Последнее слово остается (не) за тобой

На прощание Ямагучи посоветовал искать новый лагерь магов, если Куроо найдет что-то путное. Лагерь перенесли из Редании аж на тот берег Понтара, близ Вызимы. Вероятно, маги так ослабли, что предпочли дипломатическую помощь от темерцев кочевой жизни. Самого Ямагучи Куроо встретил задолго до пункта назначения. Он стоял на полустанке вместе с Тсукишимой и о чем-то разгоряченно спорил. Вокруг не было ни души, только пара опустевших домиков и подлесок, возле которого можно было спрятаться. Содержание искомых книг Куроо не понравилось: оно расходилось со словами Тсукишимы о всяких там тварях да иномирьях. Из того, что Куроо смог уяснить, речь в них шла о призыве демонических существ, чтобы подчинять их своей воле и нести хаос. И хоть он ни черта не смыслил в высокопарных предложениях и формулах заклинаний, даже для него дело попахивало настоящей гоэтией. Но зачем подобные книги понадобились Ямагучи? Академии? Почему именно из-за них маг поспешил первым добраться и сообщить Куроо? Почему не передал это дело Тсукишиме? Очередное множество вопросов без четких ответов, как же Куроо от них заебался. Будь они тыщу раз неладны — эти маги с их кознями. Недолго думая, Куроо спрятался между стеной сарайчика и дубом, навострив уши. Тсукишима впереди, уставший спорить, упрямо сжал губы. Ямагучи то краснел, то бледнел, глядя на необычайно резкие для друга артикуляции. Тсукишима времени не терял и костерил его, на чем свет стоит: — Это так ты понимаешь ответственную должность главы экспедиции? Телепортироваться невесть куда, пока остальные пересекают чужую территорию незащищенными? Поспорить со мной, доверять ли этому чужаку, подосланному магичкой, а потом все равно перевернуть все с ног на голову? — Я стараюсь ради общего блага. — Ямагучи насупился. — И ради твоего, кстати, тоже. — Я уже говорил тысячу раз: я сам о себе позабочусь. Не маленький. Мы бы сами все закончили, если бы сразу вернулись в Бан Ард и ты закрыл абсолютно бесполезную миссию. — Но я сделал тебя временным главой! Чего еще желать? Ты мог бы самостоятельно отвести всех домой! — Я не просил возлагать на меня ответственность за безалаберных лодырей. — О. Ха-ха. Лодырей… — Ямагучи растерянно поднял на него взгляд, в котором читалась почти детская беспомощность. — Единственный друг пропадает невесть где, оставляя побитых магов со скарбом далеко позади. Границы неспокойны. Повсюду шастают подельники ганзы, которых вдвое больше, чем нас. Так еще и монстры не дают восстановить силы. Как прикажешь это понимать?! Выпалив все это, Тсукишима резко вскинул руку и надвинул очки за перемычку повыше. Они так увлеклись спором, что не замечали посторонних. — Тсукки, ты слишком переживаешь. Поверь мне, я тоже радею за будущее и за павших братьев! Я хочу лучшего и сделаю все возможное, чтобы как можно скорее изматывающее путешествие окончилось успехом и привело нас домой. В Бан Ард, слышишь? Но пока что я не могу завершить начатое, у нас все еще нету вразумительного результата, на который мы потратили столько времени и академического спонсирования. Ямагучи положил руку на плечо очкарика, который дернулся, однако не отшатнулся. А вот это уже интересно… — Знаешь, — тяжело вдохнул Тсукишима. — Я верю. Прекрасно верю, что крошечная группа магов не дает двигаться налегке и решать все вопросы в одиночку. Куда проще доверять самому себе, чем товарищам. Куда проще отказаться от помощи. От помощи даже тех, кто проявляет искренние заботу и любовь. — Всего одна фраза, а Ямагучи будто вморозили в землю. Тсукишима отвел взгляд, не желая лишний раз смотреть другу в лицо. Однако он еще не закончил: — Для чего ты тогда телепортировался в ту деревушку, в Анхор? Израсходовал столько энергии за раз, хотя мог бы проехать то же расстояние верхом за пару недель. Ямагучи долго молчал, потом покачал головой: — Исправлял часть злополучных проблем, навалившихся на нас. Злополучных… О, запах проблем