вкладыши

за окном желтые оттенки окутывали природу, когда солнечные лучи начинали спадать. тени становились длиннее, а воздух наполнялся тонким прохладным запахом сухих листьев. по мере того как сумерки наступали, они придавали лесной местности еще большую загадочность и таинственность. антон, скрючившись, сидит за столом, вырисовывая что-то на бумаге, иногда отпивая горячего чая. ромка практически лежит на кровати, крутит нож-бабочку от скуки. но наблюдает. смотрит, выжигает взглядом антошку, ловит каждое его движение рук и выражение лица. ему нравится. нравится как вздрагивают ресницы, как тоша мягко поправляет свои волосы и изящно водит карандашом. эта картина, в которой слились творчество и умиротворение, не давала оторвать с нее взгляд. рома не мог перевести глаза с очкарика. а антон чувствует, как его спину и профиль охватывают зеленые глаза, поглощая в себя, стараясь запомнить и выжечь в голове. - вот, закончил. - антон поворачивается с листом бумаги в руке, протягивае его роме. параллельно допивая уже остывший чай. ромка кладет нож в карман спортивок и чуть не сваливаясь с кровати тянется забрать рисунок из рук друга. перед его взором предстает черно-белая картинка как из жвачки турбо. красуется машина мерседес бенц, похожая на ту, из вкладыша, что рома выиграл пару лет назад в игру «камень, ножницы, бумага» у петрова. - тебе чё, двенадцать? - он издевательски хихикает, антон скрещивает руки и драматично закатывает глаза. - не нравится, отдай! - так это мне? не, не, тошка. подарки не отдарки. - рома ухмыляется. - красиво же. ты ж мое талантище, а! антон кипит. его дергает, задевает, каждый раз когда пятифанов так говорит. каждое ромкино слово в таком ключе наполняло его легкие жгучим огнем, а кожа покрывалась мурашками. шатен еще пару секунд разгадывает нарисованный автомобиль, любуясь восхитительным навыком петрова. очень ему уж нравилось, как тот рисует. рома, не вставая, тянется за рюкзаком стоящим у подножья кровати. - забрать удумал? я лучше себе на стену повешу, ну или оле подарю. - другой лишь хитро, как лиса лыбиться, даже и не думая возвращать подаренное. нравится ему раззадоривать тошу, уж очень блондин падкий на негативные эмоции. - а ты попробуй отбери, зайчик, - антон не раздумывая чуть ли не набрасывается на рому, заставляя пружины матраса прогнуться под весом двух парней. ромка издает смешок и хватает руку тоши, полностью затягивая на кровать. - не получится.- пятифанов тянется за подушкой и легонько шлепает антона по лицу. он откидывает рисунок на пол, чтобы он не порвался. хотелось оставить сей шедевр целым. и при себе. - ах так! - антон хватается пальцами за ребра ромы. запрещенный прием. пятифанов, может, ничего и не боялся. дрался ведь вечно, не страшась даже магнитолу чью-то тиснуть или училке пару ласковых сказануть. но щекотка была его слабостью. и антон. с улыбкой на лице, петров начинает проводить пальцами по бокам ромы, заставляя того уклоняться от его атаки. провал. он намертво прижал его ноги к матрасу, не давая и шанса сопротивляться. антон настойчиво продолжает свою игру, наконец-то, заставляя друга залиться смехом. - ну все, хватит, блин! - рома извивается и упирается, но не в силах остановить смех. блондин и не думает прекращать. он переходит от живота ближе к подмышкам, заставляя друга сильнее хохотать. - победил, победил! - выкрикивает рома не в силах больше терпеть такое мучение. так его еще не унижали. - а говорил, не получится. - антон героически сияет и ослабляет хватку, давая шанс вытиснуться из под него. получив возможность, ромка, не медля, вскакивает с кровати и несется к бумажке, которая практически все то время, что они боролись, пролежала на полу. - и кто тут еще победитель? - пятифанов мигом хватает лежавший листочек. он поднимает руки, напрягая их и показывая мускулы, удовлетворенный своим выигрышем за каракули. - я тебя уделал, - антон язвительно хмыкает. - можешь оставить себе, как утешительный приз. а себе я таких еще хоть сто нарисую. - петров улыбается, высовывает язык, будто насмехаясь над ним. ромка опускает уголки губ и закатывает глаза. не очень как-то, когда шестнадцатилетний парень проигрывает в безобидную детскую игру, не в силах дать отпор. - и чё теперь, герой нашелся! зато во какая красота мне в альбом пойдет. - он протягивает обе руки, показывая антону его же рисунок. - в альбом? - блондин немного приподнимает бровь, выражая гримасу недоумения. - ага, - пятифанов