невыносимым желанием сходить в туалет. Он страшно много вчера выпил, потому не сразу сориентировался в пространстве, протёр глаза, нахмурился. Зевнул. Вспомнилось… всё. От клуба до кухни. Звонким колоколом ударило в голову, заныло-закрутило внизу живота! Резко приподнявшись, не успел сообразить, как его тут же увалили обратно. Горячая рука придвинула к себе. Хисын не спал. И, кажется, не спал уже давно. — Доброе утро..? — медвежьим басом. Прокашлялся. По утрам Сонхун говорил не своим голосом… — Доброе, — выдохнув в шею. Пахло приятно. Уже встал и умылся? Осмотревшись по сторонам, увидел на стуле свою вчерашнюю одежду: блузку и джинсы… Тогда он… Заглянув под одеяло, чуть не взвизгнул: да он голый! На нем одни трусы! — Кто меня раздел?! — вспыхнул, приподнявшись на локтях. Хисын посмотрел на него, как на дурачка. — Ты?.. — Доброе утро. — Зачем?.. Я же не просил… На самом деле он не помнил, о чём просил… Может, и это входило в список? Хисын, тоже привстав, ответил ему, что он бы запарился спать в своей одежде, так тот разнылся, что это не повод его раздевать! После маленькой перепалки Хисын позвал его завтракать, спросил, что он будет: кашу или яйца. Какая каша… Какой завтрак… Он должен быть в школе! За окном — солнце, светло! — Сколько… Сколько времени? Хисын! — Почти десять. Ну не пугайся ты. Я позвонил в школу, сказал, что ты неважно себя чувствуешь. Тебе отправят задания на электронную почту. И даже не соврал, состояние у Сонхуна не самое лучшее. Он подуспокоился, выдохнул, осознав, что всё равно не смог бы отсидеть уроки как следует. Хисын гипнотизировал его ужасно влюблённым взглядом, после чего сковал запястья и навис сверху. Сухими губами начал сладко-сладко выцеловывать шею, ключицу, играясь зубами с цепочкой. Сонхун с покрасневшими ушами брыкался под ним, как червяк, обвив ногами голый торс. — Щекотно!.. Ну щекотно! — Ну и что? — Мне нельзя… смеяться! Ну Хисын! — в ответ — слабый укус в плечо. — Ну хватит! Иначе тебе придётся менять постельное бельё… и матрас. — Не понял. — Мне нужно в туалет… Очень. — Понял. И отпустил. Спасибо на том! В ванной Сонхун первым делом замер у зеркала, рассматривая украшение на острых ключицах, перебрал короткую цепочку меж пальцев… Действительно красиво. Из кухни же доносился аромат свежевыпеченных вафель (замороженных), надо же, а спрашивали про кашу и яйца. Яркие лучи солнца и белоснежный вид из окна сделали это пробуждение ещё более приятным и тёплым… Переодетый в повседневную пижаму Сонхун подкрался к Хисыну, вертелся у него под боком, как хвостик. Обнял со спины. До чего трогательное утро… — Хисын… — промычал в лопатки. — Вчера… Зазвонил телефон. И как будто что-то внутри неприятно засело. Так бывает при предчувствии нерадостных новостей… Хисын развернулся и попросил ответить на звонок, улыбнулся. Ничего не предвещало беды… Услышанное заставило Сонхуна врасти в пол, пусть он и был к этому готов. Или не был?.. Медленными шагами вернулся в кухню, замер. — Кто звонил? — спросил Хисын, облизнув ложку. — Они завтра приедут… — Кто они? Сонхун отложил телефон и громко уселся на стул. Почти рухнул. — Папа… и Сынге.