Куроо узнает где угодно. Запах проблем витает здесь и там, в прошлом и настоящем. Скорбно тянется посвист погребальной песни, унося в прошлое, в далекий Цидарис, колыбель его детства. В тихую портовую ночь вплывает нестройная поступь шагов. Мужики несут на плечах плетеные носилки, двигаясь к одному из мостков. Там уже ждет лодка с тяжелым грузом на привязи. Этот звук настолько укоренился в сознании, что можно было по нотам напеть назойливый мотив. Именно он звучал каждую ночь, когда Куроо по колено в соленой воде шастал между торговыми кораблями, выуживая мидий да рыб из сетей, вываливающихся за борт. Иногда он уходил на отмель недалеко от города и там продолжал сбор. Свист стих. Это означало, что мертвеца стягивают с носилок и перекладывают в лодку. Вода плеснула, относя все дальше в море мертвую ношу. За лодкой потянулась слабенькая дорожка, отражающая лунный свет. Маленький Куроо выбрался посмотреть на то, что произойдет дальше. Послышался скрип натягиваемой тетивы. Меткие лучники в Цидарисе ценились на вес золота: только они могли проделать то, на что не решались робкие жители. Лучник натянул тетиву, обождал немного. Когда лодка отплыла на достаточное расстояние, он выстрелил. Стрела сбила груз, привязанный к ноге мертвеца, в воду. Громко бултыхнула морская вода, проглатывая тело и натянувшиеся до предела веревки. На дне мертвеца уже ждали голодные рыбы — торжественное завершение бедняцких похорон в портовом городе. Цидарис буквально стоял на воде, заполненной костями. Эту мысль Куроо пронес через года, опасаясь, что однажды и сам станет кормом для рыб. Он не помнил, как и почему оказался на улице, не помнил родителей. Однако прекрасно уяснил, что жизнь на задворках Цидариса без кулаков не прожить. Поначалу шпыняли его, затем уже он научился давать сдачи. Жилистый и худой, как щепка, со всклокоченными чернявыми волосами, воняющий портовым дерьмом, он мечтал о чем-то большем, чем черствый кусок хлеба. Куроо пробовал устроиться на разные места для заработка, но везде терпел неудачу. Слишком мал, недостаточно ловок, кожа да кости — всегда находились какие-нибудь отговорки. Спустя время он научился вылавливать мидии и красть рыбу из сетей моряков, продавая их на рынке. «Улов» приносил пару крон в день. Их хватало, чтобы оплатить крошечный обед не из объедков. Лет в семь его приютила шлюха, жившая в борделе «Золотая Мэва». Дама с подернутыми дымкой глазами, выкуривающая с дюжину сигареток за день — она создавала ощущение, будто вот-вот откинется на тот свет. Остальные считали ее добродетельницей за решение приютить сиротку в обмен на бытовую работу. Для Куроо единственный плюс быстро разбивался о прочие недостатки: придирчивость, командный тон, едкий характер дамы сквозь флёр кажущейся расслабленности. О, этот характер заставил Куроо наловчиться в пассивной агрессии. Целых три года он жил в относительно спокойном мире, где донимали только ухажеры опекунши да местная детвора. Но спокойствие, как и всякое чувство, длится недолго. Куроо отлично запомнил тот день, когда к нему прицепились купеческие дети. Мальчишки насмехались над его жалким трудом, отбирали добычу, пытались засунуть в ржавое ведро. Они не знали, что Куроо не так-то прост. Юрким волчком Куроо освободился из хватки и разметал мальчишек, выдавая каждому хорошего пенделя. Когда дети нажаловались родителям, те закатили огромный скандал. Подняли бордель на уши, вытащили Куроо из самого задрипанного закутка в прачке, за волосы выволочив на общее обозрение. Ему тогда всыпали по первое число, но купеческие сынки больше не приставали. Как это ни парадоксально, Куроо страшно собой гордился. Ситуация повторилась спустя пару лет. Только теперь это были пьяные матросы, схватившие воришку мидий на горячем. Куроо тогда сильно подрался и сбежал, думая, что дело забыто. Побитые моряки за спиной еще долго не вставали. Очень он был наивный. В то время в город заезжал ведьмак. Никто не знал, как и почему