шмыгает носом и проносится к рюкзаку, оседая на кровать. достает оттуда черный альбом, уклеенный всевозможными наклейками и обрисованный разными мордашками. антон садится рядом. слишком близко. открывается первая страничка, на которой штук десять вкладышей с автомобилями, бережно укрытые магнитной пленкой. - тебе чё, двенадцать? - петров передразнивает рому. - цыц. а то загрызу. - бережно перелистывая странички альбома он погружается в резервуар теплых и приятных ощущений, которые обволакивают душу. каждая фотография, наклейка или вкладыш становится окном в прошлое, напоминая ему о ценных моментах и любимых людях. рома листает на крайнюю страницу, где было пустое место и аккуратно проталкивает пальцами рисунок под пленку. - вот какой ты, оказывается, сентиментальный. - у антона аж глазки светятся, отражая неподдельное счастье. почему-то радостно осознавать, что такой человек быдловатого типа как ромка , может хранить столько воспоминаний в простом альбоме. рома отводит взгляд, стыдно. никто не знал такую его сторону, кроме бяши. сейчас он ощущает глубокую близость с антоном. будто переживая все моменты, проведенные вдвоем заново. - слышь, антошка, - пятифанов старательно переводит тему, старается избежать тему о его страсти сохранять памятные штучки. - а меня нарисуешь? - он пальцами хватается за штанину, чувствуя себя очень неловко. - а мне что за это будет? - антон ловит момент, желая высечь выгоду из простого дела. - а вот чё. - рома примыкает ближе к антону и хватается ладошками за обе его щеки. проводит костяшками по слегка сухой, белой коже. - ты что делаешь? - он ощущает, как теплые волны стыда и неуверенности ворвались в его тело, вызывая смущение. внезапно, его сердце начинает биться быстрее, а лицо покрывается легким румянцем. тут же рука ромы переносятся на волосы блондина, небрежно взъерошивая их. его губы медленно расползаются в улыбке. - ты терь как ерш ебаный, - тут же его улыбка превращается в громкий пронзительный смех, который наполняет комнату яркими звуками веселья. - такой угарный, аж расцеловать хочется. - улыбка на его губах замерла на мгновение, а затем смущение начало проявляться на его лице. щеки запылали, а в глазах проявился стыдливый блеск. брови антона поднялись высоко, создавая выразительный изгиб на лбу, его рот немного приоткрылся, словно он хотел сказать что-то, но замялся. петров склонил голову в сторону, пытаясь понять или осмыслить происходящее. на его лице все еще нежилась будто парализованная, шершавая ладонь ромы. антон чувствует, как дрожащая рука опускается к его шее и заходит на плечо. - ты… чего? - нервозность охватывает каждую клеточку тела. глубокий вдох, затем медленный выдох — это попытка успокоиться, но дрожь в руках все равно продолжает присутствовать. в этот момент, когда слова готовы вырваться из груди, смущение охватывает полностью. - не подумай ниче такого, просто милый ты. - недоумение окутывает как тонкий покров, когда эти слова достигают ушей. губы, стараясь улыбнуться в ответ, трясутся незаметно. внутри ромы взрывается что-то жгучее, прилипчивое и завязывая кишки в тугой узел. молчание было ощутимым и тяжелым. вместо прежней легкости и спонтанности, витала напряженность, слишком сильно давило. - хочу обнять тебя. можно? - антон уводит взгляд, ухмыляется, будто специально раззадоривает рому на более неловкие действия и смущающие слова. тоша знает, что ему можно все. у пятифанова заиграли ноты приятного волнения и нежности, создавая яркую мозаику в голове. это проникало в каждую клеточку его существа, не давая ясно упорядочить все мысли. он ничего не отвечает. руки обвили спину петрова. его голова покоится на плечах у антона, слыша его дыхание и ощущая тепло. теперь и руки блондина мягко скользили по спине друга, создавая ощущения защиты и уюта. объятия чувствовались как частичка пазла, которая нашла свое место. оба позволили себе окунуться в этот момент близости и уединения с головой, как никогда прежде. рома чувствует как тепло просачивается через одежду, полностью обволакивая, а сердце антона пульсирует так быстро, будто в груди и вовсе не осталось места для воздуха. момент объятий стал их определенным рубежом этот интенсивный порыв передавал множество непроизнесенных слов, накрывая парней как гигантская волна. между ними будто таяли тысячи сахарный нитей, сливая их мысли, создавая общность, которая переступала границы, растирая дружбу. - посидим так еще немного, хорошо?