он решил остановиться именно в Цидарисе, однако ведьмаков здесь не любили. Внешне спокойный городишко цеплялся за идиллическую картинку и не хотел признавать, что в каналах по ночам хлюпают утопцы, а в пещерах под королевским замком притаились монстры похуже. Ведьмаки считались чем-то вроде падальщиков, чудищ, которые пожинают «сородичей». Даже у отбросов в порту хватало ума не соваться ведьмакам под руку; среди детей ходили легенды, что если ведьмак дотронется до тебя, то ты моментально обратишься в короля накеров. Куроо их тоже часто слышал: в шепотках, проносившихся в подворотнях, в испуганных взглядах взрослых. Однако он всегда отмахивался, считая, что это не про него. Что его никогда не постигнет печальная участь быть найденным ведьмаком. Следующий раз, когда его поймали, для Куроо оказался последним. Мальчишку схватила городская стража вместе с моряками и за ухо отволокла в бордель. Оказалось, что они заранее предупредили ведьмака и тот пришел оценить «товар» — так его окрестили моряки. Куроо с ужасом смотрел на грозную фигуру мечника, на его истертые временем и битвами доспехи. У него не было и шанса сбежать: ухмыляющиеся морячки и куча стражников заполонили первый этаж борделя. Последней надеждой была та шлюха, что приютила его. Куроо стоял на коленях и слезно умолял ее заступиться, помочь остаться в борделе. Она только махнула рукой, открещиваясь от неудобного пасынка, доставляющего заведению столько хлопот. Когда Куроо уводили, моряки насвистывали ему в спину погребальную мелодию. Ту самую, что напевали всякому соскальзывающему в воду. Они насмехались над горем мальчика, над его неудачливостью. Куроо так и видел, как на нем ставят крест, будто на жертве ведьмачьих экспериментов. Попасть в лапы ведьмакам означало верную смерть. Куроо эти смешки запомнил на всю жизнь. Именно ярость, вспыхивающая в памяти вновь и вновь, помогла претерпеть испытания, что уготовила ему судьба. Много раз в пути к школе он пытался сбежать, изменить злополучную участь. Старший ведьмак не держал его на привязи, однако каждый побег заканчивался тем, что он каким-то хитрым образом ловил и возвращал Куроо. Так они и дошли до временного пристанища школы. Ведьмаки-коты были сварливыми и гневливыми, но Куроо удалось с ними поладить. От многочисленных тренировок и истязаний он падал и тут же упрямо вскакивал, закусив до боли губу. Долгие годы Куроо принимал мутагенные отвары, которые необратимо меняли тело, развоплощали в нем человека. Назад пути не было. Только вперед — к цели, к неизбывной ненависти. Часть сверстников умерла до испытаний, другая — во время них. Осталась только парочка детей да Куроо: еле выживших задохликов, задыхающихся в зловонном подземелье. Спустя долгие десять лет он вернулся в Цидарис. Уже не слабак-беспризорник, не Король Накеров, не мертвец — но окрепший ведьмак, готовый мстить. И Куроо отомстил с размахом: подкараулил тех самых моряков, что когда-то подставили его, и зарезал в одной из подворотен. Пьяные обрюзгшие тела едва напоминали прежних мучителей. Следующей на очереди была шлюха, что сдала его. Старуха со сморщенной кожей встретила с раскрытыми руками. Но вместо объятий Куроо подарил ей холод лезвия, прошедшегося по шее. Эльфийская сталь, обагренная первой кровью, пела на свой лад. Гору трупов он погрузил лодку, памятуя местный обычай. Погребальная мелодия сама слетела с губ. Куроо вдруг понял, что ему нравится напевать ее вновь и вновь. Тогда он оттолкнул лодку и стянул со спины арбалет. Долго смотрел, как его мучители плывут по воде к серпу луны. Когда мелодия оборвалась, он пробил дно лодки парой выстрелов и с наслаждением смотрел, как тела погружаются под воду. Словно бы вместе с ними тонули все страхи, обиды и боли прошлого. Однако больше он в Цидарис не возвращался. Отомстил… Да, вот оно — то самое решение проблем, близкое Куроо. Куроо сморгнул воспоминания, ощутив, что он не один. — Ну и что ты здесь забыл? — спросил недовольный голос. Куроо задрал голову и, узнав ведьмака, ехидно улыбнулся: — Забыл твой южный акцент, пришел насладиться еще раз. Дайшо нахмурился, но с дерева не слез. Ишь какой важный, чертила бумажный. — Ты ведь тоже пока не поймал монстра, — продолжил Куроо. — Иначе бы не сидел сейчас здесь, строя из себя само спокойствие. — Но и ты не нашел причин для того, чтобы сработаться вместе. — Если найду — ты первый узнаешь об этом, змеючка. Они оба замолчали под ехидные похмыкивания Куроо. Как некстати вспомнилось обещание подставить «помощника чародейки», и ухмылка сползла с лица. Гнев, отрицание, торг, депрессия — в какой стадии принятия влечения Куроо сейчас находился? Пытается то ли флиртовать, то ли найти достойную причину угробить Дайшо. И никакого желания просто «подставлять», ведь по-мелкому он не играет. Дайшо недоуменно наклонил голову. Куроо заметил, как его руки в крепких перчатках сжимают сук, да так, что скрипит кожа. — Тогда для чего ты вообще так упорно напрашиваешься именно ко мне? — вопросил Дайшо. — Почему не к дружкам-котам? Занимаешься благотворительностью? Куроо дернул крыльями носа, погасив порыв стянуть гадючку на землю. Вместо этого он решил пойти ва-банк: — Потому что мы с тобой похожи, но по-другому. Жажда убивать у нас в крови, и это не отнять и не обелить. Нас ненавидят и осуждают все, кому не лень. А еще мы оба херово прошли испытание травами. — Куроо указал на волосы Дайшо, серыми пестринками выбивавшиеся из общей болотной картины. — Неужели тебе не хотелось хотя бы раз услышать одобрение от такого же, как ты? Почувствовать, что хоть кто-то тебе рад? — Ах, похожи? Дайшо, открывший было рот, замолчал и отвернулся. Наконец он спрыгнул с дерева, пружинисто приземляясь. Ебучий плащ, принесший столько боли лицу Куроо, картинно поднял пыль вокруг. Куроо засмотрелся на то, как плавно опускается и поднимается линия плеч, скрытых плетеными наплечниками, как искрится чешуйчатая броня у разреза ворота, доходящего до груди. Куроо чуть носом не зарылся в выемку между тканью и кожей, потеряв ход мыслей. Да и какие уж там были мысли, когда этот говнюк стоял прямо перед ним, такой соблазнительно спокойный и обманчиво беззащитный. Но Куроо-то знал, что в любую секунду мог отхватить. — Нет никакого смысла во временном сотрудничестве, лишней обузе, — обдумав все, проговорил Дайшо. — Ведьмаки отвечают сами за себя, так что и я не собираюсь принимать ничью помощь. И одобрение чужака — тоже. Он говорил с кажущейся ядовитостью, которая должна была звучать, как крепкая пощечина, но почему-то раздражения в себе Куроо не ощутил. Дайшо развернулся, собираясь идти в сторону леса. Куроо ухватился за эглеты на перчатках, мешая быстро улизнуть: — Мы еще увидимся, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он. Дайшо помедлил. — Еще бы. Ты же так просто не отстанешь от меня. Между его бровей всего на мгновение появился залом, словно он и сам не знал точно, что чувствует. В противовес ядовитым словам он сухо улыбнулся и побрел прочь, не сомневаясь, что Куроо отпустит. Улыбка, такая же невозможная и дурацкая, как и весь Дайшо, зажгла внутри подозрительный огонек надежды, мучимый еще доброй сотней сомнений. Может, ему просто показалось? Куроо долго смотрел на удаляющуюся спину, пытаясь понять Дайшо. Сколько бы ни пытался — не мог. Когда Дайшо скрылся из виду, Куроо все же набрался сил, чтобы подойти к Ямагучи. Разговор получился коротким и незатейливым, ведь Тсукишимы уже и след простыл, а Ямагучи выглядел подавленным и не готовым к долгим выяснениям обстоятельств. Куроо не стал раскрывать всех своих подозрений. Он мог банально спугнуть мага, а ведь хотелось получить оставшуюся сумму денег. Хватило маленького рассказа о ведьме в лесной чаще и помощи с поиском книг, чтобы Ямагучи удовлетворенно покивал и забрал свое. Оставшиеся книги находились южнее Понтара. Сразу после этого Ямагучи деланно поправил дорожные одежды и исчез в искрах телепортации.

***

На большаке Куроо подкараулили. Бойкий юноша с короткой рыжей шевелюрой громко звал его, подъезжая ближе. Куроо удивленно поднял брови. — Господин ведьмак! Господин ведьмак, постойте немного. Это же вы — Куроо, да? — Ну, я. Заказы новые не беру, так что звиняй, парень. — Нет, что вы. — Юноша отдышался немного и продолжил: — Меня к вам господин Сугавара послал. — Неужели сам не захотел явиться? Печалит мое сердечко. Юноша помотал головой быстро-быстро. Его солнечная рыжая шевелюра совсем растрепалась, походя на гнездо феникса. — Он сейчас очень занят на дипломатической миссии. Передавал вам привет и приглашение присоединиться. Говорил что вы ищете что-то, мм… Сведения о ведьмаках школы змеи, вот. Куроо сначала хотел быстро распрощаться и подогнать жеребца, но после упоминания Змей сердце у него невольно вздрогнуло. Куроо сдвинул брови к центру: — И как же он расскажет эти сведения, если сам занят? — Ну, это совсем просто. Я расскажу немного того, что знаю, еще больше вы узнаете от делегатов на встрече. Разумеется, если захотите поехать вместе. Тут совсем недалеко, до Марибора рукой подать. — Дневная ходка на лошадях… — задумчиво пробубнил Куроо, теребя пальцами поводья. С одной стороны ему хотелось как можно скорее закончить со сбором книг и поиском чудища, но с другой у него все равно не было новых зацепок. В конце-концов, подробности о Дайшо не сыпались на него сами каждый божий день. Он ничего не потеряет, если сделает небольшой крюк, поболтает с делегатами. Так, глядишь, и чего нового всплывет о похождениях гадючки. Куроо же обещал удивить, а такие обещания грех не выполнять. — Как тебя звать-то хоть? — О! Зовите меня Хината Шо, можно просто Хината. Значить, вы согласны? — Хината почесал затылок, явно смутившись своего деревенского говора. Куроо выпятил подбородок, игнорируя лучащегося счастьем Хинату. И как такой только попал в темерскую разведку? Совсем все плохо у шпионов с кадрами, раз берут словоохотливых зеленых юнцов. Мысленно посетовав, Куроо ограничился кивком. — Да-да, согласен. Давай уже выкладывай. Большак долгий, что Синие горы, а волкам вряд ли интересны шпионские тайны. Хината деловито покивал, и они направили лошадей в другую сторону, обогнув лесной холм. — Эти ведьмаки скрытнее остальных, — начал Хината. — Но вы, стало быть, и сами уяснили из своего путешествия. Поговаривают, что они работают на службе у самого императора Нильфгаарда. А Хината явно знал больше, чем мог бы. Кто так постарался — Сугавара? Или же все темерские шпионы отличались исключительной наблюдательностью? — Зачем это ведьмакам помогать королям? Сколько лет живу — ни один ведьмак в своем уме не вмешивался в политические склоки. — Это скорее вынужденная мера. — Хината пожевал губами, раздумывая. — Находясь на территории такой могущественной империи, Змеи просто не могли продолжать сохранять нейтралитет. Им пришлось выбирать из двух зол. Их крепость Кровавых Врат или Гортур Гваэд, расположилась в Тир Тохаир, гигантском горном массиве под самым боком Империи. Лакомый кусочек для соседей. Так что император надавил на ведьмаков и заставил присягнуть Нильфгаарду. Это по официальным данным. — А по неофициальным? — Что ж, с этим еще труднее. У ведьмаков множество тайников на юго-востоке континента, они отлично знают горы и работают в одиночку. Хорошо знают яды. — Хината задумчиво воздел глаза небу, пытаясь выцепить из памяти что-то еще. — Но те, о которых известно за пределами Империи — объявленные в розыск преступники. Они прирожденные хладнокровные убийцы, которые, не моргнув глазом, могут убить близких и друзей. Известны случаи, когда убивали даже королей. Для них не существует понятия чести. Не удивлюсь, если тот, кого вы ищете, тоже из их числа.